Целитель

Часть 36

Тихий и спокойный вечер в доме Малфой плавно начал перетекать в ночь, но немногочисленные гости не желали расходиться, да и повода не было.

В небольшой гостиной в бежевых тонах, в лёгком полумраке, которому не дают захватить окончательную власть над помещением четыре светильника, вокруг стола с фруктами, закусками и выпивкой, сидели на диванчиках и креслах несколько волшебников и волшебниц. Тусклый свет от еле живого пламени в большом камине почти никак не влиял на атмосферу, если не считать тихого редкого потрескивания.

Трое мужчин сидели на креслах, только-только закончив обсуждение различных общих дел и планов — Малфой, Паркинсон и Сметвик. Последний был частым посетителем домов самых разных волшебников с порою диаметрально противоположными взглядами на жизнь. Разумеется, причиной тому является простой и очевидный факт — он целитель. Никто его не расспрашивал о конфиденциальной информации из других семей и домов, да и не рассказал бы он. Вот и сейчас Сметвик просто решил остаться после планового осмотра здоровья Люциуса — ведь и активы самого Сметвика тоже крутятся в бизнесе, связанном со старыми добрыми приятелями.

Леди же, коих было в компании нынче лишь две, Нарцисса Малфой и Аида Паркинсон, тихонечко шушукались на диванчике чуть ли не в обнимку, попивали вино, ели фрукты и хихикали над чем-то своим, словно ещё и Хогвартс не окончили. А причина проста — атмосфера. Вся эта лёгкая мрачность, полутона, неяркий свет магических светильников — они словно снова в Хогвартсе, сбежали из гостиной и устроили посиделки в одном из кабинетов. Да, компании были другие, другие волшебники, но суть остаётся та же, навевая позабытый флёр подростковой тайны, совершенно бессмысленной, но от того не менее притягательной.

— Ну что же, господа, — Люциус расслабленно откинулся на спинку кресла, а судя по лёгкой улыбке и характерному движению бокала в руках, он тоже проникся нотками лёгкой ностальгии. — Раз мы покончили с делами, то я предлагаю обсудить Хогвартс.

— Кстати, да, — Бенджамин Паркинсон, суховатый мужчина средних лет, обладатель чёрных-чёрных волос и носа с характерной горбинкой, последовал примеру Люциуса, располагаясь поудобнее в своём кресле. — Дочь пишет интересные письма.

— А я, пожалуй, послушаю, — Сметвику «располагаться удобнее» не требовалось — он сделал это вообще сразу. — Если что — выскажу своё мнение. Если оно вас вообще заинтересует.

Сметвик помахал рукой в воздухе, словно отмахиваясь от какой-то назойливой мухи, а леди именно этот момент выбрали, чтобы вновь неаристократично хихикать о чём-то своём. Удивительным можно было считать то, что при этом они оставались самыми настоящими леди как в позе, так и в движениях, что могло бы вызвать сильный диссонанс у неподготовленного к подобному свидетеля, случись такому появиться здесь.

— Позволь, Бенджи, — улыбнулся Малфой, — начать именно мне.

— Да пожалуйста-пожалуйста, главное обеспечь нам бесконечное винишко и можешь говорить сколько и о чём хочешь.

— Очень меркантильно с твоей стороны, — хмыкнул Малфой. — Но, собственно, мне не привыкать…

— …ибо есть лишь два волшебника, — хмыкнул уже Сметвик, приманив жестом руки дольки апельсина, — в чьём присутствии ты молчишь. И один из них, кстати… — Сметвик смачно прожевал одну дольку, — …уже всё ближе и ближе к возвращению.

— А ты не боишься? — Паркинсон перевёл взгляд на целителя. — Он может набраться… самоотверженности, и на этот раз сунется в Мунго.

— Пускай, — безразлично пожал плечами Сметвик. — А то люди стали забывать о причинах неприкосновенности целителей.

— Давайте, всё-таки, о Хогвартсе, — прервал не самую приятную тему Малфой. — Начнём, пожалуй, с бала. Как вам известно…

Лицо Люциуса стало малость вдохновлённым и все сразу поняли, что сейчас будут слушать. Слушать довольно много слов, возможно даже красивых, но главное — не потерять суть разговора.

— …Рождественский бал, который, кстати, уже давным-давно не проводился, является официальным мероприятием. Однако, в отличие от прочих официальных мероприятий, он даёт нам всем уникальную, редчайшую возможность, ради которой он вообще проводился раньше.

Малфой начал переводить взгляд с одного собеседника на другого, выдерживая драматическую паузу, и даже Нарцисса с Аидой решили послушать это импровизированное выступление.

— Возможность узнать наше подрастающее поколение чуточку лучше. Их предпочтения, их интересы, их страсти и то, ради чего или кого они готовы напустить тень на свою школьную репутацию. В наше время, помнится, школьная репутация превозносилась до некоего абсолюта, и все мы считали, что именно она будет нашим фундаментом в будущем.

— Какая глупость, — хмыкнул Сметвик, сложив руки на животе и теребя в них дольки апельсина.

— Это мы сейчас понимаем, и тем более, это понимаешь ты, Гиппократ, с высоты своего возраста. А тогда, репутация для нас была очень и очень многим.

— Говорить будем о возрастной группе наших детей? — важно спросил Паркинсон.

— Думаю, да. Они, если я правильно понял, отличились больше всех. Остальные — по мелочи. Дэвисы выдали небольшой неожиданный финт, девочка Сэлвинов внаглую умудрилась затащить на бал пятикурсника, будучи третьекурсницей. Некоторые так, по мелочи, пришли с одними, ушли с другими обжиматься по углам — ничего нового, — отмахнулся Малфой.

— Ну, тогда, вещай уже, в конце-то концов, — Паркинсон буквально опрокинул в себя оставшуюся треть бокала вина. — А то мы потеряем связь с реальностью раньше, чем ты дойдёшь до сути дела.

— Ну-ну, мой нетерпеливый друг, — улыбался Малфой. — Думаю, ты и сам знаешь, как там всё интересно закручивается. Например, надежда и радость всея Британских островов проигнорировал этот чудный светский раут. Более того, из надёжных источников мне стало известно, что свой парадный костюм и мантию он отдал Рональду Уизли, своему другу.

— То-то этот рыжий мальчишка был столь нелеп в воспоминаниях Пэнси, — хмыкнул Бенджамин, наполняя бокал белым вином. — Не думал, что надежда Дамблдора проявит столь вопиющую социальную несознательность.

— Мне порою кажется, — Малфой на секунду задумался, привычным движением поправив воротник чёрного костюма. — Что Дамблдору, мягко говоря, плевать на образование и социальную адаптацию мальчишки. Словно в них нет смысла. Словно и не придётся ему пользоваться подобными навыками. У него явно есть какой-то план, и он ему следует.

— Ещё бы было иначе, — Сметвик попытался устроиться ещё удобнее в кресле, но решил, что это будет за рамками приличия, и в итоге сел даже более строго, чем раньше.

— Сильный провал был у четвёртого курса нашего любимого Слизерина. Почти все пары, даже те, которыми они раньше ходили на приёмы, развалились сразу же после обязательного первого танца. Ну и дальнейшее общение, разбиение по группкам, и всё такое прочее.

— Это да, — кивнул Паркинсон. — Ничего личного, Люц, но дочь писала о крайней степени окончательного разочарования в Драко.

— А, — отмахнулся Люциус. — Мы с вами прекрасно понимаем, что ничего бы хорошего из них не получилось, как пары. Цисси, что ты думаешь?

— Думаю, — скупо улыбнулась она, даже дома сохраняя свою эффектность. — Что наш Драко для Пэнси был интересен лишь как потенциальный лидер факультета. Пусть последнее время он начал показывать небольшой прогресс, но это незначительно. Полагаю, она в скором времени переоценит приоритеты, да, Аида?

Нарцисса повернулась к подруге, и та кивнула.

— Она умная девочка, — заговорила Аида, поправив прядку тёмных волос. — Даже слишком. Но и настолько же упёртая. Не в обиду, но Драко её не потянет. Всегда будет плестись в хвосте. Это не потерпит ни он, ни она.

— Да какие обиды, — улыбнулся Люциус. — Но, тем не менее, мы подготовили великолепную программу летних воспитательных мероприятий. Может быть, Драко и не станет умнее и хитрее, но палочку в руках держать он точно научится.

— О держании палочек, — раздался голос от входа в гостиную, и в зал буквально влетела тёмная тень в обличии Снейпа. Или же Снейп в обличии тёмной тени. — Если вы говорите о молодёжи, то у меня есть любопытная информация.

— Северус, друг мой, — Люциус указал на одно из свободных кресел. — Присаживайся.

— Постою, — мрачный, как и всегда, весь в чёрном, Снейп налил себе бокал огневиски и сделал крохотный размеренный глоток, попутно вдыхая аромат напитка. — Не далее как сегодня, Грейнджер уложил МакАлистера Тёмным Проклятьем.

Все замерли в лёгком шоке, ожидая продолжения, а Снейп в своей манере обвёл их взглядом.

— Отражённым по методике Вилсона-Сатоши.

— Хм… — Люциус задумчиво всматривался в своего давнего друга. — Это точно?

— Безусловно. Филиус не ошибается в таких вещах. Но и это не всё.

— Даже так? — улыбнулась Нарцисса, левитируя жестом руки небольшую шоколадку Северусу, и тот благодарно её принял, тут же откусив кусочек.

— Вы уже обсудили бал?

— Не полностью.

— Тогда, постою, выпью, послушаю. Потом — добавлю.

— Ладно, — Люциус решил продолжить свою речь, а остальные кивнули. — Раз уж зашёл разговор о Грейнджере, то я считаю важным отметить несколько деталей. Для начала, он пригласил на бал французскую чемпионку, вейлу, и провёл этот бал более чем пристойно.

— Тебя это так удивляет? — Нарцисса действительно не сразу поняла причину акцентирования внимания на этом факте. — На финале чемпионата он проявил себя более чем достойно в этом плане.

— И потому ты весь матч провела, разговаривая с ним. И даже пыталась проклясть, как и Драко, дабы вели себя прилично, — констатировал факт Люциус. — Правда, он отразил. Вновь. Ваши Блэковские шуточные проклятья, конечно, на то и шуточные, но… Просто «но».

— И я вынуждена признаться, что это совершенно неприятное мне мероприятие оказалось скрашено такой необычной компанией, — важно кивнула Нарцисса.

— Да-да, — кивнула Аида подруге, а когда Нарцисса повернулась к ней, продолжила: — А в следующий раз проклянёшь поинтереснее.

— Разумеется. Только нужно будет озаботиться отражением отражённого проклятья…

— Не утруждай себя, Цисси, — тихим, но прекрасно слышимым всеми и внятным голосом ответил Снейп. — Эту битву ты проиграешь.

— Неужели?

— Грейнджер на одной из тренировок в нашем клубе отрабатывал отражение с Романовой. Слышали о ней?

— Лучшая дуэлянтка Дурмстранга, седьмой курс, — кивнул Люциус. — Насколько мне известно, достаточно приятная, воспитанная, но и в меру безбашенная чистокровная ведьма в далеко не первом поколении. Даже жаль, что мы в чужие цветники не лезем, как не лезут и в наши. Хотя зря, зря…

— Так что там такое с отражением? — подалась вперёд Нарцисса, глядя на Снейпа с живым интересом в глазах.

— Есть такая маггловская игра — пинг-понг. Как теннис…

— Меньше прелюдий, больше смысла, — попросил Снейпа Паркинсон.

— Как пожелаешь. Они пятнадцать минут перекидывались одним-единственным Ступефаем, разогнанным до близкой к идеальной скорости.

— Занятно, — несколько секунд все пребывали в задумчивости, а Паркинсон, воспользовавшись паузой, решил взять слово.

— Раз уж о Грейнджере разговор, то следует упомянуть, что старшая Гринграсс пришла на бал в явно заранее оговоренных цветах. Оговоренных с ним. Полностью проигнорировав Нотта. С Теодором, по информации моей дочери, она вообще пошла из-за обещания родителям.

— Кстати об этом, — Снейп допил бокал огневиски. — Странное дело, подноготную которого узнал я уже двадцать шестого декабря.

Почти все подались вперёд или вбок — кто как сидел по отношению к стоящему в тенях Снейпу.

— Гринграсс прямо во время бала получила письмо от родителей об их планах на её дальнейшую судьбу после Хогвартса.

— Оу, — печально протянула Нарцисса, а её подруга, Аида, понимающе кивнула. — Не самая приятная информация, понимаю.

— И вот, во тьме ночной, — продолжил свою мысль Снейп, нагнетая интригу. — Отправилась юная мисс Гринграсс на самую вершину Астрономической Башни. Предаваться грусти и печали со всей своей подростковой самоотдачей.

Леди понимающе кивнули, мужчины фыркнули, получив от этих самых леди недовольные взгляды.

— И вот же странное дело, — задумчиво и тихо, в своей манере, протянул Снейп. — По проверенной информации, мирно спавший в это время ученик Хогвартса, Гектор, более известный в кругах узких, как Охренеть-Он-И-Такое-Может Грейнджер, проснулся, и отправился, догадаетесь куда?

— На Астрономическую Башню? — одновременно выдали леди, явно подвыпившие, и придумывающие себе романтические картины — почему бы и нет.

— Именно, — кивнул Снейп. — И устроил там опечаленной мисс Гринграсс романтическое свидание с магическими светляками, музыкой и танцами, ведь вместе они танцевали на балу лишь один танец. К слову, выглядели они счастливыми что там, что на Башне. Не удивлюсь, если дело дошло и до более интимных моментов.

— Погоди-погоди, — Малфой остановил рассказ Снейпа. — И ты даже не разогнал их по гостиным?

— Именно.

— Ты понимаешь, насколько это подозрительно, мой вредный друг?

— Решил ради разнообразия побыть не только сальноволосым упырём из подземелий, — пожал плечами Снейп. — И вот ещё. Дамблдор обязал меня взять ученика, или сам кого подсунет. Этим кем-то, просто ради шутки, как он любит, мог бы оказаться и Поттер. Я решил, что нужно брать дело в свои руки. Думаю взять в ученики Гринграсс и Грейнджера.

Все перевели взгляд на молчавшего Сметвика. Молчавшего, и как-то ехидно улыбавшегося.

— Ты что-то знаешь, — пожурила его Нарцисса, погрозив пальчиком. — Знаешь, и молчишь.

— Знаю. И молчу, — с улыбкой ответил он, доедая последнюю дольку апельсина.

— Он не магглорождённый?

— Отнюдь, самый что ни на есть магглорождённый. Как и его сестра.

— И ты не против интрижки твоей крестницы с ним? — удивилась Нарцисса.

— У меня свои взгляды на чистоту крови, — пожал плечами Сметвик. — Сугубо медицинские. Да и возраст позволяет сказать простую вещь — ну и ладно.

— То есть? — что Бенджамин, что Аида обратились во слух.

— Ну сложится у них что-то — хорошо, — пожал плечами Сметвик. — Не сложится — полезный опыт для обоих. А насчёт ученичества у тебя, Северус, ни я, ни родители против ничего не имеют. Они давно знают о стремлении Дафны учиться зельеварению, и активно стимулировали её добиться этого самостоятельно. Похоже, получилось.

— Это всё очень мило, — кивнул Люциус, наполняя опустевший бокал вином. — Вот только вы не учитываете одного важного фактора. Он возвращается.

— Контракт на обучение не с Северусом Снейпом, — пожал плечами зельевар. — А с профессором Хогвартса, мастером зельеварения и тёмных искусств. Сами знаете разницу.

— Кстати, Люциус, — Сметвик стал очень серьёзен, и подобное немного выбило присутствующих из колеи. — Рекомендую оказать парню протекцию без обязательств.

— О как! — усмехнулся Малфой. — Хотя… Ты что-то знаешь. Какие плюсы?

— Просто получишь доброжелательно настроенного волшебника. Могу сказать, что успешного волшебника, даже если ему будут чинить препятствия.

— Ты же знаешь, — печально покачал головой Люциус. — После Хогвартса магглорождённым почти невозможно идти дальше по пути волшебства. Так устроен наш мир.

— Поверь, знания он получит и сам, — не сдавался Сметвик. — Но тогда ты не получишь выгоду. Не мне тебе рассказывать, как крутить интриги на ровном месте. Только с одним условием — без обязательств.

— Это странно…

Все слушали внимательно, ожидая какого-то решения. Пускай Люциус и не был лидером, но он был самым изворотливым в плане выгоды, умудрившись вернуть уважение волшебников и благосостояние, имея после падения Тёмного Лорда лишь пять галлеонов в кармане. Буквально. И ничего не растеряв из наследия.

— Хм… — Люциус вновь задумчиво протянул, глядя на бокал в руке. — Понял. Предлагаешь оказать протекцию стопроцентно успешному волшебнику, но без обязательств, чтобы получить товарища, а не должника. Оказать протекцию публично, чтобы обыватели думали, насколько я обжевался лимонными дольками, проникаясь равенством и братством, а другие — ломали себе голову, что же такого чистокровного в магглорождённом. Одни будут думать, что мы все такие белые и пушистые, а другие — что мы что-то знаем.

— Ну, около того, — кивнул Сметвик. — Но в связи с Его скорым возвращением, очевидную помощь лучше не предлагать. Вон, через Северуса, раз уж он решил брать парня в ученики. На людях просто общайся, не вороти по привычке нос…

— А нос и так у него не воротится от него, — улыбнулась Нарцисса. — Придраться не к чему.

— Как и у тебя, — парировал Люциус. — Что крайне непривычно.

— Ну, — Бенджамин. — Тогда и я попрошу Пэнси поддержать вашу игру. Она и так всячески помогает Дафне с её хитрыми планами. Пусть думают, что мы что-то знаем коллективно. Хогвартс — то ещё место. Всё это дело моментально обрастёт немыслимыми слухами. Главное — таинственно молчать и улыбаться.

— Верно, — кивнула Аида. — А мальчик, кстати, симпатичный. Даже слишком… Я видела в Омуте. Неудивительно, что девичье сердечко юной Дафны забилось чаще…

— Девичье сердечко… — хмыкнул Сметвик. — Скажешь тоже.

— Не соглашусь, — Снейп добавил в голос отрицающих интонаций. — Они полтора года продвигались к тому, чтобы начать называть друг друга по именам. Поверьте мне, как преподавателю, что видел их почти каждый день — внешность сыграла совсем не первую скрипку в этой симфонии симпатии и чувств.

— Как ты это делаешь? — Нарцисса с улыбкой смотрела на друга. — Парой фраз убиваешь всю девичью романтику, тут же воскрешая её в другом облике, словно Феникса из пепла?

— Огневиски — не иначе, — кивнул Снейп. — Вы же помните, что Зелье Болтливости, Чистой Мысли, Веритасерум и огневиски содержат в своём составе один и тот же древесный ингредиент…

— Так, всё, началось… — воздел глаза к потолку Бенджамин. — Сейчас мы многое узнаем о своей бездарности в зельях…

Наконец-то присутствующие перешли от темы «Грейнджер» к другим немаловажным событиям последних дней в Хогвартсе, а один небезызвестный магглорождённый ученик лучшей школы чародейства и волшебства никак не мог заснуть — одолевали то икота, то желание чихнуть.

***

Январь — как много в этом слове! Оно пробуждает стойкие ассоциации с заснеженными просторами, безветренным штилем, ярким голубым небом, солнцем, звенящим холодом. Ассоциации с инеем на деревьях и с тем, как он валится снежной волной, если потревожить. Ассоциируется с посиделками дома, тёплыми напитками и спокойным отдыхом.

Именно в виде таких образов находило отклик в душе слово «Январь». Даже осколок эльфа, что в путешествиях забредал на несколько десятилетий на север, в горы и равнины, ледники и тундры — даже этот осколок подбрасывал подобные картины, пусть и редкие.

Но здесь, в Шотландии, пусть и в горах, январь не приносит с собой ровным счётом ничего, если не считать скорого начала нового полугодия, начала учёбы.

Воскресенье, первого января, прямо перед завтраком ко мне подошла Гермиона и поставила в известность, что сегодня ждёт меня в библиотеке — помочь-то я обещал? Обещал. Вот и нечего отлынивать. Я, конечно, отлынивать и не собирался, но, с другой стороны, мысли мои были заняты грустью по «правильному» январю, которого здесь точно не будет — в окна было чётко видно, как снега становится всё меньше и меньше. Он перестал выпадать сразу после Рождества, и довольно быстро его начал сдувать ветер, унося с собой по холмам и горам в неизвестном направлении, или же снег просто подтаивал. Уже не играли в снежки руками и магией ученики, не строили мелкие снежные фортификационные сооружения, чтобы брать их штурмом…

Когда я сел за стол в ожидании остальных ребят с факультета, а то только старшие курсы и пришли пока что, от входа в зал, вдоль нашего стола направился профессор Снейп. Остановившись рядом со мной, посмотрел, как и всегда, нейтрально и строго.

— Задержитесь после завтрака, мистер Грейнджер.

— Хорошо, профессор. И доброго вам утра.

— Это утверждение или пожелание?

— Да, сэр.

— Хм…

Снейп лишь хмыкнул и направился к столу преподавателей. Однокурсники появились в проходе именно в этот момент и видели сцену, но не слышали. Вот они быстренько сели за стол рядом со мной.

— Утро…

— Доброе утро…

— Привет… — на разный лад они здоровались со мной, с другими учениками на факультете, кивали знакомым за другими столами.

— Привет, народ, — кивнул я всем. Скорее бы завтрак начался…

Директор, незаметно для всех оказавшийся на своём месте за столом преподавателей, хлопнул в ладоши, а на столах факультетов тут же появилась разнообразная еда на завтрак. Классика, ничего нового. Джастин, сидевший рядом, стащил побольше булочек с общей тарелки, попутно решив спросить меня:

— Профессор Снейп что-то хотел?

— Пожалуй. Попросил задержаться после завтрака. Возможно, что-то важное.

— Возможно, — Джастин задумался над чем-то, нагребая сосисок и бобов. — Хм. Хе-хе…

— Что такое?

— Да просто вспомнилось… Гриффиндорцы, да и мы сами, некоторое время считали профессора Снейпа воплощением зла, что строит козни против нас всех и мечтает разобрать нас на запчасти.

— Занятно, — улыбнулся я. — Похоже, вы тогда не думали о том, что Дамблдор вряд ли взял бы такого своеобразного деятеля в штат к детям. Хотя…

Задумавшись и представив, какое Снейп может оказывать влияние на неокрепшие и впечатлительные умы, волей-неволей согласился с Джастином — он прямо воплощение зла и тёмного мага. Интересно, неужели так мало в стране высококвалифицированных зельеваров, которые хотя бы теоретически могут согласиться на роль преподавателя по своей дисциплине в Хогвартс? Но, если подумать, зачем это нужно зельевару с высокой квалификацией? Тут нужно желать именно обучать, или получать бонусы от министерства за преподавательскую деятельность. М-да…

— Ханна, — я обратился к девушке, сидевшей напротив и обсуждавшей забавный казус на пятом курсе Рэйвенкло. Сплетни, проще говоря.

— Да?

— А какая зарплата у преподавателя Хогвартса, а по совместительству, декана?

— Ой, а я не знаю. Сью?

— Я тоже не знаю, — отрицательно мотнула головой рыженькая.

— Парни? — я повернулся к ребятам.

— Не-а…

Оглядев ребят вокруг, увидел Седрика — он сидел буквально через три человека от меня.

— Седрик! — откинувшись назад, за спины учеников, позвал я старосту.

Диггори тут же повторил мой маневр, откинувшись немного назад.

— Да?

— Сколько получает профессор и декан в одном флаконе?

— Хм… Как начальник средненького отдела в министерстве.

— А это много?

— Для кого как, — пожал тот плечами. — Кто-то месяц семью будет содержать в более чем приличных условиях, а кто-то за два дня промотает и не заметит.

— Пасиб!

— Ага.

Вернув себе правильное положение за столом, глянул на ребят.

— Теперь знаем.

— А зачем тебе это? — Эрни смотрел на меня с любопытством. — Метишь в профессора? Так это не скоро может произойти.

— Хочу понять. А сколько может зарабатывать мастер-зельевар?

— Ой, а это я знаю, — оживилась Сьюзен. — Если именно работать, составив себе график варки простых и средних зелий на поток для поставки куда-то, при этом беря заказы на сложные и крайне сложные зелья… Но без перегибов, конечно. Чтобы и отдых был как ежедневный, так и недельку-другую отпуска… То много. Прям вот много, — важно кивнула Ханна. — В галлеонах не скажу, но много.

— А если сугубо на сложных и очень сложных?

— Не лучшая идея. Смотри, Гектор, — Сьюзен указала на тарелку с овсянкой. — Это то, что ты получишь всегда и в любом случае, работая по объёмным заказам на простые зелья. Они нужны всегда и везде, аптеки с радостью пользуются услугами частников в этом вопросе. Для мастера сварить огромный котёл простого зелья — как чихнуть. Может даже не заметить, как сварит, попутно читая интересную книгу. А сложные зелья нужны редко-редко, но стоят дорого-дорого.

Ханна подцепила вилкой копчёную колбаску и перенесла в свою тарелку.

— А колбаска — хороший заказ на сложное зелье. Она стоит дороже овсянки, которую я получила сегодня, вчера и получу завтра. Но её ещё нужно успеть ухватить. Если откажешься от овсянки, которую получаешь всегда, то можно и голодным остаться, не успев ухватить колбаску.

— А, — кивнул Джастин. — Это и так понятно…

Сьюзен обиженно надулась, а я ткнул в бок Джастина.

— Мог бы просто поблагодарить за столь творческий подход к объяснению.

На мои слова Сьюзен улыбнулась и слегка смутилась.

— Мне вот, например, — продолжил я мысль. — Никогда ещё не объясняли экономические модели при помощи овсянки и колбасок.

Завтрак прошёл за пустыми разговорами, а девочки поведали несколько сплетен, которые я и так знал за счёт паучков. В который раз я убедился, что людям свойственно чертовски преувеличивать, видоизменять информацию, передаваемую из уст в уста — всё было совсем не так. Но в целом, смысл тот же.

После завтрака я дождался профессора Снейпа у дверей Большого Зала. Он подошёл вместе с Дафной.

— Дафна, — улыбнулся я девушке.

— Гектор, — она улыбнулась в ответ.

— Интересно, — Снейп задумчиво глядел на нас. — Как вы будете обращаться друг к другу ещё через полтора года? Но не об этом речь. За мной.

Он резко развернулся на месте, его мантия эффектно взметнулась, и он направился к Главной Башне — наверняка для того, чтобы спуститься в подземелья. Но я был не прав — мы поднимались по лестницам, что замерли сейчас без движения.

— Мистер Грейнджер, — заговорил профессор, не оборачиваясь и продолжая подъём. — Как вы смотрите на ученичество у профессора зельеварения, мастера?

— Однозначно положительно.

— Хорошо.

Вскоре, спустя несколько лестничных пролётов и коридоров, мы добрались по знакомому мне маршруту до ниши с горгульей, что сторожила вход в кабинет директора. Сейчас там этой самой горгульи не было, и проход был открыт — винтовая лестница уходила вверх.

Кабинет директора встретил нас ярким светом утреннего солнца через большие витражные окна — каждая деталь и мелочь в кабинете была отчётливо видна: корешки книг в старинных шкафах; каждая чёрточка и контур на большом старинном коричневом глобусе; каждый завиток перил лестницы на второй этаж.

Директор сидел за своим столом, опершись о подлокотник кресла и с сомнением глядя на большую стопку бумаг и пергаментов. При виде нас, он не проявил лишних эмоций.

— Мисс Гринграсс, мистер Грейнджер… Северус. Проходите, присаживайтесь.

— Постою, — скупо ответил Снейп, а вот мы кивнули и устроились на двух креслах, больше похожих на очень комфортные стулья. Профессор встал за нашей спиной.

— Что-то случилось? — Дамблдор внимательно осмотрел нас всех. — Не припомню инцидентов, требующих моего вмешательства. Разве что использование тёмного проклятья в учебной дуэли, но… Это не относится к присутствующим, да и не наказания требует, а методичного чтения нотаций о морали и чести, как и о недопустимости применения подобного к младшекурсникам.

— Моральный облик моего семикурсника мы можем обсудить в другой раз, директор. Сейчас мы здесь по иной причине.

— Да? В таком случае, — Дамблдор подался чуть вперёд. — Я вас внимательно слушаю.

— Я изъявил желание, — Снейп продолжал говорить спокойно, — взять в ученики профессора зельеварения, мастера, этих двух дарований.

— Хм? — Дамблдор вопросительно выгнул бровь, полностью пародируя Снейпа. — Неужели, Северус, ты нашёл в… как ты там говоришь? В безмозглом стаде баранов? Нашёл кого-то достойного такой великой чести, как обучение у великолепного тебя?

— Ирония здесь неуместна, директор.

— Спорное утверждение, Северус, — Дамблдор ухмыльнулся в бороду. — Неужели, стоило только мне напомнить о том, что я могу сам назначить тебе ученика, как ты тут же нашёл, да и не одного, а целых двух?

Удивительно, но мне показалось, что услышал зубовный скрежет за спиной.

— Мистер Грейнджер и мисс Гринграсс достаточно талантливы, чтобы я разглядел это и взял их в ученики, даже без ваших напоминаний.

— Но согласись, Северус, совпадение и вправду забавное. А как к этому относятся родители мисс Гринграсс?

— Одобряют.

— А документ у вас есть? — Дамблдор перевёл взгляд со Снейпа на Дафну.

— Разумеется, директор, — кивнула девушка и, достав простой пергамент, протянула его Дамблдору.

Директор сразу же принял его в руки, развернул и прочитал.

— Хорошо. А то не хватало мне только родителей… Недовольных бесплатным обучением сложному предмету у мастера.

— Были прецеденты? — решил я задать вопрос, немного меня заинтересовавший.

— Разумеется, — кивнул директор и хотел было взмахнуть рукой, но замер на середине движения. — Забавное дело…

Увидев вопрос на наших лицах, Дамблдор улыбнулся.

— Оказывается, профессора так давно не брали себе учеников, что я попросту забыл, где лежат бланки договоров…

Директор был задумчив на протяжении нескольких секунд, но потом оживился, довёл взмах рукой до конца, а из одного из шкафчиков в глубине кабинета вылетели две папки, плавно приземлившись на стол перед ним.

— Итак, — Дамблдор открыл одну из папок и вытащил два тонких пергамента с гербом Хогвартса. — Заполняйте. Северус? Будешь стоя вписывать данные?

Директор жестом приманил ещё одно кресло, а профессор Снейп сел в него с явной неохотой, взяв в руки перо и положив перед собой оба пергамента. Буквально за минуту он заполнил нужные поля и не глядя подмахнул две подписи, передав один пергамент мне, а другой — Дафне.

Мы оба решили для начала ознакомиться с содержимым. Достав палочку, я указал на пергамент.

— Реве́лио.

Магия окутала пергамент, но ничего не произошло, и новые строки не появились.

— Хм… — Дамблдор смотрел на меня задумчиво.

— Доверяй, но проверяй, директор, — улыбнулся я.

— И правильно, — кивнул он. — Пусть и несколько обидно для другой стороны.

Дафна последовала моему примеру, но и её экземпляр ничего не скрывал.

Содержание контракта было предельно простым, но прописано грамотно, точно… Конкретно. Ученик обязуется учиться и перенимать опыт, а профессор — учить. По сути, все и так должны это делать, но в контракте прописаны условия по дополнительным занятиям, график которых, как и сложность, регулируются лично мастером, а конечная цель — звание подмастерья до выпуска из Хогвартса. Либо же, заверение профессора, что он обучил ученика вполне и очень даже, но тогда — проверка в министерстве. Если же на обучение взята ленивая бездарность, то бездарность обязуется отработать на министерство срок, равный потраченному времени на обучение, а профессор получает санкции — нечего брать кого попало.

Почему нужно отрабатывать? Ресурсы на обучение предоставляются министерством, и если они пропали в никуда, нужно отработать. Если получился подмастерье — то это уже результат, и отрабатывать ничего не надо.

— Это ответственный шаг, молодые люди, — Дамблдор важно смотрел на нас, привлекая внимание. — Поверьте, вы не захотите бесплатно работать на министерство — больно там много…

— Гнилых ублюдков, — закончил мысль профессор Снейп.

— Не нужно быть столь категоричным, Северус. Хотя я вынужден согласиться — таких там немало.

— Я справлюсь, — важно кивнула Дафна, смело подписала контракт.

— Как и я. А может профессор ещё чему-то учить?

— Чему угодно, — кивнул директор. — Только распыляться по разным направлениям не выгодно никому, а потому и не практикуется.

— Ясно.

Я подписал бумагу, и мы с Дафной передали их на подпись директору. Миг, и директор снял копии с контрактов в трёх экземплярах, а оригиналы положил во вторую папочку.

— Кстати, — я повернулся к собиравшемуся встать с места Снейпу. — Профессор, вы можете назвать меня ответственным, рассудительным и зрелым разумом?

Снейп удивлённо выгнул бровь, встал с кресла и явно не собирался отвечать, но быстро передумал.

— Как ни странно, мистер Грейнджер, но вас можно охарактеризовать подобным образом. Пусть и присутствует что-то неуловимое, лёгкая безрассудность.

— Благодарю, — кивнул я и глянул на Дамблдора.

Директор лишь ухмыльнулся.

— Полагаю, на этом всё? — спросил он, а мы кивнули. — В таком случае, не стоит задерживаться и упускать последнее воскресенье каникул.

Вслед за Снейпом, мы с Дафной покинули кабинет директора, но профессор не стал нас куда-то сопровождать или ещё что-то. Он просто встал у ниши с горгульей, глянул на нас, сказал: «График получите завтра перед праздничным пиром», и чёрной тенью унёсся по своим делам.

— Кстати, о праздниках и пирах, — заговорил я, как только Снейп скрылся за поворотом. — Завтра последний день каникул. Поход в Хогсмид, все дела.

— Поразительное красноречие, — Дафна улыбнулась, взяла меня за локоть, и я на одних рефлексах согнул его, позволяя девушке положить руку на сгиб. Так и пошли по коридору. — И какие у тебя планы на этот поход?

— Гулять, смотреть, есть, покупать, отдыхать.

— Что-то твоё красноречие сбоит, — Дафна улыбалась пусть и не сверхъярко, но довольно открыто и мечтательно.

— Перевариваю перспективы и возможности, — улыбнулся я, глянув на девушку. — И даже прогулка по холодным и мрачным каменным коридорам средневекового замка-монастыря, да под руку с прекрасной девушкой, никак не может выдворить эти мысли из головы.

Дафна огляделась по сторонам, резко повернулась ко мне, оказалась ко мне вплотную, привстала на носочки и быстро поцеловала.

— Спасибо, — улыбалась она. — Без тебя мне было бы очень-очень сложно.

— Я же обещал, что буду хорошим напарником.

Мы дошли до Главной Башни, а услышав тихий гул голосов, шум шагов и прочие признаки жизни в замке, Дафна, немного поубавила эмоций в лице. Хотя руку со сгиба локтя убирать не стала — но в этом и нет ничего особенного, кстати.

— Значит, пойдём гулять, — кивнула она, — смотреть, есть, покупать и отдыхать.

— Под личинами?

— Хм… Думаю, да. Это позволит вести себя более открыто. Да и пироженки…

Мне показалось, но в голубых глазах Дафны на миг сверкнул хищный огонёк. Огонёк хищника-сладкоежки. И это не могло не вызвать улыбку уже у меня.

— Дафна.

— Да?

— Я обещал сестре помочь с её проектом. Там что-то грандиозно-безумное, должное перевернуть мир магии с ног на голову.

— Эх… Магглорождённые… — Дафна печально вздохнула. — Всё бы вам «переворачивать».

— Знаешь много магглорождённых?

Мы спускались по лестницам Главной Башни, и, судя по маршруту, нашей целью является Большой Зал.

— Нет. Это общественное мнение. Но вот послушаешь, посмотришь, всё-таки вас в Хогвартсе достаточно, чтобы делать какие-то выводы.

— И какие делаешь ты?

— Три типа магглорождённых, — свободной рукой Дафна показала один палец, указательный. — Придя сюда, не видят в упор ничего, кроме сказки. Второй, — теперь уже показывала два пальца, — стараются стать волшебниками во всех смыслах. Третий — революционеры.

— Занятно.

Мы вышли в коридор, ведущий до дверей Большого Зала, и тут уже было довольно много учеников в повседневной одежде, снующих туда-сюда в поисках развлечений.

— Нет, это в самом деле так. Правда, как мне кажется, — Дафна стала задумчивой. — Нельзя в этом их винить. Среди магглорождённых, которых я знаю и вижу их успехи, только ты с сестрой стремишься стать волшебниками. Примерно такие же пропорции и у нас. Далеко не каждый стремится достигать чего-то именно как волшебник. Может быть потом, после Хогвартса. Но не сейчас.

Мы зашли в Большой Зал, Дафна убрала руку с моего локтя и развернулась ко мне.

— Я пойду к своим, — кивнула она в сторону стола факультета, за которым находились многие слизеринцы.

— В библиотеку, — сказал я о себе. — Интересно, мы когда-нибудь будем делать глупости не тайно?

Дафна улыбнулась.

— Мама ограничивает меня в сладостях. Она говорит, что даже самая изысканная и вкусная сладость, добытая без труда, когда её можно получить в любое время, в любом месте, стоит только захотеть… Перестаёт быть изысканной, вкусной и вообще, сладостью, становясь обыденной вещью, не вызывающей радости.

— Есть и другая позиция, что сладость может вызывать зависимость, и вот ты уже не можешь без неё жить.

— У волшебников нет проблем с зависимостью. Если они хоть немного сильны.

Дафна отправилась за стол факультета, а я — в библиотеку.

Как только я добрался до обители знаний и вошёл внутрь, мадам Пинс сразу же кинула на меня строгий взгляд. Как только мы обменялись приветствиями, я отправился вглубь библиотеки, ища Гермиону, и долго искать не пришлось. Она сидела за столом в читальном зале, обложившись кучей книг, фолиантов и пергаментов.

— Привет, — подсел я за стол.

— О, здорово, что ты пришёл, — сестрёнка улыбнулась и тут же подвинула мне кипу записей. — Вот. Тут проблемы.

— А что ты вообще хочешь?

Она явно не была в настроении что-то развёрнуто объяснять.

— Зачарованный предмет, позволяющий домовикам свободно получать магию из пространства, а не только крохи, направленные на них от выполненных поручений.

— А, логично. Давай посмотрим, что тут у тебя…

Взяв в руки её записи и заметки, я сам не заметил, как погрузился в работу, изредка думая о планах на завтра. Прогулка может оказаться действительно интересной. А может быть и нет.

***

Ночь, тишина, покой, и только пламя в камине наполняет опустевшую гостиную факультета лёгкими щелчками и треском. Сидя в удобном кресле, откинувшись на спинку, я смотрел за танцем пламени, краем глаза ловя безумную пляску блёклого света и густой тени на стенах. Кружка с шоколадом в руках успокаивала своим теплом, как и насыщенный аромат, витающий в воздухе.

Созерцание — та грань меня, посредством которой я отдыхаю. Причин тому много. Детство — любимая пора, когда мне действительно нравилось наблюдать. Эта привычка перекочевала и во взрослую жизнь, если я правильно помню. Осколок эльфа, как мне кажется, закрепил эту привычку. А возможно, что эльф был раньше меня и как раз от него я и получил нечто подобное. Это если думать, что осколки души, памяти, когда-то принадлежали мне. Гном — тоже тот ещё «созерцатель», а самое желанное — насладиться видом готового изделия, его совершенством, функционалом. Насладиться проделанной работой.

Наверное, по этой причине я порой и уделяю внимание смене года, переходным этапам между каждым сезоном. Выпал снег — я иду и смотрю на пейзажи. Снег стаял — хотя бы полчасика, но поразглядываю мрачноватые узоры леса и гор. Расцвели первые почки — обязательно засвидетельствую. Сменилась погода с солнечной на дождливую — вдохну полной грудью, ловя каждую нотку изменившихся запахов.

Вот и сейчас я сижу в тишине, отдыхаю от усердной работы над проектом Гермионы, наслаждаюсь тишиной и почти такую же тишину улавливают паучки, разбросанные по замку. Созерцание результата своих тренировок — бесценно для меня. Наверное, потому я и тренируюсь в столь жестком графике. Тренируюсь физически и магически. Чтобы видеть успех, результат, который я достигаю при моих возможностях намного раньше, чем мог бы, будь я просто обычным мальчиком-магглорождённым. М-да…

Сигнал от одного из паучков вырвал меня из созерцательного состояния и я перестал тупо смотреть на огонь в камине. Так, вроде бы что-то интересное, прислушаюсь.

— …завтра, в Хогсмиде, — говорил знакомый мне голос Нотта.

Так, где паучок? Ага, одно из укромных и тихих мест неподалёку от гостиной Слизерина.

— Думаешь, в этом есть смысл?

— Не задавай вопросов, — с нотками недовольства ответил Нотт незнакомому мне голосу парня. — Стоит только мне сказать хоть слово отцу, и твоего вышвырнут с работы с ужасной рекомендацией.

— И какой план?

— Их должно быть несколько. Этот грязнокровный жук слишком хитёр. Для начала — зелья. Он наверняка заглянет в Три Метлы. Отвлечь и подсыпать, скрываясь под мантией-невидимкой — проще простого.

— Допустим, — согласился незнакомый мне ученик, а судя по голосу, он на старших курсах.

— Нужно попробовать подкинуть ему проклятый предмет. Это должно сработать, — с лёгким сомнением ответил Нотт. — А ещё, можно попробовать его подловить и как следует отмудохать.

— Это вряд ли…

— Что ты сказал?

— Пробовали… Не вышло.

— То есть, ты хочешь сказать, — зло зашипел Нотт, — что какой-то грязнокровка сильнее чистокровных магов? Ладно ещё, когда разговор идёт о нашем возрасте — мы ещё многого не знаем.

— Говорю, как есть.

Тишина.

— Странно, — потянул с сомнением Нотт. — Го́менум Реве́лио!

Он внезапно выкрикнул заклинание, и после этого воцарилась тишина, которую прерывали лишь два тихих дыхания.

— Никого. Тебе не кажется, что нас подслушивают?

— Это Хогвартс. Даже у стен могут быть уши.

Не говоря больше ни слова, они ушли из зоны действия паучка. На таком расстоянии я не могу толком передать ему «следуй за ними», да и без этого я услышал достаточно. Значит, Нотт начал мутить воду? Но мутил ли он её до этого момента? Но, с другой стороны, разве это имеет значение?

Вытащив палочку и наколдовав Те́мпус, решил отправиться спать — полвторого ночи. Конечно, я не чувствую себя маленьким, чтобы отправляться спать, но зато я чувствую ответственность за свой собственный прогресс, которым, пусть и не до экстаза, но наслаждаюсь.

***

Блюда на Завтрак в Большом Зале подавали довольно сытные, собственно, как и всегда. Но ученики были крайне активны, возбуждены и в предвкушении, ведь сегодня можно будет практически весь день провести в Хогсмиде, а ведь там сейчас должно быть неплохо — ночью внезапно выпало просто море снега, заметя всё вокруг замка.

После завтрака ученики, и я в том числе, отправились скорее по гостиным, чтобы переодеться, взять деньги или ещё что, после чего, к одиннадцати часам, все постепенно стягивались на внутренний двор перед выходом из замка. Довольно быстро я заметил Дафну. В этот раз она довольно ловко оторвалась от других слизеринцев, и сейчас стояла в галерее, у одной из колонн, аккуратно поглядывая по сторонам. Сам я стоял в не менее скрытом ото всех месте, и в итоге не удержался, разогнал сознание и свою магию по максимуму.

Сомкнув ладони друг над другом, начал истово направлять туда энергии, концентрируя их между ладоней. Краем сознания, всё-таки незадействованным в процессе полной концентрации, отметил, что если бы не мой контроль энергий, то было бы не избежать довольно мощного магического выброса. Концентрация энергий между ладоней росла, и хорошо, что они были плотно сомкнуты, иначе бы тусклый свет от энергии обязательно вырвался бы наружу. А может быть и нет.

Что я делал? Чистая волевая магия. Такая, какой она могла бы быть у местных волшебников, будь мозг развит намного больше. Никаких костылей, никаких формул, никаких жестов и прочего — лишь фантазия, воображение, пространственное мышление, концентрация… В общем, упор на ментал и физиологию.

В голове был образ небольшой, тонкой металлической змейки с голубыми глазами. Защищать, оберегать, слушаться — вот образы, что крутились у меня в голове, при создании тонкого браслета. Защищать и оберегать. И всё это накладывалось на образ Дафны. Концентрация однозначно зашкаливала, а поток энергии из тела был крайне велик, даже для меня, но я не сдавался.

В один прекрасный момент всё закончилось. Я буквально разумом почувствовал, что процесс окончен, а мою правую ладонь холодил лежащий на ней металл. Открыв глаза, что в процессе закрылись непреднамеренно, я взглянул на предмет — небольшая тонкая змейка свернулась спиралью на моей ладони, а глаза её были закрыты. Просто спиралька, но если вглядеться, то без труда увидишь крайне детализированный предмет.

Капля крови упала на мою руку. Поднеся пальцы левой руки к лицу, нащупал влагу под носом. Вгляделся в оставшийся на руке след — кровь. Совсем немного концентрации, и вот я уже излечился, но это был самый настоящий звоночек — перенапрягся. Нужно избегать подобного, как и советовал Сметвик. Да, курс восстанавливающих зелий пропит, травм не осталось, но сам процесс адаптации ещё идёт, и не стоит больше так глупо поступать.

Легонько сжав змейку в руке, взглянул на галерею напротив — Дафна всё ещё была там. Удивительно, как сам факт существования одной девушки способен на краткий миг задавить здравомыслие и рассудительность. Но образ прячущейся за колонной брюнетки в тёмно-синем зимнем плаще, с чёрным тонким меховым воротником, синим шарфиком и беретиком на голове просто не способен оставить меня равнодушным. Созерцание… Возможно, именно поэтому я и подошёл к ней полтора года назад.

Чуть прикрыв себя лёгким отводом глаз, я вышел из галереи и направился к Дафне через внутренний двор, лавируя в уже собравшейся толпе учеников. Зайдя в галерею, в которой стояла одинокая фигурка слизеринки, подошёл к ней, одновременно снимая с себя отвод глаз. Когда я почти подошёл, она резко развернулась, глядя на меня широко распахнутыми голубыми глазами.

— Ты обошёл сигналку?

— Хм… И тебе привет, — улыбнулся я, подойдя ближе. — Прекрасно выглядишь.

Дафна быстрым цепким взглядом прошлась по моей одежде, обычной, но довольно строгой, в чёрных и синих тонах.

— И ты неплох, — кивнула она с лёгкой улыбкой.

Дафна быстро огляделась, не менее быстро преодолела разделявший нас шаг, дерзко взяла меня за воротник, попутно краснея ушами от собственной наглости, и неуловимо, легко и быстро поцеловала меня, тут же отстраняясь, беря себя под контроль так, что даже румянец с ушей начал сходить моментально.

— Мне порой кажется, — я чуть наклонил голову на бок, — что ты меня стесняешься.

— Эх… — вздохнула Дафна. — Я думала, что ты понимаешь…

— Понимаю, но, как сказал бы какой-нибудь христианин, бог дал нам рот и дар речи не для того, чтобы молчать.

Дафна смотрела на меня задумчивым взглядом. Лёгкий ветерок принёс с собой ворох мелких снежинок, что осели точечками на её воротнике и волосах.

— Одно дело — общаться и совместно работать, даже выражая симпатию. Другое… делать глупости. Я не готова столкнуться с недовольством всего факультета и родителей… Я… Опасаюсь.

— Понимаю, — улыбнулся я, протягивая руку, в которой лежала свёрнутая змейка. — Это тебе.

— Что это? — Дафна с нескрываемым интересом чуть склонилась, рассматривая змейку.

— Подарок. Небольшая магическая штучка, должная тебя защищать и оберегать.

Дафна достала палочку, навела на змейку и совершила пару пассов. Правда, опомнилась, но дело уже сделано.

— Ты не против? — спросила она с лёгкой надеждой в глазах.

— Конечно нет. Проверяй. Я даже одобряю.

Девушка кивнула и совершила ещё пару пассов. Убрав палочку, она с лёгкой улыбкой приняла подарок, беря змейку в руку. Та тут же открыла голубые глазки, глядя на Дафну и расправляя тонкое металлическое тельце из мельчайших чешуек.

— Дафна, попроси мысленно обвиться её вокруг руки браслетом.

Девушка кивнула, секунда, и змейка быстренько заползла под рукав, а Дафна положила на запястье другую руку, словно проверяя. Похоже, Дафна даже сама не заметила, как прижала руки к груди, глядя в никуда и улыбаясь.

— Ученики! — раздался командный голос МакГонагалл. — Напоминаю вам…

Началась обычная её лекция о поведении и о том, что походы в Хогсмид — привилегия, которую нужно не только заслужить, но и не потерять.

— Пойдём, — я протянул руку, и Дафна в неё тут же вцепилась с довольной улыбкой на лице. Довольной, пусть и слабой. Слабой, но яркой.

Вместе с остальными учениками, мы большой толпой покинули территорию Хогвартса. Снег под ногами каждого хрустел, превращаясь в слитную симфонию шума. Тропинку замело за ночь, и МакГонагалл просто шла впереди всех, держа палочку перед собой, и прокладывая магией дорогу, попутно делая широкую тропу из плотно утоптанного, но не скользкого снега.

На входе в саму деревеньку, острые крыши домов которой были скрыты под снежными шапками, наша огромная группа растянулась достаточно, чтобы мы с Дафной могли незаметно скрыться за углом одного из домов.

— Помнишь заклинания? — спросила она, хотя даже по выражению её лица можно было понять, что вопрос был риторический.

— Конечно.

Уже через десяток секунд из-за угла дома вышли не брюнеты, а парочка с бледными, светлыми волосами, немного другими чертами лица, с другим цветом кожи и даже одежда поменяла цвета. Теперь уже Дафна без всяких сомнений ухватилась за мой локоть, и, вопреки моим ожиданиям, превратилась в настоящий буксир, потащив меня вперёд. Нет, выглядело не так комично, но «тяга» в том или ином направлении ощущалась явственно. Это меня заставило улыбаться. По привычке я хотел скинуть с плеча рюкзак и достать деньги, но вспомнил, что ради конспирации, рюкзак лежит в комнате, а довольно приличная сумма в две сотни галлеонов, пусть и в мешочке с Незримым Расширением, как тут называют расширенное пространство, лежит у меня в кармане куртки.

И… Понеслось. Вот честное слово. Иногда я забываю, насколько могут быть активны подростки. Дафне под личиной не нужно было сдерживать себя в рамках приличий. И это было одновременно странно и забавно. Забежав в Сладкое Королевство, она поддалась эмоциям, с широкой улыбкой таща меня за руку, маневрируя мимо толп учеников, норовящих скупить и съесть всё. В шумной толпе она с радостью выбирала сладости, а заметив мои улыбку и взгляд, направленные на неё, смутилась и на миг стала вновь чуть серьёзней.

Мы быстро ходили от магазина к магазину, скрипя снегом под ногами. Прорывались через группы волшебников разных возрастов, среди которых попадались и взрослые, солидные, в чёрных или других мантиях тёмных оттенков.

В магазине канцелярии и всяких мелочей, Дафна бросила горящий настоящим огнём взгляд на чёрную записную книжку с узорами на тему кошачьих, и на чёрное самопишущее перо с ярким голубым отливом. Пока Дафна выбирала обычные, куда более скромные пишущие принадлежности, я подозвал второго продавца и указал на заинтересовавшие девушку вещи. Продавец молча и с понимающей улыбкой кивнул и отошёл, а уже через минуту он подал мне небольшой уменьшенный магией свёрток, а я отдал ему двадцать восемь галлеонов. Да, там полагалась сдача в кнат и два сикля, но я отмахнулся — мелочь. Кто-то скажет, мол: «кнат сикль бережёт», но не важно. Деньги — инструмент.

Спрятав свёрток в карман, я дождался, когда Дафна купит всё необходимое себе, когда её покупки так же уменьшат и она положит их в карман зимнего пальто, и только после этого мы вновь вышли на улицу, отправляясь дальше.

И такая вот картина наблюдалась то в одном магазине, то в другом. Девушка перестала скрывать свои эмоции, пусть и не полностью, и буквально огоньком, искоркой металась то тут, то там, выискивая что-то для себя интересное, при этом вовлекая и меня во всё это. Мы даже в магазине Зонко закупили немного забавных вещей, мелких, но основной покупкой стали пара связок петард. Как мы их использовали?

Завернув за угол одного из домов, я окутал нас магией и сделал невидимыми и неслышимыми. Так, держась за руки, мы двинулись по улочке и казалось, что даже не оставляли следов. А когда нам навстречу попался Малфой с Крэббом и Гойлом, мы, не сговариваясь начали кидать им под ноги петарды. Те взрывались с громким хлопком, разноцветным дымом и окрашивали то, чего коснётся дым, в цвет этого самого дыма.

Малфой решил убежать, в компании здоровяков, но куда там — мы, невидимые, преследовали их по пятам, закидывая петардами. Вскоре, наполовину разноцветные и отчаявшиеся Крэбб с Гойлом рухнули в снег, и мы добили их, окончательно превратив в символы ЛГБТ. Малфой, как выяснилось, обладает ужасной дыхалкой — даже Дафна почти не запыхалась. Мы догнали его в роще у выхода из Хогсмида, закидывая вопящего об «отце» блондина петардами. Когда тот чуть ли не в сугроб зарылся, мы ретировались, оставив его на волю случая.

Забежав за угол ближайшего дома, я снял с нас невидимость и неслышимость. Раскрасневшаяся Дафна пыталась перевести дыхание. Да, облик не её, но я-то знаю, кто под ним, а такие вещи, как румянец, чётко передаются чарами. Она улыбалась, а щёки её были розовые-розовые. Думаю, я выглядел не лучше, немного ослабив контроль. М-да… Созерцание. Ну, и не только.

— Это было забавно, — радостно выдохнула она. — Всегда хотела сделать нечто подобное с Малфоем.

— Он тебе так не нравится?

— О, покажи на того, кому он нравится, — широко улыбалась Дафна, выпрямившись, но вот улыбка её чуть поблекла. — Кроме Астории.

— Твоей сестрёнки?

— Да, — кивнула Девушка, и мы пошли дальше по деревеньке. — Она, почему-то, в нём души не чает.

— Ну должен же он хоть кому-то нравиться, — пожал я плечами.

Мы добрались до Кафе мадам Паддифут, и без всяких сомнений зашли внутрь, погружаясь в приторно ванильно-розовую атмосферу различных финтифлюшек, бантиков, милых чайных сервизов на не менее милых столах… В общем, обитель гипертрофированного представления о романтике. Такой… Бульварной, эталонно-шаблонной. Но это не помешало нам занять один из немногих свободных столиков и сделать заказ — в меню вновь были новые пироженки.

Дабы не терзаться соблазнами, чтобы не поддаться желаниям делать глупости, мы сели друг напротив друга и с воодушевлением отдались райскому наслаждению — поеданию прекрасных кондитерских изделий.

Как и в прошлый наш визит, отнюдь не все посетители были парочками — некоторые приходили сюда сугубо за сладостями, но это были ребята со старших курсов, которые могли позволить себе отбросить в сторону смущение, как и прочие ненужные для еды эмоции, и так же, как и мы, они наслаждались чаем и пирожными.

Покидали мы кафе в приподнятом настроении. Однако, чары начали спадать. Завернув за угол одного из домов, мы развеяли их сами, и вот, из-за этого самого угла вышли не светловолосая парочка в ярких одеждах, а благопристойные коллеги, сдержанно прогуливаясь по Хогсмиду.

— Было весело, — Дафна слабо улыбнулась, ведь вокруг слишком много знакомых лиц. — И настроение очень хорошее.

— От чего именно?

— От всего. Но мне кажется, что важную роль в этом сыграла… Тайна. Нарушение какого-то несуществующего запрета. Да. Именно так.

Серое, изредка прояснявшееся в течение дня небо начало постепенно темнеть — вечерело. Лёгкий январский ветерок — что за абсурд — приятно ласкал лицо, принося с собою редкие крупные хлопья снега. Не так уж и плох этот январь.

По дороге до Хогвартса, в который мы решили вернуться несколько раньше остальных, мы заметили какую-то движуху у Трёх Мётел. Как только подошли ближе, поняли, что это обычный мордобой старшекурсников. Без всякой магии. Потому и прохожие почти не реагировали, лишь посмеиваясь.

— Раз уж подошли, зайдём?

— Почему бы и нет? — Дафна кивнула, и мы зашли в паб.

Я тут гость совсем не частый, но просто не могу не отметить, пусть и не впервой, насколько средневековый антураж Трёх Мётел отличается от подобного в Дырявом Котле. Всё шикарно, уютно, но не слишком. С одной стороны, скупо, а с другой, если немного сместить акценты, богато. Одни только чучела голов животных над камином чего стоят? А пол? Досочка к досочке, идеально, чётко, ровно. И это вот касается абсолютно всего.

Мазнув взглядом по занятым или почти пустым столам, я наткнулся взглядом на Нотта в компании одного слизеринца и одного ворона. Может, стоит запомнить всех учеников по именам? Так, чтобы знать? Это были ребята с пятого и шестого курса. Они выглядели унылыми и расстроенными, но увидев меня с Дафной, даже как-то оживились.

Дафна тоже его заметила. Нотт привстал и махнул нам рукой. Даже улыбнулся.

— Подойдём? — спросила Дафна, хотя и особого желания, очевидно, не испытывала.

— Он готовил гадость мне. Я точно знаю. Давай подойдём, но сохраняй бдительность. Там без чар и дурацких взмахов палочкой… — я повёл Дафну к столу этих ребят, да она и не сопротивлялась, даже наоборот, а моим словам так и вовсе тихо усмехнулась. — Но тем не менее.

Подойдя к их столу, кивнул присутствующим.

— Господа.

— Присаживайтесь, — Нотт указал рукой на свободные места. — Знакомые лица — отнюдь не плохо в этом пабе.

Мы присели, и к нам тут же подоспела пышногрудая дама средних лет, одетая в стиле разносчиц в трактире из фэнтези.

— Будете что-то заказывать?

Мы с Дафной капитально объелись пирожными, потому ни о какой твёрдой еде не идёт речь даже для меня.

— Сливочного пива, пожалуй, как ты на это смотришь? — взглянул я на Дафну, и та кивнула.

— Положительно.

— Прекрасно, — кивнула мадам, и посмотрела уже на Нотта с компанией. — Повторить?

— Да, будьте любезны, — с улыбкой, но какой-то фальшивой, не научился ещё, кивнул парень.

— Сию минуту.

Мадам убежала, а я расстегнул свою курточку. Похожим образом поступила и Дафна, сняв беретик, развязав шарф и расстегнув пальто. За счёт моих амулетов почти все в Хогвартсе могут себе позволить лёгкую одежду по зиме. Но без перегибов. Потому и сейчас мы чувствовали себя вполне комфортно. А вот если задержимся — то вешалка у столика в нашем распоряжении.

— Ну что… — заговорил после минутного молчания Нотт, давая тем самым нам с Дафной время, чтобы устроиться за столиком поудобнее. — Оставим наши разногласия в Хогвартсе, и просто выпьем? Не будем портить друг другу последний столь неожиданный поход в Хогсмид?

— Я только за, — открыто улыбнулся я всем за столом, а те вот ответили как-то скованно. Это было почти незаметно, но было.

— Ваш заказ, — недавняя мадам с пышными формами ловко поставила на стол пять кружек со сливочным пивом.

Поблагодарив мадам, мы уже протянули руки к кружкам, как ото входа раздался громкий звук удара, хруст дерева и вообще, поднялась лёгкая паника. Мы резко обернулись посмотреть — драчуны ввалились в заведение, разнеся дверь.

— Вы охренели вхлам, подонки! — заорал какой-то мужик, что сидел спокойно у входа.

Ощущение пространства помогло не глядя на стол понять, что над моей кружкой мелькнул небольшой флакон с жидкостью, и жидкость эта оказалась в кружке. Помимо этого, из кармана Нотта кто-то магией вынул небольшую остроконечную брошку и перенёс в мой карман. Ладно. Сыграем.

Пока ситуация успокаивалась, а все мы с удовольствием смотрели, как мадам, недавно принесшая нам сливочное пиво, мощными пинками и помогая себе палочковой магией, выдворяла нарушителей прочь, я окутал кружки лёгким отвлечением внимания. Если не искать кружки, не следить за ними целенаправленно, то они выпадут из области видения. Убедившись, что сам потерял кружки из области зрения, перестал обращать внимание на них, сконцентрировался и поменял местами наши с Ноттом кружки. Нарушители были почти выгнаны прочь, и мы, поняв, что ничего интересного больше не увидим, начали поворачиваться друг к другу.

— Ну, господа, — я с улыбкой взял в руки кружку, а остальные последовали моему примеру. — Как говорят русские: «За встречу».

Без сомнений поднеся кружку ко рту, сделал глоток, попутно отмечая, насколько внимательно Нотт, да и остальные, кроме Дафны, следили за моими действиями. Как только Нотт понял, что я сделал глоток, то и он решил выпить пива, начав радостно и жадно поглощать его.

Видя такое дело, видя, как они расслабились, слевитировал странную брошку из моего кармана в карман Нотта. В правый — там была какая-то склянка, если верить моим ощущениям. Ну или что-то, похожее на небольшую склянку.

— М-да, Грейнджер, — ухмылялся Нотт, осушив кружку пива. — Не думал я…

Его лицо изменилось. Забавно.

***

Теодор Нотт, умный, в принципе, мальчик, если верить словам родителей, с ужасом ощутил послевкусие зелья в напитке. Конечно, ужас его был больше надуманный, ведь ничего страшного в зелье нет — лёгкие недомогания, недержание, и всякое подобное.

«Как?» — крутился в голове парня вопрос, а сам он смотрел на ядовито улыбающегося Грейнджера. «Когда?».

С каждой секундой становилась шире ухмылка Грейнджера.

«Противоядие!» — мысль пришла в голову Теодора, словно озарение, и тот резко и поспешно сунул руку в карман. Резкая боль в кисти, словно от укола. Тео нащупал в кармане то, чего там быть не должно.

«Не может быть! Ну как?!»

Теодор бледнел, смотрел в шоке на Грейнджера, а ухмылка этого грязнокровки всё росла и росла. От уха до уха. Его лицо начало растягиваться, вот появились острые зубы. Лицо Грейнджера начало покрываться фиолетовой шерстью, наклоняться вбок. Всё вокруг темнело, мутнело, плыло.

— Ты… — Нотт попытался встать, но земля неожиданно начала уходить из-под ног, мир завертелся, а перед глазами стояла расплывающаяся всё шире и шире рожа Грейнджера, а его улыбка во все шестьдесят четыре треугольных зуба, и горящие глаза…

Нотт пришёл в себя резко. Вскочив с кровати, он далеко не сразу понял по белым ширмам и потолку, что находится в больничном крыле. Рука перевязана. Во рту чувствовался привкус, наверное, сотни зелий. Повернув голову вбок, Нотт увидел тумбочку, уставленную разными баночками.

«Ещё не ночь» — отметил Нотт очевидное, делая выводы по темнеющему небу за окном. Темнеющему, но ещё не ночному.

— Похоже, — раздался сбоку голос ненавистного грязнокровки, и Нотт резко обернулся налево. — Если бы не моя помощь и быстрая доставка сюда, ты бы погиб. Забавно, но кажется, я спас тебе жизнь. А я тебе, кстати, говорил, что хочу стать целителем?

Гектор Грейнджер, голубоглазый брюнет, стоял и спокойно улыбался. Но что бесило, учитывая его происхождение, так это его невероятное превосходство в каждом движении, и появилось это превосходство вот прямо сейчас, при разговоре с ним, с Тео. Он так себя ведёт, когда говорит с врагами — так говорил Драко. Чёрт… Мордред… Он спас жизнь…