Дорогие мои… хорошие…

Вместо предисловия

Есть в нашем языке такое понятие — малая родина. Под ним подразумевается место, где мы родились. Это родина первых впечатлений, оказавших решающее влияние на нашу жизнь — ведь все мы, как известно, родом из детства.

Но есть еще и понятие «микрородина».

Для Обломова это кровать, для Штольца — фабрика, для кого-то — киностудия или банк, для кого-то — офис нефтяной компании.

Для меня такой микрородиной явились отцовский книжный шкаф и радиоприемник «Телефункен», привезенный отцом из Берлина в 1945 году.

Неповторимое звучание голосов Качалова и Алисы Коонен, Остужева и Обуховой… Голоса артистов, которых я услышал прежде, чем их увидел: Андровской и Яншина, Тарасовой и Болдумана, Игоря Ильинского, Бабановой…

И, конечно, спортивного комментатора Вадима Синявского…

Он и Аркадий Райкин были моими кумирами.

Райкина ведь тоже можно воспринимать как комментатора, но комментатора с особых позиций, с позиций сатиры. Так, как откомментировали нашу жизнь Николай Эрдман и Михаил Зощенко, Евгений Шварц и обэриуты, а в наше время — Михаил Жванецкий, не смогли ее откомментировать все авторы «Правды» и «Известий», вместе взятые, за все годы существования этих изданий.

В книжном шкафу меня ждали и на всю жизнь остались со мной поэзия и судьба Александра Сергеевича Пушкина.

А кроме него — Иван Никифорович Довгочхун, Аммос Федорович Ляпкин-Тяпкин, «Касьян с Красивой мечи», «Степной король Лир», князь Андрей Болконский, в честь которого, как выяснилось позже, нарекли меня родители, и многие, многие другие…

Оттуда же —

Позже —

И вот — единственный сохранившийся в бумажной обложке томик собрания сочинений С. Есенина — поэмы «Анна Снегина», «Черный человек» и трагедия «Пугачев».

Неповторимый образный строй:

И там же —

Что представляет собой эта книга?

Воспоминания? — В известной мере — да.

Собрание портретов и беглых набросков — пожалуй.

Но прежде всего эта книга — объяснение в любви.

Очерки эти писались на протяжении многих лет. Ранние — лет сорок тому назад. Более поздние — в течение последних лет. А какие-то, что называется, на днях… И это говорит лишь о том, что любовь к героям этих очерков не исчезает с годами, но пространство любви только расширяется, заключая в свои объятия все новых, дорогих для меня людей.

Некоторые из представленных здесь очерков уже публиковались в различных изданиях. В том числе в журнале «Семья и школа».

Если вдуматься, те, о ком я пишу, и были для меня Семьей и Школой. Семьей не только в смысле биологического родства. И, безусловно, школой, ибо я учился у них на протяжении всей жизни и продолжаю делать это до сих пор. Поэтому одним из мыслимых заглавий этой книги могли бы быть эти слова: «Семья и школа».

Их памяти и посвящается эта книга.

Некоторые лица и события, о которых я вспоминаю, настолько тесно связаны друг с другом, что я поневоле вынужден был где-то и в чем-то повторяться. Читатель может пропускать эти места, отнесясь к этим повторам снисходительно.

Сокращения, встречающиеся в текстах, сделаны мною.

С сердечной признательностью хочу назвать имена тех, кто принимал участие в подготовке этой книги.

Это, прежде всего, семья — жена Мария и сын Илья.

И школа. Я имею в виду школу-студию «ШАР», которую вместе с моими дорогими коллегами — Федором Савельевичем Хитруком, Эдуардом Назаровым и Юрием Норштейном — мне удалось организовать четверть века назад.

Моя отдельная благодарность сотрудникам этой школы — Анне Остальской, Игорю Скидан-Босину и Александру Шарапановскому.