Где-то во времени. Часть вторая.

Часть 30

— Дай посмотреть, — я протянул руку.

Вишняков тут же положил в нее оба боеприпаса. Всё было вполне ожидаемо. Местный патрон оказался выполненным из черного пластика и был примерно на сантиметр короче нашего. На медной части гильзы стояла цифра шестнадцать и буквенная аббревиатура завода, которой их выпускал. Впрочем, она мне всё равно ни о чём не говорила.

Бабах тем временем уже вогнал новый патрон в пустой ствол и защелкнул обрез, для верности зачем-то встряхнув его в воздухе. Видимо, чтобы убедиться, что патрон не выпадет через ствол.

— Как тут и был! — радостно заключил он. — Спасибо большое. А что там, дробь, пуля?

— Пуля, — кивнул Рагат, явно довольный Вовкиной реакцией.

— Редкие, должно быть, патроны? — я вернул боеприпасы Вишнякову.

— Очень, — признался паренек.

Было видно, что ему так и хочется подчеркнуть уникальность подарка, но он из последних сил старается не начать хвастаться.

«Эх, лучше ему не знать, что у Бабаха еще „Сайга“ припрятана, — подумал я. — Надеюсь, Вовану не придет в голову проболтаться. А то нехорошо получится. Подарок явно от чистого сердца и очень ценный по здешним меркам».

— Слушай, а для автоматов патронов нет? — поинтересовался Гарик.

— Такого оружия, как у вас, со времен гибели мира почти не осталось, — Рагат грустно улыбнулся. — Я всех местных оружейников тряхнул, ни у кого нет. Говорят, если совсем далеко на запад двинуться, то можно поискать, но здесь точно нет.

«И когда только он всё успевает? — я задумчиво покачал головой. — Вроде бы всё время с нами был… Чёрт, внимательней надо быть, а то не замечаем то, что у нас под носом происходит…»

— А что не так с этим Дробителем, кобылицами и, вообще, ситуацией в целом? — спросил я, решив разузнать побольше, пока парнишка пребывал в хорошем настроении и мог сболтнуть чего-нибудь лишнего.

— Сложно всё, — Рагат огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет никого из Костоломов. — В общем, отец не хочет, чтобы дар к ним попал.

— Это мы уяснили, — кивнул Гарик. — А что с кобылицами и вот с этим всем? Великий Конь реально может ваших девчонок вот так просто взять и отдать?

— Да, — тут же подключился Вишняков, убрав обрез в кобуру, и начал заполнять патронами ячейки патронташа. — Вот так просто отдаст на растерзание этим мужланам?

Я бросил на Вовку быстрый взгляд и сделал глоток сухого корня. Было любопытно наблюдать за тем, как быстро у него представители другого клана стали «мужланами» и явными негодяями. Хотя, кроме неприветливых взглядов, они не сделали нам ничего плохого.

Рагат задумчиво провел руками по волосам. Взгляд его стал размытым, словно направленным внутрь себя.

— Я не думаю, что отец на это согласится…

— Правильно! — Вишняков легонько хлопнул по столу. — Такие красотки, и тут на тебе…

— Подожди, Вован, — саркастически улыбнулся Гарик. — То есть, будь они страшными, то можно отдавать на пользование кому угодно? Так выходит?

— Парни, вы не находите, что ваши разговоры могут оскорбить гостеприимный клан? Тут все женщины прекрасны, не надо никого делить на красивых и некрасивых, — корректно заметил я, пытаясь напомнить друзьям о том, что некоторые свои мысли стоит оставлять при себе.

— Всё в порядке, — махнул рукой паренек. — Тут дело не в том, что Костоломы попользуют наших кобылиц. Неприятно, конечно, но лучше так, чем война…

— Думаешь, до этого серьезно может дойти? — Гарик пристально на него посмотрел.

— Не знаю, — Рагат пожал плечами. — Но отец всерьез этого опасается и ведет подготовку. Просто Костоломы те еще сволочи, знают, как больше энерзака из дара получать…

— А можно еще больше? — удивленно спросил Бабах.

— Конечно, странники разве этого не знают?

— На инструктаже по данной установке нам дали только общую информацию. За более профильной спецификацией надо к технарям обращаться, а нам по рангу не положено, — быстро выпалил Гарик.

Рагат понимающе закивал, оставшись под впечатлением от последовательности умных слов.

— Так как больше получать? — не унимался Вишняков.

— Чем меньше лет покойнику, помещенному в дар, тем больше энерзака получится. Отец говорит, что странники про это старикам не рассказывали. Случайно обнаружилось. Тут ведь не все до старости доживают. Бывает, что и совсем маленькие с болезнями не справляются…

Мы сделали еще по глотку отвара, ожидая продолжения объяснений. Младший Пест обвел нас недоуменным взглядом.

— Понимаете? — протянул он.

— Нет, — пожал плечами Вован.

И тут до меня наконец-то дошел смысл сказанных слов. Я чуть было не подавился сухим корнем и поспешно поставил пиалу на стол.

— Капец! Хочешь сказать, они могут специально… — я почему-то не смог произнести вслух окончание собственных мыслей. — Серьезно?

Рагат еще раз осмотрелся и тяжело вздохнул.

— Прямых подтверждений нет, но слухи ходят. И тела пропавших мужчин, о которых отец говорил, тоже никто не нашел. Есть мнение, что они их на протеин пустили. Запасаются.

— Так из рыбы же, протеин! — Вишняков выпучил глаза.

— Из рыбы проще всего. Животные тоже пойдут. И люди…

— Ну и мирок… — протянул Мезенцев, подавшись вперед и положив на столешницу руки, сцепленные в замок. — Куча даров, призванных облегчить жизнь, но на самом деле всё только усложняется…

«Человеческая природа остается неизменной, — подумал я. — Любое, даже самое хорошее изобретение, тот обязательно попытается извратить. Кухонным ножом нужно продукты резать, а можно и человека убить. Статистика пьяных разборок не даст соврать…»

Вишняков наконец-то понял, о чём именно шла речь и замер в каком-то странном положении. Словно собирался недоуменно развести руки, но так и не смог этого сделать.

— Теперь понятно, к чему все эти переговоры и торги, — заключил я.

— А вы таким не занимаетесь? — Гарик пристально посмотрел на Рагата.

— Нет! Отец категорически не допустит! Мы перерабатываем только тех, кому за тридцать. Более юных, если судьба не будет к ним благосклонна, мы хороним. Наш клан следует заветам странников. Наша цель — создавать жизнь ради самой жизни, а не ради ее переработки на энерзак…

Я иронично хмыкнул и поднял пиалу. Странно было слышать слово «переработка». Создавалось такое впечатление, что чёртов механизированный город оставил здесь не только своих полуорганических монстров, но и отравил всё самим смыслом своего названия. Причём отравил не почву, воздух или воду, а самое главное, что могло попытаться возродить павший мир, — человеческое сознание.

Допив отвар, я в очередной раз поблагодарил шаманку Ренас за волшебный косячок. Чёрт его знает, какую палитру эмоций сейчас выдали бы расшатанные нервы. И я всерьез подумал о том, чтобы действительно надо пересечься с Разин и попросить отсыпать этого чудесного «табака». Сдавалось мне, в нашем приключении подобное седативное могло оказаться весьма востребованным.

Тем временем я глянул на парней. Вовка, похоже, до конца не верил в правдивость слов младшего Песта. Наверное, его сознание ухватилось за формулировку, что прямых подтверждений нет. К тому же он сам говорил, что воспринимает окружающий мир, как задорную игру. Что ж, это тоже отличная защитная реакция, ничем не хуже косячка.

Мезенцев наконец-то расцепил руки и допил отвар. Тяжело сказать, о чём он думает, но эмоции явно не смогли взять верх над рассудительным подходом.

— Это очень ценная информация, — кивнул он. — Спасибо, что сказал.

— Так вы поможете отцу? — живо поинтересовался паренек.

— Мы здесь не для того, чтобы вмешиваться, — очень вдумчиво начал Игорь после долгой паузы. — Но если всё сказанное про Костоломов — правда, мы точно поддержим Великого Коня в его решении. Но решение надо придумать именно твоему отцу. Это его мир. Его люди. Вам дальше жить вместе с другими кланами… Чего он вообще хочет?

Рагат горько хмыкнул и отодвинул от себя пустую тарелку и пиалу.

— Найти лучшее и безопасное место для клана. Где не надо будет опасаться за то, что из-под земли выскочит какая-нибудь тварь и сразу тебя закарчит. Где будет в избытке еды и воды. А топливо будут добывать как в старину. Где мертвых будут просто закапывать. Где будет достаточно лекарств, и люди будут жить намного дольше…

С каждой услышанной формулировкой Мезенцев еле заметно кивал. Его лицо снова приобрело вдумчивое выражение лидера-бунтаря, перебирающего в голове какие-то варианты. Я невольно восхитился выдержке Гарика. Он хоть и сорвался тогда с картой, но, видимо, зарекся больше не позволять эмоциям взять над собой верх. К тому же я вынужден согласиться с его мыслью о том, что решение проблемы должен найти именно Великий Конь.

Лично мне показалось, что Дробитель не слишком проникся появлением наших персон. Я не уверен, что он воспринимал нас всерьез. Да и с чего он вообще должен это делать? Трое молодых парней, пусть даже и с оружием, но что они смогут сделать целому клану?

И кто, вообще, наделил нас правом что-либо решать в этом мире?

«Чёрт, как же нужны рабочие медальоны! — подумал я. — С их помощью хотя бы можно понять, кому здесь действительно нужна помощь. И в какую точку мы вообще должны двигаться. Ведь могло случиться так, что мы бы и вовсе не пересеклись с Великим Конем! Впрочем, нет, шаманка Ренас выглядела так, словно всю жизнь только и ждала нашего появления, чтобы рассказать о чёртовой окружности…»

— Слушай, Рагат, — протянул я, решив подбодрить паренька, который явно сник, пока перечислял заветы отца. — Мне кажется, Великий Конь всё равно ценит твой вклад в общее дело. Просто бывают такие мужики, не знаю, бодрые бати, из которых и слова доброго не вытянешь. Которые иной раз и ведут себя неадекватно, но они всё равно своих детей любят. Просто сказать об этом не могут, потому что с малых лет не приучены. Бывает такое.

— Ага, — согласно кивнул Мезенцев. — Еще у них дурацкая привычка отпрысков при всех воспитывать. В футбол там учить играть, например. Спустя кучу лет после того как это стоило сделать.

Вишняков добродушно хихикнул. Я устремил на Гарика выразительный взгляд, но Рагат всё равно не понял, о чём речь.

— Не думаю, что отец такой, — как-то безэмоционально ответил он. — Что бы я ни делал, он вечно недоволен. Я уже устал голову ломать, какого результата он от меня ожидает. Я и так всегда стараюсь делать больше, чем требуется, но по итогу… Вы видели, что в итоге получается.

Рагат изобразил в воздухе отцовскую затрещину.

— Да, это было неуместно, — кивнул я, надеясь, что участливый тон и искренне желание поддержать порадуют паренька.

— А ведь он даже мои детские вещи не хранит…

— Чего? — переспросил Вован.

— У вас хранят детские вещи? — спросил Рагат.

Гарик пожал плечами.

— Да, вроде, — задумчиво протянул Вован. — Видел что-то подобное.

— Хранят, — уверенно кивнул я, так как знал, что у мамы в шкатулке точно лежит моя бирка из роддома, локон волос с первой стрижки и чепчик, в котором меня из того самого роддома забирали.

— Вот. И у нас подобная традиция есть. Считается, что эти вещи надо хранить, чтобы связь внутри семьи никогда не разрывалась, а только становилась крепче с каждым поколением. Я помню, мама, пока еще жива была, держала при себе такую железную коробочку, и в ней всё хранилось. Но как она умерла, так я больше коробки не видел. Отец выкинул, скорее всего. Я же должен его место занять со временем…

— Наверное, он просто хочет, чтобы ты закалил характер, — предположил Гарик. — А эти все детские привязанности считает бесполезными.

— Характер у меня и так закаленный, — буркнул Рагат. — Иногда хочется просто по душам поговорить, а не получать вечный список нравоучений и упреков.

Я согласно закивал. Это мне вполне знакомо.

В голове даже всплыл забавный случай, когда отец внезапно подошел ко мне на кухне и совершенно серьезно спросил: «Антон, а кем ты планируешь быть?» Я тогда отшутился, что рок-звездой. Собрать группу с Гариком и Вованом, а потом колесить по миру с гастролями. Папа раздосадованно помотал головой и ответил: «Знаешь, с таким настроем в тридцать лет тебя ждет разочарование в жизни…» — «Как, еще одно?!» — я ужаснулся в ответ. В общем, на этом диалог и закончился. И я до сих пор не понимал, к чему он тогда вообще его завел. Потому что на серьезный тон разговор не перешел, и никаких конструктивных предложений так и не последовало.

— А ты про танк серьезно? — выдернул меня из воспоминаний вопрос Вишнякова.

Рагат кивнул.

— А где его взять? Я тут ни одного не видел.

— Это надо на Железные поля ехать. Там со времен конца мира много техники ржавеет. А ловчих еще больше сидит. Может, даже кто пострашнее остался. Я давно отцу предлагаю собрать все силы и поля зачистить. Может, даже объединиться с кем-нибудь. Наверняка более-менее пригодный танк остался.

— Так он там, наверное, от ржавчины уже сгнил, — предположил Вишняков.

Но Рагат уверенно замотал головой.

— Там сухо очень. Дожди еще реже идут, чем здесь. И ветром поле продувается. Ничего такому куску железа не сделается. Наверняка и оружие рабочее осталось. Просто переработка с этого поля ничего не забрала. Другие кланы, как только более-менее разрастаться начали, давно уже в ту сторону поглядывают. А если Костоломы действительно армию собирают, танк точно пригодится. Что ты ему дубинками и ружьями сделаешь?

— Ничего, — я согласился.

— Ну да ладно, не забивайте голову, странники, — встрепенулся Рагат, поправив одежду. — У отца свое видение будущего клана, а ко мне он всё равно не прислушивается. Пойдемте дальше рынок осматривать.

Я хотел сказать что-нибудь еще, но младший Пест резко поднялся и решительно вышагнул из-под тени зонта. Что ж, в умении давать понять, что разговор окончен, он был столь же категоричен, как и отец.

Мы тоже поднялись, поблагодарили хозяина за угощение и последовали за младшим Пестом.

Гарик с Вованом принялись вполголоса обсуждать всё услышанное. Вишнякова по большей части волновали кобылицы, а Мезенцев, в свою очередь, пытался втолковать ему всю мерзость этой ситуации с энерзаком двадцать три.

Я погрузился в размышления, наконец-то начав понимать, почему Пасид отправил нас на рыночную площадь. Впрочем, никакой площади я так и не увидел. Просто длинная улица, заставленная торговыми грузовиками и палатками. Тем не менее она представляла собой уменьшенную модель мира. Достаточно посмотреть, кто и что обменивает, чтобы понять, чем на самом деле здесь живут. Наверняка таким образом Великий Конь рассчитывал на наше благоразумие и то, что в результате собранной информации, мы всё же займем его сторону в вопросе передачи дара.

Тем временем мы продолжали не спеша двигаться вдоль торговых точек. Данная секция рынка отводилась под различные бытовые мелочи, в основном заставленная кухонной утварью. Ценилась она не слишком высоко, так как в изобилии валялась в каждом брошенном доме. Обменивались только какие-то особо функциональные сковородки и кастрюли, но я не стал в это вникать. Таким образом, мы миновали еще одну ухоженную пятиэтажку, возвышающуюся за торговым рядом.

На смену шумному гомону пришла размеренная, спокойная речь. В скором времени яркое мелькание цветастых амеб и полированного железа сменили унылые огороженные участки, среди которых прямо на пыльном асфальте сидели выставленные на обмен люди.

Косячок в очередной раз пришел на помощь. Не успел я как следует обдумать всё услышанное, как мир подкинул очередную порцию гадости. Меня пробрало странное чувство недоумения, будто смотрю по телевизору юмористическое шоу сомнительного качества, в котором люди добровольно творят непонятную дичь, неизбежно влекущую за собой нанесение вреда здоровью. Например, бьют с разбегу друг друга между ног или прыгают на грабли…