В царстве Ленина

Наши правители

Каюсь, никого из этих лиц, о которых я собираюсь писать, мне лично не приходилось видеть. Т.е., видеть-то, собственно говоря, приходилось каждый день, потому что новые российские правители любят всюду выставлять себя напоказ. Нет такого местечка в Совдепии, где бы не было портретов или бюстов вождей мирового пролетариата: в казенных учреждениях, на станциях, на заборах, на столбах, в окнах закрытых магазинов — эти любители дешевой популярности помещают свои самодержавные лики, куда опережая в этом отношении всякие иные режимы. Однако как выглядят они в личной и общественной жизни, мне не приходилось самому наблюдать. Поэтому, настоящий очерк основан лишь на том, что мне приходилось читать в Совдепии или слышать от других лиц, делая отсюда свои собственные выводы.

Апостолы коммунизма, стоящие вопреки воле народа с конца 1917 года у власти в России, употребляют возможные усилия, чтобы за нее во что бы то ни стало удержаться. Во имя этой цели они и осуществили небывалый в истории государств социально-полицейский режим, придерживаясь мнения, что цель оправдывает средства. С этой боязнью за свое будущее связаны и постоянные колебания их политики, внешне показывающие как бы изменение направления курса. Рассмотрим этих господ по порядку.

В. И. Ульянов-Ленин[1], пользующийся огромной популярностью у всего коммунистического населения и крестьянства, именуемый в просторечии "Ильичом", доминирует по-прежнему над всеми в коммунистической партии и государстве. Если посмотреть на его портрет: узкие, маленькие, разбегающиеся глаза, раскосый их размер, выдающиеся скулы, — то весь его облик представляет собою типичного азиата. Ленин гордится этим сходством, квалифицирующим его хитрость. Для него, как и для других его ближайших единомышленников, ясно, что ставка на мировую революцию бита. Момент для нее явно упущен. Экономический кризис, который в 1919 году был еще в полном развитии в Европе, с тех пор идет на убыль. Поэтому поводов для выступления рабочих делается все меньше и меньше. С другой стороны, и капиталисты за это время поокрепли, и началась некоторая активность и в их лагере. При таких условиях ясно, что России предстоит еще долго оставаться в капиталистическом окружении. А в этом случае советская политика может держаться двух направлений: или наступательного, или оборонительного. Как хитрый азиат, Ленин, несомненно, видит упрочение собственного положения в осторожной политике. В конце 1920 года, когда заканчивается гражданская война, весь Совнарком с Лениным во главе, убаюканный оптимистическими докладами Рыкова[2] об упрочении экономического положения Республики и о перепроизводстве в промышленности против заданий производственных программ, — готов рассчитывать на обращение страны на путь мирного строительства и, следовательно, — личного самоукрепления. Но для этого строительства нужны материальные средства, а они — у иностранцев. Чтобы возбудить интерес иностранных капиталистов, им тогда же выбрасывается кость в виде концессий, к которым сами большевики относятся несерьезно, как это будет видно из дальнейшего (об уплате царских долгов пока еще не говорится открыто — роur sаuvеr lеs арраrеnсеs[3]). Новый 1921 год приносит, однако, Ленину одни разочарования: упадок добычи топлива, частичная приостановка железнодорожного сообщения, падение производительности труда в промышленности и с этим вместе, самое главное — прогрессирующее ухудшение продовольственного положения. Обстоятельствами этими Ленин пользуется для того, чтобы изменить тактику в виде так называемого "нового курса". Поворот делается при этом очень резко. Правоверные коммунисты указывают ему на то, что свобода торговли есть, в сущности, начало капитализма и отказ от старых коммунистических позиций. Упреки сыплются со всех сторон. Ленин обнаруживает в этом случае недюжинный дипломатический талант. Перед 1 мая он делает вид, что собирается вовсе отстраниться от дел. Это дает возможность подсчета сил и в результате — Ленин побеждает. Открывается новая эра, перемена политики. Мирная эволюция коммунизма, как вещают за границей клевреты Ленина, пытающиеся обмануть общественное внимание, в сущности же — не эволюция политики, а лишь эволюция тактики. Получив свободу действий, Ленин в мае и июне 1921 года начинает развивать свою работу в духе "нового курса". С точки зрения ортодоксального коммунизма допущенные им новаторства наносят непоправимый ущерб делу коммунистического строительства. Отложенный сначала из-за продовольственных осложнений, съезд профессиональных союзов собирается все же в мае 1921 года. Не предвидевшие ничего нового и собравшиеся со всех сторон профессиональные работники ошеломлены делаемыми им сообщениями и докладами, как на фракционных совещаниях, так и в пленуме. Сыплются взаимные обвинения, ставятся упреки в излишнем демократизме, в ведении линии поведения Совнаркома, независимо от взглядов партийного большинства. Под таким же знаком проходит, в более бледных однако тонах, и съезд совнархозов. Нападки на Ленина предполагает использовать в свою пользу противоположная группировка партийных руководителей, подведя мину к моменту созыва 3-го съезда Коммунистического Интернационала. Лица эти, с Троцким[4] во главе, строят большие планы вооруженной борьбы и активной военной политики. Намечаются широкие ассигнования золотом и бриллиантами на ведение военной компании. Положение Ленина делается как будто менее устойчивым. Однако на помощь приходит постепенно вырисовывающийся большой неурожай в Поволжье, а также сведения Наркоминдела Чичерина о тех ударах для Советской России, которые подготовила Англия на случай активного выступления России. Таким образом — одновременно взрыв снаружи и изнутри, который может погубить все дело коммунизма, т.е., вызвать потерю власти правящей клики. Хитрый "азиат" знает, на каких струнах играть, и он одерживает верх. Деньги в большом размере направляются на внутренний голодный фронт — и на некоторое время проведение системы капиталистического коммунизма обеспечено. Ленину развязаны руки в его "новом курсе". Чтобы подчеркнуть свою лояльность в деле социальной борьбы, Ленин горячо поддерживает политику репрессий. Свободы и демократизма России не видать, пока пролетариат в опасности — вот лозунг, который он выбрасывает для ликвидации направленных против него нападок из партийных кругов. Все реформы коснутся лишь области экономической, внутренняя политика останется без перемен.

В своих выступлениях Ленин постоянно подчеркивает преданность созданному им делу. Он весьма не чужд рекламы. Любит подчеркнуть могущество и влияние свое и своих коллег; отмечает их роль в Октябрьской революции, придавая ей характер не чего-то неизбежного, а рисуя ее исключительно как результат воли и деятельности отдельных лиц. Ленин любит выступать на съездах. Говорит много и обаятельно, слегка насмешливо, выжидая результатов впечатления на массы от того или иного риторического эффекта. Он не чужд желания покрасоваться перед иностранцами, охотно допускает иностранных корреспондентов до интервью, очень интересуется впечатлениями, которые производят за границей те или иные его декреты. Правой рукой Ленина по разработке хозяйственно-экономических декретов в духе "нового курса" является заведующий Центральным статистическим управлением Григорьев[5], который при помощи своих сотрудников выполняет различные экономические этюды непосредственно по его заказам. Внешняя политика в последнее время, благодаря Чичерину[6] и Красину[7], также всецело в руках Ленина.

Не менее честолюбив и жаждет популярности Л. Троцкий-Бронштейн. Последний, со всем темпераментом нации, к которой он принадлежит, кипуч, трудолюбив, мелочно самолюбив и вынослив. Ему хочется быть на первых ролях. Мечтал он об этом еще во время эмигрантской жизни в Швейцарии. Стремление к эффектным жестам, к параду, всегда соответствовало его наклонностям, и потому он был вполне на месте во время войны. Прекрасно учитывая положительные стороны своего сотоварища, Ленин дал ему саrtе blаnсhе в военных делах. Результаты гражданской войны на всех фронтах являются несомненным следствием организаторского таланта Троцкого и его умения подыскать себе выдающихся и преданных сотрудников. Пока Троцкий был на войне и занимался разработкой планов кампании и их осуществлением, а также руководил перевозками — никаких поводов для трения между двумя главными деятелями коммунистической партии не было.

Начало трений относится именно к моменту окончания гражданской войны. С прекращением ее Троцкий сразу оказался как бы не у дел. Пытался сунуться во внутреннюю политику (спор о роли профессиональных союзов в начале 1921 года) — ничего кроме конфуза для него не вышло. Пытался пристроиться к внешней политике, но Ленин заблаговременно прибрал это ведомство к своим рукам, посадив туда своих верных клевретов, и Троцкий скоро убедился, что здесь без прямой борьбы с Лениным ничего не выйдет. С горя Троцкий укатил в длительную поездку по России, во время которой со своими присными придумал дальнейший план действий. Было очевидно, что Ленин приобрел всю полноту власти на гражданском фронте, пока Троцкий работал на военном; следовательно, оставалось лишь валить его прямой борьбой, а это было бы опасной игрой, потому что от такой борьбы случайно могли бы оказаться в выигрыше третьи, совершенно посторонние, лица, и таким образом власть оказалась бы выпущенной из рук правящей клики.

Не решаясь пускаться на подобную авантюру, Троцкий пришел к выводу возвратиться к прежней деятельности — военной, предполагая прикрепить армию окончательно к своей особе, чтобы таким путем, опираясь на нее, может быть, со временем повторить опыт Наполеона I. Диктатура, и притом единоличная, увлекает Троцкого, который сознает свои крупные индивидуальные силы и задыхается, находясь в тени.

Возвратившись из поездки, Троцкий развивает энергичную деятельность. Начинается бряцание оружием. Газеты полны алармистских слухов. Троцкий устраивает парады, совещается с высшими чинами военного комиссариата, которые сами тоскуют без активной работы, постепенно проедая заработанные во время гражданской войны огромные средства. Затевается чуть ли не поход на Индию.

Клеврет Троцкого тов. Сталин[8] находится на границе Афганистана, откуда шлет известия о подготовке совместного с Афганистаном похода на Индию. Остается только собрать материалы о слабости врагов и о выгодности нападения на них. Подготовив данные о внутренних противоречиях политических интересов Антанты и о необходимости использования этого момента для успешного наступления на нее, Троцкий выступает с соответственным докладом на пленуме и в специальной комиссии 3 съезда Коминтерна. Однако упомянутая уже более тонкая политика Ленина срывает на этот раз намерения Троцкого, которому приходится отказаться от выполнения своего первоначального плана.

Очевидно, что этот провал Троцкого, которым ознаменовался 3-й съезд Коминтерна, не сгладил, а углубил разногласия в верхах коммунистической партии, и дальнейшая, более обостренная борьба здесь неизбежна.

Троцкий, несомненно, жаждет разыграть роль Наполеона I, и все действия его напоминают классические примеры из жизни французского императора. Он несколько заискивает перед высшим прежним командным составом, а вместе с тем выдвигает на высокие посты лиц, весьма одаренных, из неизвестности. Я слышал самые восторженные отзывы о нем со стороны военоначальствующих лиц, которые готовы были за него, в полном смысле слова, в огонь и в воду. Офицеры красного генерального штаба говорили мне, что их поражает, с какой проникновенной легкостью усваивает он труднейшие для понимания глубоко штатских людей вопросы полевой тактики и стратегии. Он прекрасно разбирается в них и сам часто дает советы, которые по своей оригинальности и практической целесообразности всех удивляют. Он сразу же постиг одно из необходимейших условий для военных успехов: дисциплину, и действительно, несмотря на ряд невероятных затруднений, создал ее в Красной армии. Троцкий, как я отметил, любит красивый жест. Так, например, он состоит слушателем Красной академии Генерального штаба, одевается в военную форму, любит принимать парады, объезжая иногда со своей правой рукой т. Мураловым[9], начальником Московского гарнизона, накануне парада его месторасположение и лично наперед устанавливая все детали церемонии для наибольшей ее эффективности. Поезд его великолепен и оборудован с большой роскошью. С его легкой руки другие советские dii minores[10] стали обставлять свои выезды с таким же азиатским великолепием, как и Троцкий. В путешествиях его сопровождает походная типография, которая тут же на ходу печатает и выпускает надлежащие приказы и распоряжения. Троцкий произносит речи войскам в духе наполеоновских. Еврейство, из которого он происходит, ему безразлично. Он неоднократно подчеркивал свою интернациональность, когда к нему обращались представители евреев с просьбой облегчить их тяжелое в Советской России положение.

В Ленине и Троцком современная Россия имеет, бесспорно, выдающихся руководителей. Оценка их как деятелей среднего масштаба, в общем не особенно далеких, но больших интриганов, которая иногда делается в заграничной русской и иностранной прессе, — безусловно не верна. Несомненно, они талантливые люди большого ума и выдающейся воли. Главная их ошибка — это непомерная жажда власти. Власть эту они не получили бы при других условиях. Достигнув власти насилием, посредством октябрьского переворота, они хотят удержать ее во что бы то ни стало. Ленин, изверившись в возможности мировой революции, старается сохранить власть в своих руках ценой великих уступок, хотя бы даже с доведением коммунизма до абсурда.

Троцкий — напротив того, — считает, что политика уступок ни к чему путному не приведет и вызовет лишь разногласия в коммунистической партии, расшатав ее фундамент. Отлично понимая, что на мировое восстание рабочих по их собственной инициативе почти нет никаких надежд, он хочет вызвать революцию снаружи: с оружием в руках пойти прививать Европе коммунизм с тем, чтобы таким путем и самому постепенно подняться до интернационального владычества.

Группирующиеся около указанных столпов российского коммунизма их главнейшие соратники, в сущности, отражают в своей деятельности основные различия тактики Ленина и Троцкого.

Г. Зиновьев-Апфельбаум[11], глава Петрогубкоммуны — демагог высшей марки. Петроградцы сильно настрадались от его приемов ущемления буржуазии. Это митинговый оратор и незаурядный публицист. В своих выступлениях он главным образом играет на самых скверных струнах человеческой души — зависти и злобе. По крайней мере, речи его на митингах в Ростове-на-Дону сводились к следующим характерным положениям: "Товарищи рабочие, вы недостаточно зажжены революционным огнем. Вы отстаете от питерского пролетариата. У вас еще ходят по улицам разодетые буржуи, гордо подняв голову. Они одеты — вы раздеты. Вы ютитесь на окраинах в хижинах, а они живут в центре города во дворцах. Сбейте с них эту спесь. Отнимите у них одежду и деньги, выгоните их из домов, садитесь сами на их место. Чего вы зеваете? Ведь вы хозяева положения сейчас, а между тем вы не используете своих преимуществ. Углубляйте классовую борьбу. Пролетарии, проснитесь!" Оба раза, как результат приезда Зиновьева в г. Ростов, там начинались сильнейшие репрессии и грабеж интеллигенции под всеми предлогами. В Петрограде он тоже сумел навести порядок, "хоть покати шаром". Состоящий под его ведением, подающий большие надежды Бакаев[12], юный руководитель Петроградской Чеки, идет путями, не уступающими иногда самым темным временам Урицкого[13] (например, расправа с матросами за Кронштадтские события 1921 года). В последнее время, в связи с "новым курсом" Ленина, Зиновьеву как-то не по себе. С одной стороны, он примыкает к группе самого Ленина, с другой стороны — все новые мероприятия последнего вызывают бурю протеста в душе Зиновьева. Например, он громко заявляет, что, пока он жив, "свободной торговле в Питере не бывать". Однако получается внушение из Москвы, и ему приходится подчиниться. В последнее время Зиновьев начинает выпускать вожжи по управлению Петроградом, главным образом сосредоточив свое внимание на работе III Интернационала. Объясняется это отчасти и тем, что Зиновьев в последнее время часто болеет.

Другие экстремисты, тт. Бухарин[14] и Рязанов[15] примыкают более к группе Троцкого, особенно первый из них. Они стоят за углубление революции, за сохранение ортодоксального, в чистом виде, коммунизма, за продолжение ожесточенной классовой борьбы в государстве. Вот как характеризует свое отношение к партии Бухарин в посвящении к одной из своих книг: "Крепкой, как сталь, воплотившей в себе все величие и мощь пролетарского класса, его героизм, ясность его классового разума, смертельную ненависть к капиталу и могучий порыв к созданию нового общества — славной коммунистической партии посвящаем мы эту книгу: посвящаем ее партии, которая командует миллионной армией и лежит в окопах, управляет государством огромной страны и грузит дрова на своих субботниках, подготовляя воскресный день человечества; мы посвящаем ее старой партийной гвардии, закаленной в боях и победах, и молодым побегам партии, которым суждено доделать наше дело до конца". Таково кредо Бухарина. Одинаковых же взглядов придерживается и другой экстремист, старик Рязанов. Когда на последнем съезде профессиональных союзов в мае 1921 года велась борьба против прежнего главы их Томского[16], а в преемники ему выдвигалась кандидатура Рязанова, то сам Ленин в закрытом заседании так примерно его характеризовал: "Я знаю давно Рязанова. Мы оба старые партийные работники, но он человек увлекающийся. Он доктринер и демагог. Наговорит он вам много, а сделать он ничего не сделает. Поверьте мне, как опытному в этом вопросе, не выбирайте вы Рязанова. Он погубит вам все дело". Руководителем внутренней политики является Феликс Дзержинский[17]. Хотя он числится председателем Всероссийской чрезвычайной комиссии и в последнее время совмещал эти обязанности с должностью народного комиссара путей сообщения, но главным образом он служит орудием Ленина в деле укрепления власти. Усвоив всю важность осуществления в России режима "твердой власти", опирающегося на Чека и штыки Красной армии, Ленин поручил дела армии Троцкому и в противовес к ней, создал на всякий случай по совету Дзержинского и внутреннюю охрану, чтобы в случае ненадежности полевых войск Троцкого, в нужную минуту опереться на войска внутренней охраны ("вохра").

Дзержинский организовал чрезвычайные комиссии по образцы опричнины и политической полиции, мудро сочетав все мрачные стороны первого учреждения с современной техникой искусства палачей. Но при этом ему удалось избежать тех организационных ошибок, которые допустил Иоанн Грозный при создании своей опричнины. Теперь, действительно, чрезвычайки и карательные отряды "вохры" являются грозным оружием, держащим всю страну в строгом повиновении коммунистической власти. Ленин настолько уверен в талантливости Дзержинского, что послал лично его в Донецкий бассейн, когда там весной почти приостановилась добыча угля, а также привлек его к разработке вопросов по борьбе с голодом. Главные сотрудники Дзержинского, проводя в жизнь начертанную им систему террора, сами цинично сознаются, что у власти коммунисты могут удержаться лишь при помощи Чека, и неудивительно поэтому, что когда контрреволюционная деятельность в России затихает, и в обществе начинают носиться слухи об уходе Дзержинского, то сами чекисты устраивают раскрытие новых заговоров и усиленно начинают арестовывать и производить суд и расправу, как это, например, имело место в Петрограде в конце мая и начале июня 1921 года, с целью подчеркнуть необходимость дальнейшего существования чрезвычаек. Ленин сам прекрасно понимает важную при советском режиме роль возглавляемого Дзержинским учреждения, и потому, несмотря ни на какие перемены курса, чрезвычайные комиссии будут по-прежнему свирепствовать в России, являясь главной опорой советской власти.

Русская внешняя политика находится в руках Чичерина, Красина и Литвинова[18]. Группа эта составляет блок вокруг Ленина, причем первый из них вполне разделяет взгляды Ленина на то, что для произведения надлежащего впечатления на западные государства, а также в целях признания ими Советской России необходимо основательное муссирование идеи "нового курса", хотя бы лишь в области экономических отношений. Поэтому, когда в мае 1921 года Троцкий стал бряцать оружием и даже замышлял военную экспедицию, то Чичерин, резко расходясь с ним, поставил вопрос о своем уходе и стал усиленно распространять слухи об этом как в Москве, так и в иностранной прессе. Оба — Красин и Литвинов, — должны проводить иностранную политику на местах, причем первому из них отводится роль привлечения в Россию иностранцев, прельщая их перспективами сказочного обогащения и экономического закабаления России, а также новым курсом внутренней политики; на обязанности же Литвинова, пребывающего в Ревеле — напротив того, лежит задача объединения и руководства всем делом заграничной пропаганды, рабочей агитации и создания революционного движения в Западной Европе. И тот, и другой, не покладая рук работая на пользу советской власти, в то же самое время не забывают и лично себя, справедливо считаясь одними из самых богатых людей в Совдепии, удачно согласуя интересы советской внешней торговли с выгодами собственного кармана.

Во главе Высшего Совета народного хозяйства (ВСНХ) долгое время стоял инженер Рыков, который с большим успехом провел национализацию и разрушение русской промышленности, а с ней вместе — и всей экономической жизни страны, объясняя вызванное государственным вмешательством в промышленную жизнь падение производительности на русских заводах только военными обстоятельствами. Когда гражданская война окончилась, он попытался было по-прежнему держать в заблуждении общественное мнение страны дутыми цифрами. Однако ему это не удалось, несмотря даже на то, что им создана была прочная организация из своих же людей, как в центре, так и на местах, которая и сообщала везде отвечающие его видам данные. В конце концов, ему пришлось уйти, заняв менее активное место председателя Совета труда и обороны. Во главе же ВСНХ поставили одного из его ближайших соратников — Богданова[19], чтобы показать, что основное направление политики учреждения в общем не подлежит изменению. Новый председатель ВСНХ — тоже инженер, человек, как говорят, деловой, но не "делец". Кроме того, он не пользуется особым весом в правящих кругах, равно как и коллегия, на которую он опирается, в которую вошли, например, такие коммунистические деятели, как бывший генерал Ипатьев[20], во время войны при генерале Сухомлинове[21] насаждавший русскую химическую промышленность. Поэтому указанный состав ВСНХ вряд ли будет долговременным.

Главе ведомства Народного просвещения Луначарскому[22] удалось сделать его вполне автономным. Поэтому в течение долгого промежутка времени сотрудникам Наркомпроса жилось спокойно и привольно, а Луначарский тем временем писал нравоучительные пьесы, милостиво допуская свободную критику своих произведений на страницах советской печати и вступая иногда даже в полемику со своими оппонентами. Одно время звезда Луначарского стала было закатываться, но потом он все же оправился и в последнее время с прежним успехом занимается пролетаризацией русского искусства и литературы и систематическим искоренением русской культуры духа.

В этой же области работают и два борзописца — панегиристы советской власти, Стеклов-Нахамкес[23] и Демьян Бедный (Придворов)[24]. Стеклов ежедневно выступает со статьями, усиленно затем комментирующимися в русских эмигрантских изданиях. Передовицы его внимательно читаются также во всей Советской России, так как в его статьях проскальзывает иногда между строк то, о чем тенденциозно умалчивают другие советские публицисты, и находят отражение международные события, о которых не сообщается в официальных телеграммах. Главной целью Стеклова является выколачивание возможно больше денег из советской казны, так как он получает за каждую статью гонорар в исключительно высоком размере, и при том не советскими, а николаевскими рублями, на которые он потом, как говорят, недурно спекулирует. Демьян Бедный держится скромнее. Он не прочь довольствоваться и натурой, обильными продовольственными пайками, которые ему щедро выплачиваются за его верную службу Ленину и Ко. В последнее время его лира что-то замолчала, и уже давно не слышно его литературных упражнений в виде стихов в псевдонародном духе.

Максим Горький[25] получил на откуп науку и создал пресловутый Дом ученых в Петрограде, содержимый им со своими ближайшими сподвижниками Родэ и Глассом, владельцами бывших кафешантанов. В последнее время он усиленно заискивает перед интеллигенцией и, по-видимому, предвидя наступление в недалеком будущем двенадцатого часа для современных владык России, серьезно обдумывает план своевременного бегства за границу и постепенно подготавливает себе соответственный путь отступления.

Остальные верхи коммунистической партии группируются около перечисленных руководителей советской политики и в большей или меньшей степени вносят некоторое разнообразие и элемент личного начала в методы ее проведения. Особую роль играет при этом так называемый "всероссийский староста", председатель Всероссийского центрального исполнительного комитета т. Калинин[26]. В его задачи, между прочим, входит надзор за степенью выполнения местными властями декретов из центра и поездки по России для сглаживания своими речами и распоряжениями отрицательного впечатления на местах от политики, проводимой представителями советской власти. В одну из таких последних поездок автомобиль всероссийского старосты подвергся довольно серьезному обстрелу со стороны "благодарных пейзан" Тверской губернии, и в последнее время об инспекторских поездках Калинина что-то не слышно.

Все современные вершители судеб России окружили себя какой-то китайской стеной от народа, которым они насильно правят. Большая часть из них проживает в Кремле, который стал совершенно недоступен для обыкновенных смертных. Наши правители оберегают свою жизнь такой искусно придуманной и организованной ВЧК охраной, что увидеть их является почти что чудом. Несмотря на то, что я прожил в Москве весной 1921 года полтора месяца и ежедневно бывал по нескольку раз на центральных улицах, мне довелось только один раз увидеть высокую особу самого Дзержинского, ехавшего на шикарном зеленом автомобиле с надписью НКПС (Народный комиссариат путей сообщения), и не то злобно, не то боязливо поглядывавшего по сторонам на проходившую публику.

Наконец, власть на местах принадлежит тоже различным достопримечательным лицам. Председателем ЦИК Украинской Социалистической Советской Республики состоит хитрый малоросс из молдаван Раковский[27]. Он умело поддерживает фикцию независимости Украины. Всюду для вида проводится украинизация: делопроизводство и печать на украинском языке. Создан особый украинский Совнарком для того, чтобы дать соответственную работу своим людям, а также в угоду сепаратистским тенденциям Украины. Вся эта теплая компания отличается слишком "деловым" характером, причем "дельцами" являются все, начиная от самого Раковского. Не доверяя особенно любви народной украинского селянства, т. Раковский предпочитает править Украиной из Харькова, откуда все-таки легче, чем из Киева, исчезнуть в минуту опасности в Москву.

На Дону, в начале 1921 года, высшую власть осуществлял Революционный Совет трудовых армий Юго-востока, в лице Белобородова[28] (главного палача царской семьи) и его заместителя, лихого самодура — Фрумкина[29]. Первый из них прослыл экономистом, так как поручал своим сотрудникам и секретарям составлять на него различные этюды по хозяйственным вопросам, которые и опубликовывал затем в прессе под своим именем. Жил он в Ростове как большой барин. Для него был отведен наилучший дом. Как эпикуреец, познавший все прелести буржуазного существования, он не отказывал себе ни в каких благах богатой жизни. У него на дому постоянно подавалось и вино, и шампанское, и свежая икра. О лукулловских пирах, которые устраивались им, ходили легенды по городу. Про казнь царской семьи он любил говорить, но при этом подчеркивал, что лично он никого из Семьи не убивал. Его заместитель т. Фрумкин представляет ему полную противоположность: он — активный работник, все хочет делать сам, во все мешается, все запутывает. Как и все недоучки, он с большим самомнением и с повышенным чувством самолюбия. Поэтому он окружил себя людьми, стоящими умственно неизмеримо ниже него, но которые при этом умеют его ловко надувать, превозносить и славословить его особу, всячески рекламируя его деятельность. Это — типичный самодур в духе щедринских героев. Большое для него несчастье в том, что он не современник Аракчееву. "Отказать, арестовать, расстрелять" — вот его краткие и вразумительные резолюции. Приближенные Фрумкина прекрасно освоились с особенностями характера своего начальника и умело воздействуют на него через личного секретаря и друга Фрумкина — девицу Воробей, обделывая при ее содействии свои делишки. Благодаря такой системе управления, развал на Дону и на всем Юго-востоке России принял катастрофические размеры, причем несомненно, что руководящая роль в этом развале принадлежит самому громовержцу Фрумкину. Благодаря личной близости к Ленину, он не только не сломал себе шеи, несмотря на скандальный провал продовольственной кампании 1920—1921 гг. на Юго-востоке, которой он сам руководил, но напротив того — попал в члены Всероссийского ЦИКа и после ухода Белобородова в апреле 1921 года занял на Дону его место.

Таковы некоторые черты деятельности наших правителей. Состав главных руководителей судеб России остается без перемен, тот же, который был и 4 года тому назад. Если они удерживаются у власти, то только благодаря проницательному уму Ленина, ловко балансирующего между партийными течениями и выбирающего направление, создающее наиболее устойчивое равновесие для всей правящей клики. Благодаря дисциплине и спайке руководителей Российской коммунистической партии, среди которых немало действительно талантливых лиц, изумительной централизации и применению режима "твердой власти", проводимого Лениным, наши правители еще довольно долго смогут спокойно жить в Кремле.