Чужая невеста для сына герцога

Глава 24.1

Ильеста до утра так и просидела в большом кресле. Под самое утро она задремала, но проснулась от того, что услышала какой-то шум.

Открыв глаза, она увидела, что Эдрик в мятой одежде жадно пьет воду прямо из кувшина, а на полу валяются осколки фарфоровой вазы.

— Тхоргх, — простонал Эдрик.

Он нашел взглядом Ильесту, скорчившуюся в кресле, а потом перевел взгляд на свадебное платье, сложенное на диванчике.

— У нас с тобой что-то было? — он обратился к девушке.

Она отрицательно помотала головой и отчаянно покраснела.

— Хотя нет, я бы запомнил, наверно, — пробормотал Эдрик, оглядывая постель.

— Тхоргх, я же был совсем пьяным, — сказал он. — Не думал, что несколько бокалов вина меня свалят.

Герцог встал и скрылся в купальне.

Через несколько минут Эдрик вышел, завернутый в большую простыню. Его золотистые волосы были мокрыми и потемнели от воды, прилипнув к плечам.

— Нам скоро надо будет выйти, не хочу, чтобы о нас подумали о нас плохо, — сказал он, взяв нож для фруктов и подойдя к кровати. Он полоснул по ладони, и на белоснежные простыни закапала кровь.

Иль почему-то вспомнила, как на ритуале в храме Бринвалда на мозаичный пол ручейком текла кровь Эдрика, а он стоял гордо и прямо, словно не чувствовал боли…

Эдрик смял простынь и усмехнулся:

— Ну вот, теперь похоже, что мы с тобой не скучали.

Она покраснела.

— Послушай, Ильеста, нам никому не стоит рассказывать об этой ночи, — попросил Эдрик.

— Было бы что рассказывать! — вырвалось у Иль.

Неожиданно муж рассмеялся.

— Значит, ты умеешь показывать зубки, а не только краснеть, лить слезы и ревновать?

— Я не… — смутилась Ильеста.

Эдрик улыбнулся, открыл засов на дубовой двери и вышел из комнаты.

Из коридора Иль услышала голос мужа:

— Тумос, пришли Сайлу, пусть приберет в комнате!

Вскоре в покои заглянула фрейлина Кейрис, за ней, кланяясь, молоденькая рыжеволосая служанка.

— Вам нужна помощь лекаря, ваша светлость? — спросила Анция, сделав глубокий реверанс перед Ильестой.

— Нет, госпожа Кейрис, — сказала Ильеста, стараясь не краснеть и высоко держать голову. По этикету, она теперь могла называть так даже самых знатных дам, все они были ниже ее по статусу.

Служанка подошли к кровати и стала перестилать постельное белье.

Придворная дама взяла у нее простынь с кровью Эдрика, положила ее в принесенную с собой заранее корзину, поклонилась и вышла.

— Как тебя зовут? — спросила Ильеста у девушки, собирающей осколки вазы с ковра.

— Сайла, госпожа.

Сайла выглядела опрятной и миловидной, из-под ее чепца выбивались неровные рыжеватые пряди.

— Говорят, мой муж привез тебя из Итерлеи и сделал личной служанкой?

— И меня, и мою мать, — тихо ответила девушка. — Наш дом в деревне сожгли, отца убили, а меня увезли с собой эйшаны. Господин Эдрик заплатил им, чтобы меня вернули назад. Эйшаны смеялись и говорили, что на это золото можно купить две хорошие лошади, и я не стоила таких денег.

— Ты была в плену у эйшанов? — удивленно спросила Иль.

— Всего один день и одну ночь, госпожа. Но мне до сих пор снится, как они меня… — по лицу Сайлы потекли слезы.

— Если вы не захотите, чтобы я вам прислуживала, то скажите господину Эдрику. Не верьте слухам, ваша светлость, я просто служанка. Если бы не господин герцог, меня бы продали в рабство или оставили у проклятых эйшанов.

— Сайла, убери здесь, — Ильеста пошла в купальню. Рассказ служанки поразил ее. Кажется, ее муж способен на сострадание, раз выкупил простую девушку из плена и позаботился о том, чтобы дать им с матерью крышу над головой.

Ночью ничего не произошло, но почему-то ей было грустно. Игрушка в руках жрецов и герцога Ирвика, не имеющая права высказать свое несогласие с судьбой, — вот кто она такая.

Вскоре вернулся Эдрик, он выглядел гораздо лучше, чем после пробуждения.

— Нас приглашает мой отец на семейный обед, пусть служанки помогут тебе собраться…

Ильеста, одетая в скромное платье бледно-голубого цвета, сидела рядом с Эдриком за огромным дубовым столом, уставленным разными блюдами, напротив герцога Ирвика. Иль заметила, что в дальнем углу комнаты стоит корзина, из которой выглядывал краешек простыни.

— Ты оказалась девственницей, да, впрочем, я и не сомневался, — Ирвик кивнул слуге, и тот поднес деревянный ларец.

Герцог открыл ларец, и у него в руках засверкали тысячами искр рубины на золотой короне.

— Хочу, чтобы ты пока примерила. Это большая диадема герцогинь Алтуэзских. Эдрик, помоги супруге, — Ирвик передал диадему сыну, и тот осторожно надел ее голову тяжелую корону. От нее веяло холодом и многовековым величием.

— Ты получишь ее, когда родишь мне внука, — старый герцог, прищурившись, посмотрел на нее.

Ильеста покраснела, она украдкой глянула на Эдрика, который улыбался.

— Мы не заставим вас долго ждать, ваше светлейшество, — отозвался Эдрик.

«Знал бы его светлейшество, как мы провели эту ночь», — насмешливо подумала Ильеста.

— Рубины — не твои камни, — задумчиво произнес Ирвик. — Тебе больше подойдут сапфиры, Ильеста.

Он кивнул слуге, и тот с поклоном передал Ильесте большую медную шкатулку, распахнув крышку. Кольца, ожерелья, серьги из драгоценных камней, сверкающие от лучей солнца, лежали на черном бархате.

— Это мой тебе подарок, некоторые из украшений Анаиры. Мне приятно будет видеть их на тебе.

— Благодарю вас, ваше светлейшество, — Ильеста неловко встала и сделала реверанс.

Тяжелая диадема давила на голову, но она не осмелилась ее снять.

— Многие из этих украшений, как и большую диадему, сделали ювелиры из Шимарута. — сказал Ирвик. — там живут самые искусные мастера, которые умеют видеть душу в каждом драгоценном камне. Я бывал там вместе с Анаирой, — старый герцог умолк, погрузившись в свои воспоминания.

Шимарут был большим портовым городом на побережье Дымного моря, неподалеку от Алтуэзии. Ильеста слышала, что его называют одним из самых красивых городов в мире.

Ильеста склонилась над тарелкой, пробуя разные блюда, которые ей подкладывали слуги. Она заметила, что муж почти ничего не ест.

— Эдрик, проводи молодую жену в покои и вернись ненадолго ко мне, я хочу обсудить с тобой дела, — велел Ирвик, и молодожены встали, склонив головы. Ильеста осторожно сняла диадему и протянула ее слуге. Семейный обед был окончен.