Американский рубикон

18 ДЕКАБРЯ, ПЯТНИЦА, 20 часов 15 минут.

Ливонас вел машину, Сту Ламберт дремал рядом с ним на переднем сиденье, а Кэтлин свернулась в клубок на заднем, пытаясь уснуть. Жюли потребовалось полдня на то, чтобы выбить эту машину и шесть галлонов бензина в гараже Белого дома, причем автомобиль был в жутком состоянии. Мотор стучал, скорость падала ниже тридцати пяти миль в час на малейшем подъеме, сиденья были не лучше скамеек в парке, а печка вообще не работала.

«Но, — сказал Ламберт, — она по крайней мере хоть похожа на машину».

Ливонас поеживался и напряженно всматривался в темноту пустынного шоссе. До Силвер-Спрингс от Вашингтона было недалеко, а движения на шоссе почти не было, но они уже опаздывали на полчаса. Если Харрис, этот калифорнийский делегат, был на самом деле со странностями, как это показалось Ливонасу, то он может их и не дождаться.

Через десять минут он высадил Кэтлин и Сту напротив ресторана, а сам оставил машину в квартале от него, хотя стоянка для машин рядом с рестораном «Три шефа» была свободной. Светлый автомобиль с эмблемой Белого дома на стекле мог привлечь к себе внимание, что было крайне нежелательно.

В ресторане было жарко и душно, пахло дешевыми соусами и бифштексами. Среди посетителей было много молодых парней и девушек. Ливонас догадался, что большинство посетителей являются жителями близлежащего жилого комплекса. Интерьер ресторана был выдержан в стиле английского клуба, а стены увешаны картинами, на которых сцены охоты на лис чередовались с эпизодами из Трафальгарской битвы. Красные жакеты охотников на картинах были забрызганы жирными пятнами, а море вблизи мыса Трафальгар напоминало гороховый суп.

В глубине ресторана находились небольшие отдельные кабинеты. Ливонас сразу же проверил, не там ли их ждут. Действительно, Харрис и еще один парень, очевидно, его приятель Миллер, сидели в кабинете под названием «Старая кибитка», который представлял собой полутемную нишу, задернутую красными занавесками.

Сначала туда прошли Кэтлин и Сту, а затем и Ливонас. Обоим парням на вид было двадцать семь — двадцать восемь лет. У них были короткие светлые волосы и ухоженные усики. Теперь, когда у Харриса с лица спал отек, между обоими парнями стало заметно поразительное сходство. На обоих были джинсы и кожаные куртки, и оба чем-то походили на гимнастов. «Ну, конечно, — подумал он. — Они ведь оба калифорнийцы».

Собравшиеся за столиком чувствовали себя неловко. Ливонас представил всех друг другу.

— Кэти, Сту, я хочу познакомить вас с Полом Харрисом и Хэнком Миллером.

Во время обмена рукопожатиями Кэтлин сказала, что уже как-то видела их на съезде. Затем Ливонас спросил у Харриса, какие округа они представляют.

— Я — из Лос-Гатоса, а Хэнк — из Плезантона.

Харрис явно нервничал, а Миллер, который сидел с краю, вообще не смотрел на Ливонаса. Он внимательно наблюдал за всеми, кто входил в ресторан.

Ливонас раскрыл меню.

— Кто голоден? Плачу за всех.

Миллер отвел взгляд от двери и раздраженно проговорил:

— Послушай, Пол, давай закругляться, я боюсь, что за нами следят.

Ливонас посмотрел на Кэтлин. Она ему не очень-то поверила, когда он рассказал ей о жесточайшей дисциплине в делегации Калифорнии. Теперь ей придется изменить свое мнение.

— Когда калифорнийцы впервые начали добиваться контроля над съездом? — спросил Ливонас.

Харрис отпил пиво и стер с усов пену.

— Сразу же, как только Джерри Вагонер прибыл из Сакраменто. Его на пост руководителя делегации назначил сам губернатор Де Янг. Уже через пару дней после приезда он начал избавляться от делегатов, которые не были «стопроцентными» сторонниками Де Янга.

— Каким образом?

— Он давал им понять, что они не нужны, перестал приглашать на совещания делегации. Делегация поделилась на приближенных, доверенных лиц и на всех остальных. Вскоре рядовым делегатам перестали присылать приглашения на приемы и банкеты. Вагонер стал распространять различные слухи. Так, было заявлено, что бюджет делегации сокращен, а плата за гостиницу увеличится вдвое.

Пол невесело улыбнулся.

— Именно тогда мы с Хэнком переехали из гостиницы, так как у нас еще были собственные средства. Другим же пришлось с позором уехать из Вашингтона. Сейчас мы уже никто, остальные члены делегации с нами просто не разговаривают.

Миллер оторвал взгляд от двери.

— Расскажите, что произошло позавчера вечером.

Харрис молча кивнул.

— Мы с Хэнком поссорились в тот вечер, и я поехал в город в ресторанчик «Вилли».

Он замялся.

— Вы знаете, где это?

Ливонас кивнул.

— Да, на Висконсин-стрит. И кого, вы думаете, я там встретил?

— Губернатора Де Янга в свите поклонников певицы Джуди Гарланд?

Харрис и Миллер засмеялись.

— Я разместился у стойки бара, — продолжил Харрис. — Какой-то тип, здоровый как бык, подошел ко мне и спросил, не встречались ли мы с ним раньше. Я ответил, что во всяком случае мы с ним встретились теперь. Потом я узнал его. Когда я жил в Сан-Франциско, он работал барменом в местном ресторанчике, где я обычно отирался. Вы ведь знаете, как привыкаешь к таким местам. И тогда я спросил его, что он здесь, собственно говоря, делает. Бармен ответил, что он тут со своей труппой. Я пошутил и сказал, что не знал, что он работает в балете. Клянусь, его вполне можно было принять за полузащитника, но никак не за танцора.

Харрис сделал паузу, чтобы придать своему рассказу большую значимость, и отхлебнул еще пива.

— И тогда он ответил: «Я не из балетной труппы, я из группы „Г“».

Молодой человек вопросительно посмотрел на Ливонаса.

— Вы знаете, что такое группа «Г»?

Ливонас слышал о ней несколько лет назад. Как-то в газетах промелькнуло сообщение о военизированных отрядах в Калифорнии. Де Янг провел реорганизацию полиции штата и дорожной патрульной службы и создал специальное ударное подразделение, которое должно было заниматься всем — от преследования наркоманов до борьбы с террористами. Он припомнил, что буква «Г» означала «губернатор».

— Группа «Г» превратилась в секретную полицию Де Янга, — вмешался в разговор Миллер. — Теперь их доставили в Вашингтон, чтобы использовать в качестве дежурных в зале съезда.

— Для поддержания порядка на съезде нет никакой необходимости в секретной полиции Де Янга, — заметил Ливонас. Миллер недовольно вставил:

— Продолжай, Пол, расскажи ему все.

Он снова стал следить за тем, кто входит в ресторан. Харрис поджал губы.

— Де Янг использует группу «Г» в различных целях. Например, для шантажа. Вы знаете, что делал тот тип в «Вилли»? Он караулил там одного делегата. Вы, должно быть, видели таких: у него жена и трое детей живут где-нибудь за городом, а он время от времени ищет себе развлечений. Так вот, мой старый знакомый поведал мне о том, что должен организовать свидание этому делегату. Он даже хвастался, что они оборудовали номер в отеле «Четыре сезона» для съемки скрытой камерой, чтобы шантажировать потом делегатов, не желающих голосовать за западную коалицию.

— А почему он рассказал это именно вам? — с подозрением в голосе спросил Ливонас.

— Потому что он считал, что я по-прежнему поддерживаю Де Янга.

Харрис задумался.

— Ведь раньше я был с ними заодно. А точнее, мы оба.

Ливонас достал из внутреннего кармана конверт.

— Что вы знаете о Стивене Харте?

Харрис посмотрел на Ливонаса, поигрывая пивной кружкой.

— Немного. Он вроде нас был не в ладах с Джерри Вагонером.

— Насколько не в ладах?

— Джерри невзлюбил его с самого начала. Антипатия была взаимной. В тот день, когда Харта убили, Вагонер прямо измывался над ним.

— А из-за чего?

— Мы так и не узнали. Харт ушел куда-то обедать и больше не вернулся.

— Стивен Харт был с отклонениями? — поинтересовался Ливонас.

Ребята обменялись взглядами и недоуменно пожали плечами.

Ливонас раскрыл пакет и достал документ, который ему передал Джефф Саундерс.

— Мне хотелось бы, чтобы вы прочли отчет прокурора.

Когда они вернули ему отчет, Ливонас спросил:

— Что вы можете об этом сказать, зная Харта?

Харрис взглянул на Миллера.

— Как ты считаешь?

— Мне кажется, что все подстроено, — нерешительно начал Миллер, с трудом подбирая нужные слова. — Кто-то в этом заинтересован. Полиция особенно не стремится найти убийцу, а родственники не хотят огласки и не настаивают на расследовании.

Ливонас молча посмотрел на Кэти и Сту. Теперь для них многое начинало проясняться. Де Янг не ограничивался уже простыми сделками и не полагался только на сепаратистские настроения, чтобы верховодить на съезде. Он использовал шантаж, запугивания и теперь…

Убийство?

Чем серьезней он об этом задумывался, тем больше убеждался в своей правоте. Дебби Спиндлер говорила, что Харт взял из кабинета Вагонера письмо с грифом «конфиденциально». Однако в отчете следователя такое письмо в списке личных вещей Харта не фигурировало.

Тот, кому нужно было письмо, получил его. И он же убил Харта, чтобы тот не проговорился о его содержании.