В царстве Ленина

Почтель

Средства связи достались коммунистам в лучшем состоянии, чем железнодорожный транспорт, и совершенное расстройство почт и телеграфов является уже прямым результатом их хозяйничанья. Отсутствие правильного почтового сообщения, частые исчезновения даже заказной корреспонденции, бесконечная медленность в доставлении писем, вскрывание корреспонденции Чекой, свели частную корреспонденцию почти к нулю, тем более, что совершенно замерли и деловые отношения людей друг с другом. Продолжалась в сущности лишь казенная почта, но и она, несмотря на огромный, значительно увеличенный против прежнего, штат служащих в почтово-телеграфном ведомстве, не оказалась на высоте положения. Так же месяцами залеживается казенная корреспонденция в почтово-телеграфных учреждениях и иногда так же бесследно исчезает. Благодаря этому регулярная связь провинциальных учреждений между собою и в особенности с центром совершенно нарушена. Для того чтобы получить ответ от запрошенного учреждения, иногда приходится ждать месяцами. Поэтому, отдельные учреждения предпочитают непосредственно командировать в центр своих сотрудников, заодно принимающих на себя ряд других поручений. А вместе с тем, получившая полное право гражданства в частном обиходе система посылки деловых бумаг оказиями, входит в обыкновение и в казенных учреждениях.

О том, что есть почта, и что можно ею пользоваться, и что существует она специально для обслуживания нужд частных лиц в посылке писем, все как-то забыли. Поэтому, неожиданное раз в году получение каким-нибудь семейством письма через почтовое учреждение есть своего рода событие, о котором все с удивлением говорят: "Прямо поразительно, письмо дошло, не пропало и, кажется, даже не вскрыто. Вот чудеса-то: должно быть, действительно, начинает эмансипироваться наша власть". Зато предстоящий отъезд кого-нибудь в дорогу представляет большой соблазн в смысле пересылки корреспонденции с оказией. Об этом заранее знают и пользуются таким случаем, заготовляя письма. Перевозящему, правда, поручения подобного рода мало улыбаются. Советская власть борется с этим явлением, начиная, однако, как и всегда, не с того конца. Вместо того чтобы дать населению гарантию быстрой и точной доставки писем, она старается лишить обывателей последней возможности, — путем оказий, — сноситься друг с другом. Обыкновенно берущие с собою письма ставят условием, чтобы они не были заклеены, чтобы лично убедиться в том, что они ничего не имеют в себе контрреволюционного. Делается это из боязни широко практикующихся обысков во время пути разными военно-контрольными отрядами и Чекой. Благодаря этому у всех выработался какой-то эзоповский язык писем. Говорят только осторожно намеками. Пишут аллегорически. Если знакомый сообщает мне, что жить у него в городе стало хорошо, как в Метехском замке, я знаю, что это значит, ибо Метех — тюрьма в Тифлисе. Скоро можно будет дойти до таких юмористических образчиков писем: "у нас все здесь прекрасно. Мы все живем хорошо и Коля с Петей уже умерли, так что остался один я. Твои книги взяли почитать вместе с обстановкой. У Сени очень хорошее настроение, я ему ношу пищу, а по четвергам дают свидание".

Все попытки советской власти увеличить, хотя бы для рекламы за границей, размер корреспонденции путем отмены оплаты корреспонденции марками и бесплатной ее пересылки, не возымели желанного действия. Количество писем нисколько не возросло, несмотря на такую приманку. Все предпочитают лучше посылать письма с оказионерами, заранее зная, что у некоторых из них письма проваляются долго в кармане, чем доверять свою корреспонденцию советской власти. Ввиду этого решено опять возвратиться к старому капиталистическому способу оплаты корреспонденции марками. Причем, опять-таки можно быть заранее уверенным в том, что письма казенным порядком все же вряд ли будут пересылаться. Еще более печально обстоит дело переписки с заграницей. Если еще для проживающих в Петрограде и Москве является возможным изредка прибегать к помощи почты местных дипломатических представительств заграничных государств, то для провинции получение письма из-за границы является в виде редкого исключения. К сожалению, это дело останется без перемены, пока у власти будет теперешнее коммунистическое правительство, и русская интеллигенция может еще долгое время пребывать как за китайской стеной, отрезанной от всякой возможности общения с зарубежными знакомыми и родственниками.

Дело с телеграфным сообщением обстоит так же плохо, как и с почтой, с тою, однако, характерной особенностью, что здесь до последнего времени частных телеграмм или вовсе не принимали, или принимали с отметкой "будет отправлена при случае". Иными словами, из частного оборота телеграф, как средство сообщения, был почти совсем изъят. Казенные учреждения в отношении пользования телеграфом поставлены не в одинаковые условия. Преимущественное право на него имеют военные учреждения, Чека и краевые центры, т. е. именно представители твердой власти, о которых я говорил выше. Кроме того, они также имеют право разговора по прямому проводу, о чем вещают широко выданные им из центра мандаты. Что же касается прочих учреждений, то и их телеграммы сплошь и рядом постигает та же участь, что и частных лиц, т. е. они идут почтой и доставляются донельзя искаженными. Никакие прокладки новых кабельных линий и постановки добавочных аппаратов не помогают делу. Почтель по-прежнему сетует на перегруженность телеграфной сети и начинает издавать своеобразные распоряжения о сокращении телеграфной корреспонденции, вроде следующей меры, осуществленной в Ростове. Дается известное число телеграфных слов на местное учреждение, в зависимости от степени его значения. Предположим — 500 слов. Это значит, что общее количество слов, отправленных за день телеграмм этим учреждением, не должно превышать 500. Учреждение, в свою очередь, вынуждено разверстывать это количество слов между своими отделами, в зависимости от значения их; отделы распределяют причитающееся на них количество слов далее, и получаются в результате такие курьезы, что какой-нибудь подотдел может отправить телеграмму в количестве не более 2—5 слов в день. Недостаток бумаги сказывается и в телеграфном деле. Нет бумаги для телеграфных лент, нет бумаги для телеграммных бланков. Из-за недостатка бумаги телеграммы пишутся на чем ни попало: на всевозможных обрывках бумаги, уже использованной раньше.

Более известно всему миру советское телеграфирование без проводов. Чичеринские радио "Всем, всем, всем!" — общеизвестны. Но радио является одновременно для коммунистов и могучим аппаратом управления страной, так как создает легкую возможность сноситься с окраинами и быстро передавать главнейшие распоряжения. По радио вся России получает и телеграммы, которые из центра рассылаются для информирования провинции о международных событиях. Этим "врадио", как их зовут в Совдепии, мало верят, но все понимают, какую большую выгоду они приносят советской власти.

Телефонная сеть в городах прибрана коммунистами к рукам путем реквизиции и отнятия телефонов от частных владельцев. Далеко не все прежние их владельцы сумели вовремя откупиться от уполномоченных для проверки необходимости этим лицам телефонов сотрудников коммунхоза и таким образом лишились телефона. Не приходится и говорить, что телефонные разговоры подслушиваются, и что всякая неосторожно произнесенная фраза может служить поводом для вызова в Чеку. При наличии вакханалии в смене одного советского учреждения другим и переезда учреждений из одного здания в другое, номера телефонов сплошь и рядом перепутываются, и пользоваться телефонами довольно трудно, тем более, что нигде в Совдепии не напечатаны еще списки новых абонентов. Междугородное телефонное сообщение тоже пришло в упадок и служит преимущественно опять-таки для государственных целей. Ввиду всего изложенного, читая преподносимые в газетах измышления о мнимых изобретениях и усовершенствованиях в телефонном деле, увеличивающих силу звука и содействующих применению телефонов в широких массах населения, советские граждане только улыбаются, зная, что сведения эти рассчитаны только на неосведомленных об истинном положении дела иностранцев.