В царстве Ленина

Заключение

Наступает момент празднования в России четырехлетия советской власти. По обыкновению, к этому времени Государственным издательством будет выпущена серия книг и брошюр рекламного характера, подводящих в розовых красках итоги хозяйничанья большевиков на Руси. Я, со своей стороны, тоже тороплюсь закончить мою книгу, чтобы таким путем сделать вклад в юбилейную литературу. Правда, книга эта явится некоторым диссонансом в ряду того печатного материала, который будет подводить итоги 4 годам социал-экспериментаторской деятельности кремлевских владык, и даже — более того, я уверен, что Госиздат ее не приобретет и не пустит в народное обращение, а наоборот, включит в индекс отреченных книг. Таким образом, легально, она в Россию сейчас, к сожалению, не попадет. Но не моя вина в том, что круг читателей ее поневоле будет сужен лишь до состава тех русских, которым уже удалось вырваться из Совдепии.

С моей стороны, было сделано все возможное к тому, чтобы дать беспристрастный и разносторонний материал о положении современной Советской России. Если книга подчас и приобретала обличительный характер, то, — да простят меня коммунисты, — нельзя же их гладить по головке за то, что они являются упорным гением разрушения русского государства. "Что посеешь — то и пожнешь".

При спешности работы и при тех необычайных условиях, в которых приходилось составлять и писать эту книгу, когда целый ряд необходимейших статистических данных нельзя было никакими путями достать для использования, а с частью не менее любопытных материалов автору пришлось распроститься в Ямбурге, где местные представители советской власти "взяли их почитать вместе с его платьем и другим багажом", неизбежным являются дефекты работы в виде непропорциональности частей, некоторых повторений, неравномерности освещения различных вопросов и ряда других дефектов технического характера, за которые автор заранее просит его извинить. Во всяком случае, пишущему эти строки хотелось бы привлечь общественный интерес к тем вопросам современной русской действительности, о которых в последовательном порядке программы коммунистов трактуется в настоящей книге. Насколько это ему удалось, покажет нелицеприятный суд читателей. — "Fесi quоd роtui — fасiаnt mеliоrа роtеntеs"[117].

Каковы же выводы из всего здесь написанного? Автор предоставляет это сделать каждому, кто одолеет предыдущие страницы. Несомненно, что все вопросы эволюции коммунизма, крушения советской власти и национального возрождения новой России должны вызвать ряд глубоких аналитических работ, которые и не замедлят, очевидно, появиться, и которые дадут те или иные ответы на все выдвигаемые этой книгой вопросы. Да позволено же будет здесь и автору в самых общих чертах высказать свое заключение по поводу царства Ленина к моменту четырехлетия октябрьской революции и дальнейших его перспектив.

Те самые лица, которые в момент большевистского переворота оказались у власти, продолжают и ныне пребывать у кормила правления русского государственного корабля. Это показывает, что правящая группа коммунистов достаточно спелась и перед лицом грозной опасности распада власти сумела объединиться. Внутренние разногласия в ней как будто бы даже улеглись, но зато в самой партии неблагополучно. Подобно тому, как крысы спасаются вплавь с гибнущего корабля, так и коммунисты в последнее время массами покидают партию, желая застраховаться заблаговременно на случай крушения коммунистической диктатуры. Власть держится на поверхности, ведя в международных отношениях игру на мировой конкуренции великих держав и на экономических противоречиях наций, вызванных Версальским мирным договором. Правда, что в этом отношении большевиками достигнуто уже многое, и, в частности, с грустью приходится отметить начавшуюся интервенцию в пользу советской власти в виде торговых договоров, заграничных советских заказов и международной спекуляции рабоче-крестьянского правительства на русском голоде. Однако и здесь все же надлежит подчеркнуть назревающий перелом в настроениях западных держав. Не говоря уже про интеллигенцию, но и рабочие повсеместно за границей трезвеют, видя воочию, к каким плачевным результатам проводит строительство народной жизни на утопических теориях. Ввиду этого приходится ожидать перемену отношений к советской власти со стороны государств, придерживающихся в последнее время по отношению к ней благожелательной тактики.

С другой стороны, внутреннее положение Советской России не может быть охарактеризовано иначе, как подлинное государственное банкротство. Предположение это получило и официальное себе засвидетельствование в недавних переговорах с Польшей советского правительства, в которых последнее признало, что в данное время оно находится не в состоянии уплатить полностью 49 миллионов рублей золотом, причитающихся с него по Рижскому договору. Развитие этого универсального банкротства находит себе выражение в умирании промышленности и в окончательном крушении всей финансовой системы, сопровождающемся бурным потоком советских денежных знаков, выпуск которых, предположенный на 1921 год в сумме 22 триллиона рублей, настолько, однако, отстает от все возрастающей в них потребности, что задолженность советского правительства своим рабочим, и служащим, и поставщикам выражается уже теперь в сотнях миллиардов рублей. Как следствие отсюда — внутренняя стоимость и покупательная способность русского рубля быстро приближается к нулю. Смешно сказать, что стоимость издания настоящей книги в переводе ее на советскую валюту по современному ее курсу составляет свыше 30 миллионов рублей. Признавая свое банкротство, советская власть всюду, однако, ищет денег, повсеместно обращается за кредитом, заранее соглашаясь на все условия кредиторов, лишь бы только продлить свою начинающуюся агонию. Денежный сундук государства уже пуст, быстро исчерпывается и запас награбленных у государства и частных лиц драгоценностей, что неизбежно влечет за собой и сужение ассигнований на международную пропаганду и постепенное сокращение ее размеров.

Изыскивая средства выйти из создавшегося безнадежного положения, коммунисты усиленно проводят новый экономический курс во всех сторонах жизни. Каждая почта регулярно приносит нам новые известия: о замене бесплатных услуг государства платными, об изменении тарифной системы вознаграждения трудящихся, об отмене пайков, о новых налогах, о разрешении частной торговли, даже об открытии бирж и т. п. мероприятиях, возвращающих страну на всех парах на старые капиталистические позиции. В январе 1921 года правители России заявляли, что они открыли народу дверь в царство подлинного коммунизма, но при этом не заметили, что дверь, в которую они сами вошли — на турникете, как в больших отелях, — и потому, войдя в нее по недомыслию, не успели вовремя выскочить и потому принуждены, проделав полный оборот, возвращаться туда, откуда пришли, т.е. — к капитализму. От свободы торговли, поощрения частной мелкой промышленности, открытия бирж и т. п. мер уже недалеко, пожалуй, и до признания неприкосновенности личной собственности и предоставления сфер, — как производства, так и всего торгового оборота, — для частной инициативы.

Но мероприятия этого последнего рода, — связанные с неприкосновенностью личности и жилища и другими основными правами человека, декретированными еще Великой Французской Революцией, — находятся уже в полном противоречии с существом советской власти в России, с внутренним ее содержанием, с той "твердой властью", которая олицетворяется чрезвычайками, "вохрами", ревтрибуналами, комиссарами и другими аналогичными атрибутами советского режима. В этой области старые большевистские начала не потревожены, и самое здание, на котором одновременно начертаны слова и Карл Маркс, и ВЧК, стоит незыблемо. Напротив того, система эта периодически дает себя знать, усиленно закрашивая тогда кровью новых жертв блекнущий уже красный флаг Советской Республики. Пока такая "твердая власть" будет существовать, до тех пор, пока с голодом будут бороться особыми отрядами Чека, пока безграмотные комиссары будут восстанавливать русскую промышленность, а заслуженные профессора за изучение положения нефтяного дела в России будут ставиться под расстрел "к стенке" в подвалах Чеки как контрреволюционеры, — никакие "новые курсы" советской политики не спасут положения и не внесут оздоровляющего начала в процесс экономического разложения страны.

По-прежнему придется отмечать нарастание не только денежного, но и последнего "бриллиантового" банкротства Москвы и падение всех видов производства и в особенности — добычи топлива, неуклонное сокращение которого (в августе 1921 г. в Донбассе добыто уже только 2 млн. пуд. угля) приведет неизбежно к параличу, — по плану и без всякого плана, по очереди и вне всяких очередей, — последние остатки русской промышленности. Параллельно с этим, как и раньше, придется констатировать и раскрытие всемогущей Чекой новых фантастических заговоров и пролитие новых потоков русской крови во славу III Интернационала и Красного Кремля, в то время как, точно на пиру во время чумы, во вновь открывающихся повсеместно для потехи палачей России театрах, ресторанах и кафе будут по-прежнему предаваться безудержному ликованию и кутежам красные тираны, для которых неумолимая рука судьбы выписывает уже на стене роковые слова: "Мене, Текел, Фарес"[118].

Но оставим эту агонизирующую власть в стране, где Царь-Голод и Ангел Смерти снимают обильную жатву во славу великого социального опыта Ленина, и обратимся в заключение к тем живым клочкам России, которые находятся в добровольном изгнании за границей. Что думают здесь о том моменте, когда советская власть, наконец, рухнет? С чем, с каким багажом думают выйти тогда находящиеся здесь русские навстречу к тем освобожденным страдальцам, которые все время оставались у себя на родине? В этом отношении, действительно, хотя и исписаны горы бумаги, реально сделано очень мало. Между тем, русским эмигрантам в предвидении наступления двенадцатого часа для советской власти необходимо готовиться к этому моменту. Что же спросит с них страна?

Как я неоднократно указывал, Россия устала от всяких теорий, которые она достаточно испытала на своей шее в виде опытов экспериментального коммунизма. Все население страны в подавляющем большинстве стало беспартийным. Это не надо понимать так, что у находящихся теперь в России пропали всякие политические интересы и отпал вкус к обычному политиканству. Было бы глубокой ошибкой так понимать эту беспартийность. Но это означает, что вопросы чисто политического характера отошли на второй план, так как превалирующими являются в данный момент экономические интересы. Поэтому те, кто вместо реальной помощи продовольствием, топливом, материалом и деньгами, придут в Россию с политическими платформами, — окажутся людьми, чуждыми для своей родины.

Страна устала, она жаждет своего государственного восстановления. В основание проекта национального ее возрождения должна быть положена экономическая программа. Само русское население пережило глубокую внутреннюю перемену и, подобно тому, как заживающая рана покрывается сначала неприглядной корой, таящей однако, в себе элементы новой здоровой жизни, так и у населения нашей бедной страждущей родины замечаются признаки оздоровления, как политически — в смысле отказа от увлечения утопическими теориями, — так и экономически — в виде необычайной сопротивляемости и личной трудовой энергии, которые в тяжелых условиях борьбы за существование выковываются в новом русском человеке. Вся Россия прекрасно понимает, что советская власть довела ее до такой степени разорения, и что встать ей вновь на ноги самой невозможно. Нужна помощь иностранцев. Условия, которые последние могут поставить, будут суровые — на этот счет иллюзий никто особых не строит, зная, что придется идти в экономическую кабалу к иностранцам. И вот в этом деле население Советской России ждет помощи и реальной работы от русских зарубежных эмигрантов. Последние должны в деталях, и, главным образом практически, подготовить схемы экономического восстановления России, чтобы вовремя явиться с ними. Должны быть накоплены надлежащие средства и силы, и сделано это должно быть на наиболее выгодных для будущей России условиях, с предоставлением ей широчайших иностранных кредитов. Должны быть практически разработаны и меры для того, чтобы ввести величайшую экономию в жизнь страны в целях построения всей ее жизни на основах полного уничтожения всяких соблазнов и иных поводов для расточительности и введения во всех отраслях государственного управления крайней расчетливости, подобно тому, как Иоанн Калита в свое время заложил твердый фундамент для здорового строительства и развития Московского государства. Наконец, должны быть тщательно продуманы и разработаны меры по поднятию морального уровня народных масс, который, как я выше указывал, повсеместно и во всех слоях населения весьма понизился. Таковы те основные задания, с готовыми решениями для коих должны прийти в Россию те лица, которые хотят быть допущенными к участию в ее будущем строительстве.

Тяжелые условия, в которых будет протекать гигантская созидательная работа по государственному оздоровлению страны, с проведением широчайшей местной автономии и децентрализации ее управления, не должна, однако, никого страшить. Чем больше по своему масштабу будет иностранная помощь, тем скорее станет на ноги страна. Как сейчас отдельные лица и отдельные семьи, преодолевая невероятно тяжелые условия русской действительности, создают свое собственное домашнее и семейное благополучие, так и тогда весь народ русский в совокупности, с той новой трудовой энергией, которая выработалась у него благодаря большевистскому режиму, и которая даст ему возможность в будущем не без успеха конкурировать с иностранцами, сумеет своей производительной и систематической работой, подкрепленной, в отличие от коммунистической системы, и стимулом моральной заинтересованности, восстановить экономически свою родину, а русский рабочий и крестьянин — повести ее по пути дальнейшего экономического процветания.

Вот в немногих словах неотложные задачи момента для русской эмиграции. Они не так сложны, но они не терпят отлагательства. Подготовительная работа в той или другой области необходима для каждого эмигранта в тех видах, чтобы при возвращении на родину после падения большевистского режима дать ответ о сделанном в ее пользу во время пребывания своего в лучших условиях за границей.

Но все эти задачи облегчатся и фактически могут рассчитывать на успех только при условии русского единения. Если мы, русские, сейчас и бессильны, то только потому, что не объединены за границей. Мы не можем даже показать нашей любви к гонимой родине своим единством на чужбине. Иностранцам не понятны родственные славянским душам распри и склонность к абстрактным мечтаниям. Для того, чтобы с успехом выступить сейчас перед всем светом, а потом — и в самой возрождающейся России, должны быть забыты партийные распри и политический антагонизм. Перед лицом наступающего часа освобождения и строительства новой национальной России русская эмиграция, хоть временно, хоть в глазах иностранцев, должны составить единое целое чтобы получить возможность авторитетно и практически проводить ту программу, которая вкратце будет тут набросана. Довольно раздоров! Протянем все друг другу руки и отдадим наш труд в мере посильной возможности и все наши помыслы на эту работу подготовки воскрешения нашей России. Время не терпит. Приближается момент решительных событий: час возмездия и расплаты за все злодеяния. Довольно скрытых интервенций иностранцев в пользу большевиков! Довольно коммунистических опытов над нашей родиной! Долой классовую диктатуру! Долой III Интернационал и его прислужников, засевших в седом русском Кремле и красным смехом измывающихся над Святой Русью! Будем наготове. Царство Ленина вступает в пятый, и, да позволено будет высказать надежду — последний, год своего существования.

Берлин, октябрь 1921 года.