Американский рубикон

20 ДЕКАБРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 11 часов 00 минут.

Когда Вивиан Уитмен разбудила мужа, тому показалось, что он только что прилег вздремнуть.

— Боб, проснись, к тебе пришли.

Глаза Уитмена постепенно привыкали к полумраку комнаты, в которой горела одна лишь настольная лампа.

— Кто это, Вив?

— Бэбс Масси.

Уитмен спустил ноги с дивана, стараясь прогнать сон, зажег еще одну лампу и достал очки.

— Пусть она войдет, Вив. Ты тоже останешься?

Она отрицательно покачала головой.

— Я уверена, что она хочет поговорить с тобой наедине.

Вивиан вышла. Уитмен поправил галстук и ладонями пригладил волосы. Они с Бэбс вместе прошли через предвыборную кампанию, но несмотря на то, что два месяца она проработала рядом с ним, он так и не узнал ее как следует. Да и другим этого тоже не удалось сделать.

В течение последнего года она стала играть столь активную роль в президентских делах, что, как заявил один обозреватель, в интересах страны было бы лучше, если бы Бэбс стала президентом, а Тому Масси поручили заниматься домашним хозяйством.

— Боб, надеюсь, не очень помешала вам.

Уитмен поднялся с дивана и прошел к двери кабинета навстречу гостье.

— Нисколько, Бэбс. Всегда рад вас видеть.

Он предложил Бэбс одно из кресел у стола и налил ей рюмку вишневого ликера.

Сев в кресло, Уитмен пристально посмотрел на гостью, которая ответила ему таким же взглядом. Визит Бэбс Масси носил, несомненно, деловой характер, поскольку она редко занималась чем-нибудь просто так, из светской прихоти. «Поразительная женщина», — подумал Уитмен.

Бэбс Масси было за пятьдесят, однако выглядела она лет на сорок. Каштановые волосы спадали на ее плечи аккуратными волнами; у нее была длинная шея, стройная талия и несколько широковатые для женщины плечи. Она производила впечатление не столько красотой, сколько манерой держаться с достоинством. Ее лицо и походка выражали целеустремленность и силу воли. Уитмен почему-то всегда сравнивал ее с некоей женщиной-функционером, хотя с виду Бэбс казалась такой хрупкой и недоступной. Нападки «Вашингтон пост» на Масси, а иногда и на нее саму заставили Бэбс еще больше замкнуться в себе.

На Бэбс был коричневый твидовый костюм и легкий голубой мохеровый шарфик. Казалось, что она чувствует себя в кабинете Уитмена даже более уверенно, чем сам хозяин. «Бэбс нравится роль приближенной к власти, — подумал вице-президент. — И эта роль ей неплохо удается».

Бэбс посмотрела на часы.

— Должно быть, вы с Вивиан собирались завтракать. Но я…

Она не сразу смогла подыскать нужные слова:

— Мне нужен ваш совет. Дело касается Тома.

Бэбс через силу улыбнулась.

— Я уверена, что вы догадываетесь.

Уитмен стал не спеша разжигать трубку, наблюдая за ней сквозь облачко табачного дыма. Ему показалось, что она пришла к нему не только за советом.

— Том нездоров.

Первая леди страны замялась в нерешительности, как бы пробуя почву, затем откровенно сказала:

— Вы ведь видели его на совещании и, вероятно, пришли к такому же выводу.

«Время исповеди еще не наступило, — мелькнуло у Уитмена. — Бэбс пока лишь излагает факты, как она себе их представляет».

— Он стал теперь пить запоем.

— В Вашингтоне все пьют, Бэбс. Вы ведь знаете об этом. Профессиональная болезнь всех политиков. А когда не все клеется, то тогда пьют еще больше. Однако я редко видел Тома пьяным.

— А я редко видела его трезвым, — отпарировала она.

— Бэбс, — Уитмен запнулся, решая, как бы получше выразить свою мысль. — Том столкнулся с одним из самых сложных кризисов, который когда-либо приходилось преодолевать кому-либо из президентов. Мне кажется, ему надо понять, что эти проблемы — не только его собственные.

Он снова на некоторое время задумался.

— Или ваши. Вам следует повлиять на него, чтобы он больше полагался на своих советников.

Она отпила глоток ликера: лицо ее не выражало никаких эмоций.

— У вас есть сигареты?

Уитмен протянул ей сигареты, щелкнул зажигалкой и оставил пачку на столе.

Бэбс продолжила:

— К несчастью, он уже не хочет прислушиваться к советам. Кто бы их ни давал. Даже к моим.

Язычки пламени в камине отражались на ее лице, и невольно напрашивалось сравнение Бэбс с египетской царицей.

— Том ушел в себя. Он отверг своих советников и помощников, он не прислушивается и к моему мнению. Похоже, что он потерял способность принимать решения, даже самые простые. И он никому не доверяет, особенно генералу Радду.

Она слегка улыбнулась.

— Радд — единственный, кто отстаивает свои принципы. Я считаю генерала весьма компетентным человеком. Правда, думаю, он мог бы проявлять большую гибкость.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Уитмен.

— Генерал Радд — довольно сильный соперник. По крайней мере он не пытается скрывать свои взгляды. Он весьма умен и гордится этим. Радд быстрее Тома схватывает суть дела.

— Генерал Радд весьма неглуп, — дипломатично ответил Уитмен.

— Я знаю. И еще он очень нетерпим.

Бэбс притушила наполовину выкуренную сигарету, тут же достала новую и заговорила уже на повышенных тонах:

— Том просто теряет контроль над собой. Он стал параноиком, другого слова и не подберешь.

Уитмен встал, подошел к бару и налил себе немного виски.

— Полагаю, что урегулировать свои отношения с Чарли Раддом будет для Тома не самой сложной проблемой.

Он взглянул на Бэбс.

— Еще ликера?

Бэбс задумчиво покачала головой.

— Нет, спасибо.

Она сидела в самом центре большого кресла, закинув ногу на ногу. Уитмен постарался представить ее молоденькой девушкой. Наверное, она вела себя очень чопорно, очень педантично и весьма сдержанно. И эта ее сдержанность со временем превратилась в панцирь.

Бэбс подалась немного вперед. Уитмену показалось, что теперь, когда она зашла уже так далеко, ей не остается ничего другого, как выложить все начистоту.

— Том выдохся. Я имею в виду не только его президентство. Он ни на что уже больше не способен. Он живет прошлым. Вчера Том целый час предавался воспоминаниям о том, как футбольная команда «Филлис» стала чемпионом. Он был заядлым болельщиком, и команда любила его. Футболисты даже отдавали ему часть своего телевизионного времени, когда он баллотировался в мэры. Он хотел, чтобы я обязательно просмотрела отснятую им тогда пленку о команде.

Она сделала паузу, губы у нее искривились в гримасе.

— Не хватало мне только смотреть эту пленку.

Бэбс повернула голову, свет упал на ее лицо, и при ярком освещении она не выглядела уже такой моложавой. Говорила она теперь более раздраженно. Уитмену на мгновение показалось, что она вот-вот разрыдается.

— Каждый день приносит Тому новые поражения, с которыми ему не под силу справиться. Ему постоянно напоминают о его промахах, читает ли он газету, смотрит ли новости по телевизору, проводит ли совещания своего аппарата, — проговорила она печальным голосом. — Если бы ему повезло, Масси мог бы пробыть президентом два срока и войти в учебники истории как добродетельный, хотя и заурядный президент. Но теперь он потерял эту возможность.

Рассказ оказался более печальным, чем ожидал Уитмен.

Бэбс продолжала:

— Я знаю, о чем вы думаете: я его жена, и мне не следует говорить подобные вещи. Однако я супруга не рядового гражданина, я супруга президента Соединенных Штатов.

Она откинулась в кресле и выпустила через нос тонкую струйку дыма.

— Тому нужна помощь. Вы ему по-прежнему нравитесь, он вас по-прежнему уважает.

Она несколько замялась.

— Том не в состоянии принимать решения, это действительно так. Их за него можете принимать вы. А я позабочусь о том, чтобы он соглашался с ними.

Все это Бэбс проговорила бесстрастным голосом.

Уитмен промолчал.

— Вы можете переместить ваш кабинет в западное крыло Белого дома, — добавила она. — Мы тогда могли бы действовать сообща, как делали это в прошлом.

«Не получится, — подумал Уитмен. — Совершенно исключено с тем Томасом Масси, который председательствовал на последнем совещании по энергетике. Да через пару дней Масси меня возненавидит. То, что предложила Бэбс, — абсурд. И дело тут не в моем плохом самочувствии».

— Том не будет больше баллотироваться в президенты, — решительно заявила она. — Я позабочусь об этом. И объявит он о своем решении, когда первичные выборы будут уже в полном разгаре. Тогда вы будете располагать полной свободой на съезде партии, и, конечно, вас выдвинут кандидатом в президенты. А по существу вы будете исполнять обязанности президента еще за год до избрания.

Уитмен должен был что-то ей ответить и медленно проговорил:

— Вы предлагаете мне нечто такое, что мне не по душе и что, по-моему, абсолютно невозможно. Ведь у Тома осталась еще гордость.

Бэбс с изумлением посмотрела на него, затем произнесла ледяным тоном:

— Я отказываюсь вам верить. Вы уже однажды добивались президентства, и добивались изо всех сил.

— Вы расстроены, Бэбс.

Он не знал, что ей еще сказать.

— Том не в состоянии управлять страной, — добавила она срывающимся голосом. — Однако в его распоряжении еще год, в течение которого он постарается исправить положение. Год будет ужасным, и вам это известно.

Уитмен поднялся и отнес свой бокал на книжную полку. Он умышленно долго закрывал крышкой графин с ликером, чтобы дать ей время прийти в себя. Когда он обернулся, Бэбс уже собралась уходить.

— Масси никогда не подаст в отставку сам, — непреклонным тоном произнесла она. — Он обязательно посоветуется со мной, а я уж ни в коем случае не допущу этого.

Бэбс натянула перчатки, смерив Уитмена холодным взглядом.

— Вам бы хотелось, чтобы он поступил именно так, ведь верно?