Дорогие мои… хорошие…

«Как жить должны артисты…» _{О художнике Гарифе Басырове}[22]

Художник Гариф Басыров умер 23 февраля 2004 года дома, сидя в кресле и ведя разговор с любимой женой о том, как следовало бы отметить его шестидесятилетний юбилей, до которого оставался один день. Художник оставил после себя сотни графических листов и десятки оригинальных скульптурных объектов. Посмертные, как и прижизненные, выставки его работ превратились в нескончаемую встречу с его бессмертной душой, так полно и трепетно выразившей себя в искусстве.

Творчество Басырова давно признано классикой изобразительного искусства. Большинство работ можно смело отнести к разряду шедевров. Некоторые из них находятся в Третьяковской галерее и Русском музее. Некоторые погибли во время того памятного пожара в Манеже. Но и малой части тех, что остались в семье художника и у его друзей, достаточно, чтобы составить не одну полноценную выставку.

Гариф Басыров учился во ВГИКе и закончил его. Помимо собственно художников кино, Институт кинематографии выпустил из своих стен целую плеяду блистательных живописцев и графиков, таких как Валерий Левенталь, Михаил Ромадин, Сергей Алимов, Шавкат Абдусаламов… К этой плеяде относится и Гариф Басыров.

То ли специфика обучения во ВГИКе, то ли общение с молодыми коллегами других кинематографических профессий, а скорее всего, талант и врожденное чувство передачи движения даже в статике сделали Басырова, без всяческих усилий с его стороны, выдающимся мастером кино.

Природа его внутреннего видения такова, что оно включает в себя не только момент непосредственного действия, но и предшествующие и последующие его стадии.

Временами возникает ощущение, что у «киномеханика» — художника что-то заело в проекционном аппарате как раз в тот момент, когда ты подошел вплотную к картине. А стоит тебе отойти — за спиной послышится характерное потрескивание проектора и действующие лица снова придут в движение.

По картинам Басырова легко достраивать истории, образцами которых насыщена наша бренная жизнь — в ее давнем и недавнем прошлом, а также в ее настоящем и будущем. Ибо художника интересуют состояния, которые могут случаться с нами всегда и продолжаться бесконечно.

В мучительных снах мы видим себя преодолевающими бескрайние пространства то с вещевым мешком за спиной, то с лыжами, то с папками или портфелем. А в пространстве «Обитаемых пейзажей» — пожалуй, самой загадочной и самой лиричной из серий Басырова — они, эти пейзажи, и выглядят, и, по существу, являются бескрайними. И кажется, что мы вместе с героями басыровских историй идем — или, как в пантомиме, перебираем ногами, оставаясь на месте, — посреди заснеженной пустыни или загородной поляны, в зарослях некошеных трав, укрывающих нас по самую грудь…

Еще один признак остроты видения, столь чтимый кинематографистами, — сочетание обыденности действия с необычностью ракурса — из разряда излюбленных приемов Басырова.

Работы Гарифа Басырова невероятно музыкальны. Не только потому, что в каждой из них присутствует то, что определяет исходные условия музыкального произведения: продуманная композиция, ритм, мелодия, заключенная в линиях, «оркестровка», определяемая характером штрихов…

В листах Басырова ощущается удивительно тонкое — то нежное, то пугающе тревожное, то игриво-ироническое — настроение. Собственно, каждый из них — это отдельная музыкальная пьеса. Про графику Басырова можно сказать то же, что сказано Борисом Пастернаком про один из музыкальных циклов:

Я говорил о музыкальности и кинематографичности работ Басырова. Если же посмотреть в корень, поискать первопричину этих свойств, следует сказать, что в основе воображения художника лежит глубоко поэтическое мировосприятие.

Один из циклов Басырова называется «Несущественное». Это необыкновенно изящные вещи, представляющие собой, как правило, комбинации обрывков газет, объявлений, рисунков, прямоугольных этикеток, бирок, марок, фрагментов бумаги. Это искусство, словно сделанное из ничего, из воздуха, сделанное с юмором и отвагой.

Объемная пластика Басырова — это отдельный мир, знакомство с которым интригует и увлекает так же, как, должно быть, это было бы при встрече с жителями иных планет.

Басыров — изобретатель собственного языка. Прожив тихую, но творчески насыщенную жизнь вне тусовок и состязаний за житейские блага и первые места, он, благодаря своему искусству, оказался среди первых. Отчасти, я думаю, потому, что вместе с поэтом подсмотрел приют певчих дроздов, которые «…в неубранном бору / Живут, как жить должны артисты», и последовал их примеру.

Г. Басыров. Из цикла «Обитаемые пейзажи».

Г. Басыров. Из цикла «Обитаемые пейзажи».

Г. Басыров. Из цикла «Несущественное».