Где-то во времени. Часть вторая.

Часть 27

Слова Великого Коня звучали очень проницательно. Я почему-то об этом не подумал, будучи плененным кочевым антуражем клана. Всеми этими машинами, узорами. Вовкиными рассказами про кобылиц. Фантастической установкой, создающей из мертвой органики и воды высокооктановое топливо.

Но теперь, глядя на ребристые барханчики белёсой пыли, бегущие от дороги к фасадам зданий, я начинал смотреть на мир под другим углом, удивляясь тому, почему сам об этом не подумал.

Всё же Пасид Пест неспроста глава клана. Он был занят не только решением насущных задач, но и смотрел в будущее. Гарик тоже понимающе кивнул и поправил ремень калаша.

— Но раз уж зашел разговор, — внезапно пришло мне на ум, и я решил тут же озвучить столь интересное наблюдение: — Я вижу, что практически все Красные Кони очень атлетично сложены. Получается, с питанием проблем нет…

— У нас нет, — улыбнулся Пасид. — Но только благодаря тому, что эти пять лет мы обладали даром энерзака двадцать три. Скажу прямо, вырастить что-либо в этих землях очень проблематично из-за отсутствия дождей. Мы наладили торговый обмен с Лесниками. Они расположились среди пригодных мест, где и дожди идут чаще, и живность в лесах водится. Горючее жизненно необходимо им для сельскохозяйственных машин. Не буду кривить душой, мы активно этим пользовались, смея требовать двойной объём при обмене.

— Иногда тройной, — буркнул Рагат.

— А то, что Красные Кони крепкие ребята, спасибо Желейщикам. Они получили от странников дар для создания насыщенной протеиновой смеси, практически из всего…

— Даже покойников? — уточнил Гарик.

— Нет. Усопших они предают огню. Или нам, когда пути пересекаются. Взамен тел забирают половину полученного энерзака. Желейщики перерабатывают орехи и мелкую рыбу. Они живут вокруг заболоченных озер, кишащих ротаном. Но с рыбой много возни, и надолго ее не сохранишь…

— А если засолить или закоптить? — я позволил себе легкую иронию в вопросе.

— Странник Тохан, — улыбнулся Пасид. — В чём мы вымачиваем колючки, чтобы притуплять жажду?

— В воде.

— А что больше всего хочется после соленой или копченой рыбы?

— Пить, — виновато протянул я, вспомнив бабушкину присказку, что рыбка посуху не ходит.

— Вот именно!

Что ж, это очевидно, но я опять упустил это из внимания. Из всего услышанного вырисовывалось весьма странное мироустройство. Каждый клан был в чём-то силен и в отдельные пятилетки мог получить еще большее преимущество над другими, стараясь максимально использовать эту выгоду. Но в целом, благодаря состязаниям, данная система всё же умудрялась находиться в каком-то равновесии, что вызывало определенное уважение.

— Я бы очень хотел увидеть мир до гибели, — продолжил Пасид с отголосками мечтательности. — Старики говорят, что всего было в изобилии. Еды, воды, машин, прочих благ. Даже климат был другим, и дожди шли чаще. Но после тех ужасных дней сама природа сломалась. Может быть, это произошло, потому что предки применяли какое-то сверхмощное оружие, заразившее огромные пространства и сделавшее их непригодными для жизни.

Великий Конь вновь окинул руками пустующие пятиэтажки.

— Старики говорят именно так, и у нас нет причин сомневаться. Мы же видим, что наследие прошлого окружает нас. Оно рассыпано по степям и пустошам. Ржавеет, покрывается каменными цветами. Но сейчас мы не сможем выстроить вот такой дом. Подумайте, кирпичи в нём скреплены бетоном…

— Цементом, — поправил я главу клана, не успев прикусить язык, на что тут же получил от Бабаха легкий тычок в бок.

Пасид лишь снисходительно улыбнулся.

— Цементом, конечно же. Мы живем среди того, что осталось. Лесники научились строить дома из глины, смешанной с соломой и пометом крупных животных. Потому что могут это себе позволить. Мы же практически не разводим домашний скот в силу того, что не сможем его прокормить.

— Может, тогда имеет смысл всем кланам объединиться и разделить поровну имеющиеся ресурсы, — выдвинул логичное предложение Мезенцев.

На что Пасид лишь с сожалением помотал головой и пояснил:

— То, что может прокормить один клан и уйти излишками на обмен, не будет в состоянии прокормить всех желающих.

— Логично… — кивнул Гарик, смахнув со лба выступающие капли пота.

— Ну, так вот, скажите мне, странники, видели вы где-нибудь еще нечто подобное? — спокойно продолжил Пасид, указав рукой на мой медальон, прилипший к влажной коже под расстегнутой рубашкой. — Ведь ваши символы позволяют посетить множество миров. Поделитесь знанием, есть ли миры, которые смогли восстать после гибели?

Мы с парнями невольно переглянулись.

С одной стороны, в этом вопросе нет ничего удивительного. Местные и так прекрасно знали, что странники — выходцы из других миров. И не только миров, но и времен. И прямым подтверждением тому был работающий дар, явно на столетия опережающий имеющиеся здесь технологии.

С другой стороны, нам вовсе не хотелось рассказывать о своих злоключениях, чтобы случайно не сболтнуть лишнего, что мы всего лишь случайные оболтусы, вляпавшиеся в это приключение. Ведь именно для этого в уставе я и прописал пункт три.

— Мы только два дня в должности, если можно так выразиться, — напомнил Гарик. — Не успели много повидать. В любом случае мы посмотрим, что можно сделать. Надо вникнуть, как говорится.

— Ну что же, можете начинать вникать прямо сейчас, — ответил Пасид, когда дорожка завернула за угол пустующей пятиэтажки.

Мы оказались в небольшом дворе между двумя домами. Наверное, когда-то это было уютное место, закрытое от шумной улицы и посторонних глаз простенками из кирпичной кладки с проходами в форме арок.

Вдоль фасадов еще можно было разобрать торчащие столбики цветастой оградки со следами сохранившейся краски. На противоположной стороне дворика из песка торчал рядок растрескавшихся пней и ржавая рогулька детских качелей. А прямо в центре возвышался самодельный навес. Дощатая крышка, затянутая плотным брезентом, покоилась на нескольких столбах. Подходящие к ней асфальтовые дорожки были расчищены от песка и пыли, дожидаясь прибытия делегаций.

В тени навеса уже расположился десяток человек, облачённых в те самые коричневатые накидки и с миниатюрными тюрбанами на голове. Несмотря на разные материалы одежды, внешний вид был примерно одинаковым, и в нём без труда узнавалась принадлежность к одному клану.

— Это Костоломы, — быстро шепнул Рагат, пока мы приближались. — Говорить будет отец и Хижгир Жап, всем остальным можно открывать рот только тогда, когда к ним обратятся напрямую…

— Даже странникам? — вполголоса усомнился Вишняков.

— Даже странникам, — подтвердил парень.

— Хорошо, мы поняли, — сказал Гарик.

Тем временем Пасид Пест в сопровождении Красных Коней не спеша вошел под навес и остановился в паре метров от не менее высокого, но не столь широкоплечего лысого мужчины. Мы последовали за ним и тут же поймали на себе десяток подозрительных взглядов. Если бы не приятная тень брезентового навеса и волшебное действие самокрутки, я бы, скорее всего, снова ощутил сковывающее беспокойство и неловкость.

Тем временем Костоломы внимательно нас изучали, окидывая взглядом с головы до ног и даже высказывая приглушенное удивление. Они явно были осведомлены, что с караваном прибыли странники, но вряд ли ожидали, что те будут выглядеть как два высоких дрища и мускулистый хоббит в футболке со скелетами, демонстрирующими средний палец.

Огнестрела при Костоломах не было, но на поясных ремнях и за спиной болталось не менее ужасное оружие. Самодельные шестоперы из сваренных вместе больших подшипников, кистени и аналоги дубинок и булав. Я начал понимать, за что клан получил такое название. Но в целом нельзя сказать, что люди производили какое-то отторгающее впечатление. А может быть, на мне просто сказывалось действие косячка. Впрочем, надо признать, смотрели они не так дружелюбно, как люди Пасида в момент первой встречи.

— Великий Конь, — наконец-то произнес лысый мужчина немного снисходительным, словно масленым, голосом.

— Дробитель, — поприветствовал его старший Пест.

После этих слов Красные Кони и бойцы Костоломов обменялись странными полупоклонами. Мы тоже учтиво склонили головы, чтобы не выбиваться из общего ритуала. После того как необходимая церемония была соблюдена, главы кланов приступили к диалогу.

— Как прошел путь сквозь местные солончаки? Не устали с дороги? — с легкой издевкой поинтересовался Хижгир.

Я еще раз осмотрел лидера Костоломов. Мне показалось, что он лет на десять моложе Пасида. Из-под густых спутавшихся бровей на нас смотрели карие прищуренные глаза. Правая щека была изъедена множеством выболевших оспин. На лысой голове выступили мелкие капельки пота, но это нисколько не смущало мужчину. Из широких пройм накидки выглядывали жилистые руки. И хоть Дробитель не мог похвастаться такой мышечной массой, как Великий Конь, что-то мне подсказывало, что подобный сухой рельеф мог появиться только от многочисленных тренировок и частого размахивания массивным шестопером, оттягивающим поясной ремень.

В отличие от остальных бойцов, штаны Дробителя украшало несколько поясов. Большинство из них ничего не поддерживало, зато сверкало множеством ювелирных безделушек, подобно косам шаманки Разин. Помимо прочего я даже разглядел связки обычных игральных костей, просверленных и собранных на крепкий шнурок. От каждого движения Хижгира все эти атрибуты издавали еле слышное позвякивание, растворяющееся в пустых оконных проёмах ближайшего дома.

На фоне Красных Коней и самого Пасида Песта Костоломы смотрелись не так выразительно: одежда, выгоревшая и местами заштопанная грубыми нитками. Безупречно белая безрукавка Великого Коня с ярко-красной атласной вышивкой невольно привлекала к себе внимание, словно еще больше подчеркивая некое превосходство Коней над Костоломами. Даже рядовые бойцы в синеватых безрукавках и одинаковых армейских брюках внушали куда больше уважения. Но, может быть, так казалось из-за того, что мы уже провели среди них пару дней и принимали за своих. Не исключено, что встреть мы сначала Костоломов и проведи в их обществе несколько дней, то это Кони стали казаться бы ряжеными позёрами.

— Дробитель, давай не будем тратить время друг друга. Что ты хотел мне сказать?

— А, узнаю поступь Великого Коня, — пухлые губы расплылись в широкой улыбке, обнажая на удивление белые крепкие зубы. — Сразу к делу… Хорошо. До меня дошли слухи, что твои откормленные жеребята скачут вдоль моих границ… И иногда, видимо, из-за отсутствия ума забегают дальше, чем следовало… Костоломы такое не любят, знаешь ли.

— С каких это пор Дробитель стал верить слухам, не удосуживаясь их проверять? — улыбнулся Пасид. — К тому же не припоминаю, чтобы хоть кто-то из кланов объявлял запрет на свободу перемещения через свои земли. Разве не так?

— Так-так, — наигранно закивал Хижгир, изображая участие. — Только есть разница между перемещением через земли и засовыванием носа не в свои дела. Перемещение — это когда из точки А в точку Б быстро проехал, и всё. Костоломы тебя не трогают, ты Костоломов не трогаешь. А круги наматывать по нашей земле и бить по газам, как только мы пару машин пустим посмотреть, кто там копошится, — это уже другое. Правильно же я говорю, тебе не кажется?

Дробитель посмотрел на воинов. Те закивали, высказав негромкое согласие.

Мы молчали, слушая диалог. Было видно, что за всеми сказанными фразами стоит нечто большее, чем пустые претензии. Причина столь натянутых отношений была не ясна, но неспроста же Рагат говорил о том, что отец не хочет передавать дар Костоломам.

Но в целом деловая встреча пока выглядела весьма спокойной, и я не думал, что ситуация выйдет из-под контроля. Насколько я смог понять, Раухаш являлся не только торговой точкой, но и своеобразной нейтральной территорией, где можно взвешенно обсудить претензии. А подобный навес выступал неким аналогом переговорного зала, где можно спокойно решить вопросы без посторонних ушей, не считая приближенных лиц, конечно. Ну и странников, то есть нас.

— Странно, — хмыкнул Пасид. — А как так получается, что если Костоломы никого не трогают во время перемещения по своей земле, то иногда там пропадают небольшие колонны?

Лицо Дробителя приобрело печальное выражение, и он тяжело вздохнул. Эмоции выглядели весьма естественно, и мне было тяжело понять, продолжает ли Хижгир разыгрывать что-то перед Пасидом или говорит откровенно.

— Знал бы Великий Конь, как мне грустно от того, что такое происходит. Но ты же сам понимаешь, что эти проклятые механические монстры могут закарчить кого угодно. У нас не так много бойцов и хорошего оружия, чтобы перебить их всех. Так что да, определенный риск всегда присутствует, когда решаешься пересечь земли Костоломов.

— Может, Костоломам пора разрешить этот вопрос, уничтожив тварей?

— Хорошо Великому Коню давать очевидные советы, — хмыкнул Дробитель. — Видимо, ты уже разобрался с Тихими Холмами?

— Нет, не разобрался.

— Ну вот видишь… И у меня недостаточно воинов и взрывчатки, чтобы ввязываться в столь рисковые схватки. Ты знаешь, сколько в эту пятилетку требуют за одну гранату? Впрочем, тебя это мало волнует, ты же распоряжался даром производства энерзака двадцать три…

— Так ты затем меня пригласил? Чтобы пожаловаться на жизнь?

— Нет, — Дробитель виновато улыбнулся. — И даже не за тем, чтобы пытаться подговорить тебя уступить нам дар в этих состязаниях.

Улыбка вновь тронула губы мужчины, и он озорно подмигнул Пасиду. Великий Конь, всё это время практически не шелохнувшийся, невольно переступил с ноги на ногу от неожиданности.

Мне показалось, что он как раз готовился к разговору о предстоящих состязаниях и возможных подвохах.

— Это действительно удивительно, — ответил Пасид. — И для чего мы тогда здесь собрались?

— Кобылицы.

— Что кобылицы?

— Костоломы просят Великого Коня уступить на пять лет десяток кобылиц…

Пасид глубоко вдохнул, видимо, собираясь озвучить развернутый отказ, но Дробитель прервал его, помахав пальцем в воздухе и негромко хихикнув.

— Подожди-подожди. Прежде чем начнешь возражать, послушай, что я тебе предлагаю взамен…

— Слушаю.

— Тебе понравится! — глаза Хижгира радостно заблестели.

Воцарилась тишина, в которой можно различить, как осыпается песок с козырька соседнего подъезда. Было неожиданно услышать подобное предложение. Я не думал, что молодые девушки могут стать предметом торга. Впрочем, нечто подобное стоило ожидать, если удосужиться хоть немного пораскинуть мозгами.

Где-то в глубине души зашевелилась неприятные эмоции, но они были явно не в силах пробиться сквозь умиротворяющее действие косячка. Впрочем, с этого момента я стал еще внимательнее вслушиваться в диалог. Тем временем Дробитель продолжил говорить, отделяя каждое слово друг от друга небольшой паузой, тем самым подчеркивая небывалую выгоду для Пасида

— Взамен… Костоломы… Не выставят… Своих претендентов… На право обладания даром Великого Коня! Как тебе такое? Давай будем честны друг перед другом, кроме моих ребят, больше никто угрозу для твоих жеребят не представляет.

Слово жеребят Дробитель пробрасывал с легким пренебрежением, явно подразумевая Красных Коней.

— Зачем тебе столько? — спросил Пасид, выдержав небольшую паузу.

— А ты угадай…

Хижгир развел в воздухе руками и, словно невзначай, сложил из пальцев одной руки колечко и несколько раз сунул в него палец другой, отчего стоящие за спиной войны Костоломов довольно прыснули.