Где-то во времени. Часть вторая.

Часть 52

Я не придумал ничего лучше, чем продвинуться следом за Вованом вдоль носилок и положить руку на шею бессознательной Нат. Кожа горячая, и я отчетливо чувствовал ладонью, как пульсируют вены брюнетки. У меня вырвался вздох облегчения, словно то, что девушка оказалась в порядке, было способно перечеркнуть всё случившиеся.

— Все на месте! — добавил я спустя пару секунд.

То ли от наших криков, то ли от моих прикосновений, но девушка резко открыла глаза. Рассвет заискрился в синеватых глазах, и она резко схватила меня за руку. От ладони шел самый настоящий жар, а глаза не могли толком на мне сфокусироваться, бегая в разные стороны, как это бывает после резкого пробуждения.

— Всё в порядке, Нат! — успокоил я. — Это мы, всё хорошо. Вот, держи.

С этими словами я запустил руку в нагрудный карман и вытащил медальон. Пальцы брюнетки ослабили хватку, и я тут же виновато убрал руку с шеи, вкладывая побрякушку в ладонь девушки.

Нат что-то пробормотала и, зажав медальон, положила руку на грудь. Синеватые светлячки еще секунду подрожали на изнеможенном лице и спрятались под шторами век.

— Держитесь! — Гарик завел мотор и врубил передачу.

Боливар взревел двигателем и сорвался с места. Гарик что-то крикнул, напоследок продемонстрировав оттопыренный средний палец промелькнувшим за стёклами боевым машинам, в которых никого не было. Во всяком случае, по нам не стреляли и не пытались хоть как-то помешать. Похоже, все занимались борьбой за власть. Или борьбой за дары странников. Или же просто пытались выжить и не угодить в челюсти ловчих.

— Вот она! — довольно воскликнул Вован, напирая на меня. — Пусти, Палыч!

Буханка набирала скорость, и салон начинало качать из стороны в сторону. Я плюхнулся на свое привычное место за столиком у окна. Вишняков, проскакав мимо девушки приставным шагом, уселся на край пассажирского сиденья, уперев ноги в вырванный дверной проём. В руках Безумный Кибер сжимал «Сайгу» с примкнутым бубном. В такой позе и на фоне полуоткрытого проёма, за которым поднимались клубы белёсой пыли, он больше напоминал пулеметчика вертолета времен Вьетнамской войны.

— Держи носилки! — крикнул он. — Там одеяла есть, подсунь под голову, а то сейчас мотать начнет!

Я понял, о чём говорит Вован. Борясь с тряской салона и стараясь не наступить на носилки, я занял его место, принявшись отодвигать ящики подальше от головы Нат и скидывать покрывала между задними дверцами и краем носилок.

Что ж, Костоломы выполнили распоряжение Дробителя, действительно оставив девушку в покое. Впрочем, сейчас ей стало намного хуже, чем несколько часов назад в будке КамАЗа. Кожа горячая, да и взгляд толком на мне не сфокусировался. Чёрт его знает, каким именно отваром напоили ее Костоломы.

— Как там Нат?! — спросил Мезенцев, словно уловив мои мысли.

— Неважно! Жар, похоже! Держи ровнее!

— Как получится. Ничего не обещаю!

— Да это понятно, — буркнул я себе под нос.

— Главное, что жива! — заключил Вишняков, озарив меня безумной улыбкой и взглядом выпученных глаз. — Нам бы отсюда выбраться, а там разберемся, ептить!

Я кивнул.

Стрельба, взрывы, оранжевая пыль, крики людей и лязганье монстров стремительно удалялись. С каждой секундой я всё явственнее различал, как ветер треплет откинутый тент, урчит двигатель, а по дну барабанят мелкие камушки.

Вишняков с «Сайгой» наизготовку высунул голову, наблюдая за тем, как стремительно уменьшается в размерах место чудовищной битвы, в которой каждый оказался сам за себя.

Мне не верилось в то, что у нас всё получилось. Я почему-то поджидал какого-нибудь подвоха. Но, похоже, пылевая завеса сыграла нам на руку. Если Трэйтор действительно организовал нападение ловчих и расстреливал машины из какой-то очередной чудо-пушки, то он запросто мог не заметить стремительно скрывающийся Боливар.

Чем сильнее разгонялась буханка, взмывая вверх и оседая вниз на белёсых барханах, тем больше я начинал ощущать подкатывающее опустошение. Очень странно и неуместно, но от этого становилось легче на душе, словно чем дальше мы оказывались от людей, тем естественней воспринималось всё происходящее. Словно так и должно быть.

— Что с кобылицами станет-то?! — спросил Вован, продолжая смотреть вдаль.

— Их же не было в караване? — уточнил Гарик.

— Не было! Тут только установка. Я, кстати, так и не понял, в каком она грузовике!

— Если они остановку не делали, а гнали весь прошлый вечер и ночь, то маловероятно, что их догонят, — предположил я, стараясь рассуждать как можно убедительней. — А там укроются на территории Коней под защитой. Установка теперь у этих чертей. Так что вряд-ли они за ними пустятся.

— Да-да, — согласно закивал Вован, словно заставляя себя согласиться со мной и не думать о глобальном противостоянии, от которого мы позорно сбегали. — Это им еще от ловчих избавиться надо!

— И Трэйтора! — добавил я.

— Парни, у всех медальоны чуют, что мы куда надо едем?! — Гарик бросил быстрый взгляд через плечо, как-то странно улыбаясь.

— Верно! — крикнул Вован.

— Да!

— Палыч, ты уверен, что этот переход нас развернет в сторону дома?!

— Абсолютно! — ответил я, наконец-то закончив возиться с ящиками и покрывалами.

— А с чего ты взял-то?!

— Это окружность, Гарик! — как-то само вырвалось у меня. — И пора бы этой сволочи уже возвращаться в исходную точку!

Мезенцев смерил меня быстрым взглядом и, многозначительно кивнув, отвернулся.

Мы продолжили позорно улепетывать как можно дальше от разворачивающегося сражения. В скором времени Гарик перестал вилять из стороны в сторону, выбрав какой-то удачный маршрут сквозь солончак. Объезжать рытвины и островки каменных цветов больше не пришлось. Боливар словно встал на прокатанную, но давно заброшенную дорогу, от которой, правда, не осталось и следа.

Машину перестало мотылять, и мы с Вованом кое-как на ходу закрепили откинутый край тента.

Небо давно посветлело, в то время как мы словно гнались за ускользающей темной полосой на горизонте. Еще немного, и взойдет солнце, залив согревающим светом огромный, кажущийся бесконечным солончак с проплешинами камней и редких холмиков.

Как же здорово было любоваться закатом, наблюдая за тем, как Вован подбрасывал тонкие веточки в скромный костерок. Как же тогда было хорошо и спокойно! Никаких смертей. Где-то в лагере потягивала ароматный чай старушка Разин Ренас. Может быть, стройные девчонки-кобылицы шушукались в своих фургонах. Может быть, даже обсуждали нас. Или Бабаха, который весь день крутился поблизости. Наверное, Пасид Пест сидел в своем грузовике, старательно взвешивал все за и против, чтобы решиться заставить странников вывести клан в другой мир. Может быть, даже Рагат в этот момент был спокоен, занимаясь каким-нибудь делом, а не думая о том, как провернуть этот дурацкий план с Пыльниками.

Это был красивый закат. Спокойный предпоследний закат в этом мире, в котором мы опять никому не смогли помочь.

А теперь наступал рассвет. Закат всегда являлся поэтическим символом конца. Смерти. А рассвет — знаком начала. Жизни.

Но сегодня всё было с точностью до наоборот. Скоро над горизонтом покажется прекрасное солнце и осветит огромное количество сожженных машин и мертвых тел.

Но изменит ли это хоть что-то для этого мира?

Всего лишь маленькое пятно залитого кровью песка на фоне бескрайнего простора. Такая мелочь в масштабах солончака, раскинувшегося до самого горизонта, и такая трагедия отдельных судеб, с которыми нам суждено было пересечься.

Думать обо всём этом тяжело. Сердце ныло от боли и тоски. Поэтому мы молча расселись по местам, уставшие и избитые. Измазанные кровью и копотью. Пропахшие потом, дымом и горелой резиной. Постаревшие на несколько лет за одну неделю и продолжавшие слепо следовать указаниям медальонов.

Впрочем, кое-что всё-таки изменилось. У меня в голове находилась неизвестная информация, и я понятия не имел, что мне с этим делать. Зато почему-то был уверен, что мы обязательно выскочим в той самой отметке на карте вояк, в которую я ткнул пальцем.

Глава 13. Come, as you are[1]

Мы покинули мир. Стоило Боливару влететь в рябящий над песком тоннель размытого воздуха, как время вновь замедлило бег. Легкие заполнились густым, липким воздухом. За боковыми стёклами пронеслись парящие сферы, словно мы пробивались через стаю полупрозрачных медуз. Даже встречный воздушный поток перестал трепать края растянутого тента, словно оказавшись в мире замедленной съёмки.

Опустошение…

Этим словом можно назвать то, что я чувствовал внутри себя.

Лица Гарика и Бабаха застыли, сосредоточенно вглядываясь в очертания проступающего мира. Внутри словно материализовалась огромная черная дыра, в которой растворялось понимание о пространстве и времени. Этот переход показался мне бесконечным. По внутренним ощущениям, я потратил несколько минут только лишь на то, чтобы перевести взгляд на лежащую на полу Нат, укрытую цветастым покрывалом.

Наверное, я боялся, что ее медальон не сработает. Что неведомая сила внезапно сомнет и размажет девушку о заднюю стенку багажного отделения, как однажды предположил Вован. Но ничего подобного не произошло. Нат крепко спала, до сих пор находясь под воздействием какой-то байды, данной Костоломами. Я был убежден, что и болезненный жар терзает ее по этой же самой причине. Ведь она выглядела куда более здоровой во время нашего последнего разговора.

Как же мне хотелось отмотать чёртово время!

Просто вернуться в тот вечер и спокойно продолжить говорить с девушкой ни о чём. Может, даже и правда рассказать ей пару историй о парнишке из шестидесятых. Благо этого в моей памяти полно. А еще лучше перенести этот неспешный разговор к тому костру под коньяк и тушенку. Ведь если время можно будет отмотать вспять, то не стоит исключать и возможность перемены событий на его линии.

Чтобы никто не умирал.

Седой, Копыто, Рагат, Пасид, шаманка Разин и десятки других. Чтобы не пришлось ни в кого стрелять. Не знаю, думали ли о чём-то подобном парни, но мне пришлось потратить еще несколько минут на то, чтобы посмотреть сквозь ветровое стекло.

Буханка настырно проталкивалась вперед. В ушах гудел невидимый ветер. Рассветный солончак, давно вспыхнувший желтыми отблесками восходящего солнца, стремительно темнел. Интенсивное освещение растворялось в надвигающейся тьме, словно кто-то убавлял реостат. Но эта была не та непроглядная чернота магазинчика города вырванных сердец. Это была вполне себе знакомая чернота осенней ночи.

Оба мира наслаивались друг на друга, и вот колёса буханки словно подпрыгнули на стыке каменных цветов и ровного дорожного покрытия. За боковыми стёклами замелькала желтовато-коричневая мазня придорожных кустов. В воздухе возникли большие светлые шары, стремительно обретающие очертания фонарей на серых бетонных столбах. В сухой пыльный салон ворвался запах мокрого асфальта и осенней сырости. Навстречу приближалось огромное светящееся пятно и мерзкий, протяжный рев чего-то знакомого, но звучавшего, словно на пожёванной магнитофоном кассете.

— Твою мать! — воскликнул Гарик, как только мир стремительно обрел форму.

Мы с Вованом только и успели, что сделать шумный вдох и схватиться за спинки пассажирских кресел, в которые упирались коленями всё это время.

Гудок клаксона больно резанул по ушам. Мезенцев крутанул руль, бросив буханку вправо и чудом избежав столкновения с грузовой фурой. Раздался визг тормозов, и по приборной доске и салону замельтешили блики встречных и попутных фар. Нас тут же обогнала темно-вишневая девяносто девятая и встала, как вкопанная. Дверца распахнулась, и из нее выскочил лысый коренастый мужик в распахнутой куртке с солидным пивным пузом, буквально плещущимся поверх брючного ремня, несмотря на все попытки футболки его сдержать.

Стёкла Боливара были подняты, но сквозь дыру в борту слышался отборный мат. Судя по артикуляции, мужик явно вызывал нас на поединок с откровенным намереньем разбить нам лица.

— Пошел ты на хрен! — почему-то расхохотавшись, крикнул Мезенцев, распахнув дверцу и включив подсветку на потолке, чтобы оппонент отчетливо видел численное превосходство расположившихся внутри людей.

— Ты кого на хрен послал?! — воинственно загудел мужик, подбежав почти вплотную к дверце с явным желанием выдернуть Гарика из машины. — Тебя, говнюка, кто водить учил? Я таких, как ты, пачками валил!

— Ты не понял, что ли?! — Мезенцев схватил лежащий рядом автомат и высунул в окно. — На хрен иди!

Вид ствола мгновенно охладил пыл грузного мужика. Он развернулся и, даже не поменявшись в лице, за три прыжка скрылся в своей машине, после чего тут же газанул и сорвался с места.

— Гарик, ствол убери, — поспешно сказал я, протягивая руку и хлопая по лампочке под потолком. — С ума сошел, смотри, сколько народу кругом!

— Мы что, на встречку вылетели?! — тут же подключился Вован, буквально запрыгав коленями на сидениях в попытке посмотреть сразу во все стороны.

Мезенцев бросил автомат на крышку моторного отделения и засмеялся еще громче, хлопая ладонями по рулевому колесу.

— Ты чего ржешь, он же сейчас ментов вызовет! Примут нас за террористов каких-нибудь! — взволнованно продолжил я, нервно провожая взглядом проезжающие мимо машины.

После пустынных миров выскочить в центре широкой дороги было очень непривычно. Я чувствовал себя так, словно оказался голышом посреди толпы людей. Невольно хотелось упасть на пол, лишь бы не видеть такое множество искрящихся электрических огней.

— Конечно, вызовет! — продолжил смеяться Мезенцев. — И именно что ментов!

— Ничего не пойму, — Бабах продолжил крутиться. — А как мы на встречке оказались? Это прикинь, как водитель фуры обделался?! Мы, получается, из воздуха перед ним возникли!

Винчестер заржал еще громче.

— Гарик, давай уже трогай отсюда куда-нибудь, — поторопил я, пытаясь сообразить, куда нас выкинуло.

Учитывая трагичный опыт предыдущего мира, я судорожно вспоминал устав, но мозг никак не хотел так быстро переключаться. Свист проносящихся мимом машин продолжал бить по ушам. Отблески дорожных фонарей отражались на влажном дорожном полотне. В сотне метров впереди виднелся большой перекресток и несколько светофоров, мигающих желтым светом. Прямо за ними на фоне темного неба возвышались грязные фасады кирпичных пятиэтажек. В окнах горел свет. Несколько далеких темных фигур пешеходов спешило по своим делам.

Справа, вдоль забрызганного осенней грязью бордюра разрослись давно не стриженные клены. За ними возвышались не менее растрепанные тополя. Кажется, за деревьями виднелись бетонные плиты забора, огораживающего какое-то промышленное предприятие. Запах сырости и выхлопных газов медленно заполнял салон.

— Гарик, давай, трогай, — поторопил я.

— Ничего не пойму, — не унимался Вован. — Где мы оказались?!

— Это Челябинск, парни! — продолжил истерично смеяться Мезенцев, пока не сорвался в надрывный кашель.

Мы с Вованом опешили. Мысль настолько простая и очевидная, что после всех фантастических злоключений не хотела умещаться в голове. За окном действительно сентябрьская ночь. И хоть в День Панка было сухо, то теперь просто прошел дождь. Я узнавал это мрачное небо и характерный запах дороги промышленного центра. Маленький, давно сжавшийся незримый клубочек в глубине души начинал стремительно расправляться, заполняя тело теплом одновременно с нервным ознобом.

Кашляющий Мезенцев вытянул руку и ткнул пальцем в ветровое стекло.

— Мы на Героев Танкограда со стороны свалки. Впереди Механическая.

[1] Nirvana «Come As You Are» — Приходи таким, какой ты есть.