Американский рубикон

17 ДЕКАБРЯ, ЧЕТВЕРГ, 8 часов 00 минут.

Генерал-майор Чарльз Радд, военный советник президента Масси, распрямил плечи, чтобы как-то унять боль в пояснице, затем поудобнее устроился в большом кресле и стал наблюдать, как за окном тихо кружатся снежинки. Окна президентского кабинета выходили на балкон, откуда открывался прекрасный вид на огромный парк. Из-за снежной метели вдали с трудом можно было разглядеть памятник Вашингтону. Это была уже вторая метель в этом году, а была только середина декабря.

Радд перестал смотреть в окно и еще раз перелистал папку с документами, о которых он должен был доложить на совещании. Доклады, составленные на основе горьких, но неумолимых фактов, свидетельствовали о приближении национальной катастрофы. Генерал прикрыл лежащую перед ним папку и повернулся лицом к президенту.

Масси, откинувшись во вращающемся кресле, поиграл ножом для бумаг из слоновой кости, одним из его коллекции, которую он держал прямо на своем рабочем столе. Радд с удивлением наблюдал за руками президента, который, повертев нож, положил его на стол, подобрал другой, затем снова отыскал первый. В последние дни руки Масси говорили о его настроении больше, чем глаза…

Радд удержался, чтобы не кашлянуть, и постарался сосредоточиться на докладе Уитмена, но мысли его невольно вновь вернулись к Масси. За три года пребывания на посту президента тот явно сдал. Плечи обмякли, цвет лица изменился к худшему, и перемену в нем Радд сравнил с тем, как тает пирамидка из мороженого: сначала медленно исчезают острые грани, а потом и все прочие неровности сливаются в одну бесформенную массу…

Уитмен закончил свой доклад. Масси нервно закашлял.

— И Нигерия тоже? Мне казалось… У нас были предположения…

И он замолчал.

Уитмен был явно раздосадован.

— Для любого исламского государства и даже страны со значительным исламским населением нарушение эмбарго на поставки нефти расценивалось бы как политическое самоубийство. Положение правительств в большинстве этих государств весьма непрочное, и они только тем и заняты, что подавляют сопротивление собственной оппозиции внутри страны.

— А как обстоит дело с саудовцами? Мне представляется, что фракция Ямани вновь добилась влияния, — растерянно проговорил Масси.

В разговор вступил Эл Рейнольдс.

— Пять ведущих членов этой фракции сегодня утром арестованы по приказу короля. Сам Ямани бежал в Швейцарию.

Радд переключил свое внимание на Рейнольдса. Уитмен и государственный секретарь Альберт Рейнольдс были единственными высокопоставленными лицами, присутствовавшими на совещании. Будучи по своему характеру мизантропом, Рейнольдс всю свою жизнь посвятил дипломатической карьере и вполне мог бы стать современным Меттернихом[8], если бы Масси постоянно не лишал его инициативы.

— Если у вас есть в запасе какие-нибудь приятные новости, Боб, то не стоит их скрывать.

Масси попытался пошутить, но его острота явно смахивала на сарказм.

Уитмен холодно улыбнулся.

— Не следует исключать, что Венесуэла может увеличить поставки. Кроме того, контакты с деловыми кругами Индонезии указывают на то, что их правительство будет смотреть сквозь пальцы на посредничество Японии в переброске сырой нефти.

Он взглянул на Радда.

— Тут есть и другой аспект проблемы, а именно военный. Правительство Индонезии заинтересовано в обмен на нефть получить самолеты F-18, но не хочет заявлять об этом публично. Они увеличат квоту Японии и не будут препятствовать тому, чтобы Япония отгружала нам нефть, сохраняя все, конечно, в строгой тайне.

Поездка Уитмена закончилась именно так, как и предсказывал Радд. Вице-президент вернулся практически с пустыми руками. Сделка с Индонезией была его единственной удачей, да и та выражалась в каких-то скудных поставках 50 тысяч баррелей сырой нефти в день.

— А как насчет вашей поездки в Пекин? — заметил кто-то. — О ней в вашем докладе нет ни слова.

Радд повернулся в сторону задавшего вопрос. Негр Хью Рамсей был удачной находкой Масси на должность советника. Будучи одним из управляющих компании «Конн ойл», он затем хорошо проявил себя в министерстве энергетики. Однако Масси по-прежнему больше прислушивался к мнению Джесса Кирнза, президента компании «Галф коуст ойл». Кирнз, бледный рыжеволосый человек, судя по всему предрасположенный к раку кожи, всегда избегал прямых солнечных лучей и в комнате выбирал место где-нибудь в тени. На всех заседаниях, на которых Радду приходилось бывать, Кирнз ни разу не выступил с каким-нибудь конструктивным предложением.

— Там нам ничего не выгорит, Хью, — устало ответил Уитмен. — Многого ждут от новых скважин в районе Желтого моря, но пока что уровень добычи нефти в Китае едва способен удовлетворить потребности их собственной экономики.

Уитмен был крупным, неповоротливым человеком, чем-то напоминавшим Радду Линдона Джонсона, однако не таким суровым. Он был самым проницательным политиком в администрации Масси. Президенту не удалось бы победить на выборах три года назад, если бы не поддержка Уитмена. Уитмен пользовался гораздо большей популярностью, чем Масси, особенно в конгрессе. Он чувствовал себя там как рыба в воде; едва ли кто из конгрессменов не был ему чем-то обязан и не был готов выполнить его просьбу, если бы он о том попросил.

Роджер Андерсон, возглавлявший департамент энергетики, взял слово, и Радд прикрыл веки. В комнате было довольно душно, но на красноречии Андерсона это не сказывалось. У него было глуповатое выражение лица, и он витал по Вашингтону, излучая наигранный оптимизм. Андерсон начал работать на президента, когда тот еще был мэром Филадельфии. Он считался специалистом по средствам информации. Если бы вдруг объявили, что завтра наступит Армагеддон[9], Андерсон стал бы призывать всех радоваться тому, что это не происходит сегодня.

— …Запасы нефти сократились на десять миллионов баррелей, и в настоящее время насчитывается сто сорок миллионов двести тысяч баррелей, из них сто десять миллионов приходится на очищенное горючее. Стратегический резерв по-прежнему составляет семьдесят пять миллионов баррелей…

Радд почувствовал, как в нем закипает гнев. Только для отопления зданий зимой потребуется минимум двести миллионов баррелей очищенного горючего, а то и больше. Уже к февралю страна останется без капли горючего. Стратегические запасы нельзя принимать во внимание, поскольку конгресс принял решение о том, что резерв предназначен сугубо для военных целей и не может использоваться на нужды гражданского населения.

Проблема, однако, заключалась в том, что на самом деле стратегический резерв составлял уже менее семидесяти пяти миллионов, о которых говорил Андерсон.

— …Производство на севере Аляски продолжает сокращаться, открытие нефти на морском шельфе в районе Балтиморского каньона не оправдало ожиданий, добыча нефти на западном глубинном поясе оказалась более трудным делом, чем предполагалось… Выполнение проекта по добыче нефти из сланца отстает от намеченного ранее графика, а работы на нескольких шахтах в штате Колорадо были сорваны из-за обстрела снайперами…

Радда передернуло от последних слов. В письменном докладе об этом тоже ничего не было сказано. И по официальным каналам он не получил об этом никакой информации; видимо, ему самому придется заняться разбором этого дела. Присутствующие с особым интересом встретили это сообщение и смотрели уже не на Андерсона, а на президента. Два месяца назад горнодобывающие компании просили федеральное правительство выделить им охрану.

Масси несколько удивился тому, как все живо прореагировали на последнее сообщение.

— Я уверен, что местные власти займутся расследованием всех обстоятельств дела, не такая уж это большая неожиданность.

«Он ничего не собирается предпринимать, — со злостью подумал генерал. — Абсолютно ничего».

Андерсон монотонным голосом, делая паузы, продолжал зачитывать доклад, составленный в витиеватых выражениях. Радд раскрыл папку и стал следить за цифрами, которые приводил выступающий. «Та же ахинея, что и месяц назад», — подумал генерал.

Он с раздражением захлопнул папку и посмотрел по сторонам. Уитмен был единственным человеком, который действительно пользовался в стране популярностью, но и он вынужден был уступить Масси.

— Генерал Радд? — обратился к нему Уитмен, который вел совещание.

Радду потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, о чем его спрашивают. О запасах горючего для вооруженных сил…

— Имеющиеся запасы достаточны для сухопутных войск, а вот запасы дизельного горючего для военно-морского флота недостаточны. В качестве меры предосторожности на всех складах горючего введена дополнительная охрана.

Последним выступил Ливонас. Его доклад свелся к изложению личных впечатлений о настроениях и положении на западе страны. Радд подумал о том, что Ливонас являлся не только помощником вице-президента, а скорее был его вторым «я», хотя Ливонасу и недоставало опыта Уитмена. Но никогда нельзя сказать, что скрывается за внешним обликом. Генерал не был близок с Ливонасом и жалел об этом. Доклад мог показаться несколько предвзятым, хотя сам Ливонас был родом из Калифорнии.

Ливонас закончил выступление изложением предложения, которое губернатор Де Янг сделал Дженис Мак-Колл, и в кабинете воцарилась тишина. Радд однажды встречался с Де Янгом, и тот не понравился ему; Ливонас подтвердил его впечатление. Де Янг представлял опасность своей беспринципностью, однако Радд не мог понять, чего, собственно, добивается губернатор. Заинтересованность Де Янга конституционным съездом вполне могла таить в себе какой-то коварный замысел, рассчитанный на использование общественного мнения.

Масси поднялся, обошел вокруг стола и остановился с выражением решительности на лице. «Возможно, им все-таки удалось добиться своего, — отметил про себя Радд, — и Масси, наконец, понял, в каком положении находится страна и как необходимо ей твердое руководство. В конечном счете в этом ведь и состоит подлинное предназначение президента».

— Де Янг популярен, он — в ударе, и совершенно ясно, что он выступит против меня на выборах.

Он взглянул на Уитмена.

— Вы согласны?

Не дожидаясь ответа, президент продолжил:

— С ним будет нелегко совладать, он самый сильный противник на западе и юго-западе страны, и не исключено, что кое-кто и с юга переметнется на его сторону.

Радд был обескуражен и попытался собраться с мыслями. Выборы. Он о них совсем было забыл. Масси будет сопротивляться любым попыткам сразить его на выборах, конечно, он не из тех, кто тихо уступит свое место.

Масси указал на Андерсона.

— Роджер, Де Янг будет на вашей совести. Я хочу знать, что за организацию он создает в масштабах всей страны и кто его финансирует. Пусть ваши люди следят за всеми сообщениями в прессе, по радио и телевидению, за тем, что о нем говорят. Надо выяснить, насколько ему удалось уже вырваться вперед.

Ливонас с нескрываемым удивлением слушал президента.

— А как мы поступим в отношении обещания Де Янга о поставках нефти Мак-Колл…

Масси хотел ответить спокойно; но лицо его налилось краской, а голос выдал раздражение.

— Как мы поступим? Именно это мы сегодня весь день и обсуждаем, господин Ливонас. Разве вы ничего не поняли?

Теперь все внимательно смотрели на Масси, который отвернулся от Ливонаса, как бы не замечая его. Президент добавил с притворной искренностью:

— Припоминаю, как я боролся с Россом Хьюбеком на выборах в Филадельфии. Губернатор Де Янг во многом напоминает мне Хьюбека. У Хьюбека было то, что называется предвыборным взлетом, но что лопается как мыльный пузырь при первом дуновении…

Ему поддакивал лишь Роджер Андерсон, остальные в недоумении смотрели на президента. Масси, видимо, это почувствовал и замолчал. Уитмен сжалился над ним и поднялся, давая понять, что совещание закончилось.

— Благодарю вас, господин президент.

Секретарь включил свет, когда они выходили из кабинета. Радд взял со стула папку и направился к двери. Томас Масси уже пожимал на прощание руки. Когда очередь дошла до него, Радд автоматически предложил:

— Господин президент, если я могу быть чем-то полезен…

Масси выглядел каким-то отрешенным, и Радд не был до конца уверен, что президент вообще заметил его.

— Если вы, генерал, мне понадобитесь, я вас вызову.

Перед тем, как дверь захлопнулась, Радд увидел, как президент направился к письменному столу. Секретарь уже поставил на стол серебряный поднос, на котором аккуратным треугольником стояли высокий стакан с президентской эмблемой, небольшое серебряное ведерко для льда и неоткрытая бутылка виски «Чивас ригал роял салют» двадцатилетней выдержки.

— Не хотелось бы мне иметь его заботы.

Эл Рейнольдс стоял сзади, тоже наблюдая за президентом.

— Это не только его проблемы, но и наши тоже.

Рейнольдс выглядел озабоченным и усталым, лицо его заострилось.

— Похоже, что вы не так уже близки с ним, как прежде, Чарльз.

Радд не был уверен, насмешка ли это или попытка что-либо выведать. Он попытался скрыть свой собственный сарказм.

— А когда у вас самого последний раз была с ним задушевная беседа?

— Давно, чуть ли не несколько месяцев назад.

Затем после небольшого колебания Рейнольдс переспросил:

— А у вас?

Радд направился к лестнице.

— На прошлой неделе. Я обрисовал ему негативные последствия создавшейся ситуации, и он со мной больше не разговаривает. Удивляюсь, что об этом еще не распустили сплетни.

Рейнольдс уже на лестнице слегка обнял Радда за плечи.

— Не уверен, что кто-то из нас мог бы лучше, чем он, справиться с этой работой, учитывая нынешние обстоятельства.

— Вам по крайней мере удалось бы всех расшевелить, — шутливо заметил Радд. — Он же вообще ничего не делает.

— Тут ничего особенно и не сделаешь.

— Вы защищаете его, Эл.

— Скорее симпатизирую.

— Эл, — неуверенно начал Радд. — Наша страна — великая держава. Я думаю, что она такой должна и остаться. Сейчас же я битый час сидел и слушал, что Америка находится на грани катастрофы.

Они стояли уже на тротуаре, дожидаясь, когда подадут машины. Падали крупные мокрые хлопья снега, город постепенно закрывала плотная белая снежная завеса.

Первой подъехала машина Рейнольдса. Он остановился у дверцы и обернулся к Радду.

— Страна в трудном положении, Чарльз. Но, пожалуйста, не думайте, что вы среди нас единственный патриот.