Где-то во времени. Часть вторая.

Часть 24

За время сборов нам удалось еще немного узнать о внутреннем устройстве клана. На самом деле подопечные Великого Коня занимали большую территорию к западу от Тихих Холмов. И хоть и выглядели они как постапокалиптические кочевники, на самом деле вели оседлый образ жизни, расположившись в небольших поселках, опоясанных сетью дозорных вышек и мобильных точек, на которых всегда находилась пара боевых машин, готовых сорваться с места в любой момент.

О возможных опасностях люди говорили неохотно. Я первое время предполагал, что по большей части они остерегаются уцелевших перерождений переработки наподобие тех же ловчих, но это было не совсем так. Что-то незримое беспокоило людей, и связано это было с предстоящими состязаниями. Из обрывков фраз становилось очевидно, что система пятилетнего владения дарами не кажется действующим лидерам такой уж оптимальной. Но другой пока не было, и никто не торопился ее создавать.

В данном караване абсолютно не было случайных людей. Даже ребятня выполняла множество мелкой бытовой работы, чтобы не отвлекать взрослых. Самой большой ценностью в этом мире были машины, топливо, вода и продукты питания. Золото, серебро и драгоценные камни больше ничего не стоили и теперь являлись простыми украшениями на манер нашей бижутерии из граненого стекла.

Учитывая срок, прошедший со времени гибели мира, большинство работающих машин давно пришло в негодность. Примерно половину каравана Великого Коня составляли грузовики технической поддержки, забитые запасными частями и необходимым оборудованием. Хороший инструмент ценился не меньше, чем исправный дробовик.

Пасид Пест оказался весьма дальновидным лидером и не взял на состязания всех лучших механиков и воинов, а умело перетасовал людей, собрав крепкую команду, но всё же оставив часть из них на покинутой территории, в том числе и полсотни воинов. Даже ведущего специалиста по вооружению оставил дома, взяв на состязания его правую руку. Этот как раз и был тот самый бородатый Красный Конь, что принимал у нас оружие у входа в «шатер». Так же в родных краях остался один из лучших тактических командиров. Таким образом, Пасид позаботился о том, чтобы в случае, если всё пойдет не по плану, клан не остался обезглавленным и не способным защитить себя.

Зато почти всех кобылиц Великий Конь взял с собой. Судя по всему, он был не против лишний раз заглянуть к ним в фургон для вполне понятных дел. Впрочем, тут в детали нас никто не посвящал, но ясно одно, в оставленных поселках люди жили нормальными семьями, а стать кобылицей считалось большой честью, потому что для этого надо обладать крепким здоровьем. А еще внешне соответствовать критериям того самого эротического журнала. Что ж поделать, вот так быстрая попытка кустоса дать людям хоть какую-то цель превратилась в своеобразный культ.

По пути за окнами буханки проплывало множество брошенных поселков и небольших городов. Но, как нам уже успели объяснить, из них давно вытащили практически всё, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Мы посовещались с парнями и решили не говорить о брошенной колонне машин и горе истлевших тел среди Тихих Холмов. Наверняка там можно было найти еще. Но если местность действительно кишела ловчими, соваться туда явно не стоило.

Поначалу во все эти истории верилось с трудом. Мы с Гариком рассудительно решили, что не может такого быть, чтобы небольшим кланам, насчитывающим триста-пятьсот человек, не хватало оставшихся ресурсов целого мира, пусть и уничтоженного внезапным вторжением. Но чем больше мы слушали людей, тем больше вырисовывалась неприглядная картина того, что переработка поглотила практически всё, до чего смогла дотянуться. Больше всего досталось различной технике и электронике.

Что ж, учитывая то, что представлял собой тот же кровохлёб и ловчий, это было не лишено определенного смысла. Так что мир действительно был разорен.

Немаловажным фактором в том, что схема пятилетнего владения исправно работала долгое время, оказалось то, что большинство кланов по первости насчитывало пятьдесят-семьдесят человек максимум. Говорили, что есть и еще более мелкие общины, которые долгое время пытались выживать сами по себе, но со временем стали примыкать к кому-то более крупному. Так что долгое время местным было вовсе не до того, чтобы предъявлять какие-то территориальные претензии или оспаривать права владения каким-либо даром. Но время шло, популяция росла, и недобрые мыслишки стали забираться в головы отдельных лидеров. Видимо, такова человеческая природа в любом мире, в котором нам суждено было оказаться.

И я не думал, что мы или кто-то другой способен это изменить. Так что пока мы просто продолжали двигаться с караваном согласно маршруту, отмеченному шаманкой.

Торговый город Раухаш, вернее, то немногое, что от него осталось, был полон жизни. Раскинувшийся среди белёсых просторов глинистой почвы, он оказался заметен уже на линии горизонта, будучи окутанным массивным пыльным облаком, поднятым десятками прибывающих транспортов.

Нам потребовалось полтора дня, чтобы пересечь огромные степи, заросшие мелкой травой, и ступить на территорию глинистой почвы и песков. Казалось, солнце окончательно выжгло здесь все яркие цвета. Островки травы попадались всё реже и реже, уступая место большим выходам каких-то бурых кристаллов.

Местные называли эти образования «каменными цветами». Их не слишком интересовало происхождение столь любопытных наростов. Во время ночной стоянки я отломил парочку кусочков и как следует их разглядел. К сожалению, я ни черта не смыслил в геологии, поэтому для меня они так и остались загадкой. Тяжёлые, темно-коричневого или грязно-желтого цвета, они часто облепляли какую-нибудь брошенную железяку, будь то корпус машины или гнутая арматура.

Деревьев в этой местности практически не осталось. Лишь изредка попадались чахлые лесопосадки. Но и те представляли собой лишь заросли мелкого кустарника, обрамлявшего светло-серые, выгоревшие на солнце, омертвевшие стволы с осыпавшейся корой.

Прежде чем отравиться в путь, механики из числа Красных Коней выправили погнутый металл борта и демонтировали пострадавшие крепления дверцы Боливара. Внешний вид рваных царапин, оставленных клыками-копьями и когтями ремехов, еще больше укрепил наш авторитет среди воинов Пасида Песта.

Сам же дверной проём теперь затягивался куском серого клеенчатого тента, растянутого толстым шнуром при помощи ряда аккуратных крючочков, приваренных по периметру. Решение временное, но очень полезное. Караван Великого Коня поднимал столько пыли, что, если бы не тент, мы попросту задохнулись в салоне, не проехав и десяти километров.

А еще в дороге очень полезным оказался самый настоящий кондиционер. Во всяком случае, именно так мы назвали небольшой деревянный ящик, размером чуть больше того, что был у нас. Сколоченный из разномастных реек с большим отступом друг от друга, он был полностью забит большими колючками, вымоченными в грязной воде. Вишняков быстро приспособил его в дверном проёме, в том месте, где встречным воздушным потоком задирало тент.

Горячий воздух, проходя сквозь влажные колючки, мгновенно остывал, и в салоне буханки царила приятная прохлада. И это оказалось весьма кстати, потому что такую роскошь, как купание с шампунем «Крапивушка», мы больше себе позволить не могли.

Насколько я смог понять, в фургонах с кобылицами имелся некий аналог передвижного душа. Вода из него стекала в отдельной резервуар под днищем машины, после чего переливалась в самодельные фильтры из песка и угля и снова поступала в бак на крыше. Конечно, какой-то процент при этом терялся, но всё равно это было великим благом, которое могли позволить только кобылицы и их посетители.

Второй, не менее важной функцией кондиционера, стало то, что он прекрасно улавливал мелкую пыль, задуваемую в салон вместе с потоком воздуха. Колючки оказались очень удивительным растением. Их большие шипастые шишки, чем-то напоминающие липучки репейника, только размером с теннисный мяч, прекрасно впитывали воду.

Из любопытства я расковырял одну. Внутри оказалось белое наполнение, напоминающее плотную губку. Именно ее и жевали местные, вымачивая в чистой воде. Белый пористый материал впитывал воду, но не торопился ее отдавать. Обычно такую штуку закидывали за щёку и ходили с ней подобно хомяку. Так ротовая полость всегда освежалась, притупляя жажду.

Мы к подобным хитростями прибегать не стали, так как у нас был собственный запас воды. К тому же мы договорились на людях лишний раз не жаловаться на жажду и не мозолить глаза пластиковой бутылкой.

Так что тент и кондиционер оказались весьма кстати. Но был и минус у данной конструкции. Теперь посадка-высадка в Боливар была сопряжена с длительной возней с крючками, которой никому не хотелось заниматься. Так что в очень скором времени мы приспособились перелазить через спинки передних кресел и выходить через пассажирскую дверь. Благодаря этому Вишняков даже смог немного привести салон в порядок, сделав особый упор на просьбе максимально тщательно отряхивать подошвы, прежде чем прыгать туда-сюда.

— Ты еще ковер постели и заставь всех у входа разуваться, — хихикнул Мезенцев, или же Винчестер, как его теперь тоже можно было величать.

— А что, хорошая идея! — согласился Вишняков.

Игорь пропустил шутку мимо ушей, а вот я был уверен, что Кибер-Бабах на полном серьезе при первой же возможности залезет в какой-нибудь заброшенный домик и вырвет кусок коврового покрытия.

Впрочем, пока за время движения такого случая не подвернулось. Опустевшие поселения больше не представляли никакого интереса для механиков. В них можно было попробовать поискать грязную воду, не успевшую испариться после дождей, но Великий Конь позаботился и об этом, захватив с собой несколько автоцистерн, заполненных технической жидкостью. Так что караван двигался без остановок, лишний раз не подвергая возможной опасности ценный груз.

Впрочем, один раз мы всё же вынуждены были прекратить движение по весьма объективной причине. Случилось это на исходе первого дня пути. Солнце начинало снижаться, и караван выбрался на огромное плато, раскинувшееся до самого горизонта. Создавалось такое ощущение, что когда-то это было одним огромным сельскохозяйственным полем.

Спустя несколько минут мое внимание привлекли абсолютно ровные полосы, пересекающие пыльную ленту дороги. По мере приближения становилось очевидным, что это огромные борозды, оставленные чем-то очень тяжёлым. Словно кто-то неведомый проскреб поверхность гигантской расческой.

Вблизи отметины оказались намного больше, чем представлялись издалека. Они были шириной примерно с три наших буханки, если их поставить друг за другом по ходу движения, и глубиной в несколько метров. Эти чудовищные траншеи оказались настолько огромными, что для переправы через них была наведена система мостов, и караван потратил весь оставшийся световой день, чтобы осторожно перебраться по самодельным конструкциям.

Под фырчанье двигателей и деловитые крики механиков, перегоняющих машины, мы выбрались из буханки и направились к краю ближайшей борозды. Первоначальная аналогия с гребешком больше не казалась мне удачной. На самом деле отметины больше походили на то, что их оставил огромный восьмигусеничный танк размером с город…

— Это же следы переработки… — протянул Вишняков, посмотрев вниз.

От этих слов и очевидности увиденного меня пробрала легкая оторопь. Чёрт его знает, как бы я вообще отреагировал, если бы не спасительная самокрутка шаманки Разин.

На дне отпечатков виднелись отчетливые следы равноудаленных бугров спрессованной земли, образовавшихся под давлением чудовищных грунтозацепов. Идеально ровная, прямая линия искусственного каньона, оставленная гусеницами неведомой машины, пересекала плато в обе стороны. Через три из них были перекинуты самодельные мосты, а пересечь остальные можно было только благодаря тому, что природа попыталась взять свое. Ровные отвесные стены «каньонов» начали осыпаться, образовав естественный подъем и спуск из каждого следа. Позже я пригляделся и увидел, что без рукотворных насыпей в этих местах тоже не обошлось.

Но на момент, когда в голову пришло осознание того, что перед нами именно следы гусениц, все мысли куда-то испарились.

— Вы только подумайте, какая это махина… — зачарованно протянул Кибер-Вован.

— О нет, Бабах, — нервно отозвался Винчестер, доставая пачку «Мальборо». — Боюсь, вы даже не можете себе представить эту штуку.

Я поднял голову к чистому светло-голубому небу, мысленно дорисовывая образ огромных гусениц и техногенной платформы, возвышающейся над ними. Теперь, когда я стоял рядом с огромными отпечатками переработки, меня начал накрывать какой-то непреодолимый первородный ужас. Раньше я видел эту странную махину только в своей фантазии и то, словно с высоты птичьего полета. Но это было нереальным. Иллюзорным. А теперь вот я стоял в метре от обрыва, выдавленного огромной гусеницей.

— Это не может быть правдой! — продолжил Гарик, нервно прикуривая. — Такое не должно работать!

— Это еще почему? — Вовка округлил глаза.

— Физика, Володь! Ты представь, какое давление на грунт! А какой у нее вес!

— Большой.

Гарик нервно засмеялся и сделал шаг поближе к кромке, чтобы посмотреть вниз, но Бабах тут же схватил его за футболку и дернул назад.

— Осторожно, вдруг осыплется!

— Большой — это не то слово, — продолжил Гарик, поблагодарив Вовку за заботу кивком. — Вы даже не представляете, парни, сколько в теории надо энергии, чтобы сдвинуть такую махину с места! А узлы? Представьте нагрузку на узлы! Чёрт возьми, да там один подшипник должен быть размером с пятиэтажку! Кто его делал? Где отливали? Сколько стали ушло? Если это вообще сталь… И где ее столько взяли?

Гарик выпаливал вопросы один за другим. И похоже, у него самого голова пошла кругом от попытки осмыслить масштаб проблемы с технической точки зрения. Он невольно покачнулся и плюхнулся на пыльную траву, перехватив сигарету одной рукой и почесав отрастающую шевелюру.

Вишняков, явно впечатленный словами Игоря, опустился рядом.

— Подожди, а чего ты раньше этими вопросами не задавался? — поинтересовался я, последовав примеру парней. — Когда Нат рассказывала? Мне вот сразу огромная махина представлялась с ее слов.

— Я думал, она слегка приукрашивает, — буркнул Мезенцев, сделав глубокую затяжку и выпустив дым. — Понимаешь, это типа как в поговорке — у страха глаза велики. Не думал я, что это реально целый город на гусеницах! Она же там столько ужаса натерпелась… Вот я и подумал, что может ей врезалось в память не так, как было в действительности. В общем, думал, что это как в кино… Как это правильно называется?

Гарик посмотрел на меня, чтоб я помог ему закончить мысль.

— Художественный образ? — предположил я.

— Да, именно.

— Так эта штука наверняка от ядерного реактора работает, — заключил Кибер. — Как наши ледоколы. Они же тоже большие.

— Да ты посмотри на расстояние между следами! Тут метров по семьдесят, и их восемь! Какой реактор?! Тут на каждую колею надо два ставить! Я больше чем уверен, что это восемь только по одному борту, условному. Наверняка там дальше еще есть, если это целых механизированный город! И как корпус поддерживается? Какой толщины там одна только ось? Это просто не должно работать…

— Почему? — спросил я.

— Да по всему! — Игорь снова засмеялся. — Ты же, Палыч, любишь танки?

Я кивнул.