Целитель

Часть 69

Удивительно ли то, что в огромном помещении, заваленном буквально горами всякого хлама крайне трудно найти одну небольшую диадему? Думаю, нет. За этим делом пролетели остатки мая и почти половина июня, но я не сдавался. Даже добавил ещё пятёрку паучков, пусть это и поднапрягло мои мозги, ведь как бы не были они развиты, сам по себе человеческий мозг просто анатомически не приспособлен к сознательной обработке подобного массива данных с огромного количества аналогов глаз и ушей. Но, я не сдавался.

За прошедшее время я совершенно случайно выяснил причины нападения слизеринцев на меня. Единичный случай, кстати, и больше это дело не повторялось. В общем, благодаря паучкам и сбору с их помощью слухов по самым разным углам Хогвартса, я смог понять причины всего этого.

В общем, Нотт, похоже, получил некое подобие Чёрной Метки от Тёмного Лорда, или сам чего изобразил, или родственники сделали… Тут можно только гадать, ибо лично я не чувствовал характерного фона от его левой руки, но один паучок передал изображение того, как Нотт демонстрирует эту татуировку одному из слизеринцев, мол: «Тёмный Лорд поручил мне задание найти сторонников, верных идеалам Чистоты Крови». Сторонников в Хогвартсе, разумеется.

Казалось бы, и как это всё связано с нападением на меня? О, тут всё просто! Те слизеринцы не нравились Нотту, но, по его словам, во время его разговора с Забини, они подходили под требования Тёмного Лорда. Вот Нотт и решил выдать им невыполнимое задание в качестве теста, ведь о моих навыках те слизеринцы точной информации не имели и воочию не наблюдали. Нотт поручил им от лица Тёмного Лорда «проучить зазнавшегося грязнокровку», при этом совершенно любой итог этой миссии удовлетворял Нотта. Если у них получится — Нотт будет рад, что меня отмудохали, а там можно уже строить какие-то интриги на основе этой информации. Не получится отмудохать — тоже хорошо, ведь тогда пострадают слизеринцы, которые ему не нравятся, и больше не будут напрашиваться к Тёмному Лорду.

Так что результатом Нотт, как выяснилось, доволен. Разве что его собственная отправка в больничное крыло была за вне его планов, но, судя всё по тем же слухам и оговоркам, не сдержался парень, видя всю мировую несправедливость по отношению к нему.

Теперь же есть закономерный вопрос, и даже не один. Правда ли, что Тёмный Лорд поручил младшему Нотту подбор кандидатур для своего движения к власти, или куда там он движется? И если это так, то насколько серьёзно Тёмный Лорд будет относиться к этим кандидатурам? То есть, это задание действительно важно, или дано Нотту чтобы тот занимался хоть сколько-нибудь полезным делом, а не бил баклуши? Вопросы лично для меня не так важны, но капелька интереса присутствует. Да и возможно ли, что из-за подобной протекции, из чувства причастности, Нотт выкинет какой-нибудь неожиданный трюк в итоге?

Вообще, приглядевшись ко всей этой движухе, я вдруг неожиданно для себя провёл ассоциации с прошлой жизнью. Да, память о ней пестрит пробелами, но кое-что есть… В наше время в школе, в последних классах четырёх, среди учеников было популярно всякое «криминальное» движение. В нём по итогу так или иначе были замешаны все «крутые» или просто популярные ребята. Все эти банды, группировки, чувство некоей общности, да и просто пусть и небольшой, но авторитет среди сверстников — всё это манило само по себе. Никто никогда не задумывался о том, что творится там, на более высоких ступенях иерархии, недоступных молодым.

Мне кажется, что происходящее в Хогвартсе чем-то напоминает это всё. Где-то там, вне поля зрения, Тёмный Лорд, «смотрящий» за Англией. Там же и его сподвижники, что общими силами пытаются научить волшебников, как правильно жить. Родственники некоторых особо «блатных» ребят даже видели Тёмного Лорда и непосредственно общались с ним, делая общее дело. Некоторых же переловили «мусора» и отправили в Азкабан, а ведь они, типа, делали благое дело, «красных» гоняли в хвост и гриву — магглорождённых и сочувствующих им. Да-да, само существование «красных» уже не по понятиям, и их надо, того. А не сможешь «того» — ждёт тебя секир-башка от Тёмного Лорда.

Вот некоторые и стремятся во всю эту движуху. Сравнение, конечно, далеко не лучшее, но ассоциации подобные пробегают, что забавно. Удивительно ли всё это? Нет, ни разу.

Но это всё касательно событий в Хогвартсе за последний месяц, а событий этих не было вообще. Даже самые отпетые ленивцы решили хотя бы за месяц до экзаменов начать суетиться и лихорадочно что-то учить. Даже такие известные в этом плане личности, как Рон Уизли, стал зависать в библиотеке, борясь с книгами на пару с Поттером. Они действительно боролись. Большинство текстов написаны довольно нудно, а процент полезного содержимого мал. Я уже понял, что чтение, затягивающееся дольше, чем на десять минут, вызывает крайнюю степень уныния у этих ребят. Мне кажется, что попадись им текст, где всё расписано максимально коротко, ясно и только, по сути, они смогли бы подтянуть если и не теоретические знания, то расширить набор заклинаний и практических навыков уж точно.

Казалось бы, есть вопрос — что они тут делают, когда Выручай-Комната может предоставить книги и место для тренировки? Ну, может, да, вот только книги те не по предметам, а сугубо по ЗоТИ в той или иной его форме. Ну и стоит понимать, что в клубе много ребят и каждому требуется подтянуть какой-то определённый предмет, так что запросить у Выручай-Комнаты что-то типа библиотеки по определённому предмету не получится — ребята не поймут такой маневр. А запрос библиотеки по школьной программе создал дверь в обычную библиотеку, и единственным плюсом такой двери было то, что ты попадаешь в обитель знаний в обход мадам Пинс. Правда, у ней отличная память, и этот плюс автоматически становится минусом, когда она обнаружит такого вот неучтённого ученика. А она обнаружит — это неизбежно.

В общем, всё легко и просто в Хогвартсе, а теперь, когда на дворе тёплое и погожее воскресенье июня, шестнадцатое число, за завтраком можно было заметить, как внезапно всех отпустило напряжение из-за предстоящих экзаменов. Ну, почти всех, ведь череда этих самых экзаменов начинается с завтрашнего понедельника, и ученики разбились на две категории — немного перегоревшие от такой учёбы, и те, кто страдает из-за своего поведения, осознавая, что знают слишком мало. Конечно же были и другие индивидуумы — кто-то продолжал учиться, кто-то просто на всё забил и будь оно как будет, кто-то наоборот, чуть ли не медитирует над своими «талисманами» в виде любимых книжек, вещей, крутого комплекта плюй-камней, дорогими шахматами ручной работы или даже метлой. В общем, каждый сходит с ума как может.

Я же в этот чудесный, погожий летний планировал немного прогуляться вдоль берега Чёрного Озера, возможно даже в какой-нибудь приятной компании… Вот только мои знакомые предпочли проводить день более продуктивно — по крайней мере так сказали за завтраком. Даже Дафна на пару с Пэнси и Миллисентой отправились в библиотеку. А значит что? Правильно — искать диадему.

Добравшись до восьмого этажа, то картины с несчастным волшебником и вполне себе счастливыми троллями, я прошёлся напротив неё три раза, держа в голове нужный мыслеобраз, зашёл в открывшуюся дверь и, очутившись в заваленном хламом огромном помещении тут же приступил к поискам, пройдя мимо нескольких, уже обследованных вдоль и поперёк куч барахла.

Разгребая это дело руками и помогая себе магией, на сколько это вообще позволяет немного странная атмосфера этого помещения, я разбирался в очередном завале однотипного барахла. Кто-то может подумать, что в этой чудесной комнате просто обязаны быть сокровища, но это не так. Сама концепция помещения, появляющегося, по моим экспериментам, при нескольких вариантах мыслеобразов, не подразумевает нахождение здесь чего-то ценного или интересного с практической точки зрения. Всякий постыдный хлам, контрабанда, запрещённые когда-то предметы, в основном несущие характер шалости или шутки, куча различной мебели и ставших в какой-то момент ненужных вещей. Последние тут берутся не без помощи домовиков.

Как я узнал, не вся община домовиков, но некоторые старожилы или просто смекалистые, используют это помещение как склад хлама, который больше некуда убрать. О комнате они узнали либо сами, что редкость, либо от других старожил, а те в свою очередь от других. Так и передавалась история из уст в уста многие поколения. И всегда использовали именно этот зал только лишь как склад хлама. Нет, тут были ценные вещи, но ценность их была довольно абстрактна, как например, та переписка одной парочки. Были, например, шуточные безделушки, как продают в Зонко или в подобных магазинах, но ценность их скорее в старости и сохранности, а не эксклюзивности — музейное добро.

Проведя примерно два часа за этим делом, я получил интересную информацию от одного из паучков, что прочёсывали этот вариант Выручай-Комнаты. Сигнал был прост и незауряден — найдено украшение в виде диадемы. Разумеется я поспешил добраться до этого пучка и воочию оценить ситуацию.

На наполовину заваленной подставке высотой в половину человеческого роста находился серый от возраста и пыли бюст неизвестного человека. Бюст этот был настолько неординарно выполнен, что своими карикатурными чертами, ломанными линиями и углами больше напоминал творчество небезызвестного Пабло Пикассо, только в камне. Голову бюста венчала совершенно неуместная в концепции этого произведения диадема. Тонкая работа, хрупкие элементы и завитушки, множестве мелких драгоценных камней, серебряная или платиновая основа — ничто в этой диадеме не соответствовало той эпохе, когда она была создана, но тем не менее от артефакта веяло очевидной стариной, древностью.

Подойдя ближе, я рассмотрел диадему в деталях. Да, это именно та диадема, которая изображена на статуе Ровены Рэйвенкло, стоящей в гостиной воронов — видел на колдографиях. Да и в одной из книг об утерянных реликвиях был чёткий рисунок с диадемой.

Достав палочку, начал аккуратно выписывать различные кренделя её кончиком вокруг диадемы, попутно применяя как известные мне диагностические чары из местной магической школы, так и сугубо мыслеобразы, волевым усилием принимавшие при помощи магии свои волшебные формы. Визуальных эффектов не было вообще, но если бы только можно было видеть магию, её токи, то наверняка предстала бы передо мной довольно уникальная, сложная и постоянно меняющаяся картина из множества фигур, нитей и прочего… Нет, конечно магию видеть можно при определённой её концентрации на единицу площади, но здесь мне столько попросту не нужно.

От работающих чар в частности, и колдовства вообще, я получал различные магические отклики или образы, которые приходится интерпретировать посредством опыта и знаний, и вот это уже и является диагностикой. Что же мне показала диагностика?

Однозначно могу сказать несколько вещей. Эта диадема действительно очень старая — около тысячи лет, плюс-минус. Это диадема действительно является этаким подобием артефакта — здесь просто огромное количество различных магических откликов от… От естества объекта, что ли. Похоже, местные артефакты создаются сильно отличным от моего методом. Похоже, что чары и прочее колдовство вплетается в предмет непосредственно в процессе его создания, буквально на каждом этапе. А я просто «вбиваю» нужный эффект в готовый предмет, а магическая энергия сама формирует нужное мне, следуя своим законам и принципам.

Но помимо волшебства, вплетённого в процессе создания, чувствовалось ещё что-то ещё. Что-то, что не вписывается в общую картину артефакта, и порой, как мне кажется, даже ломает её. При этом отклик от этого колдовства очень неприятный, связанный с энергией смерти. Той самой, что я ощущал от зелёных заклинаний после финала Чемпионата Мира по квиддичу, когда колдовали Аваду.

Чувствовал ли я душу или её кусок внутри предмета? Нет, но почувствовать её вообще намного сложнее. Даже работая со своей душой я не столько чувствовал её, сколько просто знал о её существовании, что и позволило «направлять» переделанные эльфийские контуры, одни из немногих, сохранившихся в памяти. Но ведь у меня есть то, что может чётко чувствовать души и всё, что с ними связано, не так ли?

Проигнорировав возможную опасность излишнего раскрытия перед системами безопасности замка, я-феникс покинул отчий дом через окно, предварительно скрыв себя всеми возможными магическими штуками. Миг, и я-феникс без единого даже незначительного затруднения перенёсся в Выручай-Комнату и приземлился на пол, подняв облако пыли. Магией перенеся диадему с бюста на тот же пол, я-феникс внимательно прислушался к ощущениям, попутно задействовав ту часть своей сущности, что связана тем же энергетическим измерением, что и дементоры, и несущую те же функции.

Я-феникс буквально тут же почувствовал наличие души — это в его природе, как только высвобождаешь хоть немножко от сущности дементора. Как выяснилось. Раньше, честно сказать, я не спешил проверять эту функцию просто из-за специфической ауры, создаваемой этим типом энергии. Даже сейчас в Выручай-Комнате повеяло стужей, от которой не спасает одежда.

Но кроме того, что в диадеме есть какая-то никакая в плане питательности душа, ничего важного не выяснилось. Душа была как бы сонливо-вялая, ауру дементора явно засекла и словно бы зверёк, являющийся природной добычей хищника, затихла, но при этом появились какие-то ментальные эманации, словно эта душонка — иначе не сказать, если верить ощущениям — пытается атаковать, защищаясь. Мило.

Поняв на уровне ощущений куда копать, как и чем, я-феникс прекратил магическое воздействие и благополучно отправился обратно домой, а я остался здесь, уже имея лучшее представление о происходящем. Да и понимание на уровне ощущений я целиком перенял от феникса. Теперь я хотя бы смогу показать не просто видимость работы над артефактом, когда в качестве Чумного Доктора получу диадему от Дамблдора, а в самом деле буду диагностировать на полном серьёзе.

То, что диадема уходит Дамблдору — даже вопрос не стоит. Так как артефакт создан на основе местной школы магии, понять суть его работы методом обратного инжиниринга просто невозможно — в нём нет схем, рун рисунков и прочих структур, отвечающих за магическую составляющую. Он просто вот такой, и всё тут. Сам эффект от него кроется в улучшении умственных способностей, упорядочиванию знаний и повышению контроля над мыслями — этого добра у меня и так полно, а приспичит, то и сам что-нибудь сделаю. Тем более артефакт повреждён наложением поверх него не менее сильных и агрессивных чар с примесью душонки.

Экспериментировать над душонкой? Я и так видел и понял, что это целиком и полностью самостоятельная, автономная душонка, запертая в пределах диадемы, и никакой связи с ничем и ни с кем у неё нет. Похоже, Тёмный Лорд действительно каким-то образом разделил душу… Это очень сложно, если подходить к вопросу грамотно — эльфы мне в свидетели. Но грамотное разделение души является совсем иной материей, и как таковым разделением не является. А вот так, сделать какую-то хрень и неведомым силовым методом отколоть кусок — всего лишь отколоть кусок. Бесполезный кусок души без ядра. Это как отколоть кусок от айсберга — просто ещё один кусок льда.

Покивав своим мыслям, я отозвал всех паучков, кроме одного — он останется следить за ситуацией. Вернув диадему обратно на бюст, я покинул Выручай-Комнату и отправился на кухню Хогвартса — нужно переговорить с домовиками. А точнее, лишь с одним из них.

На кухне, как и всегда, кипела работа, тем более что обед уже не за горами. Вокруг витали ароматные запахи готовящихся блюд, традиционно много разнообразнее и вкуснее, ведь сегодня воскресенье. Домовики, конечно, обратили на меня внимание, но многие были заняты и отрываться от выполнения своих обязанностей не хотели. Зато ко мне направился один из стариков.

— Домовики Хогвартса чем-то могут помочь юному волшебнику? — голос старого домовика был скрипучим и жестким, чем-то даже напомнив мне Кричера.

— Да, безусловно, но не домовики, а один конкретный домовик. Не подскажешь, где я могу найти Добби?

— Юный волшебник уверен, что ему нужен именно чудак Добби?

— Да.

— Жаль… — старик-домовик отошёл в сторону, а я почувствовал магический импульс.

Буквально через миг передо мной появился Добби. Как и всегда, на нём были разноцветные носки, яркие шорты, зелёная нелепая жилетка и праздничный колпак, то и дело норовящий сползти на бок. Этот нелепый лупоглазый домовик поправил колпак и глянул на меня.

— Вы что-то хотели от Добби?

Направив в его сторону немного магии к явной радости домовика, я заговорил.

— Да, Добби, — буквально щелчком пальцев я создал вокруг нас купол чар приватности, причём очень многогранный, так сказать, комплексный. — Ты ведь знаешь, что Гарри Поттер отчаянно ищет одну вещь? Он очень страдает из-за этого…

— Гарри Поттер-сэр страдает из-за труда? — немного писклявый голос Добби очень забавно плавает вверх-вниз по тону, а сам домовик активно жестикулирует, из-за чего колпак не желает сидеть на голове смирно. — Гарри Поттер-сэр — великий волшебник! Ему не нужно трудиться!

— Вот и я так считаю, — умом я понимаю, что домовик имел в виду другое, но построение фразы было довольно забавным. — Ты ведь хочешь помочь Гарри Поттеру?

— Конечно же Добби хочет помочь Гарри Поттеру-сэру! — Добби активно закивал головой, но на этот раз он придержал колпак рукой.

— Отлично. Так получилось, что я знаю, где находится нужная Гарри Поттеру вещь.

— О, молодой волшебник — однозначно великий! — обрадовался Добби. — Теперь Гарри Поттер-сэр не сможет трудиться!

— Я кажу тебе, Добби, где найти нужную вещь. Но не покажу.

Домовик не понял, зачем я хочу поступить именно так, и явно усомнился в моём «величии».

— Так ты сможешь честно сказать Гарри Поттеру, что сам нашёл вещь. А о моём участии умолчишь. Договор? — я протянул руку, а домовик, потратив секунду на осознание всего сказанного, просветлел лицом и несмело пожал руку в ответ — для него такое явно непривычно.

— Вы так добры к Добби. В даже пожали Добби руку. Добби всё сделает.

— Тогда, Добби, знай, что нужная вещь находится в Выручай-Комнате, на складе барахла. Если пройти между второй и третьей кучей хлама, считая слева, пройти гору тряпок, а потом гору старых стульев, можно увидеть серый бюст. На голове бюста нужная вещь. Сходи и посмотри сам, чтобы лучше понять. Ты понял, где искать, Добби?

— Да-да, Добби всё понял! — домовик активно закивал головой, придерживая колпак. — В комнате Так-и-Сяк, на пыльном хламохранилище, между второй и третьей кучей пройти, тряпки обойти, стулья обойти, а там…

Добби руками изобразил непонятно что.

— Добби понял, Добби там бывал и видел. Статую без низа и середины на подставке.

— Да, это называется бюст. Иди и помоги Гарри Поттеру. Но сначала сам найди вещь. Ты поймёшь.

Домовики обладают отличной чувствительностью ко всякому магическому.

Добби исчез, а я с чистой совестью покинул кухню и отправился заниматься своей обычной рутиной.

***

Ночь, тишина, покой. Я вновь находился в вечернем патруле, обходя коридоры Хогвартса. Пару раз я встречал авроров, но они находились под чарами скрытности и по идее я видеть их не должен был, потому не обращал никакого внимания. Хотя, я их и не видел — чувствовал.

Когда время приближалось к полуночи, а точнее была уже почти полночь, паучок в Выручай-Комнате начал активно транслировать мне картинку и звук. Пристроившись на подоконнике, под светом луны, я решил уделить внимание происходящему. Да, мне не требовалось отрешаться от действительности для просмотра трансляции от паучка, но так было проще.

Среди кучи хлама шли, освещая путь Люмосами на кончиках палочек, Гарри и Рон.

Поттер держал в руках свёрток серебристой ткани, а Уизли просто шёл за товарищем, с энтузиазмом и лёгким отвращением из-за грязи и пыли, поглядывал по сторонам. Вот эта парочка приключенцев дошли до бюста, подставка которого была почти полностью погружена в хлам.

— Гарри, смотри, — Рон указал рукой на диадему, венчавшую голову бюста. — Это оно?

— Похоже на то, — кивнул Поттер и смело подошёл, внимательно осматривая. — Добби оказался прав. Нужно будет как-нибудь его отблагодарить.

— Не, ему и так нормально, — Рон был не согласен. — Он, честно тебе скажу, с причудами.

— Нормальный он, не наговаривай. Ты взял?

— Что?

— Рон, ты взял специальный мешок?

— Эм… — Рон почесал свою рыжую голову, а в свете голубых Люмосов это выглядело почему-то особо смешно. — Извини, дружище. Но ты так внезапно меня растормошил…

— МакГонагалл же ясно сказала не трогать диадему руками, а если найдём — использовать специально зачарованный мешок. Мы же договорились вечером, что он будет у тебя.

— Ну, блин, бывает.

— И что теперь делать? — Поттер был озадачен.

— Да давай так возьмём и отнесём МакГонагалл, делов-то?

— Нет, — Поттер, похоже, отнёсся к этому вопросу серьёзно. — МакГонагалл говорила, что диадема может быть очень опасна и категорически запретила трогать её голыми руками. Не забывай, Рон, к ней приложил руку Волдеморт.

— А давай кто-нибудь сходит до нашей комнаты, возьмёт мешок и вернётся с ним сюда? Или напрямую к МакГонагалл…

— Нет, к МакГонагалл точно не пойдём, — Поттер отрицательно покачал головой. — Тогда придётся ей показать Выручай-Комнату. Ты же знаешь, как она любит всякие правила.

— Ага, совсем как Гермиона.

— Вот именно. А подобная комната ломает вообще всякие правила. Так что кто-то из нас пойдёт обратно в комнату. Ты или я?

— Давай я. Как-то тут некомфортно, — Рон огляделся вокруг.

Свет Люмосов выхватывал из темноты силуэты гор хлама, но не было видно ни конца ни края помещения, да ещё и появиться кто-нибудь мог буквально с любой стороны. Не самая комфортная атмосфера, понимаю.

— Держи, — Поттер протянул Уизли серебристый свёрток, и рыжий его с радостью принял. — Тебе пригодится.

— Ага. Тогда, я пошёл…

Свёрток на деле оказался мантией-невидимкой, причём довольно качественной — чары искусственного глаза Грюма видели через неё не идеально, а силуэт казался призрачным, полупрозрачным. Рон, надев мантию, быстро покинул Выручай-Комнату, а Поттер приуныл, присев рядом.

Так он и сидел минут пять. Неожиданно для меня, да и для себя, наверное, Поттер, словно у него нервный тик, немного дёрнул головой в сторону, скривил лицо и прижал руку ко шраму.

— Тц… — шикнул он от боли. — Опять. И что Волдеморту неймётся.

Хм, а при чём тут Тёмный Лорд? Боль в шраме у Поттера… Шрам, по легенде, оставил Волдеморт, а сам умер от отразившейся Авады. Звучит нелепо, но это магия — тут всё возможно. Кто знает, что натворили родители паренька для его защиты. Интересно это всё. Нужно будет расспросить Гермиону по этому поводу — она с ними довольно долго дружила. Я бы даже сказал, если верить разговорам других учеников, что дружила только с ними двумя. Если проблема со шрамом — он явно как-то участвует в этом — не новая, то какие-то мысли у Гермионы должны быть. Просто вся эта «избранность», все истории о герое всея Англии, теперь вот крестражи, шрамы, боли, и более того, Поттер уверен, что Тёмному Лорду «неймётся». Как бы парень не оказался бомбой замедленного действия в школе полной детей.

Поттер помучался ещё пару минут, а потом его отпустило. Возможно, Поттер сыграет роль первого «беспрецедентного случая» в моей медицинской практике. Только я даже не знаю сути его недуга, да и нуждается ли он в помощи? Просто лечить кого-то принудительно… Не, мне такой радости не нужно.

От безделья Поттер начал осматривать хлам, что валялся рядом, но как и я, он не нашёл ровным счётом ничего, достойного внимания.

От одиночества парня спас неожиданно появившийся Уизли. Неожиданно для Поттера, не для меня — пучок видел рыжего под мантией, хоть и недостаточно хорошо.

— Вот, я нашёл! — Рон подошёл к Гарри, протягивая мешок. — Парни, оказывается, хотели его для каких-то своих нужд захапать.

— Отлично, — Поттер достал палочку и заклинанием левитации заставил диадему переместиться в мешок.

Миг, и мешок оказался завязан.

— И что теперь? — спросил Рон, проверяя, надёжно ли завязан мешок. — Может сразу к МакГонагалл?

— И получить выговор за ночные гулянки?

— Так мы же не веселья ради гуляем, дружище. Мы выполняли важное задание, ею же, между прочим, и выданное. Пошли, отнесём и избавимся уже хотя бы от этой обязанности.

— Ты разве не хотел спать?

— И сейчас хочу. И чем быстрее мы всё сделаем, тем быстрее я отправлюсь смотреть какой-нибудь интересный сон.

— Ага, — покивал Поттер, и они пошли в сторону выхода из Выручай-Комнаты. — Небось ты там будешь супер-вратарём, заберёшь Кубок Школы, все девочки будут тебя любить, а в награду за успехи ты получишь аж целую тысячу галлеонов.

— Эй, ты как догадался?

— Мы в зеркало вместе смотрели, забыл?

— Точно… Думаешь, мои мечты не изменились с тех пор? Очень даже изменились! И теперь я мечтаю о…

— Ну-ну…

Парни покинули волшебную комнату, и там вновь воцарилась тишина.

Встав с подоконника, я направился на маршрут от Тайной Комнаты до кабинета директора, посадив одного из паучков себе на плечо в качестве «третьего глаза» — так я не пропущу этих деятелей. Зачем я это делаю? Просто хочу убедиться, что они не найдут себе никаких неприятностей на пятую точку и доставят диадему МакГонагалл.

Пересёкся я с ними в итоге в Главной Башне, на лестницах. Они шли, вдвоём уместившись под мантией, и освещали себе путь Люмосами. Забавный, кстати, эффект — света Люмоса не было видно, но парни держали палочки именно так, как держат во время использования этого заклинания. Очередная магическая головоломка, связанная с этой мантией в частности и колдовством в целом.

Меня они не видели, да и похоже, не особо усердствовали в выявлении возможных засад и людей под чарами сокрытия — ни одного Гоменум Ревелио или каких других чар из категории Ревелио, раскрывающих «что-то».

В один прекрасный момент все мы пересеклись с аврором. Пересеклись, и прошли мимо друг друга. Аврор под чарами сокрытия, и его не видно. Парни под мантией и их не видно. Я под самыми разными чарами, и меня вообще не засечь. Вот и получается абсурдная картина — в пустом коридоре, в полной тишине, разминулись четыре человека, и только я об этом знаю. Один ищет нарушителей, двое «нарушают», стараясь не попасться, а третий — я, и я не могу сформулировать, что я тут делаю. Это не школа — это театр абсурда.

Поттер и Уизли без проблем добрались до кабинета директора, а точнее до ниши в стене. Там стояла каменная горгулья, сторожа проход.

— Ватрушка с бергамотом, — раздался голос Поттера.

Горгулья удивилась, как живая. Однако несмотря на то, что она никого не обнаружила, она была обязана отреагировать на пароль. Это, кстати, особый пароль, который мне выдала МакГонагалл чтобы я в любое время мог доставить ей диадему, если найду. Похоже, для Поттера действовали те же правила.

Парни отправились вверх по винтовой лестнице, а я просто кинул им вдогонку паучка.

В кабинете директора их уже ждала МакГонагалл, накинувшая поверх неизвестной чего плотно запахнутую мантию — директор явно спала, или по крайней мере готовилась отходить ко сну. У них состоялся короткий разговор о, парни передали МакГонагалл мешок с диадемой, та проверила, убедилась в чём-то своём и отправила парней делать то, что положено приличным ученикам в это время суток — спать.

С чистой совестью я развернулся и спешно пошёл в сторону гостиной факультета — пора бы тоже на сон отходить. Завтра первый экзамен, ничего серьёзного, но тем не менее. Возможно, уже завтра напишет Делакур и назначит очередную встречу Доктора с Дамблдором. А может быть и нет. Дамблдор явно из тех, кто предпочитает работать своим умом, не полагаясь на ум других, а диагностика и проверка — как раз подходят под описание умственной работы.

***

Понедельник — день тяжелый. Эта присказка всегда актуальна, и не важно, сколько раз её мысленно вспоминаешь. Ведь на самом деле, тяжелым этот день делает сам человек сугубо от лени своей и нежелания возвращаться к рабочей рутине и суете после выходных.

Закончив со всеми своими утренними процедурами и тренировками, я чистый, свежий и бодрый явился в Большой Зал на завтрак.

— Чего вы такие унылые? — с улыбкой спросил я ребят с факультета, что без особого энтузиазма колупались ложками в тарелках с овсянкой. Некоторые даже забыли, что рядом стоят тарелки с их любимыми наполнителями для этого не самого приятного блюда — различные мелко порезанные фрукты, сухофрукты, изюм или орехи.

— Так экзамены после завтрака… — ответили многие на разный лад, но с одним смысловым посылом.

— Так это ли не повод как следует подкрепиться? — я уже организовал себе и овсянку, и тарелку с яичницей, бекон там, колбаски, бобы, булочка, большая кружка сока, да ещё и кувшин поближе к себе подвинул.

— Для тебя, — хмыкнула Ханна, — что угодно является причиной «как следует подкрепиться».

Однако, несмотря на свой ехидный тон, девушка отбросила в сторону печаль и всякие упаднические настроения, и принялась организовывать свой завтрак по вкусу.

— Не понимаю, — Захария подпирал голову рукой. — Вот ты ешь, ешь, ешь и ещё раз ешь, и вообще не толстеешь. Только крепчаешь. Как?

— Я уже не раз говорил — много занимаюсь, занимаюсь, занимаюсь.

— Говорил, ага. Но неужели никакого секрета?

— Колдую всякое для здоровья…

— Ой, началось, — потянул недовольный Эрни. — Давайте уже, в самом деле, есть. Быстрее начнём — быстрее закончим.

После завтрака начался экзаменационный марафон. Причём это и в самом деле был настоящий марафон. Первые три дня — сугубо теоретические экзамены. Только потом уже идут практические. Тут дело в том, что СОВ, как и остальные экзамены, принимаются профессорами, а не отдельной комиссией, как ЖАБА на седьмом курсе. Чтобы высвободить максимум времени для профессоров, и не затягивать всю эту экзаменационную кутерьму на слишком долгий срок, существует такое вот простое решение — дежурный по СОВ преподаватель следит за соблюдением правил на письменной, теоретической части. Уже после теории проходит практическая часть с профильным преподавателем. Если практическая часть вообще нужна.

Да, есть предметы, по которым СОВ идут без практики. В их числе Астрономия, Маггловедение, История Магии и Арифмантика. Если с Маггловедением и Историей всё понятно, а причины отсутствия практической части очевидны, то с Астрономией и Арифмантикой нужно кое-что пояснить. Всё дело в том, что эти два предмета нельзя назвать самодостаточной дисциплиной. Знание этих предметов может играть роль разной степени важности в других направлениях, например, Чарах и Заклинаниях, или в Зельеварении. Но никак, ни коим образом они не являются целиком самодостаточной дисциплиной, а практика по ним излагается на бумаге, как и теория.

Помимо прочего, недавно в библиотеке меня удивила Гермиона, сказав, что все ученики допускаются к сдаче любого СОВ. Я немного удивился, ведь обладал другой информацией. В итоге мы решили выяснить, откуда растут ноги у моего или её заблуждения. Это было не просто, ведь нормальной информации по этому поводу нет. Как итог, мы обратились к мадам Пинс. Библиотекарша буквально за несколько коротких фраз объяснила, что к чему.

Оказывается, раньше, лет так двадцать назад, действовало ограничение в виде получения допуска на СОВ от преподавателя. Ещё раньше, лет пятьдесят назад, были другие ограничения. А сто лет назад — сдача всех СОВ была обязательной. В общем, нормы постоянно меняются, и ученики порой делятся друг с другом неактуальной информацией банально из-за рассказов родственников.

На данный момент актуальным был следующий механизм. Любой ученик пятого курса может сдавать любые СОВ, но при этом обязан сдавать некий «академический минимум» в виде базовых предметов — Зелья, Трансфигурация, Чары, Гербология, ЗоТИ. Остальные экзамены — по желанию. Но ученик должен учитывать, что дальнейшее обучение на различные профессии, не важно, в частном порядке или под патронажем министерства или других организаций, требует определённого набора сданных экзаменов, и в списках этих далеко не только один или несколько базовых предметов. При этом на некоторых профессиях требуются экзамены ЖАБА, а их не сдашь без обучения по углублённой программе, а на это обучение уже не попадёшь без определённого балла по СОВ.

Но есть ещё и другой важный момент. Если твой средний балл за все СОВ на уровне «слабо» — для этого даже переводят буквенные оценки в цифры — то ты остаёшься на шестой курс по любому, но учить будешь программу СОВ, а сдавать потом те экзамены, которые выбрал на пятом курсе. Ах, да, немаловажный нюанс — в этом случае учиться придётся за свой счёт. Как хочешь, так и крутись. Министерство, например, выдаёт кредиты под небольшие проценты. Либо целевое обучение, но тогда и планочка становится незначительно, но выше.

В общем, мы с Гермионой тогда решили, что сдадим все СОВ. Зачем? У неё дух учебных соревнований — хочет выяснить, кто лучше учится. А мне и не сложно. Как говорится: «Вызов принят!». Да и никогда не знаешь, что может в жизни пригодиться.

Теоретические экзамены проходили довольно просто.

Нас, пятый курс, привели в довольно большую аудиторию, заполненную индивидуальными столами, стоящими на приличном расстоянии друг от друга. Выдавали особую бумагу, особые чернила и особое перо. Всё, что от нас требовалось — получить свой лист с вопросами, которые индивидуально для каждого раздавал дежурный преподаватель, и отвечать на них.

Списывать нельзя — перо, чернила и бумага зачарованы особым образом, делая списанный текст красным, а не чёрным. Общаться между собой нельзя — из-за всё тех же чар, каждое сказанное слово стирает два написанных из текста. Можно ли это обойти? Разумеется! Но проверять у меня не было желания. Потому на каждом экзамене я просто сидел и отвечал, пользуясь памятью.

Так шёл один экзамен за другим, потом обед, потом снова экзамены, потом ужин. После ужина — делай, что хочешь, но не выходи за рамки правил. Или, как говорят слизеринцы — не попадайся. Однако ребят подобный дневной марафон наравне с духовным напряжением сильно изматывал, и мы просто своей компанией сидели в гостиной за нашим столом, отдыхали, разговаривая о всяких мелочах.

Так прошёл первый день, понедельник. Потом вторник.

В среду за завтраком, во время «совиной бомбардировки», я получил письмо от Делакура. Он вновь спрашивает, может ли Доктор встретиться со всё тем же «важным клиентом», а потом и с ним самим — нужно же передать награду за прошлую встречу, пусть и не самую большую. Пришлось ответить, мол: «Договорюсь», а ответ отсылать сразу после завтрака, быстро сбегав до совятни. Ну а после — очередной экзаменационный день.

Ночью, практически за пятнадцать минут до полуночи, я покинул Хогвартс. Разумеется, скрыв себя всеми возможными чарами. Облегающий костюм из чудо-ткани, мантия с глубоким капюшоном — вот и весь «джентльменский набор».

Зайдя достаточно глубоко в Запретный Лес, тем самым покинув границы антиаппарационных чар Хогвартса, я создал на себе костюм Чумного Доктора и аппарировал на лоджии Биг-Бена, которые над циферблатом. Собственно, именно здесь в прошлый раз я встречался с Дамблдором.

Небо нынче было чистое, но даже так практически нельзя было увидеть звёзды — засветка от Лондона была слишком сильна, и даже самые яркие из небесных светил были практически не видны невооруженным взглядом. Зато можно было полюбоваться самим Лондоном.

Дамблдор, как и в прошлый раз, стоял на другом конце балкона. Он явно почувствовал моё появление, хотя я аппарировал почти под максимальным контролем магии. Думаю, будь контроль вообще стопроцентный, для чего мне нужно крайне сильно поднапрячься во время такой затратной манипуляции, моя появление осталось бы тайной для него.

Я снял с себя невидимость, оставляя лишь магглоотталкивающие, и Дамблдор без промедлений направился в мою сторону прогулочным шагом.

— Хорошая ночь, не правда ли? — сказал он вместо приветствия.

— Как и всякая другая, когда небо не затянуто облаками, — ответил я искажённым голосом. — Только вот для большого города это не играет почти никакой роли.

— Это так.

Дамблдор встал рядом, как и я, любуясь городом.

— Полагаю, наша очередная встреча — отнюдь не случайна, — решил я уже подводить к теме, а то Дамблдор может начать сторонние разговоры «о погоде».

— Да. Ко мне в руки попал один из предметов, о которых мы говорили в прошлую встречу.

Директор надел особую перчатку из драконьей кожи, и с её помощью достал из небольшого мешочка явно с Незримым Расширением ту самую диадему.

— Рекомендую использовать защитные перчатки, — заговорил он. — Во избежание, так сказать.

Он пока не протягивал мне диадему, явно желая что-то сказать. Перчатки, одна из частей моего костюма, содержит в себе множество защитных рунных цепочек, созданных в момент трансфигурации, а запитанных магией непосредственно от ношения. Помимо прочего, руки защищены ещё и костюмом из чудо-ткани — она сама по себе способна отводить негативную магию, пусть и не слишком сильную. От проклятий же на основе тёмной магии я защищён самим фактом существования себя-феникса и нашей связи — он буквально поглощает то, что может попасть по мне. Если я захочу, конечно.

— Вы уже провели свои диагностические мероприятия?

— Разумеется, — кивнул Дамблдор без тени улыбки на лице — только серьёзный деловой подход. — Однако мои навыки распространяются на сферы, далёкие от Тёмной Магии и тем более работы с душой, а теорией в таких тонких материях много не достигнуть. Те же специалисты, услуги которых мне доступны, по тем или иным причинам не могут заняться данной работой.

— Теперь вы хотите услышать моё мнение, как я понял?

— Это было бы крайне полезно. И не за просто так.

— Денег будет достаточно. Сочтём это обычной консультацией.

Дамблдор немного удивился, или по крайней мере изобразил удивление.

— Все мы — люди, — ответил я на невысказанный вопрос. — Даже могущественному волшебнику, способному лишь магией обеспечить себя абсолютно всем, что только приходит в голову, свойственны определённые интересы или слабости. Вы, к примеру, дали понять, что любите чай и сладости.

— Водится за мною такой грешок.

— Деньги — простой и эффективный способ достижения цели, какой бы она не была. Будь-то покупка чая и сладостей, или же путешествия по миру и дегустация чая и сладостей непосредственно в местах их изготовления. Можно, конечно, сделать так, что все окажутся тебе должны и сами будут приносить то, что тебе нужно, но ни к чему плодить сложности и сущности там, где в этом нет смысла.

— Значит, дело в этом?

— А возможно это просто эксперимент.

— И в чём же его суть? — не без интереса спросил Дамблдор.

— Возможно мне просто интересно, насколько эффективно можно монетизировать свои довольно необычные знания и умения.

— Вполне хороший эксперимент, как по мне, — кивнул Дамблдор, протянув диадему. — Но конкретно этот случай интересует, всё же, больше.

— Не обязательно брать в руки, — я вытянул руку над диадемой, инициировав комплекс диагностических мероприятий.

Да, мне уже всё известно о диадеме. Но я хотел провести пусть и повторно, но настоящую работу. Хоть и без визуальных эффектов. Однако, судя по лицу и взгляду Дамблдора, он обладает определённой магической чувствительностью, что практически невозможно без обширнейшей практики и довольно сильных воли и мозгов.

Вновь я практически десять минут с феноменальным упорством, фантазией и огромным разнообразием манипуляций проверял диадему. В конце концов решил использовать тёмную магию с примесью фениксовской энергии дементора сугубо для прощупывания души. Разумеется, подобное не может пройти мимо такого волшебника, как Дамблдор. И не прошло, но тот даже вида не подал что относится к этому как-то негативно или ещё что-то. Даже вроде бы мелькнуло некоторое понимание, мол: «Да, без этого никак, потому я и не совсем понял, что это за хрень в руках держу». Что-то из этой области.

По окончании диагностики, я полностью убрал, отправив себе-фениксу, весь негатив тёмной магии с примесью нечитаемой энергии дементора — из-за смешения с тёмной, иначе бы использовать не стал.

— Честно говоря, — Дамблдор заметил, что диагностика окончена, да и руку я начал убирать, — я лишь однажды встречал тёмного волшебника с таким поразительным контролем.

— Сочту это за комплимент.

— Тот волшебник плохо кончил, — покачал головой Дамблдор.

— Все мы сумасшедшие, но каждый по-своему. Касательно диадемы…

Дамблдор убрал старинный артефакт обратно в сумку и приготовился слушать.

— Для начала, она, судя по всему, настоящая. Ведь это — диадема Ровены Рэйвенкло?

— По крайней мере так многие считают, — кивнул Дамблдор.

— По крайней мере, эта диадема обладает крайне сложной магией, виляющей на эффективность ума, а возраст её около тысячи лет. Второе — кто-то своими неумелыми ручонками сломал структуру магии в диадеме, внедряя жалкий огрызок души. Отвратительно, как ни посмотри. И вещь хорошую сломал, и от самой манипуляции толку никакого.

— Душа? Стало быть, — похоже, Дамблдора интересовала сугубо одна сторона этой медали, а об испорченном артефакте он либо уже погоревал, либо ему плевать. — Том и вправду сделал это. Но почему вы сказали, что от манипуляции нет толку?

— Мои знания в области работы с душой пусть и не велики, но они есть.

— И что вам говорят ваши знания касательно этого случая?

— Душу крайне проблематично повредить, сломать, разрушить и прочее. Но не невозможно. Однако, если я понял то, что хотел сделать создатель крестража, как концепции, кроется в совсем иных манипуляциях. Душу нельзя рассматривать как нечто трёхмерное — она существует на куда больших мерностях. Правильное разделение, хотя это некорректное название, не делит душу, а скорее связывает с ней… что-нибудь. Например, какую-нибудь диадему.

— Не совсем улавливаю суть.

— Позволите небольшую иллюзию для наглядности?

— С радостью понаблюдаю.

Ещё бы. Я ведь знаю, что Дамблдор тоже большой любитель поработать со светом и его изменением — видел пару раз на праздничных пирах. А ведь это просто чары Люмоса, пусть и глубоко модифицированные. Я воспользуюсь тем же инструментом.

Без всяких лишних жестов, буквально на кончике указательного пальца, я создал простой полупрозрачный мягко светящийся куб.

— Представим, что этот трёхмерный куб отображает привычный нам трёхмерный мир. В этом кубе есть душа, но она не ограничивается тремя измерениями. Чтобы это увидеть…

Я превратил куб в простой плоский квадрат.

— Уменьшим мерность куба до двух измерений, а душу представим, например, трёхмерным сфероидом…

Полупрозрачный сфероид желтого цвета добавился в иллюзию так, что плоскость разделяла его на две одинаковые части.

— В пределах нашего упрощённого трёхмерного мира нам кажется, что душа, этот сфероид, находится в одном месте, — я указал рукой на получившийся круг на плоскости. — И в какой-то мере это так.

— Суть ясна. С такой визуализацией это не сложно, — кивнул Дамблдор.

— Теперь же о правильном разделении души. Смотрите…

Небольшая магическая манипуляция, и в месте пересечения с плоскостью сфероид, почти не изменяя внешней формы, превращается в этакий бублик. Как итог — два круга на плоскости.

— Теперь мы в пределах нашей импровизированной трёхмерности видим как бы две души. Вот только на самом деле это одна и та же душа, одновременно существующая в двух точках трёхмерного пространства.

— Хм…

— Визуализация не точная, ведь мерностей гораздо больше, и сколько конкретно — никто не скажет. Но тут важна суть. При таком разделении не существует как таковой связи между якобы разделёнными частями души — они просто не разделялись никогда. И если кто-то уничтожает материальный носитель с одной частью…

Сфероид разъединился в одной точке пересечения с плоскостью, и словно желе, перетёк и оказался в другой точке, но уже без деформаций.

— …душа вполне полноценно оказывается в другом. А вот то, что в диадеме, это самый настоящий отколотый кусок. Бессмысленно и беспощадно. Тот, кто придумал заклинание, двигался в верном направлении, но неверными методами. Я сильно сомневаюсь, что вообще кто-то из ныне живущих, когда-то живших, или только родившийся в ближайшие сотни лет, сможет полноценно и адекватно реализовать такой способ бессмертия. Не наш уровень. Не мой, не ваш, и не кого-либо на этом свете.

— Мне понятно ваше видение этого вопроса. Но есть ли вероятность, что это не так, а Тёмному Лорду удалось реализовать задуманное? Есть ли вероятность, что мы что-то упускаем, не видим и не чувствуем?

— Разумеется всегда есть вероятность подобного, — я развеял иллюзию и повернулся лицом к виду на город. — Знание не может быть абсолютным. Чем больше ты знаешь, тем больше ты не знаешь. Вероятность есть. Но ваш вопрос не просто из недоверия, не так ли?

— В какой-то мере. Есть факт существования связи между Тёмным Лордом и ещё одним подобным крестражем.

— Любопытно. А метод его создания такой же? Те же ли условия и последовательность действий? Если процесс создания отличается, то может отличаться и конечный результат. Тут может сыграть роль даже тип носителя. Например, диадема — сложный магический предмет. Возможно, при попытке создания чего-то подобного из простой деревяшки, результат будет другим? Я не могу сказать точно, ведь не знаю технологии этой… сомнительной работы.

— Об этом я не задумывался, признаться честно…

Дамблдор задумался о чём-то своём, а я просто стоял и смотрел на город, выискивая взглядом отдельные детали, пешеходов, автомобили, игру света на вывесках, мерцания светофоров.

— Пожалуй, — Дамблдор вернулся из мира размышлений. — Сегодняшняя наша встреча подошла к логическом концу. Я свяжусь с вашим посредником для передачи оплаты за… «консультацию».

Дамблдор позволил себе лёгкую вежливую улыбку, а я кивнул, повернувшись на миг к нему.

— В таком случае, — заговорил я, готовясь исчезнуть, — доброй ночи.

— И вам, уважаемый…

Услышав это, я тут же максимально скрыл себя магией во всех мыслимых и немыслимых спектрах, изрядно напрягая мозг. Дамблдор немного удивился, но при этом, что немаловажно лично для меня, он явно потерял меня во всех «спектрах».

— …и вам, — добавил он в пустоту, оборачиваясь к городу.

Постояв пару секунд и печально вздохнув, директор исчез в воронке аппарации. Только после этого я позволил себе исчезнуть подобным образом, но при этом делая с десяток обманных перемещений, должных сбить со следа возможного преследователя. Теперь можно и в Хогвартс возвращаться.

Беседа вышла однозначно полезной как для меня, так и для Дамблдора. По крайней мере на последнее я надеюсь. А вот его информация о том, что существует крестраж, созданный явно иным способом, и при всём при этом ещё и имеющий связь с Тёмным Лордом — уже интересно.

На фоне этих слов всплыл образ Поттера, как и его слова. Да нет, это бред. Такое даже придумать сложно, тем более будь такая связь, то Поттер всегда бы и был Тёмным Лордом.

***

Четверг, двадцатое июня. В какой-то мере это ответственный день, начало первых практических экзаменов СОВ для нас, пятикурсников, а вместе с тем и начало адски напряжённых деньков для седьмого курса, ведь сразу после завтрака в Большой Зал зашли члены экзаменационной комиссии из министерства — им предстояло под руководством одного из профессоров пройти в нужную аудиторию, чтобы начать приём ЖАБА.

Среди членов комиссии были волшебники и волшебницы поистине почтенного возраста — явно старше Дамблдора. Честно сказать, я впервые в этой жизни воочию увидел волшебников-людей, доживших до таких лет. Технически, будучи волшебником или же при должном уровне технического развития, не так уж и сложно дожить лет до ста пятидесяти, при этом даже без особых изменений генов. Разве что отключить механизм клеточного старения за счёт теломер либо компенсировать возрастное уменьшение выработки стволовых клеток…

Мысли понеслись вовсе не туда, куда нужно. Помимо прочего, я то и дело начинаю размышлять о том, что и когда предпримет Дамблдор, Тёмный Лорд, как отреагирует министерство, и всякое такое прочее. Нужно отринуть в сторону эти мысли и сосредоточиться на экзаменах.

Вместе с ребятами с факультета, с однокурсниками, мы отправились на сдачу первого экзамена — трансфигурации.

Аудитория для этого использовалась всё та же, что и всегда, потому особого дискомфорта никто не испытывал. Единственное, что несколько смущало многих — вызывали по пять человек. МакГонагалл довольно быстро расправлялась с пятёркой, а потом вызывали следующих ребят.

Насколько мне известно благодаря работе старосты, первыми экзамены принимали у пятых курсов просто чтобы поскорее от нас избавиться и начать работу с курсами с первого по четвёртый и с шестым — у них теория и практика одновременно сдаются, времени нужно больше, и всякое такое.

Я зашёл в знакомый кабинет, в светлый и просторный, во второй пятёрке учеников. Гринграсс, Грейнджер, Грейнджер, Гольдштейн, Гойл… За столом преподавателя сидела строгая МакГонагалл в своей неизменной остроконечной ведьминской шляпе, в изумрудной мантии с богатой рельефной вышивкой, и поглядывала она на нас поверх аккуратных очков.

Не было ни столов, ни стульев, ничего лишнего — осталось только то, что висело на стенах или стояло в шкафах, схемы, инструкции и прочая атрибутика кабинета, например, высокие подсвечники, толку от которых не было ровным счётом никакого и никогда.

— Молодые люди, — заговорила МакГонагалл. — Подходите к столу, тяните билет.

Ничто не ново в этом мире, и нет смысла в переделывании исправно работающей схемы. На столе профессора, помимо различных документов и письменных принадлежностей, два десятка небольших листов тонкого пергамента, при этом ещё и зачарованного. Думается мне, что это в качестве защиты от магических способ просмотреть содержимое не переворачивая. Ну и ещё ради чего-нибудь, например, при выборе учеником билета, его номер и задание автоматически вносятся куда-нибудь… Почему бы и нет? Ведь это официальный и очень важный экзамен.

Первыми, без всяких сомнений, к столу вышли я и Гермиона. Чуть погодя — Дафна. Только после этого к столу направился Гольдштейн — вид парня был какой-то решительно обречённый, и это читалось даже в его светлых кудрях. Гойл же явно был не особо заинтересован в результате экзамена, а потому и к столу не спешил среди первых, чтобы иметь хотя бы иллюзию выбора билета.

— Мистер Грейнджер? — МакГонагалл очевидно ожидала, когда я озвучу два задания.

— Живое из неживого, — озвучил я первое задание. — Бокал в какаду.

— Не самое сложное заклинание, вам повезло, — МакГонагалл лишь самым краешком губ улыбнулась, памятуя о моих неизбежных успехах в трансфигурации. — Второе?

— Заставить исчезнуть шкатулку и появиться в другом месте.

— Время на размышление?

— Нет необходимости.

МакГонагалл кивнула, взмахнула палочкой, приманив высокую круглую подставку на одной ножке, а другим взмахом палочки приманила с одного из шкафов хрустальный бокал с позолотой. Разумеется, золото не настоящее, но это лирика.

Остальные ребята явно решили воспользоваться выпавшей минуткой-другой, чтобы внимательнее прочитать задания, вникнуть и составить план действий. Всё-таки здесь присутствует элемент удачи — тебе может попасться как простое здание, которое принесёт тебе высокую оценку буквально на блюдечке с голубой каёмочкой, а может попасться и как моё второе.

Помимо прочего, помимо возможной сложности, есть несколько критериев оценки практического задания. Например, время выполнения. Или качество результата. Но есть ещё немаловажный элемент — академическая правильность исполнения. Например, если рассматривать чары и заклинания, то можно крайне быстро наколдовать Ступефай, сократив жесты или же вообще колдуя молча. Это ведь круто? Круто. Минус балл. Требуется именно точное академическое исполнение. Да, за навыки похвалят, но тут дело в другом. Тут как в школе — ты можешь сходу в уме просчитать какое-нибудь квадратное уравнение в уме, ну талантливый ты, но на экзамене нужно расписать ход решения.

Достав палочку, я тут же выписал её кончикам идеальную завитушку, указывая на хрустальный бокал, держа в уме правильные формулы и образы, соответствующие как параметрам исходного материала в виде бокала, так и параметрам конечного продукта.

— Феравертум, — чётко и правильно произнёс я, идеально укладывая слоги в нужные участки движения палочки.

Бокал буквально потёк, словно в руках умелого стекольщика, принимая форму попугая, и только потом буквально становясь этим большим белым попугаем. Матрица поведения, которую я держал в уме, тут же активировалась, попугай растопырил крылья, взъерошил перья на голове, подняв их ирокезом, начал активно приседать на подставке, качая башкой и крыльями.

— А-а-а-а! — кричал попугай, словно отпетый металлист, при этом ведя себя именно так, как могут эти сумасшедшие птицы.

— Прекрасная работа, — МакГонагалл удовлетворённо кивнула, делая пометки у себя в документах, но не озвучивая ничего.

Закончив с пометками, МакГонагалл взмахом палочки превратила какаду обратно в бокал и отлевитировала его в шкаф. Ещё взмах, и его место на подставке рядом со мной заняла небольшая резная шкатулка из светлого дерева. Она была открыта, и можно было без проблем разглядеть намертво вклеенную бархатную ткань. Петли крышки тоже казались очень крепко посаженными. Хм… Ну, оно понятно зачем — чтобы вся шкатулка ощущалась одним предметом, а не несколькими.

Второе задание довольно сложное, даже в некотором роде выходит за рамки пятого курса, и даже семикурсник может слегка спасовать, если попробует решить задачку быстро, сходу. Нет, справится, конечно, но в экзаменационный норматив может не уложиться.

Дело тут в том, что задача крайне нетривиальная. Тут нужно использовать каскад из трёх трансфигурационных заклинаний, умело объединяя их в одну систему не только на уровне образов или формул, но ещё и в одну цепочку жестов палочкой уложить. Да, разумеется, я могу сделать это даже без палочек, слов и жестов, основываясь лишь на контроле и воображении, но в чём тогда резон учиться вообще?

Быстренько построив в голове нужную схему образов, цепочку формул, сопоставив их с нужными жестами и словами, я начал простое движение палочкой, указывая на шкатулку.

— Эванеско, — вновь я уложил звуки точно как нужно, а с последним жестом тут же плавно перевёл его в другой, ведя палочку по спирали. — Энермовени́с

Шкатулка исчезла, но тонкий шлейф словно бы искажённого воздуха потянулся к большому свободному месту на столе преподавателя. И, финальный жест…

— Инаниматус Коньюрус.

Шкатулка появилась на столе. Идеально неизменная, в той же позиции, открыта ровно на столько же, а бархатная вклейка, петли и прочий декор выглядели абсолютно так же.

— Прекрасная работа, мистер Грейнджер. Вы можете идти.

МакГонагалл делала записи в своих документах, а я поспешил покинуть кабинет, провожаемый одобрительными взглядами.

Выйдя и закрыв за собой дверь, поймал на себе взгляды оставшихся однокурсников, коих было ещё не мало.

— Ну, че там? — тут же поинтересовался Эрни, да и некоторые ребята с других факультетов тоже питали интерес к этому вопросу.

— Да ничего особенного, — пожал я плечами. — Тянешь билет, в нём задания. Два. Один просто попался, второй посложнее, даже поднапрячься пришлось. Но скажу так — теория была сложнее.

— Да ну? Для тебя-то и теория-то сложнее? — не поверил Эрни.

— Ну так мы сколько отрабатывали заклинания по программе и немного дальше, вглубь и вширь. Не парься. Наши точно сдадут, и ты в том числе.

«Наших», кстати, поубавилось — Ханна и Сьюзен прошли в первой пятёрке и уже убежали по своим девичьим делам. Возможно даже пошли к следующему кабинету, готовиться к следующему экзамену — их целый вал подряд идёт. Я не шутил, когда говорил об экзаменационном марафоне.

Дождавшись, когда Гермиона закончит с заданием — ей потребовалось времени не больше, чем мне — и когда ещё через минутку другую появится Дафна, я немного поговорил с девушками, они поделились впечатлениями о первом практическом экзамене СОВ. Поговорили, и пошли на следующий экзамен в другой конец замка — к Флитвику на Чары и Заклинания.

Там ситуация полностью повторилась, только действующие лица другие, другие декорации, а остальное, вся суть экзамена, была в точности такая же. Нас вызывают, мы заходим, берём билет, если готовы колдовать сразу — вперёд и с песней. Если нет — это никого не волнует, а у тебя есть время, пока колдуют другие.

Так и шёл день. Несмотря на то, что как таковых пятикурсников не очень-то и много — просто большой класс, так сказать — каждый экзамен тянулся довольно долго. После Чар настала пора обеденного перерыва, а потом…

А потом мы отправились на Зелья. Вот этот экзамен длился действительно долго, до самого вечера. При виде меня и Дафны, Снейп хмыкнул.

— Вы же не думаете, что статус освобождает вас от необходимости сдавать СОВ?

— Никак нет, сэр, — улыбнулся я.

— Тогда занимайте места у котлов.

Разумеется, что я, что Дафна, отлично справились с зельями, выпавшими нам по билетам. За полтора часа. Другие ребята тоже вроде бы справлялись, но лица у них как до начала экзамена, так и вовремя или после, были унылыми до ужаса — зельеварение далеко не все любили, и вовсе не последнюю роль в этом сыграл сам профессор Снейп.

После Зелий — ужин.

Практически все с нашего курса, да и семикурсники, выглядели сильно измотанными, ели без энтузиазма, а скорее так, на автомате.

На развлечения никого не тянуло, потому мы просто засели в гостиной.

— Нужно попрактиковаться перед завтрашним днём, — суетился Джастин, да и Захария со Сьюзен от него не отставали.

— Забейте, — лениво отмахнулась Ханна. — Как говорится, перед смертью не надышишься.

— Согласен, — кивнул я, поудобнее устраиваясь в своём кресле и притягивая магией чашечку с чаем. — Все заклинания и прочие практические навыки мы отрабатывали по многу раз. Ну а Зелья… Они уже прошли. Только утомите себя лишний раз перед завтрашним днём.

Наши с Ханной доводы сыграли свою роль, ребята поуспокоились, и мы просто провели вечер в спокойно и даже местами весёлой атмосфере.

Примерно в таком же русле прошла пятница и суббота — во время экзаменов суббота является вполне себе рабочим днём.

Воскресный отдых в виде походов в библиотеку и прогулок на улице под лучами согревающего летнего солнца, среди трав, кустов и холмов окрестностей Хогвартса, и вот приходит понедельник, и экзаменационный марафон начинается вновь, окончившись только в среду.

Разумеется, никто понятия не имел, какие оценки получил за экзамены — их обещали отправить через недельку с совами. Говорят, что иногда бывает такое — оценки говорят сразу после сдачи. Вот только это событие редкое, и никто не вывел закономерностей, из-за которых такое может происходить.

После ужина, разумеется, сама собой организовалась пирушка в гостиной — семикурсники праздновали фактическое окончание школы, выпуск. Удивительным я считал то, что всё это проходило при совсем небольшом количестве алкоголя. Не было каких-то сумасшествий или чего-то подобного. Но, мне кажется, семикурсники ещё отчебучат что-нибудь этакое.

Ближе к ночи паучки доложили, что слизеринцы с гриффиндорцами, сугубо седьмые курсы, устроили несерьёзную потасовку с применением простенькой магии. Я уже думал, что стоит воспользоваться полномочиями старосты, пусть и не мой день патрулирования, однако на шум явились авроры. Бедные выпускники… От авроров получили, пусть и не сильно, друг от друга, а потом ещё и МакГонагалл не пожалела двух часов своего драгоценного времени сна, чтобы как следует запомниться выпускникам своими речами и навыками капать на мозги. Более того, в последний час к ней даже присоединился Снейп, и они песочили попавшихся неудачников. Ибо нехрен, как говорится.

Когда все разошлись, я остался в своём кресле. Просто сидел напротив камина, попивал сок, закусывал фруктами и размышлял.

Завтра состоится прощальный пир и поездка в Лондон на Хогвартс-Экспрессе. А что потом?

Во внешнем мире ничего не происходит, но мелкие нюансы буквально кричат… Кричат о готовности всех сторон возможного конфликта вдарить по врагу. И как мне кажется, многие из этих сторон далеко не против зацепить кого-нибудь третьего, ведь кто бы что не говорил, но всем в мире правит если не золотая монетка, то уж как таковая выгода уж точно.

Однако самостоятельно носиться по Англии в поисках информации я не собираюсь. Всё, что должно случиться, случится и без меня. Единственное, как мне кажется, нужно создать наконечник для стрелы и выковать в нём Адское Пламя. Если я это возможно. Вот только это одно из условно запрещённых Тёмных заклинаний, и в Хогвартсе инструкции по созданию я не нашёл. Возможно, мне следует к кому-нибудь обратиться. Например, те странные дамочки, с которыми меня познакомила миссис Малфой. Просто никого из своих знакомых я не хочу озадачивать таким вопросом, как информация об Адском Пламени.

Зачем мне такой наконечник стрелы? Выкую его как следует, со всеми нужными чарами и рунами, и им можно будет убивать сильных противников. Просто на всякий случай. А возможно кое-что есть в книгах из дома на Гриммо. Я их не читал, хоть и любопытно, предпочитая в Хогвартсе тратить время на книги из библиотеки, ведь то, что в рюкзаке, я смогу почитать и дома.

Более того… Как вернусь в Лондон и проведу пару дней с семьёй, нужно будет отправиться к Сметвику и раскулачить его на обучение тонкостями местной школы целительства. Да, так и поступлю. Фундамент есть, пора начинать делать шаги по этой тернистой дороге.