Где-то во времени. Часть вторая.

Часть 12

Конечно, мозгами я понимал, что останкам несчастных уже много лет. И если бесы когда-то и вторгались в этот мир вместе с пресловутой переработкой, то наверняка это случилось давно. Настолько давно, что твари уже давно передохли от голода, если вообще были на такое способны. Но всё равно я невольно крутил головой по сторонам, так и не снимая палец на планки переводчика огня. Мне настойчиво казалось, что ворох слежавшихся костей и тряпья вот-вот придет в движение, и из-под него выползет черная тварь. Такая же истлевшая, с торчащими костями и пустыми глазницами огромного черепа.

Желтые тона вечернего солнца больше не казались умиротворяющими, а осмотр брошенных машин не вызывал былого любопытства. Хотелось побыстрее убраться куда-нибудь подальше.

— Не жарко тебе? — спросил я у Вовки, когда мы добрались до Боливара.

— Что? — не понял он, видимо, тоже вынырнув из собственных невеселых мыслей.

— Не жарко в куртке?

Я хлопнул его по рукаву.

— Нет, — рассеянно отозвался он, старательно постукивая боковиной кроссовок о приступку салона. — Она из какой-то ткани прикольной. Воздух хорошо пропускает. Будто ее и нет вовсе.

— Да, действительно прикольно, — я согласился, тоже очищая подошвы от пыли и прилипших травинок.

— Залезайте, парни! — поторопил Игорь, поворачивая ключ зажигания.

Заурчал двигатель, и мы забрались в буханку. Тут же заиграла магнитола, но Гарик быстро убавил громкость. Я занял привычное место за столиком, скинув разгрузку и положив автомат на пассажирские сидения. Вовка закрепил «Сайгу» между прорезями лежанки, накинул на ствол косуху и продолжил ковыряться со своим чехлом. На этот раз он пытался приделать к нему ремни от моей порванной разгрузки, распарывая их морковным ножом.

Разговаривать не хотелось. Над нами словно повисло какое-то странное, давящее к земле тревожное чувство. Захрустела коробка передач, и буханка медленно тронулась с места. Мы проводили взглядом проплывшие за стеклом машины, и я мысленно пожелал покоиться с миром останкам людей, которых даже не знал.

«Видимо, в этом и есть суть нашей помощи… — мрачно подумал я. — Мы всегда либо не успеваем вовремя, либо не успеваем совсем. Чёрт, и как же мы будем отсюда выбираться?»

Дорога снова принялась резво петлять среди заросших холмов. Уже через пару минут мертвая колонна скрылась из виду. Мысли роились в голове, задавая множество бесполезных вопросов и шустро обгоняя одна другую. Я пытался смотреть в окно, но перед глазами так и стоял пожелтевший череп, собирающийся отгрызть кусок моей жизни. Сумбурные образы сменяли друг друга, и я почувствовал острую необходимость дать выход скопившимся эмоциям.

— Гарик, передай лист бумаги и ручку, — попросил я, подаваясь вперед.

— Тебе зачем?

— Хочу что-нибудь написать…

— Роман? — поинтересовался Вовка.

— Хуже… Песню.

— Так у нас же не на чем ее исполнить. Даже гитары нет.

— Потом музыку придумаем, — я отмахнулся.

— Держи, — Мезенцев достал из бардачка и протянул мне ручку и листок.

— Спасибо.

Я опустился на место и, погрузившись в собственные мысли, набросал несколько строк.

Мы идем по горячей дороге,

По горячим следам от печалей к тревоге.

Мы идем по солнечным бликам,

По иссохшим ручьям, по улыбкам и крикам.

И везде нас встречают рассветы.

Нас встречают закаты и немые скелеты.

Сотни лет безо всяческой цели,

Мы всё время на мушке, мы всегда на прицеле.

— Тохан, ты очень мрачный автор, — грустно заключил Вишняков, когда я закончил черкать.

Оказывается, он периодически поглядывал на то, что я пишу. Видимо, по большей части его интересовало то, как я буду справляться с раскачивающимся из стороны в сторону столиком.

Буквы и правда получились неопрятными, но я специально писал достаточно крупно, чтобы всё равно можно было разобрать.

— Покажи, что получилось, — Гарик протянул руку.

Я вложил в нее листок.

— Ого, — заключил он спустя несколько секунд. — Сильно. Самый настоящий рок.

— Ага, — кивнул я, почувствовав небольшое облегчение после того, как дал мыслям выход, хоть и в такой форме. — Баллада причем, скорее всего.

— Я приберу в бардачок. Хороший текст, потом музыку сообразишь?

— Да, как только до гитары доберусь… — я отвернулся к окну.

Мысленно так и хотелось добавить: «Когда домой вернемся». Но какой смысл это повторять? К тому же не стоило лишний раз задевать парней за больное, ведь это и так очевидно.

Тем временем пыльная колея начала огибать большой холм, вздымающийся над остальными подобно гигантскому, назревающему прыщу. Гарик сбавил скорость, так как дорогу было видно теперь только метров на тридцать.

Смена окружающего вида привлекла внимание, и мы с Вовкой задумчиво уставились сквозь ветровое стекло.

Боливар, немного накренившись на один бок, обогнул земляной нарост, и взору предстала огромная низина, изрытая множеством округлых выемок, заросших травой. Повсюду виднелись обрывки ржавеющего металла и остовы машин.

От такого буйства деталей даже слегка закружилась голова. Глаза забегали из стороны в сторону, оглядывая представшую картину.

Дорога переходила в пологий спуск, являвшийся основанием того самого земляного прыща, верхушку которого мы только что обогнули. Где-то вдалеке, на противоположной стороне низины, виднелись развороченные коробки домов, распложенных несколькими рядками. Стены большинства разрушились и покрылись копотью.

В голове что-то щелкнуло, и в следующую секунду стало очевидно, что округлые выемки в земле представляют собой не что иное, как заросшие травой воронки от взрывов.

Кажется, раскинувшийся внизу поселок был раза в четыре больше того, что мы недавно покинули. На противоположном холме так же виднелись какие-то длинные одиночные постройки, напоминающие то ли местные коровники, то ли длинные сараи. Рядом стояла покосившаяся водонапорная башня, половина листов обшивки которой была сорвана. Рядом на земле лежала вторая.

Гарик невольно чертыхнулся и нажал на тормоз. В силу того, что зад буханки оказался выше носа, мы с Вовкой заскочили на пассажирские сидения, перегнувшись через спинки. При этом затвор калаша больно впился в колено.

Не успел я открыть рот, чтобы напомнить о первом пункте нашего нового устава, как на крышу лежавшего неподалеку автобуса запрыгнул человек. С первого же взгляда было понятно, что его кто-то преследует.

— Понаблюдали спокойно, сука, — раздраженно буркнул Мезенцев, когда буханка остановилась.

Это был молодой парень, может быть, наш ровесник или около того. Он резко выпрямился, вращая головой по сторонам, будто неведомый преследователь мог оказаться прямо под бортом автобуса. Его грудь тяжело вздымалась от быстрого бега и физических нагрузок, всё лицо покрылось выступившими каплями пота, поблескивающими в лучах вечернего солнца.

Несмотря на то, что нас разделяло приличное расстояние, я отчетливо видел большие выпученные глаза неизвестного в темных рваных брюках, заправленных в ботинки с высокими берцами. На коленях виднелись защитные пластиковые накладки. Рельефный, высушенный торс прикрывала пыльная безрукавка из грубой ткани. Под смуглой кожей, подобно множеству строительных тросов, играла сеть крепких жил и вздувшихся вен. На поясе болталась пара брезентовых подсумков, а в руках он сжимал небольшой предмет, плотно прижимая его к груди. Темные короткостриженые волосы стояли ёжиком, и от каждого резкого поворота головы с них слетали мелкие капельки пота.

Сделав пару быстрых скачков от одного края автобуса к другому, парень уставился на нас. Словно не веря своим глазам, он замер на несколько секунд, после чего посмотрел вниз и тут же стал кричать что-то неразборчивое, нервно переминаясь с ноги на ногу.

Я ничего не смог разобрать из-за ворчания холостых оборотов двигателя и грохота крыши автобуса под ботинками парня. Но ясно одно, он пытался нас о чём-то предупредить. Назойливое беспокойство, сидящее внутри, наконец-то вырвалось наружу, прогоняя прочь нарочитую медлительность, навеянную размеренной поездкой.

— А вот и приключения, — Мезенцев резко вырубил магнитолу и положил руку на автоматное цевье. — Сука, а я уже скучать начал.

Не успел я сползти на пол с пассажирского сидения, как Вишняков сдернул с «Сайги» косуху и, засунув руку в один рукав, щелкнул замком пассажирской дверцы.

— Ты чего творишь? — недовольно воскликнул я, соображая как лучше поступить в данной ситуации.

— Надо узнать, чего он орет, — бросил Вишняков и высунулся из машины, держась рукой за стойку двери. — Эй, что происходит?!

— Вован, чтоб тебя! — разозлился я. — Договорились же…

В следующую секунду огромный пласт степного дерна, расположенный в метре от открытой дверцы, резко отлетел в сторону, подобно фанерной крышке. Огромное облако взметнувшейся пыли окутало пространство за бортом машины, а в следующую секунду в уши врезался уже знакомый визг механизмов.

Я хотел рывком вскинуть автомат, но всё произошло настолько стремительно, что оружие показалось неимоверно тяжёлым, а мои движения неоправданно медленными. Адреналин и испуг выстрелили с такой силой, словно по бокам с двух сторон врезали палками.

Из облака пыли вырвалось какое-то бесформенное образование и метнулось к Вовке. Но тот молниеносно среагировал и стремительно отпрянул, отчего накинутая только на одно плечо куртка не поспела за телом, оставив свободный рукав телепаться на улице. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь пылевую завесу, очертили контур массивной твари, которая вцепилась в рукав косухи, подобно гигантскому крокодилу.

Вишняков только и успел, что громко выругаться, когда неведомая тварь буквально выдернула его из салона и потащила на улицу. Последним, что я увидел в этом стремительном миге, стал рисунок протектора на подошве Вовкиных кроссовок.

— Тохан, держи его! — заорал Мезенцев, пытаясь извернуться на водительском месте так, чтобы вытащить автомат и направить ствол в пассажирскую дверь.

Все мысли куда-то исчезли, и я тут же бросился следом за Вишняковым. Движение получилось настолько резким, что я буквально уперся в какую-то вязкую преграду. Словно время и пространство превратились в жидкий цемент, облепивший тело и замедляющий движения. Но уже в следующий миг это прошло, и я пулей вылетел из машины с автоматом в руках.

Соображать некогда, приводить оружие в состояние боевой готовности тоже. К тому же произвести выстрел всё равно не представлялось возможным. Какая-то неведомая хреновина, размером с крупного теленка, только с длинным хвостом и значительно ниже ростом, стремительно тащила Бабаха за рукав куртки прямо к остовам машин. Воздух заполнился матом, шорохом волочимого тела, гулом механизмов и тяжёлыми ударами массивных лап по сухой земле.

Из-за быстроты происходящего и облака поднятой пыли разобрать, что именно за тварь вцепилась в Вишнякова, было практически невозможно. Но это точно не кровохлёб, несмотря на схожий звук работающих механизмов. Но то, что это очередное порождение чёртовой переработки, сомнений не возникало.

Я бросился следом за Вишняковым, держа автомат одной рукой, а второй пытаясь ухватить его за ногу. Краем глаза я успел заметить, что подлетевший вверх пласт дерна, действительно оказался крышкой, прикрывающей вход в прорытый в земле тоннель в форме аккуратного квадрата метр на метр.

— Куртку снимай! — крикнул я, но в ответ лишь раздалась отборная матерная брань Вована.

За спиной взревел двигатель, и ярко-оранжевое пятно быстро исчезло из поля зрения.

Неведомая тварь продолжала тащить брыкающегося Вовку. Спустя несколько метров раздался громкий треск разрываемой ткани, и существо по инерции дернулось назад. Остановившийся Бабах тут же вскочил на ноги и промчался мимо.

— Гаси его, Тохан! — выпалил он.

«Хорошо, что Вовка полностью куртку не надел, — пронеслось в голове. — А то чёртова зверюга оторвала бы руку вместе с рукавом!»

— Наверх! — долетел до меня хрипловатый крик незнакомого парня. — Лезьте выше! Выше!

Тем временем руки сами опустили планку предохранителя и дослали патрон. Тяжёлый приклад калаша уперся в плечо, а ствол устремился в очертания противника. Включать коллиматор некогда. Палец лег на спуск и тут же продавил его.

Автомат разразился сухим треском, словно откашливаясь от поднятой пыли. Но в этот момент очертания неизвестного противника внезапно уменьшились в размере, свернувшись калачиком. Выпущенные пули высекли сноп искр, не нанеся никакого урона.

— Что за чёрт?! — воскликнул я, попятившись следом за Вованом.

Неведомая тварь наконец-то замерла, и я смог ее разглядеть.

Это была мерзкая штуковина, напоминающая давно истлевший и ползающий на четвереньках скелет, обшитый пластинами грязной брони на манер броненосца или мокрицы. Металл со скрежетом пришел в движение, и прямо из-под металлического козырька высунулось то, что когда-то было человеческой головой. Серая, местами лопнувшая, истлевшая кожа обтягивала проступающие кости черепа. Ссохшаяся верхняя губа обнажала ряд грязных, кривых зубов. Вместо одного глаза торчала линза видеокамеры.

Под брюхом механизма виднелись очертания небольших широких гусениц. Вдобавок ко всему устройство упиралось в землю мощными механическими лапами, оснащенными широкими грунтозацепами. Мерзкий вид существа дополняли обрывки какого-то тряпья, торчащего из стыков подвижных бронепластин, и очертания пожелтевших костей, проступавших сквозь поршни и приводы лап.

Память тут же подсунула картинку ухмыляющегося черепа среди пыльной травы. Тем временем перед «лицом» твари сомкнулось множество заостренных металлических пластин, напоминающих створки охотничьего капкана.

Происходящее заняло буквально один миг, во время которого поднятая пыль застыла в воздухе, придавая омерзительному механизму ореол матового свечения. В следующее мгновение тварь стремительно бросилась в сторону, лязгая челюстями и надрывно громыхая гусеницами. В разные стороны полетели комья вывороченной земли.

«В башку надо стрелять!» — сообразил я и быстро направил ствол автомата в область истлевшего черепа.

Но механизм тут же подставил пластинчатый бок, а в следующую секунду из передней части корпуса выдвинулись подвижные манипуляторы, подхватившие еще одну замаскированную крышку. Я даже не успел прицелиться, как механизм мгновенно скрылся в открывшемся тоннеле.

— Пыль! Смотри на пыль! — не унимался незнакомый хриплый голос. — Ловчий, когда по тоннелю быстро движется, перед собой воздух толкает! На пыль смотри…

Разбираться в том, откуда незнакомец всё это знает, нет времени. Я стал быстро осматриваться, следуя полученной подсказке.

Тем временем Вован уже подлетел к желтому автобусу, один в один похожему на старый ЛиАЗ. Бабахские суставы-шарниры работали на полную мощность. От быстрого бега он сильно размахивал руками, при этом умудряясь выбрасывать ноги не только вперед, но еще и вбок, словно огибая какие-то невидимые препятствия. Куртка с оборванным рукавом развевалась за спиной, подобно укороченному плащу.

Незнакомец продолжал что-то кричать, протягивая руку Вишнякову.

Боливара я не видел, зато хорошо слышал доносящийся из-за спины рев двигателя. Взгляд нервно прыгал по огромному кладбищу изувеченных машин. Я пытался понять, откуда может выскочить порождение переработки. Адреналин работал на все сто, и мне казалось, что даже вечерние солнце стало светить в несколько раз ярче, больно ударяя по глазам. Тело пробирала нервная дрожь. Ствол автомата описывал бешеные круги, перебегая от одной ржавой машины к другой. Кажется, я слышал мерзкий гул и скрежет, доносящийся прямо из-под земли, хотя никакого визуального подтверждения не было.