В царстве Ленина

Советская дипломатия

Работа органа внешней политики рабоче-крестьянского правительства — Народного комиссариата иностранных дел, возглавляемого бывшим воспитанником Пажеского корпуса Чичериным, — за границей более видна, чем в России. Поэтому впечатления, которые получаются во всем мире о советской власти как следствие многократных выступлений ее в области международных отношений, значительно разнятся от взглядов на внешнюю политику большевиков, которые слагаются у населения Советской России, остающегося непосвященным в ее детали. Однако основные течения этой политики ВЦИКа понятны и для граждан Совдепии. Конечной ее задачей является революционный путь насильственного ниспровержения капиталистического строя во всех странах. Внешние политические послевоенные отношения сначала этому как будто бы содействовали. События в Германии, потом в Венгрии и в Финляндии, укрепляли советскую власть в убеждении близости мировой социальной революции как неизбежного последствия изнурительно затянувшейся мировой войны. Большевистские ресурсы были направлены на поддержание и раздувание искр восстания везде, где только для этого была подготовлена благоприятная почва. Однако наступившие обстоятельства гражданской войны оторвали Совнарком от внешней деятельности, приковав его внимание к вопросам внутреннего фронта. Наступление с советской стороны на мировой капитал ослабело и после громких слов на тему о том, что "мы мировой пожар раздуем", пришлось констатировать постепенное ослабление революционной напряженности в Европе. Не рассчитывая на собственные силы, большевики решили создать международное объединение рабочих в виде III Интернационала. Как уже подробно отмечено выше, учреждение это образовано русскими коммунистами в противовес Лиге Наций и Амстердамскому II Интернационалу, как учреждениям, своею деятельностью способствующим, по мнению большевиков, лишь преобладанию мирового капитала над трудом. К попыткам создания других некоммунистических международных объединений коммунисты относятся иронически, указывая на то, что середины в области классовой борьбы быть не может, и что при нынешнем положении вещей средние течения будут всегда: либо идти на поводу у капитала, или же естественно втянутся в круг коммунистических идей и сольются воедино с III Интернационалом.

Роль последнего как центрального очага революционной пропаганды в международном масштабе мною уже выяснена. Поэтому здесь надлежит его коснуться постольку, поскольку деятельность III Интернационала совпадает с международной политикой советской дипломатии.

Считая Англию одним из главных столпов современного реакционного империализма, большевистские руководители решили использовать в целях пропаганды мусульманскую фракцию III Интернационала для поднятия восстания в мусульманских английских владениях, и первый же Съезд народов Востока, имевший место в мае 1920 года в Баку под общим руководительством 3иновьева, наметил пути националистического движения в разных странах Востока, отвечающие этим заданиям. Несомненно, что непосредственным результатом этого Съезда и дальнейших дипломатических шагов Наркоминдела Чичерина явилось брожение в Египте, Персии, Афганистане и в самой Индии.

Никогда, даже империалистическая, Россия не проявляла такого повышенного интереса к своему затуркестанскому соседу — Индии, каким отличаются большевики. И если англичане в прежнее время понапрасну боялись похода русских царских войск на Индию, то в настоящее время, при коммунистическом правительстве России, эта опасность, в зависимости от преобладания шовинистических течений в коммунистической партии, не может считаться исключенной. Опасность эта угрожает Индии прежде всего в виде яда пропаганды, который просачивается через границу в форме золота, а в особенности — в форме всевозможных брошюр коммунистического содержания на тюркских языках, образцы коих можно видеть в Москве за зеркальными стеклами дома бывшей гостиницы Метрополь, где ныне помещается книжный склад III Интернационала. Напрасно англичане думают защититься от этой пантюркистской пропаганды, заключая торговые договоры с Советской Россией и включая в эти договоры пункты о взаимном отказе от политической агитации. Нам известно из недавней истории, что даже такие высококультурные и честные государства, как Германия, признавали договоры лоскутами бумаги. Тем более большевики в душе могут потешаться над людьми, думающими, что обмен подписями на торговом договоре англичан с Красиным избавит их владения от проникновения коммунистической пропаганды. Советская власть, чтобы формально не навлекать на себя упреков в вероломстве, может отказаться от непосредственной агитации, продолжая ее в то же время развивать через подставные государства, как Азербайджан, Афганистан и Туркестанскую Республику, слепо следующих во всем приказам из Москвы.

В этих же целях большевики усиленно поддерживали турецкое националистическое движение в Малой Азии, тенденциозно придавая ему в своих сообщениях коммунистическую окраску. По-видимому, однако, в последнее время взаимные симпатии несколько охладели, ибо туркам стало ясно, что благодаря заключенному соглашению им приходится для Советской России своими руками жар загребать, а это им, по-видимому, не особенно улыбается. Коренное расхождение во взглядах Ангоры и Москвы на коммунизм заключается в том, что последняя, естественно, в коммунизме видит конечную цель. Ангора же — лишь средство для достижения пантюркистских идеалов.

Воздействие Наркоминдела на страны 3апада в силу образованных территориальных барьеров в виде ряда окраинных государств с созданным в них строгим политическим надзором за большевиками представляется делом значительно более сложным. Однако и тут коммунисты, под видом всяких торговых делегаций, командируют пропагандистов, везущих в своих чемоданах агитационную литературу и русское золото для революционной пропаганды. Так, например, еще сравнительно недавно на границе Швеции и Норвегии был задержан советской торговый представитель, у которого на много десятков тысяч крон было найдено иностранной и русской золотой валюты, а также коммунистическая литература и приказы III Интернационала на норвежском языке.

Первоначально, когда Советская Россия находилась в блокаде, ЦК РКП относился весьма благосклонно к идее создания прибалтийских самостоятельных государств, служивших передаточными пунктами для снабжения России необходимыми ей товарами. Когда же блокада отпала, наличие подобных загородок оказалось весьма обременительным, и советская власть, несомненно, охотно бы стерла все эти мелкие государства с лица земли, подобно Грузинской Республике. По-видимому, средством для достижения этого является надлежащим образом поставленная пропаганда через местные профессиональные союзы, в которые изобильно притекает русское золото и отравленная соблазном легкого обогащения рабочих за чужой счет коммунистическая литература на местных языках. К сожалению, несмотря на очень внимательную слежку за всеми неофициальными лицами, прибывающими из Советской России, эстонские, латышские и литовские власти лишены этой возможности по отношению к содержимому чемоданов официальных сотрудников многочисленных советских учреждений в Ревеле и Риге. 3десь установлено полное равенство. Эстонские и латышские представители в Москве могут привозить в своих дипломатических вагонах что им угодно, но также могут поступать и советские представители. В результате, например, младшие дипломатические агенты окраинных государств используют это свое право для провоза в Москву, под видом дипломатической переписки, спирта, сахарина и других спекулятивных товаров, наживая на каждой такой поездке по нескольку сот процентов, а зато господа из Наркоминдела и Наркомвнешторга (учреждения, по своему составу близкого Чеке) — всякого рода коммунистическую литературу. Очевидно, что результаты этого кажущегося равновесия — не к выгоде Прибалтийских государств. Наживающиеся господа прибалтийские дипломаты, конечно, не смогут окончательно споить спиртом всех русских коммунистов и комиссаров, но зато несомненно, что привозимая этими последними литература в маленькие государства, достаточна для распропагандирования всего социалистически настроенного пролетариата, что и показал опыт с арестом и высылкой вожаков коммунистического движения в Эстонии и Латвии.

Во всяком случае, ныне в политике Наркоминдела начинает замечаться уклон в сторону необходимости приближения русских границ непосредственно к берегам Балтийского моря и вытекающие отсюда некоторые перемены в отношениях к окраинным государствам. А так как Совдепия является по своему существу военно-коммунистической республикой, то не исключена возможность разных в этом отношении серьезных военных осложнений, если шансы на внутреннюю революцию в этих странах окончательно провалятся. Впрочем, неудачный опыт войны с Польшей должен был бы несколько расхолаживать пыл большевистских стратегов.

Для обывателя Совдепии вся иностранная политика Наркоминдела, поскольку таковая отражается в местной прессе (а других источников осведомления почти не имеется), представляется в трех главных моментах: 1) знаменитые радиотелеграммы Чичерина к главам отдельных государств (ибо классические "Всем, всем, всем!" первого периода советской власти уже прекратились); 2) известия о революционных вспышках в разных углах мира, которыми иногда заполнены лицевые столбцы советских газет (особенно много таких известий было в 1920 году, теперь уже фабрикуется их меньше) и, наконец, 3) известия о торговых конвенциях, заключаемых советскими представителями за границей. На этих же трех китах строятся и все передовицы в газетах. Особенно много восторга и ликования вызывают сообщения последнего рода. Известие о каждом новом торговом договоре истолковывается как одержанный весьма крупный дипломатической успех, равносильный юридическому признанию советского правительства. Данные этого рода искусно используются умелыми советскими агитаторами на митингах в целях укрепления советской власти.

Из всего вышеизложенного вытекают следующие выводы об основных задачах советской дипломатии. Надежда на всеобщую революцию отпала. В связи с этим приходится пока оставаться в приятном одиночестве в условиях капиталистического окружения. Положение Советской России облегчается мировым соперничеством отдельных государств Антанты. Возникающая между ними конкуренция в погоне за сырьем может быть легко использована советской властью, искусными дипломатическими шагам создающей интервенцию в свою пользу. Экономическая разруха вызывает необходимость в продовольственных товарах и машинах из Европы. Нужен, следовательно, товарообмен и торговые договоры, путем которых можно постепенно подойти к признанию в России советской власти, а пока получать в товарообмен нужные предметы. Для развития товарообмена надлежит придвинуть границы к морям, и, наконец, оставаясь верными идеям всемирной социалистической революции, необходимо противопоставить III Интернационал деятельности буржуазии в Лиге Наций и использовать все его личные и материальные средства для пропаганды в ближайших странах. Вот те главнейшие вехи, на которых ведется внешняя политика Наркоминдела, обслуживаемая за границей четырьмя с лишним тысячами официальных его представителей.