Где-то во времени. Часть вторая.

Часть 10

— Только сначала пункт один, — напомнил я.

— Верно. Как только что-то любопытное заметим, сначала понаблюдаем, а дальше будем действовать согласно уставу и обстоятельствам. Все согласны?

Мы с Вовкой кивнули.

— Вот и хорошо, — Гарик посмотрел на часы. — Давайте, пару часов на сборы и выдвигаемся. А я пойду еще раз проверю, может, что-нибудь полезное пропустили.

— Давай, тоже схожу… — начал было я, но Бабах тут же отрицательно замотал головой.

— Нет, Тохан, будешь мне помогать.

— С чем? Ты же всё помыл, прибрал… — я посмотрел в сторону сверкающего на солнце Боливара.

— Ага. А помнишь, сколько курток пришлось выкинуть, когда Трэйтор в нас попал?

— Да я как-то не считал. Не до этого тогда было. А сколько?

— Почти все. Так что мы тоже с тобой пойдем, поищем какие-нибудь покрывала.

— И нижнее белье, раз уж на то пошло, — добавил я.

Вовка согласно кивнул.

— В общем, мелочевку всякую замародёрим, — ухмыльнулся он.

— Позаимствуем, — поправил Гарик, поймав мой недовольный взгляд.

Вишняков хихикнул и, поднявшись, накинул на плечи разгрузочный жилет, бережно пересыпав горсть патронов в большой карман на липучке.

— Слушай, — задумчиво протянул он, — а помнишь, как я робота нарисовал, а мне двойку по ИЗО поставили?

— Конечно, — я улыбнулся. — Только это был скорее боевой мех.

— А в чём разница?

— Ну, робот, он всякий бывает. Скажем, терминатор. Он тоже робот.

— Разве не киборг? — спросил Мезенцев, поднимая автомат и примыкая магазин. — В фильме же говорится — кибернетический организм…

— Нет, — ответил я. — Сначала на Вовкин вопрос отвечу. Мех — это большой робот, управляемый человеком. Это важно. Ты именно меха тогда нарисовал. А про терминатора сто раз уже объяснял. Фраза крутая, но неверная. Смотри, Гарик, очень простой тест. Если что-то изначально было человеком, а потом к нему прикрутили железки — вот это как раз киборг. А если изначально железка, то хоть сколько к нему органику не прикручивай, он останется роботом.

— То есть Робокоп — это киборг? — уточнил Игорь. — И строгги из «Квейка» тоже?

Я кивнул.

— Как ты в этом всём разбираешься? — улыбнулся Вишняков.

— В «Игромании» вычитал. И других журналах.

— Понятно, — хмыкнул Вовка.

Я запихал магазины в кармашки разгрузки и, накинув автомат на плечо, последовал за Вованом.

Ощущение сытости, свежести тела и разговор на знакомые темы значительно улучшили настроение. И хоть на душе до сих пор было тяжело из-за того, что Нат решила оставить нашу компанию, сейчас мне больше не хотелось об этом думать. И я с легкой улыбкой на губах вспомнил ту историю, о которой говорил Вишняков.

Тем самым пресловутым роботом, вернее, мехом, за которого ему поставили двояк по рисованию, оказался «Мародер» Грейсона Карлайла. Семидесятипятитонная шагающая боевая машина из «Внутренней Сферы». Мы тогда увлекались книгами из цикла BattleTech или же «Боевые роботы».

Помнится, Володьке так понравился этот мех, что он потратил полтора дня на то, чтобы старательно перерисовать его из книжки на альбомный лист и красиво раскрасить по мере сил и возможностей. Почему-то мне даже отчетливо представлялась эта картина, как Вован сидит за учебным столом у окна и старательно, высунув язык, выводит контуры мощного меха. Тогда у него как раз было домашнее задание сделать рисунок на свободную тему.

И вот, добавив под своим шедевром многозначительную надпись «Мародёр», Вовка пошел сдавать домашнее задание. Но преподаватель, очевидно, абсолютно не сведущая в боевых роботах женщина задала очень простой вопрос: «Володя, а ты знаешь, кто такой мародёр?» И Бабах, конечно же, ответил вполне логично: «Знаю! Это семидесятипятитонный сферовский мех!» После чего, собственно, и получил двояк.

— Дура она… — с улыбкой протянул я окончание своих мыслей.

— Кто, Нат? — поинтересовался Вишняков.

— Нет, преподша твоя по ИЗО.

— Почему?

— Потому что ее задача была рисунок оценить, а не то, знаешь ты значение слова мародёр или нет.

— Да, мне теперь всё равно, — отмахнулся Вовка, целенаправленно двигаясь к входной двери в дом, где мы ночевали. — Какой теперь от этого толк? Как оценки по ИЗО нам сейчас помогут?

— Никак, — хмыкнул я.

— Вот именно. Так что нет никакого смысла это всё вспоминать.

«Ну вот, и Вован туда же, — мрачно подумал я. — Смысл есть. Вспоминая такие истории, мы не забываем, кто мы и к чему стремимся. А то такими темпами не успеешь оглянуться, как всю жизнь за тебя эта чёртова побрякушка проживет, подсказывая, что делать и куда идти… И почему же она до сих пор молчит? Неужели тут действительно никому не нужна помощь? И даже Нат? Чёрт, зачем же она ушла? Наверняка бы придумали, как ей помочь, и нам домой вернуться…»

Мы вошли в сени, и Вовка принялся отодвигать стулья, подпиравшие дверь. Я поправил автомат. Мысли снова вернулись к тому странному ощущению, словно Нат всегда была частью нашей маленькой команды. Будто она действительно должна быть именно здесь. Что ж, я вновь вернулся к мысли, что больше мы с ней не увидимся. Настроение начало портиться, и я поспешил за Вованом, охотно вовлекаясь в пустой разговор о том, где и что надо посмотреть, лишь бы только не думать о том, что больше ее не увижу.

Глава 3. Ловчий

Боливар гудел двигателем, размеренно покачиваясь из стороны в сторону на грунтовой дороге. Я отрешенно созерцал проплывающий за окном пейзаж застывшего моря выгоревшей травы. Из динамика раздавались медленные, тягучие ноты гитарного соло группы «Пинк Флойд», словно написанные специально для того, чтобы молча думать о своем.

Вовка опять что-то мудрил с обрезом двустволки, приспосабливая какую-то, пока только ему понятную конструкцию из обрывка округлого чехла, подобранного в поселке, и нескольких ремней. Старательно протертая от пыли и грязи «Сайга» стояла рядом. Приклад оружия упирался в пол, а корпус был зажат в стыке между сидениями, образующими лежанку.

Мезенцев тихо покачивал головой в такт музыке, следя за тем, чтобы Боливар не сошел с пыльной колеи. Я сидел на привычном месте, прижавшись головой к стеклу и чувствовал, как с каждой секундой движения машины надежда увидеть вдалеке знакомые очертания фигуры брюнетки становится всё меньше и меньше.

Солнце начинало клониться к линии горизонта. По кажущемуся бесконечным морю застывших волн поползли мелкие рябящие тени. Мы находились в движении около получаса, и поселок давно скрылся из вида, затерявшись среди холмов.

Сборы заняли у нас чуть больше времени, чем планировалось. Мы бегло осмотрели несколько домов и в одном из них обнаружили нетронутый временем и мышами шкаф с бельем. Похоже, жилище принадлежало пожилой паре. На стене висела выгоревшая свадебная фотография в пластиковой рамке с облупившейся серебряной краской, на которой неизвестные мужчина и женщина улыбались и были молоды. Рядом, на большом столе, расположились еще фотографии в рамках поменьше. Очевидно, дети и внуки. Я хотел подробнее их рассмотреть, но тут Вовка отвлек меня тем, что стал радостно демонстрировать стопку цветастых одеял.

Шкаф всё еще сохранил давно забытый запах нафталина, призванного отпугивать моль. Лично я был рад обнаружить стопку классических семейных трусов, украшенных аляповатым узором каких-то словно перетекающих друг в друга амеб. В любом случае, тщательно их осмотрев и как следует выхлопнув, я натянул на задницу те, что были в середине стопки, закинув остальные в машину.

Другую одежду мы брать не стали. Во-первых, нам вполне хватило содержимого сумки с надписью «Летнее». А во-вторых, если бы мы и решили, как следует обновить гардероб, то пришлось бы задерживаться до следующего утра, чтобы вдумчиво перебрать вещи, найденные в брошенных домах. Таким образом, вместо вороха старых курток, от которых всё равно ничего не осталось, теперь в грузовом отделении уазика красовалась стопка цветастых одеял и покрывал.

Гарику ничего ценного отыскать не удалось. Впрочем, его интересовал только бензин и что-нибудь похожее на оружейное или моторное масло. Но складывалось такое чувство, что если в поселке когда-то и были автомобили, то кто-то уже давно утащил всё, что могло быть хоть как-то с ними связано, при этом не уделяя внимания остальным предметам. Всё это выглядело весьма подозрительным, впрочем, как и сам мир.

Я невольно отметил, что мы теперь действительно походили на кадетов. Ну или ребят, причастных к какой-то организации с единой формой одежды. Впрочем, будь с нами Нат, или кто-нибудь из тех вояк, они бы явно со мной не согласились. Во всяком случае, мне так казалось.

Теперь мы облачились в одинаковые черные легкие брюки, всё так же прошитые красной толстой нитью и имеющие множество набедренных карманов и петелек на поясе. Мы с Вованом носили темные рубашки с длинным рукавом, которые на удивление хорошо пропускали воздух. В любом случае я пока еще ни разу не вспотел. Я что-то слышал о таких материалах. Вроде бы их активно использовали походники и участники различных экспедиций. Скорей всего, и эти рубашки были сшиты из чего-то похожего. А вот Гарик остался в футболке со скелетами-рокерами. Я был уверен, что теперь он ее ни за что не снимет. К тому же, надо признать, она вполне соответствовала его жизненной позиции.

«Пошел на!» — вопили скелеты, оттопыривая средний палец. Не нравится, что мы делаем? Тогда иди своей дорогой, твоего мнения никто не спрашивал! Что ж, в этом действительно весь Мезенцев. И в данной ситуации мне виделось это не самым плохим качеством.

Осенние куртки, кофты и грубые брюки были разложены по пакетам и упиханы в один из пластиковых ящиков из-под овощей. Сверху Гарик осторожно положил свой «Кангол», прямо поверх Вовкиного кашне. Ставить что-либо сверху категорически запретил, чтобы головной убор не потерял форму.

Пока мы с Вовкой перетряхивали одеяла, чтобы убедиться, что в них не живет никаких насекомых наподобие уховерток, мои потные футболка и штаны успели высохнуть и теперь лежали в отдельной стопке вместе с осенней одеждой.

Перед самой отправкой я всё же поднял затоптанную в пыль карту. Я не знал, зачем она может понадобиться, просто не хотелось вот так бросать то, ради чего мы с Гариком рисковали жизнью. К тому же где-то в глубине души я надеялся на то, что рано или поздно нам попадется кто-нибудь, способный ткнуть пальцем в нужную точку.

Вечернее солнце заливало салон желтоватым умиротворяющим светом. Вовка тихо напевал себе под нос, повторяя музыкальные фразы гитарного соло. Благо темп композиции медленный, а фразы незамысловатые. Поскрипывали детали корпуса машины. Мелкие комки слежавшейся земли стучали по днищу. Мой разгрузочный жилет и «Калашников» лежали рядом на столе. Отстегнутый магазин глухо постукивал по оружейной стали, когда буханку покачивало сильнее, чем обычно.

Но, несмотря на умиротворяющую обстановку, я всё же чувствовал витающее в жарком воздухе напряжение. Мы не нашли еды и воды. Мы не нашли бензина. Нат ушла в неизвестном направлении и, чем дольше мы двигались по безлюдной местности, тем больше я убеждался в том, что это очередное чудовищное упущение с нашей стороны. Точнее, с моей стороны по большей части. Медальоны молчали, и до меня понемногу начинала доходить одна простая истина — без их руководящих указаний мы просто двигались вслепую, рискуя сжечь все остатки топлива и так никуда не приехать.

Это было очень иронично. Еще вчера я мечтал сорвать эту железку с груди и закинуть далеко в траву, чтобы ощутить некую свободу. Свободу самому выбрать направление и двигаться туда, куда мне будет угодно… И вот этот момент настал.

И что?

Молчаливое чувство беспомощности медленно поднималось откуда-то из области живота и буквально обволакивало внутренне убранство салона. А следом за ним выбиралось маленькое, назойливое насекомое настырного беспокойства, не позволяющее сосредоточиться хоть на чём-нибудь, кроме мрачных мыслей.

«Интересно, — подумал я. — А будет где-нибудь мир, чтобы там всё было хорошо? Просто и понятно? Должно же быть такое по логике вещей? Впрочем, первый мир с Гариковским гаражом, по сути, оказался вполне себе спокойным. Просто без нас. Чёрт, не нравится мне всё это. Надо выждать еще минут десять, и еще раз с парнями поговорить. Не дело это вслепую двигаться, не имея точной цели…»

Но так долго ждать не пришлось. Стоило Боливару взобраться на очередной подъем, как Гарик резко затормозил. Скрипнули колодки, и нас тут же настигло облако пыли, нами же и поднятое.

— Что случилось? — встрепенулся Вишняков, отрываясь от возни с чехлом и ремнями.

— Пока ничего, — сосредоточенно отозвался Игорь. — Ну что, парни. Пункт первый: наблюдение. Приступаем, что я еще могу сказать.

Мы с Вованом быстро переглянулись и поднялись со своих мест.

— Наблюдайте, — хмыкнул Гарик, указывая рукой в нужную сторону.

Я подскочил к Мезенцеву и, уперевшись ногами в сидения пассажирских кресел, перегнулся через спинки.

Боливар замер на вершине небольшого холма. Пыльная колея игривой змейкой спускалась по пологому склону, огибала еще одно земляное препятствие и устремлялась к линии горизонта. А прямо на обочине выстроилась колонна машин. Дорога в этом месте брала небольшой изгиб, и получалось так, что неподвижные транспортные средства оказались расположенными к нам полубоком. Вечернее солнце отражалось в стеклах, вспыхивая редкими бликами в зеркалах заднего вида. Никакого пыльного следа вокруг колонны не видно. Впрочем, и без этого понятно, что она никуда не движется. Хотя поднимающийся над травой теплый воздух искажал видимую картинку, создавая иллюзию легкого покачивания машин.

— Сколько до них, как думаешь? — спросил я.

— Метров двести, — ответил Гарик.

— Ого, это что, пазики? — живо продолжил Вишняков. — Да, точно. Два автобуса в середине точно пазики! А перед ними жигуль. Самый настоящий. Смотри, Гарик, у тебя же у бати семерка была. Похоже ведь?

— Очертаниями похожа, — подтвердил Мезенцев и заглушил двигатель, после чего открыл дверцу и высунулся на улицу.

— Чего там? — не унимался Вишняков.

— Подожди, — Гарик махнул на него рукой. — Послушайте…

— Сейчас…

Бабах спрыгнул с кресел и щелкнул замком пассажирской двери. Я последовал за ним, и мы высунулись из машины. Ничего не происходило. Стрекотали насекомые. Порыв теплого ветра шуршал пыльной травой. Никаких звуков со стороны колонны не доносилось.

— Я ничего не слышу, — тихо прошептал Вовка.

Я согласно кивнул.

— Да, оптика нужна, — заключил Мезенцев, опускаясь на место.

— Я уже добавил этот момент в устав, — отозвался я.

— Ну, что делать будем? — спросил Вовка, умудрившись на удивление тихо закрыть дверцу, словно боялся кого-то спугнуть.

— Подъедем, посмотрим… — кивнул Гарик, возвращаясь на место.

— А как же наблюдение? — Вишняков выпучил глаза, многозначительно подняв вверх указательный палец.

— Понаблюдали уже, — протянул Мезенцев, нащупывая ключ зажигания и не отводя взгляда от неподвижных машин. — Без бинокля всё равно ничего не разберешь. Лично я движения не вижу.

— Да, похоже, что там и нет никого, — согласился Вован.

Я положил руку на медальон, но тот ожидаемо не проявлял никакой активности.

— Согласен, — бросил Игорь, поворачивая ключ. — Только вот интересно, зачем они машины посреди дороги бросили…

— Бензин кончился, — заключил Вовка. — Пешком пошли.

— А вот этого как раз бы и не хотелось. Бензин нам лишним не будет…

Игорь плавно нажал на газ, и буханка медленно покатилась вперед.

— Что там дальше по уставу положено? — деловито поинтересовался Вован.