Где-то во времени. Часть вторая.

Часть 7

— Так я только два выстрел сделал. По первому прицел поправил, и вот результат. Работают эти штуки.

Игорь ткнул себя пальцем в грудь.

— А тебе не кажется странным, что они молчат с того момента, как мы сюда въехали?

— Кажется, Палыч. Я тебе больше скажу, меня это даже бесит!

— Да, это мы видели. Ты вчера знатно психанул.

Гарик молча кивнул и внезапно сменил тему:

— Скучаешь еще по Машке?

— Чего? — опешил я.

— Ну, Мария. Или как ты ее называл?

— Марёха, — буркнул я.

Игорь хитро улыбнулся.

— Что?..

— Как-то ты просто ее имя произнес. Без страдальческих эмоций, как обычно.

Я постарался фыркнуть максимально пренебрежительно, дескать, давно это всё было, и нет смысла об этом говорить. Но получилось не очень убедительно.

Я расстался с Машей в первых числах этого сентября. Вернее, того сентября, который остался где-то там, в родном Челябинске, потому что здесь явно какой-то из летних месяцев. Неизвестно, зачем Гарик завел этот разговор, ведь он и так всё прекрасно знал.

История до ужаса банальна. Я уехал к бабушке на летние каникулы, где буквально с ума сходил без общества своей возлюбленной на протяжении двух месяцев, считая дни до момента встречи. Даже вел «Дневник расставания», как я его назвал. Записывал в тетрадку мысли, адресованные Марёхе, словно разговаривая с ней.

Как же это глупо, тупо и наивно…

Но самое мерзкое, что теперь я чувствовал себя идиотом и действительно стыдился такого проявления нежности. А всё потому, что пока я был в Казахстане, Маша прекрасно общалась с моим школьным другом Лёшей.

«Бывшим другом», — поправил внутренний голос.

По возвращению в Челябинск я узнал, что Алексей проводил у Марии в гостях всё свободное время и даже делал массаж спины. В общем, после моего возвращения мы почему-то стали проводить время больше в Лёхиной компании, нежели гулять вдвоем, взявшись за руки, что вызывало у меня огромное недоумение. А буквально через полторы недели вскрылась вся эта история с гостями и всем остальным. Тогда я просто развернулся и пошел домой. Была, конечно, мыслишка огреть Лёхера напоследок табуреткой, но я этого не сделал.

«Потому что ты трус», — прозвучал в голове голос Нат.

Я тихо чертыхнулся и бросил на Мезенцева быстрый взгляд. Мы уже миновали огород и перешагнули упавшую секцию забора. Я начинал понимать, к чему он завел весь этот разговор. И это меня раздражало. Я уже физически ощущал, как Гарик будет отговаривать меня от идеи отправляться на поиски брюнетки. К тому же, судя по всему, он к этому хорошо подготовился.

А еще внутри снова зашевелился мерзкий червячок угрызений совести, которого я не слышал почти сутки. Он словно нарочно проецировал на внутренний экран памяти образы кровохлёбов, обрывающих жизни несчастных вояк, будто заставляя меня понять, насколько ничтожны мои беспокойства на фоне других событий.

— У вас же с Машей секса не было? — словно между делом поинтересовался Игорь, затягиваясь сигаретой.

— Знаешь же, что нет, — фыркнул я, поправляя автоматный ремень. — Твоими стараниями, к слову…

— А, ты про то, когда мы снежки в окна кидали, чтобы вас гулять вытащить? — хихикнул Гарик.

— Да, именно про то… Вот надо было тогда этой ерундой заниматься? Сказал же, что с Марёхой буду, на фига надо было лезть? Мы уже почти что до этого дошли, а тут вы. И снег в окна. Бах-бах!

— Нам гулять хотелось, — пожал плечами Гарик.

— А мне трахаться.

— Так трахаться, или любовь?

— Блин, и любовь, и трахаться, — я начинал злиться из-за пустой траты времени. — Гарик, говори уже прямо, к чему это всё?

— Хорошо, — спокойно начал он. — Я хочу, чтобы ты успокоился и подумал вот о чём. Допустим, мы сейчас найдем Нат и как-то уговорим ехать с нами, ведь ты этого хочешь?

— Причем тут хочешь или не хочешь? — начал я. — Это же логично, что нам стоит держаться вместе и…

Мезенцев пронзил меня таким взглядом, что я ощутил всю тщетность попыток выдать собственные желания за общественную пользу.

— Ладно, говори до конца, потом я выскажусь, — буркнул я, чтобы не терять лица.

— Ну так вот, Нат путешествует с нами. Когда-нибудь, а я, сука, на это очень надеюсь, мы отыщем путь домой. И вот мы вернулись. Допустим, просто допустим, с нами Нат. Что дальше? Ей всё равно придется уйти. Наш мир — не ее родной. А родного у нее больше нет. У нее нет документов. Кто она? Откуда? Куда устроиться? Где жить будет? У меня, тебя или Бабаха? Что на такой поворот твои родаки скажут? А Вовкины? Как думаешь, с какой скоростью участковый мент нарисуется, чтобы во всём разобраться? А Володьке после тех зимних приключений проблемы вовсе не нужны.

Я хотел было открыть рот и начать возражать, но не стал. Как бы тупо это ни звучало, но в словах Гарика был смысл. Вместо этого я лишь злобно пнул ржавую консервную банку, оказавшуюся на пути. Игорь сделал вид, что не заметил, какую реакцию вызывают его слова, и говорил нарочито спокойным тоном, отчего мне захотелось пнуть и его.

— К тому же в виду очевидных обстоятельств неизвестно, сколько времени у нас займут поиски обратной дороги. А ты хочешь, чтобы среди нас была девушка. Красивая девушка, Палыч. Ты не обижайся только, но тут у всех на нее встает, нет смысла отрицать. И к чему это всё приведет, как думаешь? Как там говорят, женщина на корабле…

— У нас не корабль, — буркнул я.

— Тохан, если даже она с нами вернется, ей попросту не ужиться в нашем мире. У нее же глаза почти светятся! Ты представь, как это выглядеть будет? Что она остальным скажет?

— Что это глаза Ибада…

— Чего?

— Это из «Дюны». У фрименов глаза были ярко-синие из-за спайса — так это явление называлось.

— А, — понимающе кивнул Гарик. — Так участковому и скажешь.

Мы молча миновали отвалы навозных куч. Они явно были здесь не первый год, так как успели слежаться и зарасти травой. Правда, несмотря на благоприятные условия, сейчас она увяла под воздействием солнечных лучей. Но я был уверен, стоит пройти хорошему дождю и кучи станут еще выше из-за устремившихся к небу стеблей.

Под ногами глухо хрустел мусор, видимо, выбрасываемый местными жителями. Мотки ржавой проволоки, вываренные кости, битый кирпич и стекло. Обрывки газет и журналов. Можно было поднять парочку и попытаться подчерпнуть оттуда знания о мире, но мне было сейчас не до этого. Я предупредил Гарика, чтобы тот внимательней смотрел, куда ставит ноги. Не хватало еще пораниться о какую-нибудь ржавую железку. Особенно сейчас, когда мы остались без человека, разбирающегося в медицине.

— Смотри, а ведь и правда хорошо попал, — Игорь поднял с земли разорванную пулей пачку «Мальборо». — Как думаешь, на военке за такой выстрел на сто пятьдесят метров отлично бы поставили?

— Думаю, да.

— Ну, так что с Нат решил?

— А чего тут решать, ты же уже всё придумал…

Гарик улыбнулся и потряс меня за плечо.

— Ничего я за тебя не придумывал, если ты это имеешь в виду. Просто обрисовал ситуацию так, как она есть. Тохан, ты ведь не дурак.

— Помнишь, что продавец сосисок сказал?

— Что мы должны отвечать на зов о помощи, — отозвался Гарик. — Только он не уточнил, кому именно должны.

— Кустосам, очевидно.

— Логично. И что?

— А то, что я поначалу подумал, что в прошлом мире мы воякам должны были помочь. А теперь считаю, что на самом деле медальоны нас к ней вели…

— Тохан, она по парню своему скучает, — напомнил Гарик. — Ни у кого из нас шансов нет.

Я посмотрел на Мезенцева, думая о своем.

— Ну, ладно-ладно, — улыбнулся он. — У тебя шансов нет. Правда придется это еще и Бабаху объяснить. Начнете драться, я разнимать не полезу, сразу говорю.

— Почему шансов нет?

— Ну, во-первых, потому что ее парень явно был каким-то крутым чуваком, не то что мы. А во-вторых — он погиб. Бессмысленно соревноваться с мертвыми…

— Это еще почему?

— Потому что он навсегда останется таким, каким она его запомнила. Идеальным. Они не проживут вместе кучу лет. Он никогда не накричит на нее или не вернется домой в плохом настроении. Не будет бухать по десять дней подряд и не помнить того, что делал накануне вечером, — Гарик задумчиво посмотрел в несуществующую точку. — Внезапно не выяснится, что у него есть другие девки на стороне или еще несколько детей. Понимаешь? Для нее он навсегда остался идеальным. Тебе никогда его не затмить, потому что ты живой и творишь всякую хрень, а он нет. Это бессмысленно…

— Нехорошо так говорить о человеке, которого мы даже не знали, — осторожно заметил я, словно Нат могла оказаться за соседней кучей и подслушать наш разговор. — Наверняка он являлся хорошим солдатом и не был трусом…

— Так я с этим и не спорю, — Гарик пожал плечами. — А ты не трепись никому, о чём мы говорим, и не будет проблем. К тому же, а что изменится от того, что мы не будем говорить об этом вслух? Думать именно так, ведь никто не запрещает. И, к слову, тебе тогда Лёхе по роже щелкнуть не хотелось?

— Да какой он теперь Лёха? Лёхер самый настоящий, — протянул я, особенно выделив три последние буквы. — Хотелось, конечно, но не стал. Знаешь, как моя бабушка говорит?

— Сучка не захочет, кобель не вскочит?

— Да. Грубовато звучит, если честно, но…

— Но очень жизненно, Палыч, — согласился Гарик. — Беда таких ситуаций в том, что ты просто стал неинтересен, и тут быстро нарисовался хитрый Лёхер. И стал для Маши чем-то новеньким, чем-то интересненьким. Не знаю, утешит тебя это или нет, но когда-нибудь и он ей надоест. И точно так же нарисуется другой, более хитрый…

Гарик смачно матюгнулся.

— Да ну его к чёрту. Чего ты, вообще, начал?

— К тому, что ты лучше думай о том, как он на задницу сядет, когда мы вернемся. Думаю, после всех этих передряг тебе ему даже щелкать не придется. Достаточно будет просто посмотреть злобно, и всё…

— Да не собираюсь я с ним даже пересекаться и уж тем более смотреть…

«Мезенцев, чтоб тебя, а ведь прекрасно всё просчитал, — подумал я. — Специально так ненавязчиво Машку припомнил, чтоб у меня окончательно в голове мысли перепутались. Видимо, для того чтобы я обратил внимание, как быстро одно другим заменилось… Или, может, я уже себе придумываю то, чего на самом деле он и не подразумевал?»

Я тяжело вздохнул и снял с плеча автомат.

— Покажи, как прицелом пользоваться.

Игорь кивнул и, затушив сигарету о торчавший столбик, взял оружие.

— Смотри. Эту клавишу зажимаешь и держишь. Видишь, внутри загорелось перекрестие. Это колесико меняет его форму. Тут крестик, крестик с кружочком, точка. Разберешься, в общем. А эта меняет цвет. Красный для темноты, а зеленый при дневном свете лучше видно, вот как сейчас. Дальше вот, самое главное, эти клавиши с треугольничками отвечают за подстройку положения точки или крестика, что выберешь, в общем. Полезная штука, считай, автомат на уровень глаз вскидываешь и не надо мушку с целиком совмещать, навел куда надо и жмешь на спуск. В твоей энциклопедии разве такого не было?

— Энциклопедия не моя, а Александра Борисовича Жука. Прицелы такого типа еще в первую мировую изобрели, только массово они тогда не применялись. Во всяком случае, на стрелковом оружии, — медленно протянул я, всё еще пытаясь осмыслить доводы друга. — Я просто не знал, как пользоваться. И что это именно он. Меня же дед на воздушке стрелять учил, а там всё просто. Ну и что ты предлагаешь теперь делать?

— Сейчас какую-нибудь кастрюлю повесим и шагов с семидесяти проверим, куда твой автомат бьет. Патронов пять отстреляешь, думаю, достаточно будет. Там Вован, к слову, хотел подсчет боеприпасов произвести, так что не будем его расстраивать понапрасну.

— Да это понятно, — отмахнулся я, рассеянно наблюдая за тем, какие клавиши на прицеле жмет Игорь. — С Нат и вот этим миром?

— Для начала я бы настоятельно рекомендовал тебе сходить и выпустить пар… — протянул Гарик с весьма конкретной интонацией, после чего кивнул в сторону деревенского сортира. — Там, к слову, вспомогательные материалы есть, так сказать…

Я тихо фыркнул, предпочитая никак это не комментировать.

— А потом, мне понравилась твоя идея…

— Какая?

— Свод правил, Тохан. Ты прав, нам нужен четкий план, которому мы будем следовать, оказываясь в каждом новом мире. Так что мой тебе совет — смирись. Нат сама приняла такое решение. Мы, ясное дело, ее не выгоняли. К тому же она сможет за себя постоять в случае чего.

— Она даже оружие не взяла, — хмуро заметил я.

— У нее есть нож. И не забывай, в отличие от нас, она проходила подготовку, а у тебя по физкультуре вообще трояк.

Гарик улыбнулся. Я юмора не оценил.

— В общем, давай, обмозгуй правила. Мы с Вованом подумали, что если кто-то и сможет всё максимально систематизировать, то только ты.

— Тетрадку надо и ручку. Или карандаш, — ответил я, пребывая в своих мыслях.

— Там в машине целая пачка лежит. Видимо, Нат принесла, пока я с пал.

— А ты где устроился?

— Под соседним навесом. В дом не полез, надоела коробка над головой.

— Не замерз?

Игорь хихикнул, возвращая автомат.

— Какой там, теплынь такая. Ты это, к слову, попроси Вовку, он тебе что-нибудь из своей сумки выдаст. — Игорь кивнул на плотные штаны. — Задница не взмокла еще?

— Взмокла, — рассеянно кивнул я. — А что за сумка?

— Соберись, Палыч, — Гарик снова потряс меня за плечо. — Сумка, которую Бабах из того гаража утащил, с надписью «Летнее». Помнишь?

Я кивнул.

— Ну, так что, я могу тебе поручить свод правил составить?

— Можешь, — тяжело выдохнул я, рассеянно тыкая кнопки на коллиматоре.

— Вот и хорошо. Я бы сказал, выбрось ее из головы, но понимаю, что это бесполезно. Просто так надо, Тохан. Думаю, ты и сам это понимаешь. Пойдем, кастрюлю притащим.

Я ничего не ответил, и Гарик воспринял молчание как знак согласия. А это действительно так. Глупо отрицать, что Мезенцев оказался прав по всем пунктам. К тому же Бабах тоже верно заметил, что без навыков следопыта нам девушку не отыскать. Чёрт его знает, какое расстояние она успела преодолеть, пока мы спали. Особенно если отправилась в путь сразу же после того, как мы отрубились от переутомления и усталости, не дожидаясь наступления темноты. К тому же мы даже не знали, в какую сторону она пошла.

Поселок раскинулся на небольшой возвышенности, а окружающая местность напоминала гигантские застывшие волны бескрайнего зелено-коричневого моря. Даже прокатанная лента грунтовой дороги периодически исчезала из видимости, скрываясь среди холмов только лишь для того, чтобы потом снова показаться в совершенно другом месте.

Но самым главным в этом мире была тишина. Не такая пугающая, как в городе вырванных сердец, а обычная тишина, лишенная присутствия человека. Шумел ветер. В траве стрекотали местные кузнечики. Жужжали крупные насекомые. Периодически поскрипывали рассыхающиеся доски или приоткрытые ставни и двери брошенных домов. И больше никаких звуков. Даже пыльного следа от движущейся машины не видно. И что-то мне подсказывало, что мы его и не увидим.

Потратив немного времени на пристрелку моего калаша, мы с Гариком перекинулись несколькими фразами, сошедшись на том, что и с этим миром явно что-то не так. Я не думал, что он полностью необитаем. Ведь кто-то же жил в этих домах. С другой стороны, медальоны по-прежнему не подавали никаких признаков активности. Значит, в нашей помощи никто не нуждался.

Даже Нат…

Я без особого энтузиазма отстрелял несколько патронов под чутким руководством Игоря. Первые две пули ушли вверх и влево. Это было хорошо видно по пыльным облачкам, поднимающимся на навозной куче. Мезенцев быстро потыкал клавиши на прицеле, и следующие две звонко ударили по гнутой эмалированной кастрюле, которую Гарик подхватил с обеденного стола, засунув руку в открытое окно. От ударов пуль из посудины посыпались присохшие остатки давно испортившейся еды.