Дорогие мои… хорошие…

В манере Дюфи

Со Львом Константиновичем Атамановым я познакомился вначале заочно, потому что моего отца часто приглашали на студию «Союзмультфильм» на озвучивание фильмов различных режиссеров, и с особым удовольствием — отец это отмечал — он записывался в фильмах Атаманова. И когда он рассказывал про «Союзмультфильм», то при упоминании имени Атаманова его лицо всегда озарялось улыбкой Я понял, чем она вызвана, когда впервые увидел Льва Константиновича. И потом, сколько я его ни встречал, навсегда запомнил его замечательную улыбку. Думаю, ее запомнили все, кто с ним общался, потому что она излучала такое дружелюбие, такое удовольствие от общения с собеседником и словно бы приглашение к взаимному расположению.

Именно таким я повстречал Льва Константиновича, придя на «Союзмультфильм». Я, конечно, знал, что это легендарный режиссер, автор прекрасных фильмов, в частности классических «Снежной королевы» и «Золотой антилопы». Я появился на студии в качестве блуждающего ассистента режиссеров и побывал в различных группах: и у Полковникова, и у сестер Брумберг, и у Мильчина, и у Хитрука, где я осел надолго. Ну и бывал, конечно, в группе Льва Константиновича, видел, как он работает.

Моя особая симпатия и интерес к Льву Константиновичу были вызваны двумя обстоятельствами. Во-первых, кто-то говорил (я не переспрашивал и тем более не проверял), что Лев Константинович не учился профессионально живописи и рисунку и не был художником. И говорили, мол, нерисующий режиссер на «Союзмультфильме» — это просто нонсенс. Но достаточно было посмотреть ленты Атаманова, чтобы понять: главное — все-таки режиссура; рисунок рисунком, но главное — это голова, главное — способность думать и фантазировать, чувство ритма, чувство пластики, которое может выражаться любым путем, необязательно карандашом. Хотя необходимым минимумом навыков Лев Константинович владел и вполне мог объясниться с художниками-постановщиками, художниками-мультипликаторами с карандашом в руке, как пытаюсь это делать я, и, надеюсь, небезуспешно.

Другое обстоятельство, которое меня особо расположило ко Льву Константиновичу, заключалось в том, что, как выяснилось в наших разговорах, он был связан с моим учителем, с моим вгиковским мастером Львом Владимировичем Кулешовым. Короче, мы оказались производными одного и того же корня. И это мне внушало особую симпатию ко Льву Константиновичу. Вообще он был человек редкостного обаяния, не благоприобретенного, а наверняка заложенного в самой его природе.

Я вспоминаю наши замечательные семинары в Болшеве и других домах творчества. Лев Константинович бывал на таких семинарах как мэтр и всегда оказывался душой компании. И всегда он был необычайно расположен к молодым. Я не думаю, чтоб это отношение к молодежи было типично для всех мэтров, но для Льва Константиновича оно было в высшей степени характерно.

Я говорю о том времени, когда «старики» понимали молодых, а молодые чтили мэтров. И это не было простой данью взаимному уважению — нас сближал общий язык, основанный на общности культурных интересов и знаний. Помню, как Лев Константинович, приступая к фильму «Балерина на корабле», заявил, что он хотел бы сделать фильм в манере Дюфи.

Много ли найдется режиссеров, работающих в современной анимации, которые слышали это имя и представляют себе стиль этого изысканного французского художника?

Характерно также и то, что в соавторы на эту картину Лев Константинович пригласил молодую писательницу Розу Хуснутдинову и композитора Альфреда Шнитке, чьей музыкой к моему фильму «Стеклянная гармоника» Л. Атаманов был очень впечатлен.

Фильм «Балерина на корабле», как и многие другие атамановские фильмы, был отмечен на множестве международных фестивалей. Но особой популярностью он пользовался в Англии — и думаю, не только потому, что англичане любят балет и море.

…Он был первым и, наверное, единственным, кто после моего возвращения из армии, где я прослужил два года, поддержал меня. Я был автором всего-то двух фильмов — «Жил-был Козявин» и «Стеклянная гармоника». Но Лев Константинович, не дожидаясь очередной моей работы, сразу предложил мне вступить в Союз кинематографистов и написал рекомендацию. Было понятно: он действует не по какой-то там разнарядке, а потому что действительно счел меня достойным иметь такой формальный признак профессиональной состоятельности.

Ну и конечно, хочется сказать об Атаманове как о главе семейства, отце двух замечательных дочерей, о его супруге. Мне выпала честь бывать в невероятно гостеприимном и, можно сказать, лучезарном, светозарном доме Атамановых. Это всегда было чудесно в плане дружества, веселья, остроумия и удивительного, необычайно вкусного гастрономического сопровождения, отмеченного всеми любимым армянским акцентом.