Чужая невеста для сына герцога

29.2

Вскоре по всей деревне забегали люди, задымились трубы — люди топили бани и печи, таскали воду из колодцев.

Эдрик приказал день и ночь жечь два костра, предупреждающих об опасности.

Сторд велел, чтобы староста прислал к нему крепких мужчин и парней, способных нести караул. Таких набралось десятка полтора, и Дайнис объявил:

— Будете по очереди дежурить в карауле на берегу и на окраине деревни, чтобы к нам никто не смог пробраться. Если будете слушаться, то все обойдется. Молитесь светлой богине, чтобы она защитила нас, — Сторд поднял кверху ладонь, и люди повторили его жест.

— А с этой что делать? — спросил один из крестьян, указывая на хозяйку сгоревшего дома. Он сидела на земле с лицом, перепачканным сажей, обхватив себя за плечи, и раскачивалась из стороны в сторону.

— Есть у вас заброшенный сарай или дом? — спросил Эдрик.

— Вон там на окраине пустой старый дом, жили старики, да померли недавно, — сказал староста Гарис. — И сарай имеется, там коз раньше держали.

— Эгалт, Рувис, отведите ее в сарай, — велел Сторд.

Эгалт, белобрысый здоровяк со сломанным носом, согласно кивнул. Он взял обмякшую женщину за руку и повел.

Рувис, крепыш лет тридцати с румянцем во все лицо, как у девушки, пошел следом.

— Дайнис, организуйте дежурство днем и ночью. Каждое утро и вечер Рувис и Эгалт пусть осматривают всех мужчин, не появились ли язвы или нарывы.

— А что насчет женщин, их кто будет проверять? — Сторд озадаченно почесал голову.

— Можно попросить мою жену, она повитуха, — предложил староста…

Потянулись долгие дни и ночи. За это время заболела только мать парня, принесшего болезнь, и их соседи, семья из пяти человек. Больных тоже переместили в сарай, и Рувис с Эгалтом носили туда воду, еду и кипяток. Через три дня умерло трое, а у остальных полопались нарывы, оставив после себя рубцы на коже.

Тела умерших сожгли, как и избу заболевшей семьи вместе с домашним скотом.

Эдрик спал урывками, чтобы нести караул наравне со всеми, он не доверял крестьянам. Иногда в сонном забытьи ему виделись лица Ильесты, отца и братьев, а один раз он увидел мать. Она гладила его по голове и шептала:

— Ты должен жить, Эдрик, ты так нужен своей жене…

Эдрик понимал, что о нем беспокоится отец и комендант Теуш,

Эдрик нес караул вместе с Эгалтом и веснушчатым местным парнем на вершине берега. Отсюда открывался хороший вид на окрестности. Вдруг Эдрик заметил лодку, двигавшуюся против течения, со стороны гарнизонной крепости. На веслах сидели два солдата из гарнизона, судя по форме. Один из них, положив весла, сложил ладони рупором и стал кричать в сторону берега, где стояла деревня:

— Передайте господину Эдрику, что его отец велел ему возвра…

Солдат не успел договорить, как две стрелы вонзились в него, одна прямо в горло, другая в грудь, затем еще несколько стрел стайкой прилетели с берега эйшанов. Кричавший упал, обливаясь кровью.

— Тгорхг, здесь шагов сто, а то и больше, — изумленно сказал парнишка крестьянин, падая на песок возле раскидистой ивы.

— Эйшаны, считай, рождаются в седле, а в руках уже держат лук со стрелами, — сказал Дайнис.

В это время второй солдат выпрыгнул из лодки и стал грести к их берегу, но тут же над его головой засвистели стрелы, и он, вскрикнув, разом ушел под воду. Лодку, потерявшую управление, закружили волны и понесли дальше, к Дымному морю, куда впадала Эйшана.

Эдрик скрипнул зубами. Из-за него сейчас погибло два человека, пытаясь передать ему вести от отца.

Парнишка-крестьянин всхлипнул.

— Потом разместим здесь отряд, — сказал Дайнис.

Как-то ночью к берегу пыталась причалить лодка с эйшанами, но караульные спугнули их, и они повернули назад.

Возле дома на отшибе, где поселились Эдрик с солдатами, постоянно крутились местные девицы и молодки. Одна из них, самая бойкая, стреляя темными глазами и оглаживая себя по крутым бедрам, вилась кругами вокруг Эдрика, собиравшегося вместе с Дайнисом сменить караульных.

— Ваша светлость, не желаете меня осмотреть, вдруг у меня где болячки появились? — она засмеялась, отчего ее большая грудь заколыхалась под серой блузой с синей вышивкой.

Дайнис хмыкнул, и тут появилась старуха в черном платке с коромыслом в руках.

— Ступай грядки поли, бесстыдница, — она замахнулась коромыслом на женщину, и та ушла, виляя бедрами.

— Извините ее, ваша светлость, уж такая она бедовая. Это дочка моя, муж у нее нанялся на корабль, да и пропал вот уж как три года нет никакой весточки от него, где он, только светлой богине ведомо, — старуха подняла ладонь вверх и пошла прочь.

— Я бы не терялся на твоем месте, — подмигнул Дайнис.

— Скажи лучше своим солдатам, чтобы здешних девушек не обижали, — предупредил Эдрик.

— Ну грех не взять то, что сами предлагают, — туманно ответил друг.

Эдрик в который раз подумал о жене. Здесь у него было достаточно времени, чтобы понять, что он просто сбежал от размолвки, вместо того чтобы наладить отношения с Ильестой.

Он бы тоже сильно разозлился, увидев ее в объятиях другого мужчины. Эта мысль ему еще больше не понравилась. Эдрик вспомнил хрупкое тело жены, водопад ее золотых волос, заплаканные глаза, и вздохнул. У него было время понять, что заносчивость и мужское самолюбие погнали его прочь из Алуэты. Когда он вернется, то постарается быть другим для жены. Терпеливым. Нежным. Умеющим признавать свою вину.

Дни и ночи сменяли друг друга, и вот наступил день, когда можно было с уверенностью сказать, что болезнь больше не угрожает жителям деревни.

Эдрик с солдатами седлали коней, готовясь уехать. Крестьяне столпились кучкой, выйдя их проводить.

— Спасибо, ваша светлость, что защитили нас, — поклонился староста.

— Вот, не побрезгуйте, мы тут насобирали, значит, по дворам, — он протянул Эдрику звякнувший мешочек с монетами, но тот отмахнулся.

— Лучше отдай на приданое этим двум красавицам, а я потом еще от себя добавлю, — сказал он, показывая на двух заплаканных девушек, одна из которых шепталась с Рувисом, а другая прижалась к Эгалту.

Эдрик уже знал, что бравые солдаты не теряли времени даром и решили жениться на местных девушках, а потом забрать их с собой в гарнизон. Кажется, для кого-то их вынужденная изоляция обернулась большой удачей.

Оседлав лошадей, маленький отряд тронулся в обратный путь, вслед за ними бежали босоногие деревенские мальчишки, поднимая пыль.

Застоявшиеся лошади понеслись вскачь, они тоже радовались свободе.

Эдрик с наслаждением ощутил ветер, бьющий в лицо, и улыбнулся от радости.

Скоро он вернется домой.