Американский рубикон

18 ДЕКАБРЯ, ПЯТНИЦА, 12 часов 45 минут.

«Эббит» был гриль-баром, отделанным под старину. Располагался он на полпути между Белым домом и зданием Пенсионного фонда. Ливонасу это местечко нравилось тем, что пиво там подавали в охлажденных запотевших кружках; бар недаром считался одним из лучших в городе.

Они прошли через переполненный вестибюль, и метрдотель усадил их за небольшой лакированный столик у стены против стойки бара.

— События на твоем съезде становятся новостью номер один в прессе, — отметил Ливонас.

Кэти сняла пальто, сложила его и повесила на спинку своего стула.

— Теперь всем заправляет Калифорния. После той стычки в мандатной комиссии мне казалось, что они должны были бы несколько умерить свой пыл.

Ливонас взглянул на меню.

— А кто откопал Бакстера?

— Это тоже затея калифорнийцев.

— Ты имеешь в виду Джерри Вагонера.

— Именно он всем там и заправляет.

Когда подошел официант, Кэтлин отложила меню.

— Мне, пожалуйста, салат из артишоков и кофе.

— Через несколько дней, — сказал Ливонас, глядя на нее, — тебя все это перестанет волновать.

Выражение лица девушки не изменилось.

— Почему ты так думаешь?

— Ты же возвращаешься в Сиэтл, разве забыла?

— Нет, я только и мечтаю об этом, — ответила она без особой уверенности в голосе.

— Как ты думаешь, почему Калифорния так рвется в лидеры?

— Не только Калифорния, а весь Запад, Энди.

— Допустим, и все же почему?

— Об этом как раз и говорил Бакстер. За его словами стоит весь Запад. Все дело в региональных противоречиях. Мы не можем их больше игнорировать. И дело не только в энергоресурсах. Восток и Запад просто думают по-разному, поступают по-разному, имеют разные жизненные ценности.

— Однако именно Калифорния, если не ошибаюсь, является организатором всей этой кампании, — заметил Ливонас.

— Калифорния взяла на себя расходы по оформлению зала съезда, Калифорния возглавляет оппозицию, Калифорния импортирует Карла Бакстера. Именно таким способом можно завоевать себе друзей. Или, точнее говоря, именно таким способом Винсент Де Янг завоевывает себе множество друзей.

Если за всем стоит именно он, то тогда губернатор действительно выкладывается.

— В последний уик-энд в газетах и по радио писали и говорили только о съезде. Поверь мне, кто-то в Сакраменто специально подсчитывает, сколько раз в этих сообщениях упоминалось имя Де Янга.

Кэтлин задумалась.

— Ты на самом деле что-то имеешь против него?

Ливонас помедлил с ответом.

— Я полагаю, что избрание Де Янга президентом явится бедствием для страны.

Она посмотрела на часы.

— Ну и как ты хочешь, чтобы я отнеслась ко всему этому? Только заверяю тебя, что особой любви к Де Янгу я не испытываю.

— Я хочу, чтобы ты не уезжала.

— Но ведь есть немало других делегатов, которые выступают против действий Калифорнии, и они не хуже меня справятся с этим.

Ее слова не убедили Ливонаса.

— Ну хорошо. Скажи мне, почему ты считаешь, что мне надо остаться.

— Потому что я убежден, что стране нужен лучший президент, чем Де Янг. Потому что я считаю, что тебе хотелось бы, чтобы победил другой кандидат. Потому что я полагаю, что противостоять Де Янгу нужно на всех уровнях. И потому что я уверен, что никто не сможет с этим справиться лучше, чем ты.

— Взываешь к моему инстинкту противоборства, — улыбнулась Кэти.

— Ты произвела на меня впечатление человека, который может постоять за свои убеждения.

— Увы, лишь время от времени.

Появился официант и поставил перед Ливонасом пиво и отбивную, а перед Кэти — салат и кофе.

— Ну что ты собираешься предпринять? — спросил Ливонас.

— Ты пока что никого не назвал. От чьего имени я должна возглавить оппозицию Де Янгу?

Он был уверен, что она имеет в виду Уитмена.

— Наш комитет будем составлять мы вдвоем, — ответил Ливонас. — На сегодняшний день Боб Уитмен не собирается выставлять свою кандидатуру в президенты.

Кэтлин очень удивилась.

— Боб действительно не собирается выступить против Масси при избрании кандидата на съезде партии?

Он отрицательно покачал головой.

— Я около часа провел у Уитмена в тот день, когда был у тебя. Я пытался уговорить его выставить свою кандидатуру. Он просто-напросто выгнал меня из кабинета.

— В чем же дело? — спросила девушка, немного помолчав. — Я не очень-то люблю ввязываться в безнадежные ситуации, я не люблю проигрывать.

— Я попытаюсь поговорить с ним еще раз завтра утром. Я или добьюсь от него согласия выставить свою кандидатуру, или подам в отставку.

«Вот, наконец, я и решил, что делать дальше», — подумал Ливонас. Он впервые выразил свою мысль вслух, хотя еще после ссоры с Уитменом знал, что рано или поздно придет к этому решению.

— И что тогда? — с тревогой в голосе спросила Кэтлин.

— Тогда я стану поддерживать любого, кто будет выступать на выборах против Де Янга.

Она не скрыла своего удивления.

— Что же произошло между тобой и Де Янгом?

— Мне не нравится его политика.

Энди не хотел распространяться на этот счет, но такой ответ Кэти явно не удовлетворил.

— Мне не нравится политика, которую проводят многие деятели, однако я не испытываю личной неприязни ни к одному из них.

— Однажды я уже руководил предвыборной кампанией против Де Янга. Я уговорил моего друга Гарри Палмера выступить против Де Янга на выборах на пост генерального прокурора штата. Целую неделю я его уговаривал, пока он, наконец, ни согласился.

— И он не победил, — продолжила она.

Ливонас кивнул.

— За десять лет до выборов у Гарри были финансовые трудности, и он пытался покончить с собой. Тогда он несколько месяцев провел в психиатрической лечебнице. Де Янг разузнал об этом и использовал против Палмера компрометирующую его информацию. У меня было десять свидетелей, готовых присягнуть, что Гарри абсолютно здоров. Де Янг же решил во что бы то ни стало вывести Гарри из равновесия. Ему звонили по ночам, распространяли от его имени омерзительные письма, распускали о нем слухи и пичкали обозревателей наглой ложью, его преследовали фоторепортеры. И это сработало, они довели его до сумасшествия. За неделю до выборов Гарри остановил машину на самой середине моста «Золотые ворота» и бросился вниз.

Кэти некоторое время молча смотрела на него, потрясенная услышанным, затем спросила:

— И ничего нельзя было предпринять против Де Янга?

Ливонас почувствовал усталость. Рассказывая об этом случае, он как бы пережил все заново.

— Конечно, я направил протест в официальные органы. После трехмесячного расследования они оштрафовали Херба Шеферда — руководителя предвыборной кампании Де Янга — на сто долларов за распространение заведомо ложных сведений.

Энди допил пиво и откинулся на спинку стула.

— Что, по твоему мнению, может произойти, если Винсент Де Янг будет избран президентом, учитывая, что конституционный съезд у него уже в кармане?

— Не хочу даже думать об этом, — ответила Кэти. — Такого прецедента еще не было.

— Полагаю, что за время президентства Де Янга могло бы произойти много событий, которым пока еще не было прецедентов, — заметил Ливонас. — Именно это и напугало меня сегодня утром. Де Янг уже вовсю использует конституционный съезд в своих личных целях.

— Тогда я полагаю, что мы создадим комитет двух.

Ливонас почувствовал облегчение.

— А тебе удастся забрать назад свое заявление об отставке?

Кэтлин улыбнулась.

— Я уже забрала его. Сегодня утром.

— Ну и злую шутку ты со мной сыграла!

Виноватая улыбка промелькнула на лице у Кэти, и Энди тут же предложил:

— А как насчет ужина завтра вечером?

Улыбка застыла на ее лице. Она покачала головой и взяла его руку в свою.

— Энди, тогда все было замечательно… но так неожиданно, я не была готова к этому тогда и не готова к этому сейчас. Надеюсь, ты меня поймешь.

Ливонас освободил свою руку.

— Если ты так хочешь, пожалуйста.

Ему хотелось произнести последнюю фразу безразличным тоном, но в его голосе прозвучала обида. После той ночи в среду он часто представлял себе, что снова будет вместе с Кэти Хаусман.

Она допила кофе, не поднимая-глаз.

— Мы ведь останемся с тобой друзьями, Энди? Правда?

— Несомненно.

Он постарался улыбнуться, затем добавил:

— Нам пора уже возвращаться на съезд.

По дороге в здание Пенсионного фонда они не проронили ни слова. «Почему, — задал себе вопрос Ливонас, — со времени развода мои отношения с женщинами всегда оказывались случайными и недолгими? Наверное, потому, что я сам хотел, чтобы они такими были. Теперь же мне важно понять, изменилось ли мое отношение к подобного рода связям с появлением Кэти».

Он посмотрел на девушку. Казалось, она тоже задумалась о чем-то важном.

Ливонас пробыл на съезде еще около часа, наблюдая за тем, как на заседании одной из комиссий дебатировался вопрос о конституционной поправке, запрещавшей аборты. Это была щекотливая проблема, дискуссия по ней только началась, и тяжелая артиллерия вроде Карла Бакстера находилась в резерве. Энди посмотрел на часы; на работе его ждало слишком много дел, и он не мог дольше оставаться на съезде.

Ливонас попрощался с Кэти и направился к туалету. Он отыскал его около главного входа и уже открывал дверь в туалет, когда услышал резкий полицейский свисток. Энди с удивлением прислушался, сбросил пальто на пол и поспешил вовнутрь.

Он увидел, как двое неизвестных прижали к писсуару и избивали худощавого парня в коричневых вельветовых брюках и черной кожаной куртке. Одной рукой парень сжимал свисток, а другой пытался защитить лицо. Под левым глазом у него красовался страшный синяк, с усов стекала струйка крови.

Одному из нападавших, высокому полному мужчине с большим животом, было лет за сорок. Второму, неопрятно одетому блондину, напоминавшему по фигуре футболиста, было около тридцати лет. Толстяк выкрикнул, увидев Ливонаса:

— Убирайся подобру-поздорову отсюда, парень. Тебя это не касается.

Толстяк держался около двери, обеспечивая, по всей вероятности, прикрытие на случай, если им помешают.

Ливонас кивнул и сделал вид, что собирается выйти, затем резко обернулся, напрягся и с силой ударил толстяка. Тот покачнулся и упал, ударившись головой о стену. На его лице застыло выражение недоумения, а на затылке появилась кровь.

Все произошло настолько быстро, что блондин не успел прийти на помощь своему напарнику. Опомнившись, он бросился на Ливонаса, который отступил в сторону и схватил стоявшую поблизости щетку.

— Только что объявили перерыв, — солгал Энди. — Сейчас здесь будет полно народа.

Блондин замялся в нерешительности, потом, уже не обращая внимания на Ливонаса, помог толстяку подняться. В дверях он обернулся в сторону парня в кожаной куртке, который по-прежнему не выпускал из рук свистка.

— Ты, фрукт, еще пожалеешь, — зло бросил он.

Затем посмотрел на Ливонаса и добавил:

— А с тобой мы еще встретимся.

Когда они ушли, худощавый парень проговорил дрожащим голосом:

— Большое спасибо.

У Ливонаса ныла рука, и он никак не мог отдышаться.

— Нам обоим повезло.

Худощавый парень все еще не мог прийти в себя, его трясло.

— Жив?

— Слава богу.

— А откуда свисток?

Парень убрал его в карман.

— Это мой верный друг. Еще с того времени, когда я жил на побережье.

— А что вы тут делали? Объяснялись блондину в любви?

Худощавый парень рассердился.

— Этот тип не в моем вкусе.

Он вдруг побледнел, и его вырвало. Когда ему стало лучше, он подошел к умывальнику и ополоснул лицо холодной водой.

— Они несколько раз ударили меня в живот. Если бы вы не появились, они наверняка выбили бы мне все зубы.

Юноша протянул мокрую руку.

— Пол Харрис.

— Энди Ливонас. Какого черта им было нужно?

Харрис почти совсем успокоился, вытер лицо бумажной салфеткой и стал счищать следы крови с куртки.

— Эти люди из группы подкрепления. Думаю, они хотели избить меня для устрашения других.

Ливонас удивился.

— Не понимаю вас.

— Я делегат от штата Калифорния.

Харрис перестал чистить куртку.

— В последний раз я проголосовал не так, как им хотелось.

— И поэтому они решили вас избить? Трудно поверить в это.

Харрис пожал плечами.

— Здесь во многое трудно поверить.

— Мне интересно узнать обо всем подробнее, — медленно проговорил Ливонас.

«Кэти и Сту тоже будет полезно узнать об этом», — промелькнуло у него в голове.

Харрис отрицательно покачал головой.

— Но не от меня, мистер. Вы ведь слышали, что они сказали.

Ливонас достал из бумажника визитную карточку и дал ее молодому человеку.

— Мне очень хотелось бы поговорить с вами, — повторил он.

Харрис нервно вертел в руках визитку.

— Конечно, я обязан вам, — нехотя ответил он. — Но не здесь. Есть такой ресторанчик — «Три шефа», он находится прямо против жилого комплекса в Силвер-Спрингс. Туда делегаты съезда не заглядывают.

Он вернул визитку Ливонасу, и Энди спросил:

— В какое время нам удобнее встретиться?

Синяк на лице парня расплылся еще больше. Харрис попытался улыбнуться:

— Лучше сегодня, пока я еще храбрый. Около восьми. Я постараюсь привести с собой Хэнка Миллера — товарища по комнате, он тоже делегат. Они пытались избить его десять дней назад, но ему удалось убежать.

После того как Харрис ушел, Ливонас подержал руку под холодной водой и размял пальцы. Они будут теперь ныть по меньшей мере неделю. Он вытер руки, надел пальто и улыбнулся.

В корабле Де Янга, рвущегося к власти, образовалась небольшая пробоина.