В царстве Ленина

Водный транспорт

Налаживать водный транспорт на Дону, а также Азовском и Черном морях, из Москвы, вскоре после занятия Ростова красными, прислали некоего певца. Обладая в общем недюжинными умственными, а в особенности голосовыми данными и прочтя внимательно несколько популярных книжек Госиздата, это лицо считало себя, конечно, вполне подготовленным, чтобы приняться за воссоздание советского коммерческого флота, состоящего из отобранных у частных владельцев судов. Но навигация 1920 года открылась; суда были налицо, а движение чем-то тормозилось. Грузы лежали подолгу на берегу. Пока можно было еще успеть сделать рейсы вверх по Дону, привезти оттуда лес и перекинуть туда нефтяные продукты (главная задача навигации), этого сделано не было. Певца за нераспорядительность убрали, заменив более надежным в политическом отношении человеком. Главной же задачей центр поставил себе поднять производительность труда служащих водного транспорта. А для этого, по его мнению, нужна была палка. Палку эту дали в виде института политических комиссаров. В Ростове создан был Дончерноморполитвод, который, в лице главного комиссара водного транспорта и стал фактически хозяйничать на всех водных системах Юго-востока. Начались строгости, посыпались аресты, наказания служащих, вскрытия служебных столов в их отсутствие, доносы, обыски у них; свирепствовал бывший карманник, в качестве председателя Труддезертиркомиссии сажавший сотрудников в Чеку за малейшее опоздание на службу, хотя бы и не по их вине; подтянулась комячейка, чаще ею стали назначаться собрания служащих и на них выноситься резолюции с протестами против белогвардейских шпионов и с засвидетельствованием преданности обожаемой власти. А в это время пароходы терпели аварии, один даже умудрился сгореть; баржи сплошь и рядом ходили пустыми и, захватываемые военными властями, бесплодно простаивали на местах. "Дончерноморы", однако, не унывали: они усердствовали в местной прессе, рекламируя свою деятельность и показывая в дутых цифрах, как блестяще налажена работа водного транспорта. В Москву летели телеграммы, отчеты, ведомости погрузок, отправок, разгрузок и перегрузок, состояния глубин и перекатов; приезжали и уезжали из центра инспектора движения, что-то записывая и представляя кому-то отчеты.

Между тем, в то же самое время не принимались никакие меры к тому, например, чтобы до ледостава вывезти необходимый для следующей навигации уголь, лежащий на пристанях по р. Дону, не производилось дноуглубительных работ, не было создано никакого реального плана эксплуатации речного флота и не приняты были меры к тому, чтобы вовремя заготовить материал для его ремонта. Комиссар ДКОУВТ чувствовал себя, тем не менее, прекрасно, завел шикарный русский выезд, в пару рысаков, устраивал по праздникам увеселительные катания на пароходе со знакомыми девицами и, разумеется, смотрел сквозь пальцы на то, что делалось по заготовительной и материальной частям управления. Результаты не замедлили сказаться. Надо было представить к ростовской выставке годовщины Октябрьской революции диаграммы, рисующие положение водного транспорта на Дону. Когда их составили, то сравнительно с данными предыдущих лет определилась такая ужасающая разница не в пользу советского хозяйничанья на Дону, что руководители ДКОУВТ не знали, как выйти из этого неприятного положения. На железных дорогах Ростовского узла в этом отношении картина была все же более благоприятная. Думали, гадали и решили дать диаграммы более затемненные и труднее расшифровываемые для рядового обывателя, вроде данных о потоках грузов или же диаграммы глубины Дона и тому подобные нейтральные сведения. Таким образом, тут-то и "нашла коса на камень" для Дончерноморполитвода. Это оказалось куда сложнее, чем писать радужные реляции в местных газетах о победах пролетариата в деле восстановления водного транспорта. А тут еще новые неприятности! Упомянутого мною комиссара убрали. Выражено было неудовольствие из центра и назначена ревизия продовольственной и заготовительной частей. Роковым образом вслед за назначенной ревизией в здании водного транспорта ночью возник пожар, охвативший вскоре весь дом. И весь Доно-Кубанский водный транспорт, — самый большой в Ростове семиэтажный дом, — со всем делопроизводством, документами, материалами и отчетностью, полностью в ночь на 11-ое января 1921 года сгорел. Этим актом и закончился первый год навигации на Дону при советской власти.

По-видимому, не лучше обстояло дело и в других частях Всероссийского водного транспорта, ибо о том, что он вообще находится на последнем месте в ряду других государственных учреждений страны, советские информаторы, не стесняясь, писали в "Экономической жизни" и других советских изданиях, так же, как они отмечали и ту исключительную роль, которую могла бы сыграть река для перевозки грузов. Вот некоторые цифры, характеризующие действительное положение речного и морского транспортов. На реках в 1912 году числилось 21.138 лодок и парусных судов, а в 1921 году — 9.430. Так же плохо обстоит дело и с пароходами. Для ремонта судов и для судостроения нужно 540 тысяч пудов металла, каковое количество и предусмотрено производственной судоремонтной программой. В счет этого количества получено лишь 101 тысяча пудов. По программе, из 9.430 судов непаровых отремонтировано только 1.115 и из 3.896 паровых судов речного флота исправлено лишь 575 судов. По программе ремонта судов морского транспорта из 580 паровых судов исправлено 77, из 617 непаровых судов отремонтировано 23. Причинами плохого состояния дела судоремонта являются те же общие основания нашей экономической разрухи, которые будут своевременно указаны ниже.

В результате такого состояния водного транспорта институт политических комиссаров упразднили. Дончерноморполитвод пал. Не успел в Ростов прийти приказ о расформировании его, как из занимаемого им помещения всю конторскую обстановку забрало давно точившее на него зубы и конкурирующее с ним учреждение Донрайкомвод, т. е. местный профессиональный союз водников, пополненный присланными из центра коммунистами и ставший третьим по счету руководителем водного транспорта. В противоположность тому, что двумя месяцами раньше Ростовские газеты не могли нахвалиться своим речным флотом, те же самые газеты с пеной у рта стали бранить рухнувшую власть политического водного управления и отмечать миллионы дефектов в системе его работы. Самый характер деятельности был изменен. Профессиональный союз водников начал собирать производственные конференции, выяснявшие нужды речного флота и меры увеличения его провозоспособности. Тем не менее, этот горячий период работы был непродолжительным; через некоторое время все стало входить в свою норму в водном транспорте и пошло прежним порядком. Из Москвы прислали в качестве начальника бывшего артиста, стремившегося подчинить себе Донрайкомвод и в своей свирепости и садизме по отношению к служащим превзошедшего всех прежних комиссаров. Он сосредоточил только в отличие от последних свою ненависть не на младших, а на самых старших инженерах-специалистах, которых он стал третировать, как мальчишек, и даже сажать под арест. Тем не менее, и после этого дело на лад не пошло, и начало навигации 1921 года застало советский речной флот на Дону в положении еще худшем, чем раньше. Ремонт судов не был закончен, угля не могло бы хватить даже для длинного рейса вверх по Дону до Калача. Часть баржей была разобрана на топливо, так же, как и пристани и причалы. К ремонту пристаней не приступали. Одним словом, катастрофа наступила сразу, за один только год хозяйничанья большевиков. Действия самодура-актера как начальника ДКОУВТ, наконец, переполнили чашу терпения служащих. В центре стало известно о чинимых им безобразиях и его убрали, заменив молодым евреем. Режим изменился. Спецы опять стали как будто бы в фаворе. Все легче вздохнули. Председатель Комтруддезертира ходил с мрачным видом, подыскивая за отсутствием работы новых подходящих для себя занятий. Центр продолжал засыпать Управление разными новыми заданиями, однако, вполне неосуществимыми, и уже по ходу майской навигации можно было определить, что и навигация 1921 года будет потеряна так же, как и предшествующая. Ясно, что дело не в певцах или актерах, стоящих во главе водного хозяйства, а в общей правительственной системе и в невозможности для коммунистического режима справиться с хозяйственной разрухой в стране.