Целитель

Глава 21

Жара — это было первое, что я понял, спускаясь по трапу с борта самолёта в аэропорту Шарль-Де-Голль. Как-то так вышло, что конкретно в этот день полуденное солнце над Парижем пекло с особой страстью, и хоть в родимой Англии бывают более чем жаркие дни, но вот конкретно здесь и сейчас подобное казалось убийственным. Но вот были среди нас те, кому было решительно плевать — Гермиона.

Мама, кстати, порывалась перед поездкой сделать себе короткую причёску, но нам удалось её отговорить — у меня её волосы, чёрные-чёрные, и мне они нравятся. А у неё они длинные, а вместе с тем и объёмные такие… Красиво, безусловно, вот только сейчас, как мне кажется, когда мы двигаемся под этим пекущим солнцем, мама поминает нас не очень добрым словом.

К нашей радости, мы довольно быстро оказались в здании аэропорта. Досмотр, всякие прочие процедуры при международном рейсе, мы едем в такси до отеля, и вот уже заселяемся в два номера. Распределили по-простому — мама с Гермионой в один номер, а мы с отцом в другой.

Только мы с отцом разложили вещи, осмотрели всё, устали, присели, так сказать, собраться с мыслями, как дверь в номер открывается, явив нам готовых к путешествиям маму и Гермиону в лёгких платьях и прочих летних аксессуарах.

— Пойдёмте, скорее же! — Гермиона умудрилась совместить просьбу и настоятельную рекомендацию к действию в одной фразе. Нам ничего не оставалось, как отправиться за ней.

Экскурсий мы не заказывали — мама с папой пусть и давно, но неоднократно бывали как в Париже, так и других городах Франции, и сами неплохо знали, куда и для чего можно отправиться. Конечно же различные кафешки и рестораны уже могли по нескольку раз закрыться, перестроиться, провести ребрендеринг или вообще исчезнуть, но достопримечательности-то никуда не делись.

Мы выбрались из отеля на улицу, и под мнимым руководством Гермионы, отправились в пешее путешествие по Парижу. Почему мнимым? Ну так, Гермиона, конечно, умная девочка, но мама — мудрая. Она с хирургической точностью, парой слов и намёков, направляла энтузиазм сестрёнки в нужное русло и шли мы в итоге туда, куда нужно было родителям. Меня это забавляло. Отца это забавляло. Маму это умиляло. Гермионе было густо-фиолетово — она в Париже!

— А вот это… — стандартное начало фразы Гермионы, когда она рассказывала о том, что видит перед собой, вспоминая что-то из книг. Так было много раз. Много-много раз.

— А вот и Триумфальная Арка, — указала она рукой на этот действительно красивый монумент, когда мы вышли на площадь Шарля Де Голля. — Её начали строить в честь побед Наполеона в тысяча восемьсот шестом году. Вот же ирония. Когда строительство закончилось, Наполеон успел потерпеть полное поражение и разгром…

Мы отправились по Елисейским Полям, изредка заглядывая в интересные магазины или центры. Мне была близка и понятна подобная архитектура, дизайн, стили фасадов и крыш — словно оказался дома в прошлой, нормальной жизни, но всё было несколько масштабнее, а улочки шире. Несмотря на толпы людей, говорящих на плохо откладывающемся в сознании языке, мне было в этом городе… Легко.

Мы прикупили мороженного и прогулялись по парку Мариньи, но он не представлял из себя чего-то особенного, а на уме так и крутилась фраза из прошлой нормальной жизни, полностью описывающая этот парк: «Сквер в центре моего города». С поправкой на занимаемую площадь.

После мы отправились до Большого Дворца. Хотели лишь прогуляться вокруг, да рядом, но то ли нам так повезло, то ли день такой был, но выдалась возможность посетить Музей открытий и изобретений в Западном крыле Большого Дворца. Грех упускать такую возможность — мы ей воспользовались.

Говорят, что гоблины способны построить самые красивые здания. Чушь. Я не говорю про гномов, но вот круглый холл дворца впечатлял — куда там Гринготтсу! Огромный, монументальный, массивный. Множество различных украшений, прямоугольные колонны уходят вверх, к потолку, оканчиваясь арками под куполом потолка. А уж рисунок каменного пола вызывает какой-то детский восторг.

Кстати, о детях. Большая часть посетителей этого музея являлась именно подростковой аудиторией и это были явно запланированные школьные экскурсии, а ведь сейчас лето. Но это мелочи.

Мы прошли все залы, осмотрели всё, пусть и не очень подробно. Химия, физика от простейших, элементарных вещей до элементарных частиц — здесь было представлено всё понемногу, и даже были секции, где сотрудники вместе со школьниками проводили интерактивные демонстрации тех или иных вещей. Впечатляет, честно. Если бы в прошлой жизни нас водили в подобные места с подобным вовлечением в научную среду, наверное, не пришлось бы так сильно заставлять себя учиться. Нет, были конечно походы в музей, но… Различная и совсем неинтересная рухлядь, или чучела, или всякая дрянь в формалине — серьёзно? Это было бы интересно уже взрослому человеку, которому любопытно подобное, но никак не детям.

И ещё — тут все говорили исключительно на французском. Это было небольшой проблемой лично для меня.

Что отец, что мама, довольно бегло говорили на французском, и даже Гермиона вполне неплохо понимала этот язык на слух, хотя её акцент и небольшая заторможенность в формулировании мыслей выдавали отсутствие практики в языке, но неплохие теоретические знания. У одного меня голова болела, когда я слышал французскую речь. Беда в том, что сам язык я не знаю совсем. Однако, мозги у меня варят, и я быстро ассоциировал услышанное со смыслом, и… Тут-то и начались проблемы.

Фонетика французского языка сильно перекликалась аж с четырьмя языками из воспоминаний осколков. Пусть этих воспоминаний и недостаточно для того, чтобы построить хотя бы пару внятных фраз на тех языках, но на подкорке всплывали совершенно разные приблизительные значения слов, вступая в конфликт как друг с другом, так и с предполагаемым значением уже реальных фраз… Это нереально раздражало. Но зато я мог похвастать великолепным «р-р-р», да таким, что подражатели Эдит Пиаф откусили бы локти себе от зависти. Правда, это единственное, чем я мог похвастать.

В общем, покинули мы Большой Дворец уже к вечеру, и отправились поближе к отелю. Ресторанчик, вкусная и необычная еда, и только потом мы вернулись в сам отель, собравшись в нашем с отцом номере. Гермиона была просто счастлива и хотела со всеми поделиться этим счастьем, но сев на мягкую кровать, довольно быстро размякла, ударилась головой об угол подушки и потеряла сознание. Проще говоря — заснула.

Второй день так же прошёл в экскурсиях и прогулках. Музеи, интересные места, просто достопримечательности. Туристов, как мне показалось, было немного, но это нормально — самый сезон для посещения пляжных городов. А Париж лучше посетить в более прохладные месяцы, чтобы прочувствовать некую поэтическую романтику города. Осенью, например, когда желтеют листья.

На третий день энтузиазм Гермионы слегка поутих, и теперь в её сферу интересов вернулись магические особенности Парижа, а точнее — волшебный квартал. Конечно, можно было бы посетить ещё и местное Министерство Магии, но зачем? Мы прилетели сюда на самолёте, никаких волшебников вокруг не было, ничего необычного не происходило, а мой рюкзак-треугольник не вызвал вообще никаких вопросов за счёт трёх вышитых рун на внутренней стороне лямки — его в упор отказывались замечать обычные люди и даже мои родители. Пока сам в руки им рюкзак не суну — не видят.

Утром этого самого третьего дня, погода немного успокоилась, печь перестало, а небо было серым, но без намёка на дождь. Женская часть нашей семьи сменила лёгкие платья на более тёплые юбочные комбинации, правда, маме пришлось, если верить рассказам, принудительно вытряхивать Гермиону из джинсов и футболки, приговаривая, мол: «В столице моды не дело носить рабоче-крестьянскую одежду». Забавно, если воспринимать нашу фамилию не только как фамилию, но и как слово с его значением.

— Нам нужно в пассаж Жоффруа, — заявила Гермиона, когда мы всей семьей вышли из отеля.

Это заявление заставило родителей задуматься, но мама быстро нашла решение.

— Тут либо метро, либо автобус. Ну или мы можем прогуляться пешком. Последнее займёт где-то часа полтора неспешной прогулки — всё-таки не очень близко.

— Метро, конечно же! Так будет быстрее.

В итоге мы немного прогулялись до подземки, прокатились на метро, и вышли уже в другой части города, и вновь немного прошлись пешком, прежде чем зайти в этот крытый торговый центр. Множество интересных и не очень павильонов притягивали внимание, но Гермиона шла к конкретной цели.

— Я точно знаю, — говорила она, — что вход находится в одном магазине сладостей…

В итоге мы дошли чуть ли не до другого конца пассажа, прежде чем Гермиона радостно улыбнулась, прочитав вывеску.

— Вот, нам сюда.

Магазин сладостей всем своим видом говорил о некоем налёте волшебного флёра. Мягкие желтые цвета, заковыристое витиеватое оформление, и даже сладости, казалось, были волшебные, но нет — обычные.

Зайдя внутрь, я сразу обратил внимание на вывеску у дальней стены магазина: «Волшебный Квартал» на нескольких языках, а под вывеской проход, который было видно только при целенаправленном и осознанном его поиске взглядом.

— Вон там, — указала на этот проход Гермиона.

— Мы не видим, — пожал плечами отец. — Как и всегда.

— Действительно, — Гермиона вспомнила, что родители-то у нас обычные и взяла их обоих за руки. Инициативная девочка.

— Во, теперь видим.

Мы прошли через этот самый проход, оказавшись в большом магазине сладостей, но уже волшебных. Свободного места здесь было очень много и скорее всего, это из расчёта, что тут проход в обычный мир.

Сладости тут были… Яркими. На любой вкус, цвет и форму. Но были тут ещё и небольшие столики, за которыми сидели несколько волшебников во вполне привычных мне мантиях, ели пирожные и чем-то запивали.

Гермиона включила режим ледокола, потащив родителей на прицепе, а мне оставалось лишь улыбнуться, пребывая в роли догоняющего. Конечно же я не переживал, что могу потеряться, но вот если отстану, то переживать будут уже родственники, что не есть «гуд».

Первое, и самое сильное отличие от Косой Аллеи — прямая горизонтальная дорога, пусть и так же мощёная камнем. Но ровная. И прямая. Двух-трёхэтажные домики разительно отличались от английских. Всё было выдержано в одном стиле, высокие стрельчатые крыши с острым углом, белые стены, деревянные балки, каменный фундамент. По обе стороны дороги были чёрные уличные фонари и стояли они на одинаковом расстоянии друг от друга.

Волшебники выглядели менее ярко и нелепо, но всё так же оставались волшебниками — костюмы, мантии, платья. В них явно ощущалось больше вкуса, больше моды. Вроде бы и мантии те же, но не мешки, а хорошо сидящие, приталенные у девушек и дам, или же почти не отличающиеся от пальто у мужчин. В общем, чувствовалось всё здесь по-другому. Конечно же были волшебники и в более обыденной одежде, привычной взгляду неволшебников, но таких было немного, и они здесь явно по делам, а не ради праздной прогулки.

Конечно же, улица была не одна — невооруженным взглядом можно было заметить другие улочки между зданий, как параллельные, так и перпендикулярные этой. Правда, последних было меньше. Думаю, реальность соответствует написанному на входе, и у волшебников здесь именно квартал, может два или три, но большие.

Что было интересно Гермионе? Как и родителям — решительно всё. А потому мы просто блуждали от магазина к магазину, где сестрёнка исследовала всё подряд. И конечно же в книжном мы застряли надолго, а лично я, уведомив родителей, отправился к двум большим магазинам различных ингредиентов и прочих вещей растительного или животного происхождения.

У нас на Косой Аллее магазинчики с ингредиентами для зелий на что похожи? Страшное мрачное место, где всякая непонятная хрень выставлена напоказ, где довольно неприятные запчасти не менее неприятных животных плавают в специальных нейтральных растворах, а в бочках у входа то глаза лягушек, то черви, то жуки, и всё это шевелится, но убежать не пытается. А с потолка свисают перевязки того, что можно продавать сушёным. Аптеки же у нас выглядят примерно так же, только есть ещё и полки с зельями.

Здесь же, стоило только мне войти в мрачноватый с виду магазинчик, меня встретила абсолютно нейтральная атмосфера без единого запаха. Казалось, что после первого вдоха я мог почувствовать свой собственный запах, что проблематично из-за привыкания. Взгляду было совершенно не за что зацепиться — всё ровно, красиво. Витрины, где были выставлены образцы, но всё аккуратно, чётко, с подписями на латыни. Тары с «рассыпухой» прятались за витринами, и в случае необходимости клиент мог либо сам выбрать, либо доверить выбор продавцу — седому суховатому дядьке, но с не по возрасту прямой осанкой и острым взглядом. За ним, за продавцом, тянулся длинный ряд шкафов, где были представлены более крупные и редкие образцы в индивидуальной таре, а в нижней части шкафа было множество выдвигающихся ящиков, словно картотека, но готов поспорить, что там тоже хранятся ингредиенты, но средних размеров и не требующих индивидуального хранения.

— О, bonjour jeune magicien… — улыбнулся мне продавец, оправив тёмно-коричневый фартук из кожи, похоже, дракона.

Почти три дня слушая французскую речь тут и там, порой даже не всегда осознанно анализируя со смыслом, который должен был звучать в фразе, я нехотя освоил некоторые фразы, да и по самим словам порою можно догадаться о смысле, если есть с чем проводить ассоциации… Честно говоря, я сам пока не понял, как работает мозг усиленный энергиями жизни и нейтральной, да ещё и при повышенной активности — зачем строить предположения? Главное то, что при желании я смогу на простом языке донести смысл.

— Je ne parle pas français, monsieur, — с печальной улыбкой развёл я руки в стороны.

Продавец посмотрел на меня с нескрываемым сомнением, хоть и не переставал улыбаться.

— Et quelle langue parle ce jeune magicien?

— Malheureusement, je ne parle que l'anglais, — решив не выдавать владение другими языками, упомянул я лишь английский.

— У вас отличное произношение, — этот седовласый продавец ответил уже на привычном мне языке, хоть и не без сильного акцента. — К сожалению, уже мой английский слишком слаб. Но…

Продавец указал на таблички перед каждым ингредиентом на выставке, а потом на бумажный каталог.

— Всё на латыни. Но, думаю, если потребуется моя помощь, мы сможем найти… Понять друг друга.

В большей степени я не ингредиенты смотрел, хотя и без этого дело не обошлось, но обращал внимание на порядок и организованность вокруг. Но, рано или поздно я должен был наткнуться на что-то интересное.

На одном из прилавков, под стеклом, среди многих других «запчастей» животных типа клыков, когтей, игл, чешуек и прочих внешних отростков, я наткнулся на деревянную вытянутую подставочку, на которой размещались небольшие, раза в полтора больше куриного яйца, гладкие камни в виде этого самого яйца. Они отличались друг от друга узорами и рисунками разной степени сложности, и оттенками этих рисунков — разные тона пламени. Их было шесть штук, название для всех было общим: «Phoenix ovum. Mortus». Яйцо феникса… И тут они, значит, такие же. Цены за каждый отличались, но были крайне маленькими.

— Интересны… — заговорил продавец, но похоже, внезапно позабыл английский. — Phoenix ova? Тут стоят только самые красивые, но… Есть ещё коробка. Там некрасивые.

В осколках памяти эльфа слишком мало информации об этих существах — они держались от нашего народа подальше. Бесили мы их, или ещё какая причина — неизвестно. А вот в паре других осколков, бытовала такая поговорка: «Бросил, словно феникс — яйцо». Единственное, что я помню об этом феномене — фениксы ужасные родители.

— Грустно, правда? — похоже, что-то проскользнуло в моём взгляде, что продавец решил заговорить о них, подойдя ближе. — Такие красивые и гордые птицы. И такое отношение к потомству… impensable… Бросают, не высиживают. Не заставишь. Теперь — только красивый мёртвый камень. Даже куриное яйцо имеет больший смысл — его хотя бы можно превратить в… œufs pochés…

М-м-м, пашот. Занятное варёное яйцо, но мне ближе просто сварить, почистить, и съесть с каким-нибудь соусом.

— Действительно. А можно ещё посмотреть?

— Другие?

— Да.

— Но ведь красота — единственное, что в них ценного? Зачем другие? Там нет красоты.

— У каждого своя красота.

Продавец покачал головой, но наклонился к выдвижным ящичкам в шкафу, и ловко вытащил один, поставив передо мной на прилавок.

— Voilà, выбирайте.

Цены за них отличались, но были небольшими — от одного до пяти галлеонов, в зависимости от общих эстетических качеств. Практической ценности в них нет, но… Это из категории «хочу, и всё тут». Покопавшись минутку, нашёл средней паршивости яйцо. Ничего особенного — непонятный и не особо эстетичный рисунок блёклого рыжеватого цвета на серой основе. Камень, а точнее — подобие окаменелости. Состав яйца очень сложный, я точно знаю, но применения ему никакого нет. По крайней мере сходу я придумать ничего не могу.

— Это, пожалуйста, — я выложил приглянувшееся яйцо на прилавок, и пошёл дальше присматриваться к ингредиентам или комплектам.

Да-да, комплектам — такое тоже бывает, и я не о школьных, заранее собранных. Например, вот вижу набор чешуек взрослых особей дракона — чешуйки одного размера, но разных цветов. Смысл? О, отнюдь не в красоте. На память приходит парочка зелий, где требуется последовательное использование подобных ингредиентов. Правда зелья эти даже не по школьной программе, так, в книге прочитал. Также тут есть ингредиенты отнюдь не для зельеварения. Здесь есть куча образцов различной древесины, камней, драгоценных и не очень, перья самых диковинных птиц. Ну и само собой, некоторое продаётся комплектом. Вот, например, комплект для варки Феликс Фелицис. Очень ироничный комплект — красивая коробочка с разделёнными ингредиентами, наверняка правильной инструкцией, свёртком пергамента, подготовленного под завещание, и одноразовая ручка-перо… Или перо-ручка — тут как посмотреть.

Продавец уловил мой взгляд и с нескрываемой иронией в лице подошёл и поставил на прилавок набор Феликс Фелицис.

— Если хотите сделать обидную шутку Зельевару. Отличный выбор.

И ведь вправду! Слышал разговоры старшекурсников, что им бы не помешало зелье удачи, но вот беда — нет рецепта в школе. Проверенного рецепта. Да и опыта нет. При неправильном приготовлении на четвёртом из шести этапов зелье может бабахнуть. И на пятом, да и на шестом. Незначительная ошибка может закрасться на любом из этапов, но скажется она начиная с четвёртого. Только действительно опытный зельевар справится с зельем жидкой удачи, а степень качества у него бывает лишь одна — первая. Она же первая, она же и последняя.

— Насколько верен рецепт?

— Вы хотите варить Феликс Фелицис? — удивился продавец. — Плохая идея. Опыт, опыт и ещё раз опыт.

— Когда будет опыт, — кивнул я.

— Поверю вам на слово, jeune magicien.

Прикупив ещё интересных и необычных мелочей, потратив в сумме не больше пятнадцати галлеонов, я покинул магазинчик. Странное ощущение, всколыхнуло память эльфа о том, как ему приходилось общаться с духами. Но обернувшись вслед ощущению, я увидел лишь только что прошедшего мимо меня мужика в мантии.

Бывает, что ты понятия не имеешь, почему считаешь кого-то подозрительным — просто считаешь, и всё тут. Стоит ли доверять подобному? Если ты обычный человек — можно прислушаться, но не доверять. Но если ты обладатель волшебного дара — нужно прислушаться обязательно.

Воспоминания осколка наложились на банальный интерес. Глянув по сторонам, я увидел не такое уж и большое количество волшебников вокруг. Аккуратно укутав себя магией, сфокусировался на незаметности и прочих маскировках, но не на невидимости. Всё-таки вокруг взрослые, а не неопытные дети. Если они умеют прислушиваться к своим ощущениям, то человека под невидимостью вполне могут засечь — просто слишком уж будет привлекать внимание то место, где стоит невидимка. Это противоречивое чувство, что в этом месте должен кто-то быть, но там никого нет.

В общем, под своеобразным отводом глаз, поддавшись эльфийским инстинктам скрытого передвижения с поддержкой магии, я последовал за этим мужиком. Да, безответственно. Да, недальновидно. Но слишком уж интересно. Нигде и никогда в этом мире я ещё не чувствовал этого лёгкого налёта присутствия духа. Не призрака, не какой-то души или чего-то подобного, нематериального, а именно духа.

Я шёл за мужиком и шёл, соблюдая дистанцию и не выдавая своего интереса. Мужик же явно спешил куда-то, но при этом старался сделать вид, словно находится на прогулке — рассматривал товары через витрины, останавливался, заходил в магазины.

Но всему приходит конец. Вот мужик ловко и почти незаметно завернул в проулок между домами, и я отправился за ним, предварительно взяв палочку наизготовку. Миг подумав, решил, что подготовка, это хорошо, а хорошая подготовка — ещё лучше.

— Флагеллаве́ртум, — прошептал я нужное заклинание, и палочка превратилась в короткую плеть, в любой миг готовую изменить длину или создать заклинание на кончике.

Вот теперь можно и заходить.

Проулок оказался достаточно узким и тёмным, чтобы пришлось напрячь зрение. Буквально в десятке метров дальше по проулку, за какими-то ящиками, слышался тихий голос. Я подобрался чуть ближе, чтобы услышать подробности, и немало удивился, узнав крайне корявый и с акцентом, но русский язык. Его я знаю — основным был в прошлой жизни.

— …ты слишком долго ходить, — говорил голос.

— Избавляться от хвоста, — отвечал второй.

— За тобой следить?

— Нет.

— Ты есть глупый коллега, — с неприязнью завернул первый, что меня позабавило.

— Где твои доказательства? — в интонациях второго слышалось явно возмущение, хотя они говорили тихо. — Где защита?

Я увидел, как из-за ящика высунулась рука с палочкой, но эту руку тут же перехватила вторая.

— Слежение. Без магии. Мы говорить на другой язык.

Интересно, мои фразы на французском звучали столь же нелепо?

— Я уже колдовство.

— Идиот! — шикнул первый. — Аппарация.

Вспышку нейтральной энергии было невозможно не почувствовать, а через миг — хлопок. И пустота. Никого я больше не ощущал. Неужели ушли?

Я быстро, но не теряя бдительности, подошёл к ящикам и заглянул за них — пусто. Словно и не было никого. Встав на одно колено, коснулся ладонью камня проулка под ногами, выпустив немного нейтральной энергии и энергии жизни, формируя образ отслеживания живых, что были здесь мгновение назад — любой уважающий себя эльф, отслуживший в Дозоре или других «ведомствах» по охране границ Леса, знает подобный трюк. Но даже не знай я подобного, я мог бы использовать полученные из осколков навыки контроля энергии и принципов понимания работы собственной магии для подобного.

Пусто. Ничего нет. Словно ниточка обрывается в пространстве. Телепортация? Более чем вероятно. Я точно знаю, что и эльф, и архимаги могли такое осуществить посредством сложнейших формул и энергетических конструктов, но… Похоже, местные, из-за специфики своей магии и наличия безграничного её источника через связь с измерением нейтральной энергии, в очередной раз пошли каким-то топорным и абсурдно энергозатратным способом, проламывая пространство, как электричка рассекает воздух. Но не отследить… Не при моих знаниях местной магии.

Грустно выдохнув, ещё раз осмотрел всё вокруг на предмет каких-нибудь зацепок, но ничего не обнаружил. А ведь как было интересно. Но, в любом случае, пора возвращаться к родственникам — они могли уже закончить посещение книжного, что маловероятно, и слегка меня потерять.

Всю дорогу от проулка до книжного магазина меня не отпускало странное фоновое чувство чужого присутствия. Я его почти не замечал, так, когда больше вообще было не на что обращать внимания. Но оно было…

***

Ночь. Мы уже давно вернулись в отель, как следует поужинали, по крайней мере я и Гермиона. Когда мы должны были, по идее, спать, родители тихо свалили на свиданку друг с другом, оставив записки, если мы вдруг проснёмся. А я и не спал — не проходило чувство чьего-то присутствия.

Вот и сейчас, стоя на балконе номера, наслаждаясь погодой приятной парижской ночи, огнями города, то и дело вспоминая различные ночные летние гулянки прошлой жизни, да и осколки подбрасывали кусочки своего… В общем, я стоял и думал, как выманить то «нечто», что следит за мной? Это явно была та духовная сущность, что я почувствовал в волшебном квартале. От неё не шло зло — духи не могут врать не только в виде информации, но и в виде намерений. Нет, не зло — что-то типа любопытства. Того самого любопытства, которое заставило меня самого пойти за странным мужиком.

Выдохнув, сконцентрировал немного энергии жизни на ладони. Пару секунд ничего не происходило, но спустя этот краткий миг, из пространства над рукой сформировался белёсый туман с почти невидимым центром, и с удовольствием полакомился этой энергией.

— Ну, дух, что сказать? — тихо прошептал я.

Полагаю, я даже знаю, что именно привлекло этого духа. Фантомный опыт осколка эльфа подсказывал, что дух был крайне изможден, и как ни странно, ему подходила энергия жизни для восстановления сил. Это могло значить только одно — его физическая форма ещё жива, а мыслительные способности, какими бы они ни были, в таком состоянии завязаны именно на жизнь.

Поглотив угощение, дух словно бы выдохнул, словно путник посреди пустыни, внезапно лишившийся чувства острой жажды. Ощущения от духа стали куда более понятными, осязаемыми, что ли? Доступными для понимания, вот! Правда… До сих пор крайне примитивными. Можно ли сделать вывод, что существо, которому принадлежал дух, ментально примитивнее человека? Пока рано делать выводы, ведь возможно, что полученной энергии недостаточно для возобновления мыслительных процессов в этой форме.

Но даже так, во всём этом примитивизме, ярко ощущался клич о помощи. Кто я такой, чтобы отказывать?

Вновь одевшись в недавно купленную одежду, накинув лёгкую ветровку, проверил палочку в кобуре на предплечье, и направился на выход. Остановился, задумался, снял уже привычный рюкзак, который я взял и даже не понял, как и когда, достал листочек. Карандашом оставил на листочке послание отцу, что я не пропал, а отправился на прогулку… Сомнительное утешение, но лучше так, чем никак. Вдруг они придут позже, чем вернусь я?

Положив записку на стол, закинул рюкзак за плечо и бодро покинул номер отеля. Лёгким отвлечением внимания воспользовался, чтобы пройти мимо бодрствующего персонала внизу, на ресепшене, и вышел на улицу. Огни ночного города, чуть прохладный летний воздух, лёгкий ветерок, тихие звуки ночной жизни — всё-таки не в спальном районе отель.

Создав ещё один небольшой сгусток энергии жизни, подкормил всё ещё витающего рядом духа, и попытался послать мысль, мол: «Куда?». Попытки понять хотя бы в каком направлении двигаться, заняли не меньше десяти минут, но я-таки добился от духа информации. Добившись, я впал в шок, иначе не сказать.

Нужное место было примерно в сорока километрах от меня на запад, с небольшим отклонением на юг.

— Серьёзно? — недоуменно спросил я духа, хоть и понимал, что ответа мне дождаться не суждено.

— Гектор Грейнджер! — от входа в отель раздался возмущённый голос Гермионы, на который я тут же обернулся. — Куда это ты собрался?

— Сбавь обороты на повороте, сестрёнка, — улыбнулся я, подзывая её жестом. — Смотри.

Широким шагом и с важным видом, Гермиона, во всём своём «повседневном» в виде джинсов и ветровке, бодро подошла ко мне, уставившись на летающего вокруг моей руки духа.

— Дух ещё живого и даже немного разумного существа, — сказал я, проводя взглядом одинокую рядом проехавшую машину. — Жаждет получить помощь. Я хочу пойти и помочь.

— Но это же совершенно неразумно.

— Возражения не принимаются.

— Я не позволю тебе идти куда-то на ночь глядя…

— И что ты сделаешь? — улыбнулся я, глядя на насупившуюся сестру. — Можешь вернуться в отель, но меня ты не остановишь.

— Уверен? — потянулась она за палочкой.

— Нарушение Статута? Колдовство вне школы? Что ещё?

Гермиона задумалась, сурово глядя на меня.

— Значит, я пойду с тобой.

— Не было печали…

— Может быть ты и освоился в Хогвартсе за год, но жизни вокруг ты толком не видел. Это слишком неразумно. Я с тобой.

Да и флаг тебе в руки. Я мог бы воздействовать на неё магией и уйти, но это решение текущей проблемы, но последствия будут крайне неприятными мне, и нежелательными.

— Хорошо… Как там ребята говорили? — я вытащил палочку и вытянул её над дорогой.

— Что ты делаешь?

— Голосую.

— Что? Ты же не думаешь поймать машину на совершенно пустой…

Ровно в этот момент к нам на дичайшей скорости, размываясь в поле зрения, подъехал ядовито-зелёный трёхэтажный автобус, и остановился, как вкопанный. Гермиона изумлённо смотрела на это действо, а двери тем временем открылись. Из дверей автобуса высунулось развесёлое лицо парня в фуражке, и тот быстро что-то проговорил.

— Что? — спросил я Гермиону.

— Говорит, — не сводя взгляд с автобуса, отвечала мне сестрёнка, — что это — Ночной Рыцарь. Автобус для волшебников, что попали в беду.

— А-а-а! Так ви английски́й пассажир-р-р… — исковеркал слова парень. — Пр-роходить, садиться́, мы вас везти хоть на кр-рай земли! За звонки́й золотой монет.

Чтобы не терять времени, я потянул несопротивляющуюся сестрёнку в автобус.

— Куда еде́м, молодые люди́?

— Попробуй доходчиво объяснить, — обратился я к Гермионе, — что нам нужно километров за сорок отсюда по азимуту.

Начался разговор, в ходе которого Гермиона пыталась объяснить кондуктору задачу, а тот хотел адрес или что-то подобное. В итоге всё закончилось тем, что он просто развернул перед нами карту Парижа и окрестностей, а я, прикинув масштаб, указал на нужную точку. Миг, и автобус резко тронулся с места, буквально уронив нас на сиденья. Мы даже не успели толком устроиться или привыкнуть к резким манёврам, как автобус вновь остановился, двери распахнулись, а кондуктор запросил три сиккля и пару кнатов — платил я.

Ночь, дорога, никого вокруг. Справа начинался лесок, слева — тоже лесок. Автобус уехал, а я потащил Гермиону в лес, следуя за духом. Собственно, уже через пару секунд сестрёнка сама шагала за этим духом, освещавшим дорогу достаточно, чтобы можно было пройти.

— Да как ты так ловко через эти ухабы прыгаешь… — возмущалась Гермиона.

— А? Понятия не имею.

Конечно же это не так, но о таком и не расскажешь. До цели оставалось метров пятьсот.

Расстояние далось Гермионе нелегко, и дело не в выносливости — просто под ногами то и дело выскакивал какой корешок, или просто ухаб. Деревья вокруг, трава… В общем, подлесок.

В один прекрасный момент мы вышли на довольно большую, ровную, и совершенно пустую поляну — только травка колосилась под ногами. Однако я отчётливо ощущал некий барьер. Гермиона же пыталась сойти с прямой линии, так сказать, отойти в сторону.

— Давай руку…

В одну я взял палочку, а другой — потянул за собой Гермиону. Я обходил непонятный мне контур по кругу, ища место, где сопротивление этого периметра нашему проникновению было бы минимальным. Повезло, что нашёл довольно быстро, и нам не пришлось плутать часами вокруг да около.

— Это всё крайне безответственно, — бурчала Гермиона.

— Сохраняй режим молчания. Без необходимости — ни слова.

Она кивнула, хоть и видно было, что ой как много слов сказала бы она в мой адрес.

Укутав нас нейтральной энергией, представил, что мы проходим через невидимые нити защиты, раздвигая их, но не тревожа. Шаг, второй, третий.

Пустая ночная поляна преобразилась, явив огромный шатёр, словно цирковой. Вот только он не сверкал огнями, а вокруг не суетились всякие клоуны — минимум осветительных огней. Дух рвался к шатру, и я следовал за ним, внимательно следя за пространством вокруг. Мы медленно подбирались к шатру всё ближе и ближе, а я удивлялся отсутствию вменяемой защиты всё больше и больше. Вот мы уже вплотную стоим к тканевым стенкам шатра, но изнутри не доносилось ни звука.

Дух, что крутился возле моей руки, был полон предвкушения, но вместе с тем, грусти. Глубокой, въевшейся грусти. Мы с Гермионой, не говоря ни слова, начали обходить шатёр, а когда дошли до входа, притаились. Я жестом дал команду присесть и затаиться, и Гермиона её поняла. Окутав нас нейтральной магией, сделал для вида пару пассов палочкой, скрывая от сестрёнки сами движения, полностью бессмысленные, кстати. В голове представил, что мы скрыты ото всех. Кажется, сработало.

Да, я пока что не горел желанием использовать своё преимущество в виде знаний того, как вообще можно работать с внутренней нейтральной энергией при наличии её контроля моего уровня. Однако сейчас не та ситуация, когда стоит следовать этой идее. Одно дело, когда ты ограничиваешь себя в учёбе, а другое — в реальных действиях.

Мы ждали. Гермионе явно не сиделось на месте. Она хотела что-то спросить, но вовремя вспоминала, что сама согласилась молчать, если нет причины для обратного. Дух не переживал — был в предвкушении.

В итоге, когда звёзды немного сместились на небе, а Гермиона растеряла всякое терпение, из палатки вышли двое волшебников в мантиях. Они просто встали у полога, достали пачку сигарет и закурили. Раз затяжка, два затяжка, и вот они говорят на французском, но я их понимаю через слово. Что-то о детёнышах, или птенцах, трупах, заморозке, клиентах. А может быть и совсем о другом речь.

Докурив, волшебники бросили в траву бычки и вернулись в шатёр.

— Это ужасно, — тихо выдохнула Гермиона.

— Что ты поняла? — я глянул на сестрёнку, а та была бледная, как мел, и явно готова пустить слезу-другую.

— Они используют полутруп какого-то животного, чтобы тот высиживал яйца… А вылупившихся детёнышей консервируют, и продают… Это… Это так неправильно.

Дух, что крутился вокруг моей руки, стал куда агрессивнее крутиться, а ощущение грусти усилилось. Грусти, вместе с довольно легко понимаемым желанием «тушить-фаршировать», как сказал бы один мой знакомый.

— Тише, — я погладил сестрёнку по голове, а та шмыгнула носом. — Сиди здесь, сторожи, жди меня. Если увидишь кого-то кроме меня, неважно кого, сходу бей.

— Чем?

— А чем можешь?

— Ну… — отвлечение от печальной темы подействовало, и Гермиона задумалась.

Пока она выбирала заклинание из тех, что уже прочитала и, возможно даже выучила, я тихо произнёс:

— Флагеллаве́ртум.

Кончик хлыста, в который превратилась палочка, я направил за полог входа в шатёр, внутрь него. Кто-то, имея мои знания о магии, мог бы сказать, что палочка — глупый костыль. О, это не так. Сейчас этот самый костыль позволит мне пропустить через него магию, не формируя заклинание, но при этом точка выхода магии будет там, где кончик хлыста. Иначе мне бы пришлось тянуть нити из энергии туда, под полог, изменять их пропускную способность, проводить через них объём магии…

Как только кончик хлыста прошёл за полог, я направил через хлыст поток нейтральной магии, в голове представляя, как все, кто в сознании, тут же его лишались, падая навзничь. Полминуты я подавал магию в шатёр. Усиленно, не жалея. Я чувствовал, как вся она превращается в эффект, так сказать.

— Я пошёл. Сиди, сторожи, хорошо?

— Это очень опасно, я уверена, — вяло возмутилась Гермиона.

— Всё под контролем, поверь.

Резко двинувшись к пологу, укутал себя магией и всякими скрывающими манипуляциями, проникая внутрь.

Просторное помещение. Оно больше внутри, чем снаружи. Несколько светильников по сторонам и под куполом потолка давали достаточно освещения. Первое, что бросается в глаза — огромное, просто гигантское тело неизвестной мне птицы, или чего-то другого пернатого. Животное сидело на полу скрутившись в какой-то бублик, было крайне исхудавшим, я бы даже сказал, мумифицированным, и это было видно даже через изрядно испортившийся перьевой покров. Цепями и тросами, словно какой-то буддистский камень-алтарь, животное было связано и приковано к полу, не подавая признаков жизни.

Вокруг валялось семь волшебников. Было тут какое-то магическое оборудование, что-то алхимическое, какие-то огромные колбы с пернатыми существами внутри. Большими такими, с крупную собаку размером. Всё это выглядело неприятно.

Мебели было много — всё для комфорта. Вокруг одного из диванчиков даже стояли горшки с какими-то здоровыми фикусами, но мне всё это было неинтересно. Мне и духу, что летал вокруг моей руки.

Не теряя времени, я подошёл к огромной иссушенной туше неведомой птицы. Непонятно, какого цвета были перья — они выглядят грязными, потрёпанными и вообще, ужасно. Когда я приблизился, дух потянулся к гигантскому телу. Похоже, это его тело. Что же…

Коснувшись ладонью перьев, прижал её плотнее, пытаясь продавить до тела, но это было сложно. Помимо того, что перья сами по себе очень плотные, так ещё и тело за ними непонятно, где прячется. Но я справился, утопив в итоге руку по локоть. Какая же здоровая тварь… Мне даже не с чем сравнить её габариты. Можно представить кучу слонов, свалившихся вместе — примерно такой объём.

Сосредоточившись, начал вырабатывать, если так можно сказать, энергию жизни, тут же направляя её в тело без всякого предварительного формирования. Единственный мысленный посыл, который я вкладывал, был: «Приведи животное в форму. Восполни его ресурсы».

Время шло. Я волновался. Из-за этого волнения в ушах отстукивал ритмы мой собственный пульс.

Тук-тук.

Под рукой я ощутил явственную пульсацию. Оживает.

Влив ещё некий максимум, который смог сознательно создать и пропустить через тело, я отстранился. Я даже не заметил, как летавший со мной дух исчез. Но проблема была в другом — сработали какие-то сигнальные чары. Вся палатка заполнилась резким звоном. Игнорируя наведённый мною сон, волшебники начали вяло пытаться прийти в себя. Взмахнув палочкой, я начал одно за другим кидать в цепи Бомбарды, разрывая их. Полутруп задёргался, зашевелился, а разошедшаяся от него волна нейтральной магии с какой-то примесью, заставили уважительно кивнуть. Кивнуть, развернуться, и бежать.

Выбежав за полог шатра, схватил за руку ничего не понимающую Гермиону, и сказал всего одно слово:

— Валим.

Задул мощный ветер прямо в лицо, почти остановив наш бег, но тут же сменил направление, опрокинув. Мы быстро поднялись. Погода испортилась мгновенно, а ветер гудел так, что можно было оглохнуть. Мы с Гермионой бежали до подлеска.

Воздух содрогнулся от грома. Ещё раз, ещё и ещё. Частота грома становилась абсурдна, а во внезапно накативших тучах всё чаще и ярче сверкали молнии. За спиной послышался заглушённый звук рвущейся во многих местах ткани, какой-то низкий хлопок.

Мы добрались до подлеска.

С неба полил проливной косой дождь. Сверкали молнии. Казалось, будто крикнула какая-то хищная птица. Мы с Гермионой прильнули к земле за небольшим бугром, обернувшись на шатёр — а нет шатра. На его месте, с опущенными к земле огромными крыльями, коих было аж несколько пар, привалилась огромная птица, терзая что-то клювом. Миг, и огромный хвост, отнюдь не птичий, а как у рептилий, только в перьях, хлестнул волшебника, переломав того в хлам.

По телу животного периодически бегали мощные разряды. Парочка попала в волшебников, превращая тех в дымные бегающие факелы. Один из волшебников превратился в чёрный дым и попытался скрыться на фоне бушующей непогоды и чёрного неба, но по телу животного пробежала молния, хлестнула разрядом по дыму и превратила в пепел, оглушая нас хлёстким и чертовски громким щелчком.

Я был заворожён этим зрелищем, и даже сильный ветер и хлёсткие капли проливного дождя не могли оторвать меня от созерцания. Только Гермиона потянула меня за руку.

— Валим отсюда! — она, вся насквозь промокшая, вполне успешно перекрикивала непогоду.

Мы не стали дожидаться развязки. Освещая Лю́мосами дорогу по лесу, бежали в сторону дороги, откуда пришли. Где-то там, за спиной, хлестали молнии, хлестали в небе над головой, ветер до скрипа раскачивал деревья, подгоняя нас в спину, а капли холодного дождя мешали смотреть под ноги.

Не знаю как, но мы добрались до дороги, тут же проголосовав палочками. Асфальт был сплошь покрыт ручьями.

Ночной Рыцарь появился внезапно, взметнув стену воды. Высунувшийся из двери кондуктор глядел с опаской, а признав нас, заговорил на своём ломаном английском.

— Заходить скорее!

Мы не стали заставлять его ждать, забрались в автобус, а кондуктор оказался столь любезен, что высушил нас чарами.

— Обр-ратно, моя полагать?

— Да, — кивнул я, упав на сиденье.

Автобус резко тронулся с места.

— Нет, ну вы видать такое у себя в Англия, или откуда вы? Я вам так скажу, — кондуктор глядел в окно, по которому горизонтально текли с огромной скоростью капли дождя. — Где попало Гр-ром-Птица не летает.

До отеля мы добрались быстро. Расплатившись, покинули автобус и попрощались с кондуктором. Здесь, в сорока километрах от места действия, погода была получше, но глянув туда, на запад, можно было увидеть зарево множества молний.

— Птица-Гром? — спросила вдруг Гермиона. — Я там чуть со страху не померла!

Глянув на сестрёнку, я только сейчас заметил, что у неё до сих пор испуганный и перевозбуждённый взгляд.

— То ли ещё будет. Мир магии, все дела…

Она взяла себя в руки, набрала воздуха для отповеди, но словно бы сдулась.

— Мы ещё поговорим об этом.

— Обязательно. Пошли по номерам. Приключение выдалось интересное, но опасное.

— Погибли волшебники, Гектор.

— Тю-ю-ю, люди всегда погибают. Уверен, они знали, на что шли, держа эту птичку на цепи и используя в качестве инкубатора…

Поднявшись в номера, мы сами для себя отметили, что родители ещё где-то гуляют. Не знаю, как Гермиона, но я быстро принял душ и лёг спать — день выдался странным. Да, спать.

Моргнул — утро. Но самое странное, не считая спящего без задних ног отца, заключается в лежащем рядом с кроватью огромном бело-синем пере. Но ведь Гром-Птицы желтые, разве нет?