Американский рубикон

21 ДЕКАБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК, 10 часов 00 минут по тихоокеанскому времени.

«Да освятится имя твое, да снизойдет на тебя милость Господня…»

Де Янг поднял голову, вдыхая приятный аромат океанского бриза и вспоминая любимое библейское изречение своей матери. Ему не было видно, где кончалась толпа, и его беспокоило, все ли слышно тем, кто стоит сзади. Декабрьский день был теплым даже по лос-анджелесским меркам. Легкий ветерок с океана развевал волосы мэра Лос-Анджелеса Холланда и уносил куда-то часть произносимых им слов.

— …Даже здание федерального бюро, находящееся за моей спиной, служит символом федерального владычества на Западе. Дядюшка Сэм владеет половиной нашего суверенного штата Калифорния, двумя третями штата Юта и девяноста процентами штата Невада. Однако ему принадлежит всего один процент Нью-Йорка и менее двух процентов штатов Иллинойс и Пенсильвания.

Гул протеста прокатился по площади и эхом отразился от стен близлежащих домов. «Холланд — мастер своего дела, — подумал Де Янг. — Аудитория будет уже доведена до белого каления, когда очередь дойдет до меня».

— Мы оказались пленниками на своей собственной земле! Люди на Западе всегда мечтали владеть собственным участком земли, самим выращивать скот. Их мечта теперь превратилась в кошмар. Мы не можем завести ранчо на своей земле, мы не являемся хозяевами наших недр, мы даже не можем ловить рыбу в наших реках без санкции федерального правительства! Нам остается лишь получать от федерального правительства распоряжения о том, когда следует косить траву, какие высадить цветы перед домом, какие овощи выращивать в огороде и в какой цвет выкрасить двери собственного дома. Мы не намерены больше терпеть подобное к себе отношение!

Мэр Холланд — невысокий, лысеющий мужчина с тяжелой челюстью и редкими рыжими волосами — хмуро взирал на толпу, которая бурно поддерживала его. Де Янг улыбнулся. Даже один из каждой тысячи присутствовавших никогда не владел ранчо и не думал об этом, однако Холланд ловко увязал политику с мечтой каждого из них о маленьком белом домике с заборчиком. Аудитория наверняка уже слышала его речь не менее десятка раз, однако по-прежнему восторгалась ею.

«На площади собралось по крайней мере четверть миллиона человек», — подумал губернатор, посмотрев по сторонам. Шеферд говорил ему, что на митинги собирается все больше народа, однако он впервые за этот месяц выступал на открытом воздухе и был приятно удивлен.

— Мне выпала большая честь… и большое удовольствие… представить вам человека, который ведет нас вперед в нашей борьбе за справедливость и равноправие…

Внизу, прямо под трибуной мужчина в голубой рубашке с короткими рукавами показывал на Де Янга своему сыну, сидевшему на плечах отца. Де Янг улыбнулся и помахал им, убедившись при этом, что его жест не остался незамеченным для стоявших неподалеку журналистов.

— …Человека, который вселил в нас веру в самих себя, в лучшее будущее, губернатора Винсента Де Янга!

Раздались новые радостные возгласы и свист. Де Янг встал и поднял в знак приветствия руки над головой. Мэр стиснул его в своих объятиях, потом Де Янг прошел к трибуне, утыканной множеством микрофонов. Он постоял на трибуне, оглядывая море лиц и упиваясь тем, как нарастало скандирование «Де Янг! Де Янг!».

Де Янг ощутил свою власть над толпой. Он пригляделся к людям, стоящим в первых рядах, и отметил, что почти у всех на лацканах пиджаков, на рубашках и блузках были значки с изображением флага Калифорнии. Он посмотрел на часы. «Следует выступить покороче», — напомнил он себе. Было всего лишь десять утра, но они уже на целый час выбились из графика, разработанного Шефердом.

Губернатор жестом остановил скандирование. Приветственные возгласы ослабли и прекратились. Он громким властным голосом прокричал:

— Мы требуем вернуть нам наши земли. Мы требуем права самим вести внешнюю торговлю и заключать торговые соглашения. Мы требуем права самим распоряжаться своими прибылями. И мы требуем права самим контролировать свое собственное правительство!

Де Янг как будто в молитве склонил голову, оглядывая тем временем ряды расположившихся внизу репортеров и фотографов, которые энергично строчили в свои блокноты и щелкали камерами. Все шло как по маслу. Они только что впервые услышали его призыв к независимости, хотя это слово впрямую и не было произнесено.

Губернатор вновь поднял руку, призвав к тишине. Площадь замерла в ожидании.

— Однако одних требований уже мало. Мы должны действовать! Вчера делегация Калифорнии на втором конституционном съезде внесла на его рассмотрение четыре поправки. Первая из них гласит: «…Пятьдесят суверенных штатов настоящим приобретают право на исключительную собственность над всеми федеральными землями, расположенными в границах этих штатов».

Де Янг сделал паузу, чтобы еще больше подогреть аудиторию. Он оперся о трибуну и наклонился к микрофонам.

— Нам только что сообщили, что эта поправка принята сегодня утром подавляющим большинством голосов!

Волна восторженных возгласов прокатилась по площади. Губернатор еще немного выждал, затем решил закончить речь на подъеме:

— Наша судьба теперь в наших собственных руках! Настало… настало время Запада!

Де Янг театрально помахал рукой, отвечая на приветствия, затем обменялся рукопожатиями с местными политическими деятелями, столпившимися вокруг него. Полицейский в штатском с трудом сдерживал их напор. Де Янг еще раз повернулся к толпе на площади, помахал на прощанье рукой и стал спускаться с трибуны.

Взвод полицейских образовал коридор, по которому он прошел от трибуны к ожидавшему неподалеку черному лимузину.

Херб Шеферд уже сидел в машине, мрачно глядя на толпу по ту сторону деревянных барьеров. Де Янг уселся рядом с ним, отложив в сторону валявшуюся на сидении спортивную куртку. Охранник захлопнул за ним дверцу.

Шеферд достал небольшой блокнот и взглянул на записи.

— В три часа у вас выступление на митинге в Портленде, в семь — благотворительный ужин в Лас-Вегасе. В полночь назначена встреча в городе Финиксе, однако придется поднатужиться, чтобы успеть туда.

«График просто убийствен», — подумал Де Янг. Какое-то время он смотрел через окно лимузина на освещенные солнцем дома, затем повернулся к Шеферду, несколько раздраженный его задумчивостью.

— Ты выглядишь так, будто только что лишился своего единственного друга, Херб.

— Нам еще предстоит встреча с Бертоном.

Шеферд передал ему черную папку.

— Он будет ждать нас в аэропорту.

Де Янг открыл папку и задержал взгляд на фотографии, помещенной на первой странице. Бертон был снят в профиль, у него было хмурое худое лицо и непроницаемый взгляд банкира.

Досье Бертона соответствовало его внешности. Нынешний пост — главный управляющий калифорнийским национальным банком в Сан-Франциско, возраст — 53 года. Трое детей, двое учатся в колледже, третий — умственно отсталый. Жена — Пенелопа Пембертон, уменьшительно Пенни. В прошлом был членом группы экономических советников при президенте США, совета по делам внешней политики, совета директоров Всемирного банка и директорских советов пятнадцати различных корпораций. Любит ванильное мороженое и пльзеньское пиво. Не любит изысканные дорогие блюда. Увлечения — собирает марки, плавает на яхтах.

Если не считать Уолтера Ристона из «Сити банк», Джордж Бертон являлся самым влиятельным банкиром в стране.

— Генерал в самолете?

Шеферд кивнул.

— Он летит с нами в Портленд.

Де Янг расслабился и даже зевнул. Присутствие Боллеса должно успокаивающе подействовать на Бертона. Кроме того, они его сейчас о многом и не будут просить. Им нужно лишь, чтобы Бертон повлиял на своих друзей, банкиров Востока, занять нейтральную позицию в ближайшие несколько дней.

Слухи об отделении Запада неминуемо приведут к массовой утечке капитала из страны, что еще больше расшатает правительство Масси. А если к этому добавятся и пессимистические оценки банкиров, то вывоз капитала из США еще больше возрастет…

Де Янг вновь через затемненные стекла взглянул на улицу. Толпа на несколько кварталов вперед запрудила бульвар Сенчури. Люди размахивали флагами штата и скандировали вслед машине губернатора: «Настало время Запада! Настало время Запада!». Перед самым аэропортом вереница машин свернула на запасную дорогу и прямо по летному полю направилась к «Боингу-727», стоявшему в дальнем конце взлетной полосы.

Де Янг поприветствовал технический персонал, занимавшийся обслуживанием самолета, затем вслед за Шефердом по легкому трапу поднялся в «Боинг». С другой стороны к их самолету подруливал реактивный лайнер «Лир». Губернатор с улыбкой отметил про себя, что Бертон сверх меры осторожен и не хочет, чтобы его здесь увидел кто-нибудь посторонний.

В самолете генерал Боллес и краснолицый Карл Бакстер ждали Де Янга в баре, устроенном в салоне первого класса. Чуть выше, над стойкой, был установлен небольшой цветной телевизор, и сейчас как раз передавался репортаж о манифестациях на бульваре.

Бакстер, льстиво заглядывая Де Янгу в глаза, пожал ему руку.

— Я слышал вашу речь, Винс, все было великолепно.

— Я просто-напросто воспользовался цитатой из вашей книги.

Он похлопал Бакстера по спине и повернулся к Боллесу и Шеферду.

— Джордж Бертон поднимется в самолет буквально через несколько минут. Я прошу вас, генерал, присутствовать в начале нашей с ним беседы.

Де Янг ухмыльнулся.

— Ничто так хорошо не поможет банкиру обрести уверенность, как вид генеральского мундира, правда ведь, Херб?

Едва только он и Боллес успели по узкому проходу пройти в небольшой зал заседаний, размещавшийся во втором салоне, как Рей, чернокожий офицер охраны, сообщил, что Бертон уже на борту самолета.

Де Янг прошел ко входу, обеими руками пожал Бертону руку и провел его в салон.

— Херб сказал мне, что вы прибудете, Джордж, я искренне рад встрече.

Бертон на самом деле оказался выше ростом и худее. Однако строгое лицо и острый взгляд были такими же, как и на фотографии. Бертон вообще редко улыбался и никогда не смеялся.

— Очень рад видеть вас, Винс. Пенни передает вам привет, она ваша большая поклонница.

Бертон был приветлив, но в меру сдержан.

Де Янг обнял Бертона за плечи и подвел к мягким голубым креслам, где стоял Боллес.

— Генерал, я хочу вас познакомить с Джорджем Бертоном, одним из наших сторонников.

Де Янг внимательно наблюдал за выражением лица Бертона, когда тот обменивался с генералом рукопожатиями.

— Генерал Боллес возглавляет наш собственный комитет начальников штабов, Джордж. Мы как раз обсуждали военные аспекты ситуации.

Боллес достал трубку и, улыбнувшись, стал ее раскуривать:

— Очень рад, что вы с нами, господин Бертон.

«Именно это как раз то, что и требовалось», — с одобрением подумал Де Янг.

Губернатор непринужденно расположился в одном из кресел и, предложив Бертону сесть напротив, нажал кнопку на столике. Он кивнул Боллесу, и тот покинул их, как только в салон вошел один из сопровождающих их охранников.

— Принеси нам пару бутылок пива и ветчины, Гарри.

Охранник вернулся с подносом закусок и пивом. Де Янг соорудил себе небольшой сандвич с ветчиной. Бертон ограничился только пивом. «Он, видимо, прекрасно понимает, что отступать уже слишком поздно», — подумал Де Янг.

Губернатор сделал себе еще один сандвич и тихо спросил:

— Джордж, о чем же вам хотелось поговорить со мной?

— Я не уверен, что я… что мы поступаем правильно. Честно говоря, губернатор, я… я чувствую себя предателем.

Де Янг ощутил, как в голосе Бертона появились грозные нотки.

— Предателем по отношению к кому, Джордж? Население моего штата выбрало меня, чтобы руководить штатом. Эти люди принадлежат Западу так же, как и я сам. И я верен им, а не какой-то там прогнившей геополитической структуре.

Де Янг наклонился к нему.

— Если бы я сейчас, когда мы стоим на пороге великих перемен, когда мы, наконец, впервые за многие годы полны веры в лучшее будущее, бросил их на произвол судьбы, то тогда бы я чувствовал себя предателем. Предателем по отношению к ним.

Он откусил сандвич, затем налил пиво в высокий матовый бокал.

— А как насчет тех лиц, интересы которых вы представляете, Джордж? Насчет деловой активности, которой вы заправляете? Сможет ли все это существовать в условиях нынешней политики федерального правительства? Не стоит мне отвечать, я знаю, что не сможет. И вы думаете, что положение улучшится? Можете мне на это тоже не отвечать. Мы оба с вами прекрасно знаем, что не улучшится. Во всяком случае, не в условиях нынешней системы.

Бертон тоже налил себе пиво и сделал пару глотков.

Де Янг решил, что Бертона надо немного приободрить.

— Кто угодно и где угодно при наличии убежденности и способности имеет право подняться и сбросить существующую власть и установить новую, устраивающую его в большей мере. Вы знаете, кто это сказал? Авраам Линкольн. В 1846 году.

Бертон помолчал.

— Вы руководите крупнейшим банком на Западе, Джордж. Вам доверено вести финансовые дела миллионов людей. Мне кажется, памятуя об этом, вам следует спросить себя: будет ли им выгоднее, если их судьбой станут руководить Соединенные Штаты Америки из Вашингтона или Западные Штаты Америки, новая страна, которая предоставит им большие возможности определять свою будущую судьбу?

Он внимательно посмотрел Бертону в глаза.

— Вы нужны стране, Джордж. И ваша страна — это Западные Штаты Америки.

Бертон кивнул, но его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций.

— Что вы конкретно хотите от меня, Винс?

— Джордж, возможно, я вас удивлю, если скажу, что мне от вас ничего не нужно, кроме правды. Только правдиво информируйте ваших друзей-банкиров на Востоке.

Бертон был озадачен.

— Я не понимаю вас.

Де Янг придвинулся к нему.

— Когда распространятся слухи об отделении, иностранные банкиры и вкладчики начнут проявлять беспокойство по поводу финансовой стабильности Соединенных Штатов. Администрация будет пытаться заставить вас лгать, говорить, что финансовое положение страны — прочное.

Губернатор пожал плечами.

— Я считаю, что вам, Джордж, в данной ситуации следует говорить правду. Думаю, вам надо отвечать, что вы без доверия относитесь к финансовой политике правительства Соединенных Штатов.

Теперь Бертон с большим энтузиазмом поддакивал губернатору и, судя по всему, несколько успокоился. Де Янг поднялся и, широко улыбнувшись, пожал ему руку.

— Думаю, вы можете на меня положиться, губернатор, я вам это обещаю.

Де Янг продолжал улыбаться, понизив голос до заговорщического шепота:

— Вы знаете, Джордж, Западным Штатам Америки понадобится свой министр торговли. Этот пост должен занять человек с такими как у вас связями в международном финансовом сообществе, с вашими взглядами, с вашим чувством патриотизма.

Он жестом остановил Бертона.

— Я не прошу вас сию минуту дать мне согласие. Однако мы хотели бы видеть на этом посту вас или того, кто будет рекомендован вами.

Они прошли в первый салон, где Бакстер по-прежнему не отрывался от телеэкрана, на котором сейчас шли кадры, отснятые на съезде. Боллес тихо сидел в углу, просматривая документы. Увидев вошедших, он поднялся и пожал Бертону руку. Де Янг по-приятельски похлопал банкира по плечу.

— Было замечательно снова повидаться с вами, Джордж. Огромный привет Пенни.

Де Янг уже хотел было вернуться во второй салон самолета для разговора с Боллесом и Шефердом, как вдруг услышал голос диктора телевидения.

— Прослушайте экстренное сообщение из Вашингтона, округ Колумбия, по каналам телекомпании Эй-би-си.

Де Янг посмотрел на экран как раз в тот момент, когда там появилась заставка телекомпании. Шеферд и Боллес подошли ближе к телевизору, за ними встали двое полицейских.

Диктор объявил:

— Передача будет вестись из конференц-зала Белого дома.

Заставка на телеэкране сменилась на интерьер конференц-зала. У Де Янга перехватило дыхание. Перед микрофонами рядом с Бэбс Масси стоял Энди Ливонас.

Камеру навели на жену президента. Глаза у нее были красные, как будто она только что плакала. Она смотрела в камеру не моргая, явно стараясь говорить ровным голосом.

— Мой супруг, президент Масси, после сильного приступа, происшедшего сегодня утром, помещен в специальное отделение госпиталя Уолтер Рид. По его поручению вице-президент Уитмен временно принял на себя обязанности президента.

Ее голос сорвался, она сделала небольшую паузу, чтобы снова собраться с духом.

— Господин Эндрю Ливонас, помощник исполняющего обязанности президента Уитмена, ответит на ваши вопросы. Я уверена, что все вы вместе со мной будете молиться за скорейшее выздоровление президента.

Журналисты встали, когда госпожа Масси покидала конференц-зал. Де Янг внимательно следил за происходившим на экране.

Это был совершенно неожиданный ход. Уитмен не станет допускать ошибок, как Масси. Губернатор выругался про себя. Ливонас был изворотлив. Теперь, когда сама Бэбс объявила о смещении президента, никто не станет задавать компрометирующих вопросов. По крайней мере, не сразу.

— Карл, расскажите мне об этом потом, договорились?

Он кивнул Шеферду и Боллесу.

— Генерал, Херб, прошу пройти во второй салон.

Де Янг молча наблюдал за ними, пока они рассаживались в кресла.

Шеферд работал на него уже почти восемь лет. Он слыл самым проницательным политическим стратегом Запада, как однажды метко окрестил его какой-то журналист. Боллес был отменным военным. Нетрудно было себе представить, как он своей выправкой и орлиным взглядом вселял уверенность в подчиненных.

Генерал неплохо разбирался и в политических хитросплетениях.

Ни один из них сейчас не выказал никаких признаков нерешительности или неуверенности.

— Я думаю, что федеральному правительству стало известно о планах отделения западных штатов, — начал Де Янг.

Еще несколько недель назад они согласились с тем, что Вашингтон неизбежно узнает обо всем еще до официального объявления об отделении на конституционном съезде.

Шеферд ответил:

— Я свяжусь с Хевитом по радио, чтобы он удвоил вашу личную охрану. Они, очевидно, постараются арестовать вас.

— Об этом позднее, Херб.

Сам губернатор сомневался в том, что Уитмен направит войска для его ареста, поскольку это может привести к прямой конфронтации. Уитмен, считал он, скорее попробует обложить их со всех сторон, отыскивая слабые места, и только затем нанесет удар. В то же время следовало ожидать, что положение на конституционном съезде осложнится. Следует как можно быстрее связаться с Вагонером.

По внутренней трансляции объявили, что самолет произведет взлет, и Де Янг пристегнул привязные ремни. Когда самолет набрал высоту, он придвинулся к столику. Шеферд достал из портфеля три блокнота и один из них передал губернатору. Де Янг вынул серебряную ручку, готовясь делать заметки.

— Положительным моментом для нас является то, что конгресс сейчас распущен и потребуется несколько дней, чтобы собрать всех делегатов в Вашингтоне. Уитмену будет трудно предпринять что-либо сразу. Первое, что он сможет сделать, как верно подметил Херб, — это арестовать нас. Он взвесит эту возможность, но откажется от нее. Единственная реальная опасность для нас — это федеральные войска.

Де Янг взглянул на Боллеса. Генерал откашлялся и спокойно заговорил тоном школьного учителя:

— Я думаю, что об этом не стоит серьезно беспокоиться. Федеральные войска в целом будут в замешательстве, поскольку наши сторонники есть среди командиров всех рангов на каждой военной базе и на каждом военном корабле. И рядовому составу потребуется время, чтобы встать на ту или иную сторону. Одновременно могу подтвердить, что на национальных гвардейцев штата и на наши собственные военно-воздушные силы можно полностью положиться, равно как и на те военные корабли и базы, куда нам удалось направить верных людей и где удалось избавиться от тех, кто может выступить против нас.

Боллес снова достал трубку.

— К тому моменту, когда все начнет вставать на свои места, нас — Западные Штаты Америки — признают уже несколько государств, все страны тихоокеанского бассейна и, может быть, еще с десяток африканских стран.

Шеферд пристально смотрел на генерала. «Они с Боллесом никогда не были друзьями, — подумал Де Янг. — Поэтому так важно иметь в своем окружении их обоих. Каждый из них отлично подмечает недостатки другого».

— И все-таки, генерал, если до этого дойдет дело, как мы сможем вести гражданскую войну?

— То есть военные действия?

Боллесу, очевидно, не хотелось употреблять слово «война».

— Я думаю, что уже завтра части национальной гвардии будут готовы блокировать жизненно важные горные перевалы в Скалистых горах. Нам также понадобится удлинить взлетные полосы на всех гражданских аэродромах, чтобы принимать на них реактивные самолеты, поскольку с военно-воздушными базами могут возникнуть кое-какие проблемы. Большего сказать пока не могу. Как я уже упомянул, на многих базах возникнет неразбериха, если начнутся… военные действия.

Генерал набил трубку и не спеша раскурил ее.

— Мы полностью обеспечены продовольствием и горючим. Не исключено, что федералистами будет предпринята попытка блокировать порты западного побережья, однако осуществить это будет не так-то легко, учитывая, что большинство командного состава тихоокеанского флота лояльно по отношению к Западу.

«Боллес, как и Вагонер, очевидно, слишком уверен в себе, — подумал Де Янг. — Однако, может быть, у него есть на то основание. Ведь он уже более года занимается вопросами, связанными с армией».

— А как насчет военно-воздушных сил?

Боллес пожал плечами.

— Этот вид вооруженных сил быстрее других займет определенную позицию. В западных штатах мы располагаем верными нам военно-воздушными частями. Генерал Кейси, по-видимому, сможет заблокировать, а может быть, и взять под контроль стратегическое авиакомандование.

Генерал улыбнулся Шеферду.

— Я, право же, сомневаюсь, чтобы американцы стали сбрасывать друг на друга ядерные бомбы, однако у нас будет возможность с воздуха ударить по вторгшимся частям и по их коммуникациям.

— Тут есть и отрицательные моменты, — настаивал на своем Шеферд. — В действительности все может оказаться не таким простым делом.

Боллес задумался.

— Я и не собирался заявлять, что все будет просто. Если действия затянутся, нам будет трудно удержать Луизиану, часть Техаса и Оклахому. Там для нас невыигрышная местность. С другой стороны, федеральным войскам придется много потрудиться, чтобы овладеть ими.

Де Янг старался отогнать от себя чувство успокоенности. После разговора с Бертоном ему хотелось поговорить с кем-нибудь, кто был бы уверен в себе, убежден в своей правоте. Руки у федерального правительства были связаны и в политическом, и в военном отношении. «И в то короткое время, которое оставалось до исторического решения съезда, — подумал Де Янг, — даже Бобу Уитмену ничего не удастся сделать, чтобы изменить положение».

Однако они еще не начали действовать в открытую, и Де Янг не совсем доверял военным, даже Боллесу. Они все время норовили сыграть в свои опасные игры.

— Мне нет нужды лишний раз подчеркивать, что мы стремимся к политическому решению, — резко заметил губернатор. — Если дело дойдет до гражданской войны, то в самом невыгодном положении окажется тот, кто сделает первый выстрел. Этот выстрел недвусмысленно покажет, кто является жертвой, со всеми вытекающими последствиями для общественного мнения у нас в стране и за рубежом. Страдания всегда служили прочной основой для сплочения сил.

Произнося последние слова, Де Янг наблюдал за Боллесом. Генерал спокойно откинулся в кресле. Сейчас был один из тех редких моментов за все время их знакомства с Боллесом, когда генерал казался абсолютно невозмутимым.

— Раскол Соединенных Штатов неминуем, Винсент. Если не в этом году, то через год или два. И мы ведем речь не просто об отделении Запада. Мы ведем речь о расколе Соединенных Штатов перед лицом кризиса доверия к федеральному правительству.

— Слишком много теории, — возразил ему Шеферд.

Боллес глубоко затянулся и заложил руки за голову.

— Разве? Те связи, которые существовали между штатами, давно уже размыты. Их экономические структуры различны, равно как и образ жизни. Выбор между Востоком и Западом — все равно что выбор между девятнадцатым и двадцать первым веком. Это бесспорно.

После того как Боллес ушел в первый салон, Де Янг заметил:

— Он говорил весьма убежденно.

— Слишком убежденно, — угрюмо буркнул Шеферд.

— Чем же ты недоволен?

Шеферд взглянул на шторы, отгораживающие салон от остальной части самолета. Оттуда доносился шум телевизора и дружные раскаты смеха над шутками Бакстера, которые тот рассказывал, сдабривая их своим густым техасским акцентом.

— Он всего-навсего лишь тыловой генерал, — мрачно буркнул Шеферд.

«Верно говорят, для Шеферда в каждой бочке меда есть ложка дегтя», — подумал Де Янг. Он нажал кнопку и попросил охранника принести еще кофе.

— Есть еще одно сообщение, — добавил Шеферд.

Теперь он улыбался, и Де Янг был уверен, что Шеферд приберег для него какую-то приятную новость.

— Ведь еще не рождество, Херб, что за сюрприз ты приготовил?

— В Сиэтле нас будет встречать Энтони Сабот. Он хочет переговорить с вами.

Сабот. Министр финансов в администрации Масси. Бывший председатель валютно-финансовой комиссии. Один из столпов Востока.

Де Янг откинулся в кресле, долго и пристально рассматривая Шеферда, затем тихо проговорил:

— Отлично сработано, Херб.

Шеферд обрадовался похвале словно кот, которого пощекотали за ушами.

— Отличная работа, — повторил Де Янг.

Принесли кофе, он налил себе чашку и посмотрел в иллюминатор на волнистые белые облака внизу. «Какое это приятное ощущение сознавать, что твоя судьба — в твоих руках», — подумал губернатор.