Целитель

Часть 51

Ситуация с Амбридж — странная немного, но требует решения в любом случае.

Нет, я не думаю, что она действительно опасна, но, скажем так, взятое ею направление на пресечение практики по ЗоТИ не является хорошей идеей, как и телесные наказания, да ещё и с элементами тёмной магии.

Очевидно, что для предотвращения неприятных казусов, нужно выработать модель поведения, которой будут придерживаться все на факультете, а в идеале вообще в Хогвартсе. Почему? Какую бы пакость ни задумала Амбридж, ей будет крайне тяжело реализовать её без поддержки хоть кого-нибудь из учеников. Один в поле не воин.

Именно с такими мыслями я и задержался немного в гостиной утром среды. Над самым выходом я повесил наколдованное объявление, яркую и привлекающую внимание вывеску, гласящую о факультетском собрании в гостиной после ужина, явка обязательна. Ну и заодно предупредил одного-двух учеников с каждого курса, чтобы все точно были оповещены и приглашены в гостиную вечером.

За завтраком, а точнее, за пару минут до его начала, когда многие уже сидели за столами, мимо нашего стола прошла мадам Спраут.

— Мистер Грейнджер, мисс Аббот, — она улыбнулась нам. — После завтрака зайдите к директору. Это касается всех старост.

Мы кивнули, а я тут же развернулся к Джастину.

— Дружище, — улыбнулся я.

— Да-а? — протянул он, глядя на меня с лёгким подозрением. Эх, растёт, уже не так похож на какого-то главного злодея-миллиардера из кинематографа.

— Проводи первокурсников на их занятия, а?

— Хорошо, — Джастин явно испытал облегчение. Наверняка он думал, что я попрошу о чём-нибудь более обременительном.

— Кстати, — Эрни подался вперёд и хотел положить руки на стол, но именно в этот момент домовики подали завтрак, и один из самых чистоплотных и аккуратно выглядящих учеников на факультете — да, Эрни такой — чуть было не опрокинул на себя глубокую тарелку с овсянкой. — Вот же…

Ребята улыбнулись, пододвинув к себе свои порции, задумчиво выбирая, чем сдобрить овсянку — сухофрукты или орехи?

— В общем, — Эрни справился с чуть было не возникшей неудобной ситуацией. — Я тут в душе слышал, как наши обсуждали действия Амбридж.

— Что-то важное?

— Если бы ты не ходил в душевую раньше всех и в полном одиночестве, — хмыкнул Эрни, — то знал бы, что сплетен там больше, чем где бы то ни было. В общем, она заявила, что каждый порядочный ученик школы обязан доложить ей о «брожениях» в наших рядах, о высказываниях и мнениях, противоречащих политике министерства.

— Хм… За просто так?

— Пока — да, — понимающе хмыкнул Эрни. — Не думаю, что кто-то побежит ей докладывать. Но вот если она начнёт обменивать какие-то блага на информацию — вполне возможно. Я бы создал какую-нибудь группу учеников, у которых больше прав и возможностей, но взамен — доклады и поимка «неугодных».

— Разумное решение, — кивнул я. — В реалиях Хогвартса, как довольно изолированной социальной системы — более чем, да. И это может быть проблемой.

— Не только, — кивнула Ханна. — В случае необходимости, она может пригрозить тем, у кого родители работают в министерстве. Создать там сложности какие на работе, или вообще уволить.

— Насколько такие угрозы реальны?

— Почти нереальны, — Сьюзен ответила вместо Ханны. — В министерстве очень строгая и сложная иерархия, в которой правило «вассал моего вассала — не мой вассал» работает идеально. Если волшебник не является прямым подчинённым Амбридж, она его не уволит.

— Но может надавить?

— Надавить может любой, — важно кивнула Сьюзен, тряхнув парой рыжих прядей. — Кстати, о чём собрание запланировал?

— Амбридж, — одной этой фамилии оказалось достаточно для понимающих кивков.

После завтрака я и Ханна отправились в кабинет директора. Встретив по дороге старост других факультетов, мы одной не очень дружной толпой добрались до нужного этажа. Горгульи в нише не было и проход на винтовую лестницу был свободен.

Кабинет директора встретил нас прекрасным освещением от утреннего солнца — его лучи заливали всё вокруг через большие окна, на фоне которых и сидел директор за своим большим рабочим столом. Занятно то, что свет солнца не слепил, не мешал обзору.

— Проходите, — директор кивнул нам, отложил какие-то документы в сторону, беря при этом небольшую стопку других документов.

Мы быстренько встали перед его столом.

— Для начала, — Дамблдор внимательным взглядом оглядел каждого из нас, слабо улыбаясь, — я хочу поздравить вас с этими важными должностями. Но, давайте опустим лирику и приступим к делу. Надеюсь, работа по внутрифакультетским клубам вами уже проведена?

Практически все согласно кивнули, лишь Рон замялся, но видя согласный кивок Гермионы, подтвердил «готовность».

— Хорошо. Если документы с собой — прошу положить.

Достав из рюкзака пергаменты, я положил их в быстро выросшую стопку на столе.

— Касательно факультетских команд — жду документы о результатах отборочных и о новых составах не позднее конца третьей недели. Роли расписывать не обязательно, в отличие от самого состава. Теперь, по школьным клубам. Их немного, как вы, наверное, знаете.

Дамблдор протянул документы нам. Но вот их было немного, явно в одном экземпляре, и было непонятно, кому что делать.

— Сами распределите между собой, — Дамблдор ответил на наш невысказанный вопрос. — По ним жду документы, как и по факультетским командам, не позднее конца третьей недели. На этом, пожалуй…

Дамблдор на миг задумался, словно пытаясь понять, не забыл ли что-то важное.

— …Всё. Можете быть свободны.

Без лишних вопросов мы покинули кабинет директора. Уже внизу, спустившись с лестницы, я глянул на ребят.

— Нужно будет поговорить, — обратился я ко всем сразу. — Это важно. Предлагаю сегодня за час до отбоя.

— Тебе не интересно наше мнение? — ухмыльнулся Малфой.

— Вообще, или конкретно в этом вопросе? — в ответ я ухмыльнулся точно так же.

— О чём говорить-то? — лениво потянулся Рон. — Глупости, небось, какие-нибудь. Я слишком занят со всеми этими обязанностями старосты.

— И чем же это, прошу прощенья? — Гермиона удивлённо посмотрела на своего товарища. — Шахматами, плюй-камнями и журналами о квиддиче?

— Эй, я же не упрекаю тебя за то, что ты всё свободное время тратишь на книги.

— Довольно, — я с лёгкой улыбкой прервал эту перепалку. — Так что? За час до отбоя? По времени вопросов нет?

Вроде бы все были согласны.

— Вопрос в другом, — Пэнси привычным жестом сложила руки под грудью. — Где?

— Нужно какое-то тайное место, наверное? — задумчиво нахмурилась Гермиона.

— Зачем? — вопрос Гольдштейна был резонен. — Мы же собираемся говорить, а не правила нарушать. Предлагаю вообще в холле. А там, если что, определимся.

Предложение было принято, и все мы отправились на занятия. Похоже, мы с Ханной не единственные, кто делегировал на чужие плечи полномочия по сопровождению первокурсников на первое занятие.

День шёл своим чередом. Я выполнял обязанности старосты вместе с Ханной, водил мелких на занятия и забирал их оттуда, ходил на свои занятия, пару раз мне принесли списки новоприбывших в факультетские клубы — их нужно периодически сдавать «высокому начальству».

Под конец дня я мог заметить, что недовольство учеников фактом существования такой волшебницы, как Амбридж, и тем, что она занимает должность профессора по ЗоТИ, росло буквально на дрожжах. За три дня почти все курсы посетили по одному занятию ЗоТИ, и вообще никто не был этими уроками доволен. Разве что первокурсники недоумённо пожимали плечами, да второкурсники выглядели несколько расстроенными — но им толком и сравнить не с чем, ведь первые курсы вообще только пришли на учёбу, а у вторых курсов толковая практика по ЗоТИ в прошлом году началась только после Рождества. Больше всех негодовали семикурсники — их, бедных, и так застращали ЖАБА, как я понял, а теперь ещё не будет практики по ЗоТИ. Разумеется, можно учиться и самостоятельно, но с наставником-то побыстрее будет, а время — как раз та самая роскошь, которая седьмому курсу вообще не по карману.

Почему я решил, что у седьмого курса слишком мало времени на самообразование? Это логично, ведь профессора основательно планируют загрузить нас в этом году из-за СОВ — почему должно быть иначе у них перед ЖАБА?

Вечером после ужина я быстро заскочил в дуэльный клуб, где было довольно много учеников. Я бы даже сказал, полный состав, не считая выпустившихся в прошлом году ребят. Найдя взглядом Малфоя, я подошёл к нему.

— Ещё хочешь дуэль?

— Разумеется.

— Придётся подождать. У меня дела на факультете.

— Можешь не спешить, — с ухмылкой отмахнулся Драко. — Тут ещё час, наверное, будут высказывать всеобщее недовольство происходящим в этом жалком подобии школы.

Ученики и вправду крайне активно обсуждали ЗоТИ и всякое подобное, а гомон голосов сливался просто в шум. Покинув клуб, я отправился в гостиную факультета.

Удивился ли я, увидев весь факультет в полном сборе? Не очень — давно мной замечено, что хаффы довольно дисциплинированны сами по себе, без влияния факультета. Правда, когда вообще все находятся в гостиной, здесь становится тесновато.

Выйдя на середину, я окинул взглядом каждого из учеников. Негромкие разговоры окончательно стихли — ученики ожидали, когда я заговорю, а главное — о чём. В этой тишине в гостиную зашла ещё и мадам Спраут, тихонько пристроившись у стенки — её почти никто не заметил.

— Итак, дамы и господа, — начал я свою импровизацию, ибо заранее не готовился. — Я попросил всех вас присутствовать здесь не просто так. Все мы уже поняли, что у нас в школе есть проблема. Серьёзная проблема. Да, вижу по взглядам и кивкам, что вы догадываетесь о том, что из себя эта проблема представляет, а точнее — кто её источник. Но дело далеко не только в полном отсутствии легальной практики по ЗоТИ в ближайшем году.

Небольшая пауза в лучших традициях Дамблдора была необходима — ребята тут же зашептались, кто в недоумении, а кто просто делился догадками.

— Да, товарищи, — кивнул я, — вы не ослышались — это не главная проблема. Более того, она довольно легко решается — практика в неиспользуемых кабинетах. Организационные вопросы я ещё обсужу с Ханной Аббот, нашей старостой от девушек, и со старостами других факультетов. Так что об этом переживать не стоит — к началу третьей недели будет готовое решение. Проблема у нас в другом, хотя её источник тот же.

Очередная короткая пауза в моём исполнении, но ребята молчат и просто смотрят на меня в ожидании. Вновь окинув всех взглядом, для себя отметил, что сидячие места были отданы преимущественно младшим курсам, а среди них — девушкам. Джентльмены подземелий — умиляет.

— Одна известная вам профессор ЗоТИ, — я продолжил свою мысль, — в довольно хитрой манере использует модифицированное Кровавое Перо в качестве телесных наказаний на своих отработках.

И тишина. Но не от того, что не понимают — это просто неслыханно! Старшие курсы пребывали в особенном шоке, ведь за своё обучение они ни разу не подвергались телесным наказаниям и прекрасно знают, что они запрещены.

— Конкретно сейчас, скорее всего, один ученик отбывает такое наказание. Профессор хитра, и не говорит, что подобное — именно наказание, отработка или что-то ещё. Суть наказания конкретно этого ученика — писать Кровавым Пером строки текста.

Кто-то начал хихикать, кто-то откровенно улыбался, и лишь треть учеников оставались серьёзными либо из-за смутного пока что понимания, либо в ожидании разъяснений.

— Смешки здесь неуместны. Модификация Кровавого Пера занятна — каждый штрих таким пером царапает руку пишущего, словно не по бумаге он пишет, а прямо на руке, с силой вдавливая перо. Результат — каждая написанная на листе фраза буквально вырезается на руке, с каждым разом становясь глубже.

Вроде бы прониклись. Реакция мадам Спраут — спорная. Вроде бы верит, а вроде бы и нет, но, в любом случае, слушает.

— Я осматривал рану после такой отработки. Немного Тёмной Магии. Эффект обещает быть занятным — помимо болевых ощущений, написанная строка врезается в сознание, как установка к действию, или бездействию. А как нам известно, воздействие магией с целью вреда или силового подчинения, тем более через кровь, является Тёмной Магией как по сути, так и по законам министерства. Я вижу у некоторых есть непонимание того, что такое Кровавое Перо. Рассказывать принципы долго, а суть вы можете спросить у тех, кто знает. Но общая суть проблемы сводится к тому, что под видом отработки, профессор практикует телесное наказание с использованием Тёмной Магии.

В очередной раз я выдержал паузу, а ученики тут же начали самым активным образом обсуждать услышанное. Кто-то восклицал о недопустимости, кто-то просто возмущался, а кто-то — покачивал головой в неодобрении.

— А ты большой эксперт в Тёмной Магии, что ли? — возмутился парень с третьего курса, полагаю, решив показать меня некомпетентным в этом вопросе, а может и просто пребывая в сомнениях, как и добрая четверть остальных ребят.

— Не эксперт, — согласно кивнул я. — Но уже год изучаю специфические направления, так как планирую стать целителем. И нет, я не собираюсь что-то показывать или доказывать. Сейчас проблема в другом.

Гомон голосов стих.

— Я не знаю, будет ли тот ученик, который сейчас отбывает наказание у профессора единственным, к кому применят такой способ. Возможно, уже есть ещё кто-то. А возможно и нет. Возможно, никто больше подобному не подвергнется. Важно другое — нужно решить, как себя вести и как общаться с этой… Личностью. Предлагаю следующее…

Убедившись, что меня слушают внимательно, продолжил мысль.

— Ученики с первого по пятый курс — сидим на ЗоТИ тише воды, ниже травы. Если профессор что-то говорит — соглашаемся, киваем и улыбаемся. Не важно, какой бред будет говорить профессор — киваем и улыбаемся. Не нарываемся ни при каких обстоятельствах. Она говорит, что Дамблдор старый лжец и маразматик — соглашаемся и киваем. Она говорит, что мы все говно — киваем и улыбаемся. Идея понятна?

— А если мы не согласны? — возмутилась девушка с четвёртого курса. — Если она не права? Просто взять и молчать?

— Да, — коротко кивнул я. — Ну, можете идти на принцип, получить наказание, но тогда…

Я улыбнулся.

— Тогда действуйте по-другому. Как? Эту идею я приберёг для старших курсов. Если вы попали на отработку к профессору ЗоТИ, постарайтесь получить от неё чёткий ответ на вопрос: «Моё наказание — писать строки этим вашим пером?». Ну или формулируйте как хотите, главное, чтобы вопрос был недвусмысленный. Чтобы ответ профессора однозначно и недвусмысленно говорил о том, что она наказывает вас тем, что заставляет писать строки пером.

С десяток учеников явно поняли смысл этой идеи, и хитрая ухмылка появилась на их лицах.

— Вижу, вы поняли. Сразу же после такой отработки мчитесь в больничное крыло и требуете у мадам Помфри освидетельствования полученных травм по протоколу. Все эти материалы вы должны получить на руки от мадам Помфри. Это, как и воспоминания о произошедшем наряду с их правдивостью в случае применения Веритасерума — доказательства действий профессора ЗоТИ. Они могут пригодиться, если она совсем обнаглеет. Но в целом, политика факультета — не нарываемся, но действуем, если иного выхода не будет.

— Да кому нужны будут эти доказательства, — громко фыркнул мальчик со второго курса, магглорождённый, кажется. — Кто мы, и кто — Ам… профессор ЗоТИ?

Некоторые даже были согласны с этим утверждением, но я лишь улыбнулся.

— Знаете, слизеринцы любят прихвастнуть, что они — дети отнюдь не простых волшебников. Смею напомнить, что родители и родственники многих на нашем факультете — тоже не абы кто. Назовите любой хоть немного значимый отдел министерства, даже ДМП и Аврорат — там есть ваши родственники или родители, и вовсе не на «принеси-подай» должностях. Будет желание, повод и реальная доказательная база — справимся.

Поговорив ещё минут десять на различные темы, связанные с нашей проблемой, собрание факультета официально подошло к концу, и ученики поспешили заняться своими делами — хоть той же домашкой. А я подошёл к явно ожидавшей меня мадам Спраут. Декан выглядела обеспокоенной.

— Мистер Грейнджер. Ваши слова — правда? Я имею в виду, о типе наказания.

— Да, мадам Спраут, — кивнул я. — Как минимум один ученик на данный момент подвержен подобным отработкам.

— Почему вы не говорите имя этого несчастного?

— Очевидно, этот ученик не желает огласки, раз до сих пор никто ничего не знал, не так ли?

— Действительно, — печально кивнула Декан, и казалось, будто даже её седые кудри под аккуратной коричневой шляпкой, стали понурыми. — Но вся эта ваша затея… Рискованно. Амбридж обладает обширными возможностями из-за своего положения в министерстве.

— Азкабан радостно поприветствует нового постояльца, — улыбнулся я. — Даже мне известно, сколь сильна оппозиция Фаджу и текущему правительству. Если будет шанс, они вцепятся в возможность дискредитировать министра за счёт его доверенного лица. Даже в народе говорят, что действия и слова Амбридж — действия и слова министра и министерства. Огласка подобного применения Тёмной Магии профессором по отношению к ученикам, да ещё и в качестве наказания, в нынешних реалиях — скандал выше гор. Фадж сам лично проводит её в Азкабан на полагающиеся полгода.

— Откуда такое желание отправить волшебника в это… ужасное место, мистер Грейнджер? — удивилась декан.

— Откуда? Взрослый волшебник осознанно и целенаправленно причиняет вред детям, — пожал я плечами. — Уж вы-то должны это понимать.

Понимает. Она прекрасно всё понимает, но похоже, не действует из-за установки руководства в лице Дамблдора.

— Уверен, — продолжил я, — директор тоже ждёт подходящего момента для действия. Всё-таки за красивые глаза не становятся самым известным и одним из сильнейших и влиятельнейших волшебников.

— Хорошо, — кивнула декан. — Ваши рекомендации факультету я одобряю — сама бы и лучше не придумала. Но я бы попросила не давать ход делу слишком поспешно.

— Разумеется, — я улыбнулся. — Всегда есть несколько вариантов действия. Магия настолько разнообразна…

Лёгкая недосказанность могла дать понять много больше, чем слова.

— Надеюсь, вы не будете делать необдуманных поступков.

Кивнув, я покинул гостиную — нужно провести дуэль с Драко, послушать мнения причастных к дуэльному клубу учеников с других курсов, да ещё и перед отбоем должно состояться «совещание старост». Эх… Как всё муторно, честное слово. Не люблю я такую вот суету.

***

Дуэльный клуб — неизменное место сбора тех, кто увлечён хоть сколько-нибудь боевым применением магии, колдовства. Да, не все любят принимать в подобных авантюрах непосредственное участие — некоторые здесь изучают теорию, наблюдая за дуэлями, за тренировками других учеников, читая книжки, слушая объяснения профессора Флитвика и изредка захаживающего Снейпа, при этом такие ученики сидят за столиками поближе к книжным шкафам возле стен, попутно опустошая стратегические запасы чая в Школе.

Однако, этим вечером, в среду, помимо того, что здесь до сих пор присутствовали практически все члены клуба, так ещё и попросту просиживать пятую точку опоры они не стали — все продолжали активно общаться, изучать заклинания и отрабатывать на манекенах, которых стало ещё больше стараниями профессора Флитвика. Ученики выстраивались в очередь, повторяли движения палочкой или как-то по-иному, на свой манер укладывали в голове знание о новом заклинании, и отрабатывали его, когда приходило их время. Наш кроха-профессор был просто счастлив такому энтузиазму.

Я же смог заметить, что ребята отрабатывали первые заклинания из учебных материалов по ЗоТИ в соответствии с их курсом обучения. Понятно — нашли себе место для практики.

Найдя взглядом Малфоя, который в компании вечных своих товарищей Крэбба и Гойла стоял чуть в стороне, сложив руки на груди, я тут же направился к нему.

— Наслаждаешься зрелищем?

Встав рядом, я повернулся лицом к остальным ребятам, пытаясь понять, что так привлекло внимание Драко.

— Посмотри, насколько многие жалки, — хмыкнул Драко, продолжая смотреть на тренировки других учеников. — Стоило только им узнать, что практики не будет, как сразу же начали паниковать.

— А ты, я погляжу, не беспокоишься.

— Почему я должен беспокоиться? Есть простое решение. Собираешь небольшую группу, а учитывая, сколько учеников на одном курсе одного факультета — всех. Скидываетесь по галлеону-другому, находите кого-нибудь со старших курсов, кто знает программу и не прочь быстро заработать карманных денег, и всё, вопрос решён.

— В этом есть смысл, — кивнул я. — Если группа будет стараться, то старшекурсник сможет «поставить» его исполнение каждому на достойном уровне за часа два-три. Сколько там заклинаний в программе по ЗоТИ за этот курс?

— Аж целых восемь, — скривился Малфой, — если смотреть по учебнику прошлого года. В других может быть шесть, а может и десять.

— Предельно — десять, — я ненароком обратил внимание на то, что тихо обсуждавшие что-то своё Кребб и Гойл, изрядно вымахавшие за лето как ввысь, так и вширь, достали откуда-то упаковки со вкусняшками, начав их с энтузиазмом уплетать за обе щеки. — В итоге — десять-двадцать галлеонов в год. Слышал я, что у того же Рона Уизли в прошлом году было раза в два больше карманных денег, и это по минимуму. Так что, это не должно быть проблемой ни для кого.

— Именно. Даже магглорождённые могут обменять свои деньги в Гринготтсе. Да вообще — заработать эту сумму — не проблема.

— Ты меня удивляешь, Малфой, — повернувшись к Драко, я улыбнулся. — Сильно изменился за лето ты.

Малфой скривился, как от лимона.

— У меня не было выбора. Мне вот что интересно, — он с важным, но не высокомерным видом посмотрел на меня. — Как ты так успешно осваиваешь новые заклинания до такого высокого уровня?

— Хм? — улыбка вылезла на моё лицо. — То есть, ты признаёшь, что я лучше?

— Какая глупость, — фыркнул Малфой, вернув себе своё привычно пренебрежительное выражение лица. — Волшебник — это не только умение махать волшебной палочкой, идеально воспроизводя парочку заклинаний. Это как оценивать человека в целом лишь по одной его черте, пусть и превосходной, в то время как остальные его качества будут ниже уровня моря.

— Звучит, как заученная фраза.

— Так сказал мой отец, и нравится тебе это или нет, но в этих словах есть смысл. Так что? Как?

— Думаешь, что у меня есть какая-то секретная методика?

Вопрос вышел риторическим, а Драко со своими товарищами, приготовились услышать великое откровение, попутно глядя на тренирующихся учеников.

— Я из своих способностей секрет не делаю, но и рассказывать мне нечего. Два часа в день — внеурочные тренировки в волшебстве, строгая дисциплина, график, физические упражнения. Но это лишь метод развития того, что есть у меня изначально.

— И что же это такое? Завышенное самомнение? — Малфой не мог не выдать что-то подобное, потому я и не удивился.

— Нет, хоть я и не без этого недостатка. Аномально высокая активность мозга, — я постучал пальцем по виску, вызвав лёгкое недоумение на лицах парней. — Мои мозги позволяют во много раз быстрее осваивать и усваивать информацию, вырабатывать навыки и привычки. Ну и, разумеется, я вырабатываю своё видение магии, постоянно углубляя понимание того, как представляют себе магию, волшебство и колдовские процессы другие волшебники.

— Звучит, как бред, — Драко был недоволен подобным ответом, а Кребб с Гойлом просто пожали плечами, глянув друг на друга, и вернулись к тихому обсуждению чего-то своего, изредка кивая то на одного волшебника, то на другого, шутя и улыбаясь.

— Не скажи, — я мотнул отрицательно головой, а кто-то из тренирующихся напортачил с магией, сделав небольшой дымный взрыв, последствия которого в тот же миг ликвидировал профессор Флитвик. — На третьем курсе, когда я только начал осваивать магию, я практически не мог изменить эффект заклинаний. А уж про то, как долго мне не давался Патронус, я вообще молчу. Сейчас же, с опытом, да и тем контролем сознания, который реализуется моим мозгом…

Я просто достал палочку и ни на кого не наводя, просто направив вверх перед собой, создал простенькое Инсендио. Вместо струи пламени появился небольшой пламенный жгутик, извивающийся так, как мне того захочется. Миг, и вместо жгутика на кончике палочки танцует огненный человечек.

— Абсолютно каждое выученное заклинание обогащает мой опыт колдовства, а учитывая идеальную память — это не проблема, — продолжал я, пока ребята с интересом ожидали очередного пируэта от огненного человечка. — Иногда я узнаю что-то новое, разнообразя тем самым свой опыт, расширяя его или вообще порою пересматривая. В итоге каждое новое заклинание либо даётся проще предыдущего, либо немного меняет мою картину мира, но в итоге всё равно улучшая мои навыки. Результат?

Я развеял человечка, убрал палочку и просто вытянул руку ладонью вверх, вновь создавая огненного человечка. Только теперь он плясал на ладони.

— Рано или поздно я начинаю делать с колдовством то, что мне вздумается.

— Нет, ну как? — тихо возмутился Малфой.

— В учебниках упускается важная деталь, — я развеял огненного человечка. — Там говорится, что для колдовства нужны взмахи палочкой, формулы, фразы и прочее, и всё это каким-то образом создаёт заклинание, абсолютно одинаковое в разных руках. Там говорится, что волшебнику для создания колдовства нужно всё это. Но правильная формулировка — всё это нужно волшебнику, чтобы заставить его магию исполнить нужное ему колдовство. Чувствуешь разницу?

— Что-то есть, — кивнул Малфой.

— Твоя магия — такая же часть тебя, как руки или ноги. Тебе же не нужны особые ритуалы, чтобы почесать нос? Однажды научившись шевелить руками и ногами, ты лишь осваиваешь новые движения, а не учишься для каждого из них шевелить руками заново. Это не какое-то отдельное, новое движение. Ты даже можешь, просто наблюдая за тем, как шевелит руками кто-то другой, повторить это методом проб и ошибок. Так и с колдовством — ты учишься «шевелить» своей магией.

— Ну да, конечно, — отмахнулся Малфой. — Руки-ноги я хотя бы чувствую и могу сравнить ощущения, попытки ими двигать и прочее с конечным результатом. Погоди…

Малфой внезапно стал задумчивым, словно уцепил мысль и боится её выпустить из рук.

— Ты просто круто ощущаешь магию, да?

— Одна из граней повышенной активности мозга. Но это не самое важное. Далеко не самое важное. Главное — вложить в направляемую тобой магию нужный посыл, мысли, предельно чётко сформированные в твоей голове, а в идеале ещё и сдобренные идеальным пониманием тех процессов, которые ты хочешь воссоздать магией. Ну, как в трансфигурации. Чем лучше ты знаешь строение объекта, тем легче тебе дастся превращение. Идеальное знание и идеальные образы в голове позволят трансфигурировать что угодно чуть ли не по щелчку пальцев…

Я даже показательно щёлкнул пальцем, превращая воздух перед рукой в прозрачный стеклянный бокал. Пустой, правда.

— То есть, — Драко глянул на бокал в моих руках. — Весь твой секрет, по-хорошему, в том, что ты абсурдно умён?

— Я бы так не сказал. Ум — несколько иной продукт работы мозга. В некоторых вопросах я абсурдно туп и буквально не вижу очевидного. Я бы сказал, что причина моих успехов — крайне активная работа мозга. Из неё всё и вытекает.

— Звучит до сих пор как бред, — кивнул Драко. — Без доказательств этих твоих мифических возможностей, я быстрее поверю, что ты умудряешься не спать ночами, без перерыва тренируясь в волшебстве.

— Я на твой вопрос ответил открыто и без утайки, — разведя руки в стороны, я обернулся к продолжавшим практику ученикам. — Верить или нет — дело твоё.

— Проверка.

— Хм?

— Устроим проверку. Летом мне довелось изучить парочку авторских заклинаний, которые ты гарантированно не мог нигде узнать. Жаль только, что изучать их довелось лишь в конце лета, и довести их до приемлемого результата стоило больших трудов, многих беспокойных вечеров. Пойдём.

Мы двинулись к одному из манекенов в дальнем неприметном углу — там занимался какой-то третьекурсник в цветах Слизерина. Заговорил с ним Малфой, что логично.

— Уступи на минут десять.

Парнишка кивнул и отошёл в сторону, а манекен быстро восстановился от нехитрых повреждений. Драко повёл палочкой вокруг нас, тихо нашептывая слова нескольких заклинаний приватности, и когда вокруг нас появился чуть искажающий изображение барьер, внутри которого были только мы двое, он заговорил:

— Не хочу, чтобы любители погреть уши узнали слова и жесты. Смотри, — Драко резко вскинул палочку в сторону манекена, чуть дёрнул ею сверху вниз. — Сектумсемпра.

Слова были тихие, что делало честь Малфою — прибыло в нашем полку осознающих отсутствие необходимости кричать во время колдовства.

С кончика палочки Драко слетел быстрый маленький серебристый сгусток, почти мгновенно добрался до манекена, и тот дёрнулся, как от удара, тут же покрывшись десятком глубоких порезов. Действительно глубоких — словно острым мечом ударили.

Оценив результат, Малфой кивнул и повернулся ко мне.

— Против Врагов. Именно так — Врагов. Похоже на Секо, только это — проклятье. Не режет буквально, а создаёт разрезы. Не только снаружи, но и внутри. Ты же не боишься Тёмной Магии?

— А должен? — я улыбнулся, достал палочку, сосредоточился, делая небольшое количество своей магии немного искажённой, и в точности повторил жест Драко, как и слова, — Сектумсемпра.

Моё колдовство было слабее, сгусток медленнее, да и вообще. Но даже такой результат заставил Малфоя немного удивиться.

— Ты подожди, — не поворачиваясь к нему, я приготовился повторить. — Сейчас потренируюсь.

Сказал — сделал. Двенадцать повторений, и качественные показатели моего колдовства превзошли таковые у Малфоя. Тринадцатую, последнюю попытку, я решил сдобрить большим количеством тёмной магии, постаравшись уже в меньшей мере доверить контроль над ней палочке, а в большей — делать это лично. Всё-таки слишком расточительное это палочковое колдовство без участия личного контроля над магией.

В общем, тринадцатая попытка случилась для всех внезапно. Почему? Я почти не шевельнул палочкой — она, казалось, просто дрогнула естественным образом. Слова произнёс вообще мысленно. Мог бы и без этого всего, но это значило бы, что мне нужно полностью взять контроль над магией на себя, а я пока не готов так поступить конкретно с этим заклинанием.

Сгусток оказался чертовски маленьким, чертовски плотным, тонким, но при этом и столь же быстрым. Он ударил манекен, и тот рассыпался на десятка три кусочков с ломанными линиями срезов.

— Как-то так, — я повернулся к удивлённому и словно бы наигранно понурому Драко. — Но ещё далеко от идеала — я это отчётливо ощущаю.

— Ясно. Верю. Как-то неприятно видеть такие успехи у магглорождённого.

— Тренируй мозги — вся магия в них. Обычные люди говорят, что математика — гимнастика ума. И нужно уделить внимание пространственному мышлению — тут тоже поможет математика, а точнее, работа с объёмными фигурами. Ну или просто тренировки в колдовстве до седьмого пота.

— А, — отмахнулся Малфой. — Магия с палочкой всё равно не моё.

— Ты лучше скажи, дуэлиться будем?

— К Мордреду. Настроения нет.

Как итог — дуэли действительно не было. Пообщавшись с парочкой учеников, я покинул постепенно пустеющий дуэльный клуб и направился в главный холл — время встречи старост.

Ждать пришлось недолго. Практически в оговоренное время появились все, кроме Рона.

— Где Уизли? — спросил я Гермиону, выглядевшую несколько устало.

— В гостиной, где ещё-то? Говорит, что нечего ему обсуждать со слизеринскими змеями, заучками и тупицами.

— Каков подлец! — возмутилась Падма Патил, староста Рэйвенкло. Вот мне интересно, она — индианка. Я знаю, что у них там нет своей хорошей школы волшебников. Так вот — Патилы тут, в Англии живут, или просто отправили своих детей, Падму и Парвати сюда учиться?

— П-ф, это же Уизли, — Паркинсон с нахальной ухмылкой на лице закатила глаза к потолку. — Разве стоило ожидать чего-то иного от этого недалёкого идиота?

— Он не дурак, Паркинсон, — огрызнулась Гермиона скорее из внутрифакультетской солидарности, чем от полнейшего несогласия. — Он лучше всех играет в шахматы на факультете.

— Вот и гадай теперь, — Малфой медленно осмотрел присутствующих. — То ли Грейнджер превознесла Уизли, то ли весь свой факультет опустила до его уровня.

Подобное вызвало закономерные смешки у доброй половины старост, и у меня в том числе, ведь все не понаслышке знают о горячности шестого Уизли, как и том, насколько нелепы и глупы в итоге его поступки из-за этой поспешности. Я, на самом деле, не отрицаю, что Рон может проявлять действительно хорошие умственные качества, как и его друг Поттер, но вспыльчивость, поспешность, малый кругозор буквально погребли под собой их интеллект. Тот же Поттер, например — я не раз замечал, что он способен думать только в спокойной обстановке, но где бы она взялась здесь, в Хогвартсе? Он, как и Рон, не ладит с большей частью сверстников не со своего факультета — для них повсюду раздражители. Но это лирика. Пора брать дело в свои руки, пока все не перессорились, и не важно, взаправду, или в шутку.

— Господа, отставим в сторону споры, для них ещё придёт время. Отсутствие Рона никак не скажется, ведь он всё равно не собирается быть старостой, как мне кажется. Знает кто-нибудь кабинет какой поблизости?

— Есть один, — кивнул Гольдштейн своей кудрявой головой. — Давайте за мной.

Пара минут, и мы зашли в один из неиспользуемых классов. Вот только здесь не только стены были голыми, без единого следа каких-нибудь плакатов или шкафов, но и мебели не было вообще.

— Постоим, не сломаемся, — Ханна по-деловому оглядела абсолютно пустой класс — хорошо хоть окна были.

— Можно и наколдовать… — я хотел было достать палочку, но, похоже, никому это было не нужно и задерживаться здесь никто не хотел и не планировал. — Ладно.

— Давай, выкладывай, зачем нас всех собрать решил, — начала разговор Пэнси, подбоченившись. Остальные просто стояли, формируя этакий круг.

— Секундочку, — я всё равно достал палочку и провёл ею вокруг нас, создавая мощные комплексные чары приватности. — Всё просто. Нужно определиться с политикой каждого факультета относительно Амбридж.

— А что делать? — Гольдштейн переводил взгляд с одного на другого. — Да и зачем? Ну не будет практики — велика потеря?

— Как это — велика потеря? — Гермиона явно не понимала, как можно так легкомысленно относиться к этому вопросу. — Это же очень важно, особенно в свете последних слухов о возрождении Сами-Знаете-Кого.

— Ой, далась ты ему, даже если он вернулся, — Малфой с пренебрежением отнёсся к этому высказыванию. — Будет он бегать да охотиться на всех несогласных, особенно на детей.

— Гарри Поттер? — Падма немного наклонила голову вбок, одним этим именем ставя под сомнение слова Малфоя.

— Т-ц. Дело ясное, что дело тёмное, — он показательно отвернулся, уставившись в темноту за окном.

— Допустим, — кивнул Гольдштейн, проведя рукой по своим светлым кудрям. — У нас вроде бы начали пытаться что-то с этим сделать, но это гиблое дело. Каждый себе на уме, никакой дисциплины, полнейший хаос. Все отрабатывают что попало, старшекурсники — не исключение.

— Эх… — вздохнула Гермиона. — У нас примерно то же самое, только большинству ещё и плевать на практику. Учиться никто не хочет. Всем развлечения да квиддич подавай.

— Какой квиддич? До начала отборочных вообще почти две недели.

— Ну… — Гермиона замялась, словно сказала то, что не должна была. — Анджелина назначила отборочные на эту пятницу.

— О, неужели вы научились играть нечестно, словно «поганые слизеринцы»? — слова Малфоя буквально сочились иронией.

— До вас нам ещё очень далеко…

— Народ, — я остановил все эти разговоры не по теме. — Во-первых, давайте вернёмся к теме разговора, а во-вторых — дело вообще не в практике.

— И в чём тогда? — Гольдштейн всем своим лицом выражал непонимание того, что за тема может быть важнее, учитывая разговор об Амбридж.

— Всё просто, — убедившись, что ребята будут меня слушать, пусть некоторые, не буду показывать пальцем, кривятся от необходимости стоять друг с другом в одном помещении. — Учитывая все брожения в обществе и министерстве, о которых, появись у него желание, сможет поведать нам Малфой…

Короткий взгляд в его сторону дал мне понять, что желания у него нет, а на лице буквально написано: «Сами думайте».

— …Мы можем сделать выводы, что министерство хочет выбить Дамблдора из кресла директора, последнего поста, который за ним остался. Просто чтобы тот не смущал умы населения словами и мнениями, отличающимися от официальной позиции министерства.

Некоторые хотели явно возмутиться подобной постановкой вопроса, но я остановил зарождавшиеся возражения.

— Подождите, потом обсудите это, дайте сказать. Учитывая, что в Пророке и прочей желтой прессе сейчас довольно активно говорится о том, какое министерство замечательное, что возрождение Тёмного Лорда — бред, а Дамблдор — маразматичный бредогенератор, то… Вырисовывается вполне ясная картина, что появление здесь, в Хогвартсе, Долорес Амбридж, на секундочку, личной помощницы и доверенного лица министра — вовсе не случайность. Таких случайностей быть не может. Самой Амбридж вообще не сдался этот Хогвартс — у неё отличное место в правительстве. Лично у неё нет ни единой причины удалиться от дел министерства, чтобы преподавать здесь…

— Но она же сказала, что выполняет задачу министерства по устранению пробелов в наших знаниях? — Падма словно бы обиделась на весь мир — таким унылым было выражение её лица.

— Ну знаешь, — ответить ей решила нахмурившаяся Гермиона. — Я бы тоже не стала заявлять, что пришла сюда наводить суету, смуту, сеять раздор и копать под директора, многими если и не любимого, то уважаемого как минимум.

— Справедливо, — кивнула Падма, но оставалась расстроенной.

— Поехали дальше, — я продолжил разговор. — Очевидно, что она здесь по душу Дамблдора. Но наехать на него прямо — никак нельзя. Нет оснований. Он может сколько угодно высказывать своё мнение, противоречащее политике министерства, но это не мешает ему быть директором. Значит, что?

Пауза. Малфой устало выдохнул.

— Нужно дискредитировать его, как директора. Это же основы основ, — Драко устало поведал остальным эту истину, словно идиотам. — Накопать компромат на него, как на директора, и выкинуть к Мордреду отсюда. И копать нужно основательно.

— Тебе ли не знать, — Гермиона с укоризной посмотрела на парня. — Твой отец уже столько раз пытался это сделать, но ничего не получилось.

— И прошу заметить, — Драко проигнорировал этот выпад, чем задел Гермиону даже больше, чем если бы ответил. — Причины тогда были более чем реальные, существующие, не выдуманные. Потому Амбридж, если и будет копать — то глубоко и с размахом.

— А если нечего копать? — Гольдштейну не нравились все эти мысли и интриги. Как и мне. Думаю, он бы лучше провёл время за книгой или практикуясь в волшебстве.

— Спровоцировать, — стоявшая рядом со мной Ханна решила поучаствовать в обсуждении. — Через учеников. Простой и надёжный способ. Прижать нас как следует, и мы сами наведём какую-нибудь смуту, которая подставит директора, именно как директора.

— А во всём этом деле, — я продолжил мысль Ханны, — нужно придерживаться тактики «разделяй и властвуй». Одна, без поддержки части учеников, она не задавит другую часть учеников. Сама по себе против всех она не выстоит. И вот тут назревает самый важный вопрос — переходить на её сторону, или нет.

— Гектор, ты что?! — возмутилась Гермиона. — Думаешь, что стоит идти против Дамблдора?

— Отнюдь, — улыбнулся я. — Я лишь озвучил вопрос, который поселится в головах многих. Смотри, как сделал бы я на месте Амбридж. Начал бы каким-нибудь образом давить на учеников. Например, через министра оформил бы себе какие-нибудь полномочия, всё-таки Хогвартс является достоянием Англии, и в достаточно большой степени находится под контролем министерства, как единственное высококлассное образовательное учреждение. Глупо считать иначе.

— Ладно, допустим, и что дальше? — с вопросом Гермионы согласны были все, хотя Малфой и Паркинсон, кажется, уже видят ниточки интриги.

— Всё просто. Давить, что-нибудь запрещать, резать в правах и свободах учеников, за провинности — наказания пожестче. На определённом моменте ученики взвоют. И вот тут я бы организовал какую-нибудь особую группу учеников, которая была бы на моей стороне.

— Да никто бы не пошёл к тебе после этих твоих мер, — отмахнулась Падма.

— Отнюдь, — Малфой выглядел спокойным, явно думал о чём-то. — Если бы Грейнджер на месте Амбридж в такой ситуации вернул права и свободы, многие бы пошли к нему. Не ради идеи или ещё что — а ради своего комфорта.

— Ты хотел сказать: «Многие Слизеринцы», — лёгкие обвиняющие нотки слышались в словах сестрёнки, но ребята, в принципе, были с такой постановкой вопроса согласны.

— Я и не отрицаю. Тем более — не самая плохая идея оставить после себя правильное мнение у Амбридж, которая, на секундочку, — Малфой посмотрел на нас с лёгким превосходством. — Приближённый к министру человек.

— Это сейчас она — приближённый к министру человек, — обломил я тот лёгкий пафос, с которым Драко стоял, сложив руки на груди. — Главный во всём вопрос — правда ли вернулся Тёмный Лорд. Если это так, а Амбридж устроит тут локальный прорыв Ада на Земле… Надо ли объяснять, что даже если министерство скинет Дамблдора с поста директора, они его тут же вернут, ещё и извиняться будут. Вместе с тем, Фадж со своим аппаратом, и с Амбридж в том числе, быстренько слетят с должностей. Многие, особенно он сам, как я погляжу, забывают, что должности на верхушке министерства — выборные. Общество захочет скинуть Фаджа, проявив недовольство — ему крышка. И вот если Тёмный Лорд реально вернулся — Фаджу крышка.

— Да, возможно, — кивнул Малфой. — Политика — она такая.

— Ты не понял? Ладно, поясню, — теперь уже я подбоченился на манер Драко. — Что будет, если слизеринцы и кто-нибудь ещё — уверен, на каждом факультете будут такие — поддержат Амбридж? Помимо того, что выгоды никакой на перспективу, так ещё и для всей школы окончательно станут врагами, что портили им жизнь вместе с розовой неваляшкой.

— Неваляшка? — вразнобой спросили почти все.

— Ну, игрушка такая, толстенькая, круглая, изображающая человека, с низким центром тяжести. Её на бок положишь, а она возьмёт, и встанет сама — чистая физика, никакой магии.

Несколько секунд потребовалось ребятам, чтобы вообразить невесть что, после чего они заулыбались, представив себе Амбридж в образе… Не знаю, до чего они додумались, но «в образе» — это точно.

— Посмеялись — и ладно. Продолжим. Если никто, ни единая душа, не поддержит Амбридж — она вообще ничего никому не сделает. Просто берём — и игнорируем вообще любую её выходку. Запретит что-то — плевать. Назначит отработку — не приходим. Наказание — игнорируем. А вот применение магии к ученикам строго регламентировано уставом Хогвартса, который не в силах изменить никто вообще. Она будет практически бессильна.

— За такое могут и отчислить, — Гермиона хмурилась, но была согласна с моими мыслями.

— Кто? — а вот я ухмыльнулся, как и добрая половина старост. — Это решает Попечительский Совет. Туда идут постановления от надзора за несовершеннолетними, из Визенгамота и прочее. Они решают. А это, на секундочку, самые богатые и влиятельные волшебники Англии. Фадж не то что не имеет на них влияния — всё с точностью наоборот. Это они, если сильно захотят, могут подвинуть Фаджа. И потакать его прихотям, как и его помощницы, никто из них не будет. В общем, без поддержки Амбридж уйдёт отсюда ни с чем. Ну а если перейдёт границу, а она может — не выглядит она особо уравновешенной…

— То в запретном лесу есть колония акромантулов, — хищно оскалилась Пэнси, немного напугав особо впечатлительных в лице старост Рэйвенкло. — Что? Хороший же вариант? А ещё можно упасть с лестничной площадки восьмого этажа Главной Башни. Эх, Хогвартс, любимая школа.

— Неужели ты одобряешь такой подход? — Гермиона не увидела неодобрения в моём взгляде, на что я лишь пожал плечами.

— Знаешь, я даже в чём-то понимаю Тёмного Лорда. Я имею в виду, манеру убивать неугодных. Из-за укоренившейся традиции среди волшебников на не причинение смерти, все становятся самую малость охреневшими очень сильно.

— Как грубо, — фыркнула Пэнси.

— То есть ты предлагаешь, — Малфой решил подвести итог нашей встречи, — ни в коем случае не примыкать к Амбридж, что бы там ни случилось, и полностью игнорировать?

— Да. Это лучшая стратегия. Фаджа сметут с его аппаратом в любом случае. Если Тёмный Лорд вернулся — сметёт сначала толпа, а потом и он сам. Больно плохая из Фаджа марионетка — отправил Амбридж к детям тех, кто ему платит. Если нет — всё равно сметут, когда точная информация о деятельности Амбридж дойдёт до родителей учеников. На неё он всё не скинет — не получится. Уверен, она «укусит» в ответ — столь доверенный человек наверняка знает много интересного.

— Понятно. Я доведу твои мысли до факультета, — Драко вместе с Пэнси собрался уходить. — Гарантировать ничего не могу — политика факультета определяется большинством.

— У нас могут заартачиться, — Гольдштейн покачал головой. — У нас все сами по себе.

— Мне и говорить не стоит, — Гермиона важно вздёрнула голову. — Гриффиндор всегда был на стороне Дамблдора. Уверена, не найдётся и одного человека, который бы примкнул к Амбридж, если дело пойдёт плохо.

— А что у вас? — Драко, уже стоявший у дверей, обернулся ко мне, как и Пэнси.

— У нас всё будет в лучшем виде, — вместо меня ответила Ханна.

— Хорошо.

На этом наше импровизированное спонтанное собрание закончилось, и все мы отправились по гостиным — вот-вот наступит время отбоя. А ведь ещё надо домашку сделать. Эх… Всё-таки не люблю я сложности.

***

Забавно складываются дела в Хогвартсе. Я стоял в кругу хмурых старост, и буквально ухохатывался. Собрались мы утром воскресенья всё в той же пустой аудитории. Причины моего смеха? О, всё просто! Случилось это буквально десять минут назад…

…Воскресный завтрак в Большом Зале проходил штатно. Более богатый стол, в отличие от других дней недели, не такие загруженные и осоловелые от ранней побудки лица учеников. В общем, ничего необычного. Вот появились совы, разносящие корреспонденцию, в том числе и Ежедневный Пророк. Эта газетёнка имеет свойство выпускать газеты, когда вздумается редакции, а не только по графику. Да, несмотря на название — эта газета не ежедневная, а день через день. И вот сейчас, в воскресенье, вроде бы быть её не должно. Надо бы оформить подписку — в который раз об этом думаю.

Время шло, ребята завтракали.

— Ты посмотри, а… — Ханна, одной рукой державшая газету, спокойно пила сок, и чуть было не подавилась.

— Что там? — я наклонился вбок, читая заголовки. — Ух-ты! Занятно…

«Министерство проводит реформу образования. Долорес Амбридж назначена на новую должность Генерального Инспектора».

— Вот это поворот, — ухмылялся я. — Нужно собрать остальных старост.

Однако собирать никого не пришлось — читать умеют все. Буквально сразу же после завтрака мы не сговариваясь встретились у выхода из Большого Зала и одной дружной толпой пошли в сторону того самого пустого кабинета.

— Что ты тут забыл, Уизли? — Малфой в присутствии Рона даже начал тянуть манерно слова, максимально демонстрируя своё превосходство так, как умел лучше всего — копируя отца. Вот только если мистер Малфой делал всё с достоинством, то Драко выглядел на его фоне блеклой и некачественной китайской подделкой, у которой даже запчасти друг с другом не сходятся. — Может лучше пойдёшь в гостиную свою, в шахматы поиграешь с Поттером?

— Тебя спросить забыл.

Рону практически удалось проигнорировать слова Драко, но ключевое здесь слово — «почти». Чуть покраснел от недовольства.

В кабинете мы встали, как и в прошлый раз, в круг.

— Итак, — Драко сложил руки на груди, перенеся вес на одну ногу и с усмешкой посматривал на всех. — Кто начнёт это чудесное собрание? Читать все умеют, я надеюсь?

— Поумерь пыл, Малфой, — я с похожей ухмылкой смотрел на ребят. — Думаю, нужно зачитать?

— Рон, скажешь? — сестрёнка посмотрела на недовольного рыжего.

— А че говорить-то? Ладно. В общем, написал я Перси, брату моему. Он сейчас как раз в министерстве работает. В общем, слухов разных и прочих движений там по горло. Фадж наводит какую-то дикую суету, грозится Дамблдора скинуть. Перси, продажная рожа…

— Какое удивительное открытие! — Малфой хотел было хохотнуть и по привычке глянуть за спину, но одёрнул себя — Кребба с Гойлом сейчас здесь нет.

— Не перебивай а, моль бледнолицая…

— Довольно, — остановил я спор. — Не время и не место. Продолжай, Рон, будь так любезен.

— Угу, — кивнул Уизли. — В общем, Перси жалуется, что, мол, ученики не хотят помогать Амбридж, а она так переживает, так переживает за качество образования. Ещё он прямо говорит, что тем, кто будет ей помогать в её делах в Хогвартсе, будет оказана… Как там? В общем, хорошо им будет, а остальным — плохо.

— Какой слог, какой словарный запас, — «восхитился» Драко, но его проигнорировали.

— А теперь, к статье, — Гермиона развернула перед собой Ежедневный Пророк, и начала читать.

С каждым словом, на моём лице всё шире и шире растягивалась улыбка. Если коротко, то вчера, в субботу, декретом об образовании за номером двадцать три, была учреждена должность Генерального Инспектора Хогвартса, а занимать её будет Амбридж. Много было слов о том, какое это прекрасное решение, а Дамблдор — вовсе не великий волшебник. Брали интервью у Перси Уизли, у Люциуса Малфоя. В общем, много воды было в статье. Выставляющей министерство сугубо в положительном свете. Добавили, правда, целую строчку от лица мадам Марчбэнкс — одной из старейших членов Визенгамота — она не одобряла подобное. Но не забыли в Пророке написать статейку о её «подрывной деятельности». Возможно, это даже правда — когда дело касается прессы, инструмента воздействия на массы, ничего нельзя исключать.

А когда статья дошла до «сомнительных назначений» Дамблдора, я уже с трудом сдерживал смех. Дело в том, что это действительно смешно — так однобоко искажать реальность! С одной стороны — это чистейшая правда. Назначения преподавателей ЗоТИ были крайне сомнительными, но только если смотреть на вопрос: «А являются ли они преподавателями?». Но, как я уже заметил, Люпин и Грюм не учили нас по программе — они учили нас по опыту, а это намного важнее заучивания параграфов.

В общем, когда Гермиона закончила читать, я рассмеялся…

— Что смешного? — возмутилась она. — Гектор! Это же кошмар.

— Ха-ха… Ох, не могу… — быстро взяв себя в руки, я посмотрел на каждого. — Начало положено, не так ли?

— Ну, будет она инспектировать занятия, и что? — Гольдштейн озвучил витавший в воздухе вопрос. — Как это связано с твоими предположениями, Гектор?

— Очевидно же… — вместо меня начала отвечать Гермиона. — Это назначение — повод «найти» что-то, что можно изменить под видом благих начинаний.

— Малфой, — я привлёк внимания Драко, что с ухмылкой рассматривал ногти на правой руке. — Что у вас на факультете?

— Пока единого решения нет. Но вы все должны понимать, — он поднял взгляд на нас. — Что если родители решат, что нам нужно держаться Амбридж — мы будем держаться Амбридж. Скорее всего. Нужны будут железные доводы для иного решения.

— Вы сами не можете решить, что для вас лучше, что ли? Вы…

— Миона, — прервал я эту отповедь. — Ты не понимаешь, о чём говоришь.

— Послушай братца, Грейнджер, — Малфой кивнул в мою сторону. — Многие из нас относятся к старым семьям со строгими правилами и иерархией внутри. Если мы пойдём против родителей в таких… «Важных» вопросах, многим могут устроить весёлое лето. Этого никто не хочет. Чтоб ты понимала — вспомни вашего увальня-Лонгботтома. Он из похожей семьи. Часто он шёл против мнения своей бабушки?

— Не впутывай в это Невилла…

— Малфой прав, — кивнула Ханна, привлекая к себе внимание. — Наша семья довольно легко относится к разным брожениям в стране, но есть ряд внутренних правил. Ты же часто слышала, что-нибудь типа: «Наша семья всегда поддерживала Дамблдора, и я тоже буду…», или «Наша семья всегда делала то да это, и я буду…». Нужны реальные доводы.

— А могут выдать такие указания? — спросил я Малфоя.

— Могут. Я уже получил такое от отца. Воспоминания о воспитательных мерах ещё слишком свежи, чтобы перечить. Гринграсс, Паркинсон, — Драко мотнул головой в сторону согласно кивнувшей Пэнси, — Нотт, Селвин… Да Мерлин, добрая половина наших уже получили инструкции к действию.

— То есть…

— Ещё ничего не решено. Мы ждём дальнейших действий Амбридж. Но твои мысли я довёл до сведения всех.

— Малфой. Серьёзный вопрос без шуток и попыток задеть, — я глянул на Драко. — У тебя есть информация о том, вернулся ли Тёмный Лорд, или нет?

Малфой хотел было стандартно огрызнуться, как и всегда, когда его семью связывают с Волдемортом, но сдержался.

— Никто не знает. Вообще. Есть один признак его возвращения, и он однозначен. Но Он ещё не явил себя никому.

— Чёртов Пожи… — Рон хотел высказаться, но я без палочки кинул в него Силенцио, а моё еле заметное движение рукой всё же было «замечено».

— Господа. И дамы. Ждём. Посмотрим, чем всё это закончится.

Мы разошлись. Пока что нам действительно оставалось ждать. Надеюсь, Амбридж проявит себя максимально ужасно, что поможет остальным сделать правильный выбор. Ради всеобщего блага, разумеется.