Целитель

Глава 71. Часть 1.

Что будет делать порядочный молодой волшебник в течении суток перед очень важной лично для него проверки его навыков? Проверки будущим наставником. А ведь в случае провала, ни о каком наставничестве речи быть не может. Правильно — порядочный молодой волшебник потратит это время с пользой, систематизируя в мыслях, а может быть и на бумаге, различные свои знания, и что более важно, «незнания» в том числе.

Что делал я? О, занимался совершенно другими делами.

Сразу же после получения ответов от разных волшебников, я пересмотрел свои планы на изучение остатков книг из дома Блэка, оставив это дело на Гермиону, вдохновлённую фактом существования таких книг, но недовольную содержимым. Нужно будет потом ещё сверху накинуть пару фактов касательно применения Тёмных Искусств, а точнее безопасности собственного разума. Сам же я отправился штурмовать министерство.

Ну, не буквально, конечно. Просто постепенно приходит пора задуматься над собственным жильём более основательно, а не просто строить теории и предположения.

Попасть в министерство довольно непросто, когда у тебя нет ни своего камина, подключенного к сети, ни чего-то подобного. Есть, правда, проходы в министерство, которые используют сотрудники или гости, но вот же забавное дело — нигде о них не говорится. То есть вообще! Словно это одно из тех знаний, с которыми волшебники обязаны рождаться. Однако я примерно представляю, где можно искать один из переходов — где-то на Уайт-Холл Стрит есть красная телефонная будка, одинокая и неуместная, скрытая от обычных людей магией. Вот, кстати, хороший вопрос — зачем делать объект мира обычных людей и даже подключать его к телефонной сети, которой, кстати, пользуются буквально единицы волшебников, если обычный человек не может даже увидеть этот объект?

Одевшись поприличнее, используя свою чудо-ткань для создания классического синего костюма-тройки, я положил мантию в рюкзак, скрыл себя от обычных людей и, отойдя от дома метров на двести, попутно прогулявшись по спальному району среди похожих частных домов, аппарировал в Лондон, в самое начало Уайт-Холл Стрит — буквально на Трафальгарскую площадь.

Погода была немного пасмурная, но этим мало кого можно удивить, когда речь идёт о Лондоне. Осмотревшись по сторонам, я направился по нужной мне улице, ловко минуя столкновения с разномастными прохожими. Ходил, вглядывался в довольно старые здания, большие, можно сказать, памятники архитектуры, пусть и не древней.

Ощущения подсказывали, что на этой улочке есть магия, особенно в районе Департамента Международной Торговли. Помимо прочего, то и дело среди обывателей мелькали волшебники, но узнать их среди этих самых обывателей было решительно невозможно — и вот пусть теперь говорят, что волшебники не умеют одеваться как обычные люди. Всё они умеют.

Интересно, подозрительно ли я выгляжу, наяривая тут и там кругами? Мой рюкзак, конечно, выдержан в предельно строгом стиле и ничуть не портит образ человека в деловом костюме, но всё же… И самое главное — вокруг нет никаких телефонных будок!

— Молодой человек…

Рядом со мной раздался мужской голос, и я обернулся к говорившему.

Вполне адекватно одетый волшебник лет сорока. Его чёрный костюм-тройка был немного старомоден, но от этого смотрелся стильно, а не старо. Жесты, осанка, лицо и выражение на этом лице — всё говорило о благородном происхождении, как принято воспринимать подобный образ. Вполне обычные каштановые волосы.

Я сходу запомнил все нюансы его внешности, чтобы в случае необходимости ни с кем его не спутать — не люблю я, когда всякие неизвестные мне волшебники так или иначе сами выходят на контакт. При этом я исключаю возможность того, что он работает в Аврорате или ДМП — слишком сильный для подобных дел. Может только если в качестве хобби.

— Вы что-то хотели, сэр? — вежливо спросил я, рефлекторно отзеркаливая нюансы его манер и прочее.

— Смею заметить, это не я кручусь среди этих улочек в поисках неизвестно чего.

Мы стояли буквально напротив входа на территорию старого здания адмиралтейства, спокойно беседовали, а обычные люди обходили нас буквально в полуметре — и это не моя магия.

— В связи с жизненными необходимостями, мне нужно в министерстве магии узнать ответы на пару вопросов. Вот только передо мною возник совсем иной вопрос первоочередной важности, который было бы неплохо решить.

— Позвольте угадать, мой любознательный друг — вам нужен вход в министерство, что расположен на этих улочках?

— Вы довольно проницательны, сэр.

— Это совсем несложно, — чуть улыбнулся незнакомец, и мне стало любопытно, кто с кого тут вообще нюансы движений и мимики срисовывает? — Всё-таки не каждый магглорождённый волшебник знает, где этот вход. Зато практически каждый рано или поздно сталкивается с этой проблемой.

— Вы демонстрируете поразительную осведомлённость о моём происхождении.

— Обратная сторона известности, мистер Грейнджер. Всё-таки ваше имя и колдографии фигурировали в местной периодике, и более того, вы умудрились завести как поддержку среди волшебников, так и завистников, которым до врагов осталось буквально полшага.

— Тут я бессилен, — с такой же улыбкой я чуть развёл руки в стороны.

— Раз уж я тоже направляюсь в министерство, навестить старого друга, то могу провести вас до нужного места.

— Вы бы сэкономили мне некоторое время, оказав подобную услугу. Полагаю, я уже близок к разгадке, — взглянув ещё раз на здание Департамента Международной Торговли, что стояло через дорогу от нас, я добавил: — Он где-то там.

— Вы правы.

Встав на пешеходный переход, мы, как порядочные граждане, хоть и невидимые, дождались зелёного света и перешли дорогу.

— Вы, сэр, — заговорил я, пока мы шли по не самой широкой улочке вдоль здания Департамента, — знаете меня и моё имя, а я ваше нет.

— Верное наблюдение.

И ни слова больше. Лёгкое раздражение мелькнуло на краю сознания из-за того, что этот волшебник подобной манерой разговора напомнил мне себя самого.

— Меня удивляет, — продолжил незнакомец, — ваша открытая речь о волшебстве, министерстве и прочем. Ведь я мог оказаться вовсе не волшебником. Сквибом, что не знает о волшебном мире, но увидевший вас сквозь чары. Или даже каким-нибудь одарённым, но обычным человеком.

— Вы волшебник, и далеко не из последних.

— Вы не могли этого знать наверняка, мистер Грейнджер.

— Верное наблюдение.

Пройдя буквально до конца здания, мы остановились у большой красной телефонной будки, стоящей прямо под камерой видеонаблюдения у одного из входов в само здание.

— М-да… — это всё, что я мог сказать.

Магия от будки ощущалась более чем чётко, и я уверен, что применено было множество различных заклинаний.

— Вас что-то смущает? — незнакомец открыл дверь в будку, в которой внутри оказалось довольно много места — и пятерых вместит, не особо стесняя.

Мы зашли внутрь, и незнакомец снял трубку телефонного аппарата, кинул монетку и начал набирать номер. Мгновенно в трубке раздался женский голос, звучащий довольно механически. Простые вопросы — кто, куда и с какой целью.

— Предпочитаете, назваться своим именем? — незнакомец взглянул на меня.

— Без разницы.

— Гектор Грейнджер и Джон Доу, в министерство магии, по очень важным делам.

Через пару мгновений в нишу для мелочи вывалились два значка, один из которых незнакомец дал мне. Уверен, что его имя фальшивое, а вероятность того, что оно настоящее стремится к нулю. Да и перстень у него немного странный. Вот только я не могу понять причины странности. Может просто потому, что тот камень в оправе кажется неуместным? Он явно не создавался под кольцо. Но мне ли судить о чужих вкусах в подобном?

Кабина внутри будки оказалась лифтом. Очень медленным лифтом, двигавшимся вниз.

— Джон Доу, да?

— Что-то не так с моим именем? — почти искренне удивился волшебник.

— Если оно настоящее, то вам, должно быть, не очень легко. Всё-таки эти имя и фамилия являются стандартными для обозначения неизвестного трупа мужского пола.

— Все рано или поздно становятся неизвестными трупами, а со временем даже костей не останется.

Долгий лифт.

— И всё же, что заставило вас помочь мне в поисках прохода?

— Разве так странно, когда волшебник хочет помочь волшебнику?

— Многое, касающееся волшебников и волшебства — уже само по себе странно. Но куда важнее то, что никто ничего не делает без причины.

— Вы, мистер Грейнджер, считаете волшебников и волшебный мир странным? — в голосе волшебника появились какие-то неуловимые нотки изменения настроения, но даже осколок эльфа не помогал их правильно интерпретировать, и даже нормально «засечь» их вышло с трудом. Моё почтение…

— Не странным. Нелогичным.

— Логика, мистер Грейнджер, наука о правильном мышлении. Вы наверняка рассуждаете, как магглорождённый. Одиннадцать лет взросления в обычном мире неизбежно влияют на восприятие мира, вещей, событий и явлений. Взять тот же квиддич, в котором вы, к слову, довольно успешны.

Чувствовалось, что одним из любимых занятий этого волшебника является разговор ради убеждений, ради доказательств своей правоты.

— Не только мною подмечено, что магглорождённые относятся к квиддичу крайне двояко. С одной стороны — это безусловно зрелищная игра, если говорить о профессиональном уровне. Но с другой, магглорождённые считают её крайне опасной, а все риски травм — неприемлемыми. Но вот откуда такие мысли берутся?

— Очевидно, сэр, из опыта тех одиннадцати лет, — кивнул я. — Ведь магическая медицина способна вылечить любые физические травмы, если человек не успел умереть. За сутки.

— Именно, — кивнул незнакомец, а лифт тем временем спустился в Атриум министерства и медленно опускался к полу. — Мельчайшие травмы — проблемы для обычных людей. В лучшем случае — недели лечения. Месяцы и годы реабилитации, либо же вообще невозможность излечить, инвалидность. Магглы с детства видят эти сложности, родители с детства оберегают детей от малейших травм и крайне настоятельно требуют соблюдения различных правил, понимания причин и последствий. Дети волшебников же видят, с какой лёгкостью всё лечится, как легко снимаются мелкие проклятья, видят вещи, которые откровенно противоречат логике маггла, но являются абсолютной нормой для волшебника.

Лифт опустился к полу Атриума и двери открылись. Мы с незнакомцем вышли, оказавшись в разномастном потоке волшебников, то появляющихся в каминах и спешащих по делам, то уходящих каминами. Или просто медленно бредущих, что-то обсуждая. Здесь, как и на Косой Аллее, не было той жизни, что я запомнил с прошлого посещения, не было разнообразия эмоций на лицах. Все выглядели в той или иной степени обеспокоенными, и даже те, кто стоял поодаль от прочих в кругу товарищей и коллег, смеясь над шуткой или нечто подобное, они прятались за масками весельчаков и балагуров, стараясь разогнать напряжение вокруг.

Мы двинулись к центру Атриума, к фонтанам, а потом пройдём ещё немного до зала с лифтами — тут и идти-то толком больше некуда.

— Квиддич — самый просто и понятный пример, яркий, — незнакомец закончил мысль. — Но не единственных. И таких мелочей набирается очень много, что выливается в непонимание мира вокруг.

— Вы говорите так, словно обладаете подобным опытом в разрушении собственной шкалы ценностей и сборе её обратно, по новым лекалам.

— Может я и сам жил в обычном мире? Может быть я даже магглорождённый — вы не допускаете подобного?

— Вероятность есть, но она мала. Если вы магглорождённый, то на данный момент у вас явно мировоззрение волшебника и их ценности, а судя по манерам, движению, жестам, словам и интонациям, вы далеко не последний человек среди волшебников. Учитывая, что подобные нюансы распространены только среди чистокровных семей, считающих себя аналогом аристократии у обычных людей — вы явно прошли долгий и тернистый путь. Мне прекрасно известно отношение некоторых старых семей к магглорождённым и полукровкам. Кстати, сэр…

Мы дошли до огромного зала с фонтанами и направились к залу с лифтами, как я и предполагал.

— …Почему вы вообще решили со мной разговаривать на подобные темы?

Незнакомец без заминок и пауз начал отвечать, словно знал ответ заранее:

— Долгие годы путешествий оставили свой след. Вернувшись на родину, я хотел бы заняться чем-нибудь грандиозным. Но для этого нужно знать, что происходит в обществе, но куда более важно — понимать происходящее и само общество.

— Разве для этого не подходят более осведомлённые об общественных веяниях волшебники? Различные деятели, политики, влиятельные люди. Или хотя бы те же торговцы — они по долгу службы должны знать всё и обо всём, чтобы прогнозировать и прочее.

— Их мнения в большинстве своём мне и так известны чуть ли не дословно. Но для ясности следует услышать мнение подрастающего поколения, ведь именно вы со своим мировоззрением в скором времени придёте на смену старшим.

Мы добрались до зала с лифтами и зашли в один из них, пустой, нажали на разные кнопки этажей и стали ждать, когда двери закроются. При этом было отчётливо видно копошение огромного числа волшебников на всей дальности обзора вглубь Атриума, гул тысяч шагов и шум сотен голосов.

— Вот вам, мистер Грейнджер, вопрос к размышлению. Как структура, единственная цель которой в момент её создания является контроль за соблюдением Статута о Секретности, превратилась в пристанище для сотен бесталанных отпрысков чистокровных волшебников со всей страны?

— Так уж бесталанных?

— По большей части. Поверьте, моему опыту — никто, хоть сколько-нибудь талантливый, не будет работать в этом бюрократическом аду за сущие гроши. Да, здесь платят больше, чем на должности какого-нибудь мальчика на побегушках у лавочника среднего пошиба. Но пристало ли волшебникам, родословная которых не уместится и на пергаменте стандартной длины, перекладывать бумажки до самого гроба? Где тут волшебство?

— Зато можно гордиться родословной, достижениями предков и спокойно почивать на лаврах их успеха, не прикладывая к собственному развитию ни капли усилий. Ведь к чему развиваться и кому-то что-то доказывать, когда за тебя уже всем и всё доказали предки?

Незнакомец без проблем уловил нотки иронии в моём голосе, вот и еле заметно улыбнулся. Двери лифта закрылись и кабина отправилась в путешествие по этажам подземелий министерства. Первым был этаж незнакомца.

— Эта была интересная беседа, мистер Грейнджер.

— Пожалуй, что так. Хорошего дня.

— И вам.

Всё-таки интересно, кто это? Действительно сильных волшебников я видел… Ну, одного. Дамблдор. Это только если рассматривать именно силу, а не искусность.

Доехав до нужного мне этажа, где располагался магический аналог кадастровой палаты, я вышел из кабины лифта и оказался в не особо-то и людных коридорах с отделкой тёмными породами дерева и почти чёрным камнем. Что же, начнём…

Выяснение нужной мне информации превратилось в забег по кабинетам, отделам и прочее. Через час мне это надоело, и свои просьбы я стал сдабривать звонкой монетой. Опытным путём была подобрана идеальный размер взятки, чтобы сотрудник в том или ином кабинете или отделе не отмахивался от меня требованием о какой-нибудь справке, а делал свою работу. Какая сумма? Один галлеон. Не много, не мало. Не взятка, а вежливая просьба, так сказать. Чёртовы бюрократы.

Потратив на всё про всё семь галлеонов, я в итоге получил на руки список различных земель, которые можно приобрести в частное пользование под жильё. Именно приобрести, а не взять в аренду у Короны. Таких земель не очень много, и они сгруппированы вокруг нескольких посёлков волшебников, или же смешанных посёлков. И они недорогие.

Дело в том, как я понял из обмолвок сотрудников, да и по собственным умозаключениям из бесед учеников в Хогвартсе, что такие земли не особо популярны. Точнее, вообще не пользуются нормальным спросом. Чтобы построить дом, нужны либо большой багаж знаний и сила, либо деньги, чтобы заказать постройку, и деньги немалые. Обладатели таких денег и без того имеют жильё, и новое им не нужно, а рынка именно недвижимости как такового нет в магической Англии. Те, кто обладает знаниями и мощью, зачастую обладают деньгами и жильём — та же ситуация. Те, кто может позволить себе покупку земли «на последние деньги», зачастую не обладают ни знаниями, ни мощью, ни жильём, иначе не были бы в таком плачевном состоянии.

Вот и получается, что земля под жильё — просто неликвид. Большие участки были получены министерством от Короны совершенно бесплатно в далёкие времена установления Статута о Секретности, и до сих пор не разобраны даже на две трети. Другое дело — земли для производства. Но там совсем иные критерии и требования, которые выставляет министерство перед тем, как одобрить размещение производства на таких землях. И да, переделка земель в жилых участках под производство запрещена.

Также одной из причин неликвидности таких земель является любовь волшебников к изолированному от прочих существованию. Так что мне есть из чего выбрать, но выбор буду делать позже.

Домой в итоге я вернулся лишь под вечер, буквально за час до возвращения родителей.

Гермиона к этому времени добила свою половину книг из дома на Гриммо, но не могла порадовать меня наличием в них информации об Адском Пламени. Я решил провести небольшой ликбез, пока мы ждали родителей, и рассказал об опасностях применения Тёмной Магии. Рассказал о том, как магия искажается под действием эмоций, как она виляет в итоге на незащищённое сознание волшебника, как можно «подсесть на иглу» и прочее. Помимо этого, рассказал я и о пагубном влиянии энергий, получаемых при пытках и прочих чернушных делах. Некоторое сомнение в моих словах она испытывала — не самый авторитетный источник информации в моём лице — но к сведению приняла, что похвально. Хотя заверила, что стращать её нет необходимости, ведь использовать всё это она не будет.

— Тут дело не в этом. Ты на эмоциях можешь просто жахнуть как следует, а влияние на сознание будет. Тут трещинка, там трещинка, тут себя не защитила ментально, там не защитила, и получили лёгкое сумасшествие.

— Думаешь, в этом причина того, что волшебники в целом несколько… сумасшедшие?

— Причина может быть совершенно в чём угодно, но сознание своё надо защищать. И книги тебе тут не помогут — надо с практикующим волшебником заниматься. Профессор Снейп, к слову, владеет навыками защиты и нападения в плане ментальных взаимодействий. Но просить его не стоит — откажется, без вариантов. Ещё и узнаешь о себе много нового.

— Это точно, — усмехнулась сестрёнка. — Это он может. Но что делать?

— В принципе, я могу изучить легиллименцию, и можно будет учить тебя защищать сознание от стороннего воздействия банально атакуя. Но… Это может быть очень сложно. Тут нужно изначально обладать сильным самоконтролем, а это не самый сильный твой навык.

— Это ещё почему?!

— Ты вспыхиваешь от любой искры. Гриффиндор. Вон, Снейп пытался научить Поттера. Пыткой это было для обоих, а результат… Ну, его скорее нет, чем есть.

Спорить об этом она не стала, пожав плечами. Типа, разве можно было ожидать иного результата при совместной работе Поттер-Снейп? Очевидно, что нет.

Вечером, когда родители уже вернулись, ужин был приготовлен, съеден, а разговоры выговорены, я побаловал себя чтением книг из дома Блэка и с чистой совестью отправился спать.

Утро нового дня, утро перед встречей с целителем Сметвиком и отправкой к его друзьям, кем бы они не были, для проверки меня любимого, моих навыков и знаний. Разумеется, проверки подвергнутся не навыки целительства или чего-то подобного, ибо в теории у меня их быть не должно — будет, как мне кажется, проверка меня, как волшебника в целом. Наверняка Сметвик попросит показать своё максимум, и вот тут мне стоит как следует подумать, чем себя ограничить. А ограничить придётся, ведь одно дело, когда талант восхищает, а другое — когда пугает.

Решив действовать по обстоятельствам, я оделся, как и вчера, только мантию не в рюкзак положил, а надел, как полагается. И в таком виде покинул дом за двадцать минут до полудня, отправившись на Косую Аллею, а оттуда уже в Мунго.

Целитель Сметвик ждал меня в холле госпиталя. Пациентов было немного, но по взглядам некоторых было видно, что они сидят и недоумевают, почему целитель стоит в холле, чего-то ждёт, когда они тут такие все из себя больные, страдают и ждут помощи. Правда, страдают, как мне подсказывает логика, по своей же неосторожности.

— Целитель Сметвик, — кивнул я с уважением, но без подобострастия. — Доброе утро.

— А, мистер Грейнджер, вы как раз вовремя, — улыбнулся он приветливо. — Надеюсь, вы готовы к суровым испытаниям.

— Жизнь вообще одно большое суровое испытание.

— Ой, ну что за фатализм, право слово, — усмехнулся целитель. — Она не лишена и удовольствий, а при правильном подходе — вообще прекрасна.

— Вам виднее с высоты вашего жизненного опыта.

— Не буду отрицать, — кивнул целитель, кинув быстрый взгляд на значок подмастерья-зельевара на воротнике моей рубашки. — Вижу, вы не постеснялись облагородить свой облик регалиями, пусть и количество их пока не велико?

— Разумеется, ведь мы отправляемся в дом к вашим друзьям. Думаю, не самая плохая идея показать подтверждение хоть какого-то таланта не просто на словах.

— Это очень правильное решение. Что же, вы готовы отправляться?

— Да, сэр.

— В таком случае, пройдёмте со мной.

Мы пошли через холл в коридор, а целью нашей оказалось одно из самых дальних помещений — просторный зал, на полу которого были изображены несколько рядов больших кругов, каждый метра в три диаметром.

— Аппарационный зал, — пояснил Сметвик, видя мой заинтересованный взгляд.

— Не слышал о таких.

— Очень специфичное место с не менее специфическими чарами. Они фокусирует входящие пространственные искажения от аппарации на свободных кругах, при этом забирая излишки магии. Вы, мистер Грейнджер, наверняка замечали, что в колдовстве волшебники зачастую используют намного больше магии, чем нужно?

— Есть такие наблюдения.

— Аппарация — одно из очень затратных магических воздействий. Излишки сопоставимы. Именно из-за этих излишков аппарация может проходить не совсем гладко. В некоторых случаях, например, пациента нельзя транспортировать аппарацией из-за воздействия на выходе. Этот зал нивелирует эффект. Да и в целом аппарировать здесь проще.

— В Хогвартсе — запрещающие чары. Тут — упрощающие. Чем больше узнаешь мир вокруг, тем больше вопросов. Например, куда деваются излишки магии?

Мы встали в свободный круг, из-за чего он сменил цвет. Логично догадаться, что подобные перемены дают чарам зала понять, что круг занят, и сюда фокусировать входящую аппарацию нельзя.

— Расходуется госпиталем на нужды.

— Накапливается?

— О, хо-хо, — мой вопрос вызвал странный смех целителя. — Если бы. Нет, к сожалению, с накоплением магии у нас проблемы. Как и везде. Расходуется сразу же, повышая магический фон в нужных палатах или отделениях. Но, хватит занимать пространство попусту — в любой момент могут понадобиться все площадки. Возьмите меня за руку.

— Я умею аппарировать.

— Да? Это просто прекрасно в своём беззаконии, — улыбнулся Сметвик. — Но, тем не менее, в нашей парной аппарации ведущий я, да и место знаю я.

Я взял целителя за предплечье, и тот сразу же начал аппарировать. Пришлось посодействовать — парная аппарация не так проста, как кажется. Ну, то есть, для обычных волшебников, не обременённых сильной чувствительностью чтобы точно понять, где нужно что-то подправить в процессе переноса, где магии подбавить, и вообще, посодействовать ведущему в парной аппарации.

Пространственная аномалия выбросила нас буквально на порог дома. Двустворчатые двери, стены… Кажется, я видел это место. Но Сметвик не дал мне времени на раздумья, просто открывая дверь перед собой, как к себе домой.

— Я пришёл! И где фанфары?! — Сметвик высказался довольно громко.

Его слова разлетелись быстрым эхом по большому холлу в светлых тонах. Лаконичная, но красивая и явно не дешевая отделка, проходы в правое и левое крылья дома, лестница на второй этаж — довольно типичное решение для больших домов с подобной планировкой. Можно сказать, мэнор.

— Гиппократ, — раздался знакомый женский голос слева, пока я внимательно осматривал правую часть холла. — Честное слово, ты мог бы указать в письме время. Мы бы стол накрыли пораньше, к вашему с учеником приходу. Да и гости у нас…

— Софи, ну что ты в самом деле…

Сметвик начал отвечать на претензию, а я повернулся к встречавшей нас леди в простом на первый взгляд длинном платье и мантии, крой которой был типичен для Франции.

— Миссис Гринграсс, — кивнул я с лёгкой улыбкой на лице. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Мистер Грейнджер… — секундное замешательство отразилось на лице этой брюнетки, но она мгновенно взяла себя в руки, улыбнувшись в ответ. — Крайне неожиданно, должна признаться. Гиппократ…

— Да, любезнейшая Софи? — Сметвик явно радовался, вот только чему?

— Полагаю, вы присоединитесь к нам и нашим гостям за обедом? Пожалуй, даже прикажу домовикам организовать это мероприятие пораньше.

— Даже не сомневайся, — кивнул Сметвик.

— Я и не сомневалась. Следуйте за мной.

Похоже, предстоит довольно занимательный день. Ну или обед как минимум.

***

Шаг, ещё шаг.

Звуки шагов разносились по просторному холлу дома Гринграсс — мы с целителем Сметвиком следовали за хозяйкой дома в левое его крыло.

Судя по тихим голосам из-за дверей одного из помещений по коридору, именно туда нас вели, там расположился хозяин дома и гости. Слышал ли разговоры Сметвик или миссис Гринграсс? Вряд ли, ведь я использовал простенький магический трюк на основе волевого колдовства.

— …должно быть, — мужской голос был мне знаком, — уважаемый целитель выбрал поистине достойного чистокровного себе в ученики.

Действительно, достойный чистокровный, нечего сказать. Лёгкая улыбка появилась на моём лице, а сам я был чуть ли не в предвкушении предстоящих сцен, всего возможного их разнообразия.

— …я более чем уверен, дорогой друг, — это уже был мистер Гринграсс, хотя я слышал почти неощутимое лицемерие на фразе «дорогой друг».

Поднапрягшись в плане чувствительности, понял, что в зале, куда мы идём — а там именно зал типа небольшой гостиной — находятся три волшебника. Ещё трое, уже прекрасно мне знакомых, сейчас где-то в саду. Если я правильно помню виденную мной через ограду планировку территории особняка, то эта троица — в беседке. Точнее — Дафна и Пэнси сидят в беседке, а третий, Нотт, ходит вокруг и пинает камешек туда-сюда, полностью игнорируемый девушками.

Миссис Гринграсс открыла перед нами двери гостиной.

— Прошу, заходите, — она приглашающе пропустила нас вперёд.

Разумеется, первым зашёл Сметвик, сразу обращая на себя внимание. Волшебники сидели на креслах за столиком.

— А, Гиппократ! — радостно поприветствовал его мистер Гринграсс, всё такой же стветловолосый, как и прежде, как бы странно ни звучала подобная формулировка. — Ты, как всегда, не указываешь время визита.

— Да-да, от меня у вас одни проблемы. Наслышан.

— Целитель Сметвик, — Нотт натянул на лицо уважительную маску. — Рад встречи.

Третий волшебник был мне не знаком. Довольной высокий и худощавый, с короткими чёрными волосами, а профилем лица словно отсылал куда-то в древнюю Грецию или Рим — только лаврового венка не хватает. Одет он был в чёрную плотно запахнутую мантию, больше походившую на пальто из-за косого борта. Ну и вышивки немного.

— Мистер Кэрроу, — Сметвик узнал третьего. — Рад видеть, что вы наконец стали появляться где-то кроме своего дома и пары магазинчиков «не для всех».

— Да, к счастью, жизнь не стоит на месте.

И тут, как говорится, они неожиданно заметили слона. Ну, меня. Я, конечно, не так велик, но порою кажется, что столь же незаметен — всегда «не примечают».

— Гр… — Нотта аж перекосило, но он быстро сообразил — моя лучезарная особа здесь не просто так. — Мистер Грейнджер-р…

— Добрый день, мистер Нотт, — для себя я решил воспользоваться опытом наблюдений за недавним незнакомцем… Точнее, о правильности подобного говорил осколок памяти эльфа — всё-таки некоторые нюансы перенятых мною движений кажутся несколько неуместными среди людей, а детали в моторике незнакомца способны слегка скорректировать имеющееся в нужном направлении.

— Мистер Гринграсс, — поприветствовал я уже хозяина дома.

Некое узнавание мелькнуло в глазах Кэрроу. Он встал и протянул руку.

— Амикус Кэрроу, — представился он. — Наслышан о ваших успехах.

С лицемерием этот волшебник среднего возраста знаком не понаслышке.

— Гектор Грейнджер, — пожал я его руку, попутно блокируя сработавшее на мне проклятье из его кольца — отложенное действие, сильное, интересное, опасное.

Заблокировав проклятье, просто перенаправил его на самого Кэрроу — нечего пытаться делать всякие гадости. Почувствовать подобное по силам не каждому, так что, думается мне, он, лелея надежду о моей относительно скорой кончине, смертельно удивится.

— Что же… — мистер Кэрроу с улыбкой осмотрел присутствующих. — Нашу мысль я донёс, как мог. Теперь же я вынужден удалиться, надеясь, что вы примите правильное решение.

— И даже не останетесь на обед? — из вежливости поинтересовалась миссис Гринграсс.

— К сожалению, — виновато развёл руки Кэрроу. — Дела не ждут.

Судя по метке на его руке, дела могут и вправду «не ждать», а если припозднишься — можно и порцию болевых ощущений получить. Не зря же Тёмный Лорд встроил в эту татуировку функцию причинять боль разной степени силы.

— В таком случае, я провожу вас. Дорогой, проводи гостей в столовую.

Миссис Гринграсс отправилась на выход из гостиной, а Кэрроу, кивнув всем на прощание, последовал за ней.

— Что же, пройдёмте, — мистер Гринграсс не выглядел счастливым. Ну, его можно понять. Наверное.

До столовой путь был проделан в молчании. Сама столовая была… Ну, большой. Большой длинный стол персон так на пятнадцать точно, мягкие светлые тона, каменные пол, на пару оттенков темнее стен. Высокие окна, через открытые шторы на которых проникал дневной свет.

Только когда мы расселись за пока не накрытым столом, мистер Гринграсс хотел было начать диалог, но начали появляться блюда, отвлекая нас одним фактом своего существования. Одновременно с этим я услышал приближающиеся звуки тихих разговоров из коридора. Вряд ли их слышал кто-то кроме меня.

— …думаешь, твой крёстный специально привёл сюда кандидата, чтобы показать? — голос явно принадлежал Пэнси.

— Он вполне может оказаться в сговоре с очередной идеей родителей сосватать меня кому-нибудь.

— Если это так, — важно заговорил Нотт-младший, — то этот кто-то просто обязан оказаться неудачником на моём фоне.

— Ты не проклят по самую макушку только из вежливости и гостеприимства, — огрызнулась Дафна, хотя это почти невозможно было заметить. Уверен, сейчас её лицо — одна из отработанных годами масок.

— Тебе следует уже признать, — Нотт продолжал важно говорить, а их троица уже практически стояла у закрытых дверей столовой. — Что в тот момент, как наши родители договорятся, вопрос будет решён, справедливость восторжествует, этот неудачник Грейнджер будет забыт, а ты — смиришься с решением родителей.

— Удачи, — ответила Дафна.

— Хи-хи, — это уже Пэнси. Наверняка занята тем, что выводит Нотта из себя. У девушки вообще талант при желании доводить всех до белого каления.

Открылись боковые двери — вход сюда не один.

— Отец, извини за опоздание. Весть о переносе времени обеда была неожиданной, — заговорила Дафна.

Я и Сметвик, сидевшие на одной стороне стола, не могли видеть вошедших — сидели к ним спиной. Пожалуй, только с места главы за столом, можно увидеть все три входа в столовую.

— Ничего страшного, дочь. Проходите, молодые люди.

Они начали заходить в столовую, пристально глядя на меня и Сметвика. Разумеется, Дафна узнала обоих — она немного сбилась с шага. Более того, она в итоге пошла вовсе не к тому месту за столом, где стояли приборы, судя по всему, для неё.

— Крёстный, — она подошла и с улыбкой вежливо поздоровалась со Сметвиком.

— Привет, принцесса.

— Гектор.

— Дафна…

Она явно чего-то ждала, но продолжать ждать собиралась недолго. Быстро подумав, я встал из-за стола и отодвинул свободный стул рядом с собой.

— Благодарю, — на лице девушки вместе с улыбкой можно было прочитать своеобразное облегчение, и она воспользовалась предложенной помощью, садясь рядом со мной за стол.

Нотт-младший раздражался ровно так же, как и старший. Мистер Гринграсс хмурился, а вошедшая следом за ребятами миссис Гринграсс лишь загадочно и почти незаметно улыбалась — так улыбаться могут только женщины, пребывая в каких-то своих неведомых мыслях.

— Эх… — вздохнула Пэнси, шепотом добавив: — Я-то думала, спокойно всё пройдёт…

Не дожидаясь ни от кого помощи, Пэнси сама села рядом с Дафной. Столовые приборы, стоявшие совсем в других местах, по воле магии домовиков оказались перед девушками. Раздражённый младший Нотт даже забыл поприветствовать тех, кого сегодня ещё не видел — меня и Сметвика — садясь напротив нас, рядом с отцом. Миссис Гринграсс заняла место рядом с мужем. Вот такая диспозиция получилась, в которой наша сторона имеет численный перевес перед всеми остальными.

Сейчас, когда все сели за стол, я наконец мог увидеть, кто во что одет. Тёмно-синее платье Дафны отлично гармонировало с яркими голубыми глазами и чёрными волосами. Пэнси предпочла некое подобие сарафана и мантии, а оба Нотта пытались походить на аристократию, одевшись в дорогие и качественные старомодные костюмы-тройки, не поскупившись на парочку явно недешевых аксессуаров, создающих образ, но не бросающихся в глаза. Какая мила тут атмосфера.

— Что же… Говорить что-то, судя по всему, бесполезно, — хмуро заговорил мистер Гринграсс, но смягчился, стоило только руке его жены оказаться поверх его локтя. — Давайте, в таком случае, отобедаем, а там и поговорим.

— Отличная речь, Уильям, — покивал Сметвик, предвкушая то ли скандал, то ли еду, то ли всё это вместе взятое, ведь одно другому не мешает. — Давайте уже поедим как следует, ведь пустой желудок — беда для доброго волшебника!

Что я могу сказать? Было забавно наблюдать, как Ноттам кусок в горло не лезет, но видать им здесь что-то очень сильно нужно — они прикладывали немало усилий, чтобы хотя бы выглядеть приличными людьми, воспитанными и прочее. У обоих, кстати, были метки на руках. Хм, интересно, значит ли это, что я могу посредством метки дрессировать Нотта-младшего по принципу ошибка-наказание?

— Гектор, дорогой, — Дафна умудрилась в своём тоне и улыбке смешать искренность и слащавую приторность, добавленную сугубо для зрителей. — Ты так мало покушал.

— Ох, дорогая Дафна, — повернувшись к ней и глядя в буквально смеющиеся глаза, улыбнулся в точности так же. — Рамки приличия не позволяют мне утолить голод в полной мере.

— Началось… — вздохнула Пэнси. — О, лимон. Глядишь и перебьёт…

Пэнси, взглянув на нас, зажевала чуть ли не половину лимона, но лицо её не желало меняться.

— Ну что ты, дорогой, — Дафна и не думала прекращать это представление. — Вот, не стесняйся…

Взмахнув палочкой, она слевитировала мне в тарелку много мяса, овощей, да и вообще, укомплектовала блюдо за секунду по максимуму.

— Разве я могу позволить моему дорогому Гектору недоедать?

— Очень любезно с твоей стороны, дорогая.

Младший Нотт, похоже, от раздражения не заметил чего-то твёрдого в еде, и на весь зал раздался хруст — судя по лицу Нотта, какой-то зуб пал в неравной борьбе с… С чем-то.

— Всё хорошо, Тео? — любезно поинтересовалась миссис Гринграсс.

— Пр-рекр-расно.

— Хм… — Пэнси всё это время жевала лимон, глядя на нас с Дафной, на наши улыбки с элементами абсурдной ванильности, за жестами. — Не помогает. Приторно…

— Прекрасный обед, друзья мои, — радостно оповестил всех Сметвик. — Но, как целитель, хочу заметить — нужно уменьшить количество жирной пищи. Такие нагрузки вызывают раздражение. Вот вы и злые такие.

— Может быть всё-таки стоит соблюдать рамки приличий? — мистер Гринграсс с недовольством смотрел на нас, а жена его продолжала таинственно почти незаметно улыбаться.

— Отец, — заговорила Дафна. — Разве что-то выходит за рамки приличия? Не считая, конечно, слишком маленьких порций.

Один только Сметвик, похоже, действительно наслаждался всем происходящим, как и едой.

Когда обед подошёл к концу, пришла пора чая и беседы.

— Итак, Гиппократ, — взял слова глава семьи. — Расскажи мне, старый друг, как получилось то… что получилось.

— Полагаю, Уильям, ты спрашиваешь о том, как мистер Грейнджер оказался кандидатом в мои ученики?

— Именно. Думаю, это интересно всем присутствующим.

Конечно, интересно, особенно Ноттам, которые за время обеда взяли себя в руки, а лица их перестали выражать раздражение. Вот только во взгляде как минимум младшего Нотта читалось лёгкое желание обнять мою шею и давить, давить. Похоже, частичка эльфа, вынужденно существовавшего среди интриг своего племени, получала какое-то изысканное удовольствие от нахождения в подобной атмосфере. Типа: «Я вижу вас насквозь, глупые человеки».

— Ой, да ничего особенного, — отмахнулся Сметвик, словно это всё — дело житейское. — Подумаешь, никогда никого в ученики не брал — так не потянули бы. А тут, значит, приходит на приём. Диагностика там, то да это. Очень силён, как волшебник. Говорит, мол: «Целителем стать хочу».

— М-хм, — покивал Уильям. — И?

— Что, «И»? И ничего. Отправил в школу учиться, выдав сложную задачу — изучить различные предметы, книги по которым по большей части в Особой Секции. Да чтоб экзамены отлично сдал. И вообще, вдруг нашёл бы себе другое занятие парень. Подростки же, сами знаете, сегодня одно хотят, завтра другое, послезавтра — третье.

— М-хм, — вновь покивал Уильям. — И?

— Вот и вся история. Недавно приходит ко мне, говорит, что СОВ сдал все на «Превосходно», предметы заданные изучил, в Особую Секцию доступ получил, всему-то научился, подмастерьем-зельеваром стал, и вообще, большой молодец. Вот и, дай, думаю, проверю. Вот и проверим.

— Для этого тебе и понадобился наш зал? Когда ты уже своё всё заведёшь?

— А на что мне тогда друзья? — наигранно удивился Сметвик.

— Ладно. Тут я с тобой согласен. Но посмотри на этих двоих…

Мы с Дафной продолжали разыгрывать приторно-ванильную сцены великой любви и взаимопонимания, в которой лжи не было, зато гиперболизация царила умопомрачительная.

— Тебя не смущает, что твоя любимая крестница встречается с магглорождённым?

— Я врач, — пожал он плечами, а мы с Дафной прекратили разыгрывать романтическую идиллию, став сими собой — это перестало всех раздражать, а у Пэнси кончились лимоны.

— И что, что врач?

— Вот и сужу, как врач. И как врач могу с уверенностью сказать — лучшей пары для мой любимой принцессы просто не существует. И даже в таком банальном вопросе, как заработок, мистер Грейнджер, я уверен, обойдёт если не всех, то почти всех. О, кстати…

Сметвик повернулся ко мне, выражая энтузиазм и любопытство.

— Вам, мистер Грейнджер, знаком ваш тёска, Гектор Дагворт-Грейнджер?

— Вы спрашиваете подмастерье-зельевара, известен ли ему основатель Сугубо Экстраординарного Общества Зельеварителей, популяризатора зельеварения, как общественно доступной дисциплины, а не только удела избранных, создателя Амортенции и просто отличного волшебника четырнадцатого века?

— Действительно, глупый вопрос, — покивал Сметвик. — Но как вы думаете, может ли такое быть, что вы с ним в родстве?

— Кто знает, целитель, кто знает, — пожал я плечами. — Моя сестра, Гермиона Грейнджер, показывает талант в зельеварении, как и я. Правда, в её случае талант находится под давлением стереотипов о необходимости всё делать строго по инструкции. А как вы знаете, рецепты в учебниках далеко не идеальны, и даже если чутьё подсказывает сделать немного не так, она его давит на корню, даже так умудряясь делать зелья немногим ниже «Превосходно» по оценке профессора Снейпа.

— Это в самом деле неплохо, — с улыбкой кивнула миссис Гринграсс. — Особенно учитывая умение Снейпа заинтересовать ученика зельями.

— Хватит, — Нотт-старший наконец-то решил высказать своё недовольство вслух. — Полнейшая чепуха.

Он с шумом и некоторой силой положил на стол вилку, которую крутил в руках до сего момента.

— К чему все эти обсуждения какого-то… грязнокровки, — последнее слово он буквально выплюнул. — Какие-то там выдуманные предки…

Ну, это не Малфой, который стремится подобным словом не оскорбить, а подразнить. Тут конкретное оскорбление, которое спускать, конечно же, нельзя. Немного атмосферы за счёт энергии шторма, окончание процесса установки сродства с которой дало некоторые возможности, немного стали и силы в голосе, лёгкую улыбку на устах, правильный взгляд и щепотку энтузиазма.

Свет из окон померк, словно в солнечный день внезапно небо затянули грозовые тучи, завыл ветер. Миг — вдалеке сверкнула молния, а через долю секунды раздался приглушенный закрытыми окнами резкий и громкий щелчок, как от кнута. Да, именно так звучит молния вблизи.

Кто виноват в этом? Разумеется, я. Немножко ионизируем воздух в зале, создавая неуловимый аромат свежести — озон. Совсем чуточку, ведь он, по сути, ядовит.

Были ли удивлены волшебники резкой сменой погоды? Разумеется, а учитывая, что произошло это ровно в момент оскорбления моей персоны, то можно сделать некоторые выводы, которые, правда, нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть.

— Вам следует держать себя в руках, мистер Нотт, когда вы находитесь в гостях, — улыбаясь, я сел на стуле поудобнее.

— Ещё бы меня учил жизни грязнокр… грязнокр… — Нотт был крайне удивлён тем, что не может выдавить из себя ни звука.

— Отец, всё в порядке? — тут же всполошился младший Нотт.

— Хм? — Сметвик чуть ли не одновременно с Дафной покосились на меня, просто смотрящего на происходящее.

Мистер и миссис Гринграсс выглядели удручёнными словами Нотта, обеспокоенными погодой за окном, взглядом ища, где тут открытое окно, через которое надуло свежестью.

Старший Нотт явно хотел жестами что-то объяснить, вскочить из-за стола или что-то подобное, но я просто своим желанием удержал его от действий. Это не сложно, если ты можешь контролировать свою магию, и работаешь не объёмом, а качеством, точечно. Такое даже с хорошей чувствительностью заметить почти невозможно.

Но, тем не менее, я отпустил все воздействия на старшего Нотта. Тот сообразил, кто виновник его не самого хорошего состояния в течении нескольких секунд, смотрит зло и с полным непониманием. Что же делаю я? Просто сижу, смотрю на него, постукиваю указательным пальцем по столу.

— Что ты сделал с отцом, чертов гр… ублюдок.

Гринграссы же заметили, что что-то идёт не так, но непосредственного нападения никто ни на кого не совершает. А то, что меряются мелкими магическими воздействиями без причинения не то что вреда, а даже без какого-то неудобства — ну так на то и волшебники.

— А, Теодор, мой глупый лицемерный друг, — я взглянул на сверстника. — Лучше скажи мне, что, по твоему мнению, заставляет уважаемых мистера и миссис Гринграсс принимать вас двоих в своём доме? Ведь вы оскорбляете других гостей, и более того, помнится, ты хотел назвать Дафну Предательницей Крови, а ведь нет оскорбления хуже для девушки из священных двадцати восьми, не так ли?

— Это правда? — мистер Гринграсс и мистер Нотт не сговариваясь посмотрели на Теодора.

Сметвик же получал свою порцию удовольствий от созерцания не пойми чего, но от моих слов взглянул на всё несколько серьёзней.

— Не стоило, — Дафна коснулась моей руки, — он всё равно не успел сказать.

— Что значит, «не успел»? — мистер Гринграсс, судя по лицу, требовал ответа прямо сейчас.

— Я не мог допустить прилюдного оскорбления Дафны, потому не дал закончить ему фразу. Неуважаемый мною Теодор был вынужден экстренно покинуть общество нас и его друзей, отправляясь в стремительное незапланированное путешествие до стены ближайшего дома в Хогсмиде.

— Мы поговорим об этом дома, — старший Нотт с явным неудовольствием смотрел теперь на своего сына, но тот не сдавался и явно был столь же упрямым, как и отец — это читалось в их глазах.

— Вы, мистер Грейнджер, — Уильям Гринграсс смотрел на меня строго и изучающе. — Могли бы вызвать юного Теодора на дуэль из-за оскорбления.

— Вот ещё, — Нотт-младший высокомерно задрал нос. — Что бы я, да согласился на благородную дуэль с этим… Грейнджером?

— Ах, да, происхождение, — словно с огромным пониманием и сочувствием покивал мистер Гринграсс, давая понять очередной минус моего «немагического» происхождения. — И как бы вы поступили в таком случае?

— Ничего необычного, — пожал я плечами. — Просто случись оскорблению оказаться законченным, факту свершиться, а мой лицемерный друг отказался бы от дуэли, то он просто не вышел бы из больничного крыла. Ни он, ни его товарищи. Абсолютно каждый раз, как я бы увидел его перед собой, он бы отправлялся в больничное крыло. Как вариант. А возможно, семья Ноттов оказалась бы внезапно совершенно нищей. Вы ведь, если мне не изменяет память, уже сталкивались с подобной проблемой? И как? Понравилось?

Продолжая с комфортом сидеть на стуле и постукивать пальцем о стол, я смотрел за попытками Ноттов сохранить лицо. Нет, я решительно не понимаю, что им здесь нужно.

— Дафна, дочка, — миссис Гринграсс наконец решила поучаствовать в разговорах. — Почему ты не сказала нам о твоём конфликте с Теодором?

— Не хотела портить пусть и незначительно, но выгодное финансовое сотрудничество между семьями из-за слов одного несдержанного идиота.

И ещё один камень в огород Ноттов.

— Очень по-взрослому, — с улыбкой кивнула миссис Гринграсс.

— Вынужден признать недостойность поведения моего сына, — нет, Ноттам однозначно здесь что-то нужно. Причём нужно больше, чем Гринграссам от Ноттов. — Принести извинения и пообещать провести некоторые воспитательные мероприятия.

Это у них жаргон такой? «Воспитательные мероприятия». Мне даже немного интересно, что за аттракцион невиданных приключений подразумевается под этой фразой? Причём как из уст мистера Малфоя, так и Нотта-старшего.

— Тем не менее, — продолжил Нотт. — Почему бы не провести дуэль между моим сыном и… мистером Грейнджером? Тем более уважаемый целитель Сметвик здесь как раз для оценки навыков и возможностей потенциального протеже. Тем более Теодор — отличный дуэлянт, и даже состоит в… одном интересном клубе в Хогвартсе, показывая отличные результаты.

На этих словах я почему-то испытал непреодолимое желание взглянуть на Дафну и увидеть на её лице что-нибудь интересное, например, удивление. Собственно, так я и поступил, как и Дафна — переглянувшись, мы дали друг другу понять, что вот сейчас было ничего не понятно. Неужели Нотт-младший рассказывал какие-то басни отцу о своих успехах?

— В самом деле? — Сметвику всё по боку, и целитель выглядел воодушевлённым таким предложением, в отличие от самого Тео, немного сбледнувшего с лица. — Это было бы неплохо. Всё-таки я уже подзабыл, какими должны быть средние, хорошие и отличные навыки у учеников после пятого курса — давно это дело было. Думаю, дуэль помогла бы прояснить некоторые нюансы навыков волшебника и его мышления. А раз ваш сын так хорош, то точно заставит выложиться мистера Грейнджера на полную.

— А посмотреть можно будет? — Пэнси состроила максимально невинное лицо. — Хочу увидеть и запомнить каждую делать этого уникального события.

В который раз замечаю, что достоверная информация крайне плохо расходится между учениками, а уж до родителей, судя по всему, доходят вообще какие-то небылицы. Но так ли это удивительно? Если судить по немногим оставшимся у меня воспоминаниям именно о моей прошлой жизни, то и я, как и другие сверстники, утаивали от родителей почти всё, что только можно, а уж плохое и подавно, преувеличивая успехи. Лож — удел тех, кто боится, или тех, кто слаб. Ну или тех, кто совмещает в себе эти чудесные черты. Потому я отказался от откровенной лжи, дабы случайно не воспитать в себе желание скрыться за ней, найти временное психологическое прибежище от проблем, вместо поиска их решения.

— В самом деле, Гиппократ, — старшие Гринграссы явно одобряли подобную затею, наверняка в тайне надеясь, что Теодор меня как следует проучит в дуэли.

Вот это уже не интересно, не весело и напряжно. Лучше бы с Романовой схлестнуться, или с кем-нибудь сильнее — хотя бы польза была бы. А эти «чистокровные» взрослые, не считая Сметвика, сидят, смотрят на меня заговорщически, мол: «Ха! Вот сейчас-то грязнокровка узнает всю разницу».

Дафна коснулась моей руки, выражая поддержку, но не в вопросе дуэли, а касательно отношения взрослых. Пэнси же очевидно уже с нетерпением ждала совсем не того результата, на который надеются взрослые. Нотт-младший лихорадочно пытается сообразить, чем таким нужно меня приложить и как вообще побеждать, а в случае проигрыша — оправдываться.

— Что же, — мистер Гринграсс, довольный окончанием разговоров, встал из-за стола, и все мы последовали его примеру. — Пройдёмте же скорее в зал.

Мы всей честной компанией покинули столовую и довольно быстро дошли по коридорам до лестницы вниз, в подвал. Там нас ждал просторный каменный зал, потолки которого были не то что бы высокими, но и не низкими. Здесь не было практически ничего, кроме схематического изображения помоста на полу и большого барельефа герба Гринграссов на стене. Из мебели — мягкий уголок в, прошу прощенья, углу помещения. Там же стоял небольшой журнальный столик с чьими-то заметками на пергаменте и шкаф с, собственно, пергаментами и десятком книг, очевидно используемых непосредственно в работе или чем тут занимаются хозяева. Уверен, где-то есть библиотека — она по умолчанию существует в таких домах. Вот у Блэка всё было раскидано по комнатам, а основные и важные книги хранились где-нибудь в рабочем кабинете главы — это подразумевала сама структура дома.

— Итак, — заговорил мистер Гринграсс на правах хозяина дома, и взрослые направились к мягкому уголку, как и Пэнси с Дафной. — Занимайте свои места на помосте.

Ни я, ни младший Нотт, не задавали вопросов, типа: «А где помост?». Да, его не было физически, но схема на полу не оставляла сомнений, кому куда встать.

— Применять можете, что угодно — с нами целитель.

Мистер Гринграсс взмахнул палочкой, по большей части зала пробежала рябь, говорящая об активации защиты. Подобным же образом рябь прошла и по стенам с полом и потолку.

— Давайте без дуэльных условностей, — добавил Сметвик. — Мы преследуем иные цели.

— Ты прав, Гиппорат, — согласился мистер Гринграсс и взглянул на нас. — Скажите, как будете готовы.

Мы переглянулись с Ноттом.

— Ну что, мой лицемерный друг, поколдуем?

Тео не таясь начал накачивать себя негативом, что отчётливо было видно в его взгляде. Значит, будет немного Тёмной Магии.

— Поколдуем.