Где-то во времени. Часть вторая.

Часть 29

Мне невольно захотелось подколоть Вована, спросив, а не считает ли он наше положение настолько привилегированным, что имеет виды на молодых девушек? Но я решил этого не делать. Ведь хорошо судить других, не будучи на их месте. Чёрт его знает, какие бы мысли посещали мою голову, не будь она занята образом Нат… К тому же я был уверен, что Володька вряд ли позволит себе лишнего, если не будет уверен в том, что действительно нравится девушке. Ведь он один из самых добрейших чуваков во всём мире.

Впрочем, всё равно ситуация оставалась очень скользкой. Неизвестно как к подобному раскладу относились семьи девушек. Или, что еще хуже, предполагаемые избранники кобылиц. Ведь пока что во всех виденных нами мирах люди были абсолютно одинаковыми в плане переживаемых эмоций и чувств. Даже Нат до сих пор любила давно сгинувшего парня… Так что, скорее всего, у них наверняка мог быть сердечный интерес за пределами накачанных здоровяков и Великого Коня. Звучало всё это немного мерзко, но этот мир как-то развивался на протяжении пятидесяти лет. Так что действительно следовало хорошенько во всём разобраться, прежде чем высказывать собственные суждения о том, что хорошо, а что нет.

И вот, миновав вторую пятиэтажку, мы оказались в самом центре шумной толпы. Я почувствовал себя героем плохого американского фильма ужасов. Вот только что была оживленная улица, а уже через секунду, стоило только героям повернуть за угол, темная подворотня, где не горит ни один фонарь, и не ходят люди. Только теперь ситуация оказалась противоположной. Конечно, слух улавливал какой-то гомон, отраженным эхом доносящийся сквозь пустые оконные проёмы, но всё внимание было направлено на слова Рагата.

Когда-то это была главная улица Раухаша. Широкое дорожное полотно выгоревшего асфальта разделял мостик безопасности. Бетонные бордюры давно растрескались и утратили резковатую форму граней, стершись под подошвами множества ног. На вытоптанных в пыль газонах примостились всевозможные торговые точки. В большинстве своем они представляли откинутый вверх борт поставленного боком грузовика. Местами между парой параллельно припаркованных машин образовывалась целая площадка, заставленная самыми настоящими стеллажами с товарами.

Неровные прямоугольники самодельных навесов отбрасывали на посеревший асфальт причудливые трепыхающиеся тени. Убегающая вдаль лента дороги терялась в облаке белёсой взвеси, поднятой парой сотен суетящихся ног.

От вида столь большого скопления народа у меня невольно закружилась голова. Я сделал быстрый шаг в тень ближайшего навеса и прислонился плечом в толстому бревну, выполнявшему роль опоры для поднятой крышки борта грузовика.

Местный торговец, мужчина средних лет в засаленной рубашке, тут же бросился зазывать меня совершить выгодный обмен, но я пропустил его слова мимо ушей.

После длительного пребывания в небольшой компании видеть столь оживленное столпотворение весьма непривычно. Даже в лагере Коней я не наблюдал такого количества людей, не считая ритуала предания тела Хатрата перерабатывающей установке.

Наконец-то заметив черную распахнутую рубашку, брюки, накинутый на плечо АК-74 и прилипший к потной груди медальон, торговец на несколько секунд замолчал, после чего разразился восторженными возгласами, позвав товарищей из темного нутра кузова. За несколько секунд нас обступил народ, будто мы были участниками басни «Слон и Моська», выступающими в роли слона, которого водят напоказ.

Восторженные возгласы, крики, пожелания, вопросы слились в единый гул, в котором тяжело было хоть что-то разобрать. Вишняков расплылся в довольной улыбке, успевая пожимать протянутые руки, проворачиваясь вокруг свой оси, размахивая шарнирными конечностями. Мезенцев отшучивался однозначными фразами. Я же просто натянул дежурную улыбку и медленно потянул за собой парней, изучая ассортимент товаров, представленных на рынке.

Надо отдать должное Рагату, который, видимо, почувствовав, что тень сурового отца больше не нависает над головой, расправил плечи, горделиво задрал подбородок и в очень скором времени стал говорить от нашего лица и за нас, осаживая слишком назойливых. И стоило сказать ему за это спасибо, потому что только благодаря столь активным действиям мы наконец-то смогли переключить внимание на представленный ассортимент.

Время от времени рядом с нами возникал кто-то из Красных Коней, сопровождая некоторое время, но потом растворялся в толпе. Местные жители смотрели с удивлением и любопытством, не веря своим глазам. Впрочем, накинутые на плечи автоматы и медальоны, которые уже и Вован вытащили поверх одежды, быстро снимали все вопросы.

Основой торговых сделок в Раухаше служил обмен. Меняли всё на всё. Воду на энерзак, энерзак на еду, еду на воду, воду на одежду, одежду на целебные настойки, настойки на ножи, ножи на большие кастрюли или казаны и так до бесконечности. Соотношения единиц обмена, насколько я смог понять, было примерно установленным, но всё равно имело некоторую погрешность в зависимости от крикливости и красноречия торговцев. Впрочем, присутствовал и некий аналог универсальной валюты, который особенно ценился среди технических специалистов. В этой роли выступали патроны и качественный инструмент.

Миновав пару оружейных стендов, мы так и не увидели ни одной единицы огнестрельного оружия. Зато ножей, мачете, топоров, дубинок, копий, всевозможных самодельных луков и арбалетов было предостаточно.

Большое внимание привлекали штуки, называемые рогачами. Это были весьма любопытные устройства, напоминающие собой цевьё и ложе нормальной винтовки или ружья, вот только роль ствола выполняли две направляющие рейки. Заканчивалось оружие незатейливой рогулькой из толстых болтов, намертво приваренных к оружию. Сложная система пружин и гибких плечиков из стальных пластин сопровождались массивной ручкой взвода всего этого безобразия. Поражающим элементом выступали стальные шарики от подшипников разного размера. Роль спускового механизма выполняла небольшая планка, просто высвобождавшая из зажима заряженный шарик на манер рогатки из далекого детства.

Для арбалетов и луков больше всего ценились стрелы фабричного производства, коих здесь практически не осталось. В одной лавке я слышал, как торговец просил за пару ровных, бережно сохранённых стрел из карбоновой трубки и с оперением из ярко-зелёного пластика чуть ли не двадцать литров топлива.

Вникать в соотношение единиц обмена мы с парнями не стали, быстро сообразив, что не стоит ни на что подолгу таращиться, иначе местные барыги тут же начинают очень навязчиво предлагать совершить сделку.

Впрочем, люди занимались своими делами и налюбовались странниками достаточно быстро. Так что уже через полчаса обступившего нас народу значительно поубавилось. Рагат неоднократно повторял, что странники и Великий Конь обязательно засвидетельствуют свое почтение главе Раухаша, и все желающие смогут присутствовать на встрече. А пока же просил не мешать.

Торговцы набрались смелости, хоть и со словами уважения, но всё же начали настырно клянчить патроны в обмен на что угодно. В какой-то момент мне показалось, что за свой автомат вместе с магазином я бы запросто мог получить целый грузовик, забитый товаром.

Менее всего ценилась одежда. После вторжения переработки ее осталось более чем достаточно, чтобы обеспечить не одно будущее поколение. Поэтому востребованы были переделанные или значительно улучшенные элементы гардероба. Брюки с зафиксированными наколенниками или вставками из плотных материалов. Безрукавки с нашитыми подсумками. Комплекты армейской одежды и обуви оценивались выше среднего. Некоторые торговцы специализировать на шмотках, исполненных в цветах и узорах конкретных кланов. Повседневная одежда старалась выделяться не только практической стороной вопроса, но и эстетической. Зачастую можно было встретить привычные вещи, только причудливо украшенные местными мастерами.

За изучением представленных товаров мы даже не заметили, как Рагат куда-то пропал на несколько минут. Впрочем, на замену пареньку рядом тут же нарисовалась пара крепких парней из гвардии Великого Коня.

Судя по всему, Пасид строго наказал не выпускать нас из вида не только сыну. Что ж, учитывая ход деловых переговоров, такое решение вполне логично. Я несколько раз ловил на себе сосредоточенные взгляды Костоломов, но те предпочитали наблюдать, сохраняя приличное удаление, оставаясь в тени навесов торговых палаток и грузовиков.

На улице было душно. И хоть полдень уже миновал, асфальт и бетон Раухаша не спешили остывать, и я всё чаще вспоминал наш чудесный кондиционер. Больше всего от жары страдал Мезенцев, футболка которого промокла от пота, в то время как мы с Вованом отделались лишь легким намоканием груди и лба, несмотря на черный цвет униформы.

– Вы не проголодались? – поинтересовался Рагат, возникший откуда-то из толпы с небольшим тряпичным узелком в руках.

Заметив младшего Песта, Красные Кони остались около торгового грузовика, мимо которого мы проходили.

– Есть немного, – признался я.

– Жара такая, я бы лучше попил, – хмыкнул Вишняков.

– Ты попробуй косуху снять, – хмыкнул Гарик, на что Бабах тут же отрицательно замотал головой.

– Он ее теперь никогда не снимет, – заключил я. – Безумный Кибер.

– Странники, сюда, – Рагат указал на небольшой крытый прицеп, примостившийся между двух бортов торговых газонов.

Перешагнув через зашарканный бордюр, мы оказались в тени широкого цветастого зонтика, возвышавшегося над пластиковым столиком. Младший Пест предложил сесть и тут же направился к торговцу, который смотрел на нас с нескрываемым любопытством.

Перекинувшись парой фраз, Рагат вернулся с подносом, на котором красовался пузатый керамический чайник и четыре деревянные тарелки. Хотя тарелками это можно назвать с трудом. Скорее, просто небольшой круг с выдолбленным и зашкуренным углублением. Но это не важно. Важно то, что лежало внутри.

На небольшом кусочке тонко раскатанного теста покоился аппетитный кусочек поджаристого мяса, а рядом виднелось несколько пучков травы, напоминавшей петрушку, только она была темно-фиолетового отлива.

Вишняков издал довольный звук и демонстративно потер ладони, поудобней устраиваясь на грубо сколоченной табуретке. Приятный запах горячего мяса окутал пространство столика. Желудок тут же отозвался предвкушающим урчанием, а рот заполнился слюной.

– Не стоило, Рагат, – заметил я, уже примерно понимая, насколько дорогим является натуральное мясо.

– Сколько мы должны? – словно по привычке поинтересовался Мезенцев, прислонив автомат стволом к столешнице.

– Ничего вы не должны, – учтиво протянул Рагат и улыбнулся, присаживаясь на свободное место и помогая нам разобрать порции. – Это вам поможет на жаре.

С этими словами он указал на листья петрушки и керамический чайничек.

– Заедайте мясо зеленью, а потом обязательно запейте отваром сухого корня.

– Сухого корня? – переспросил Вовка. – Нас сушняк от него не замучает?

Парень непонимающе моргнул, видимо, впервые услышав слово «сушняк». Вишняков тут же схватился за горло и стал хрипеть, высунув на бок язык, изображая мучительную смерть. Рагат хихикнул, оценив пантомиму, и помотал головой.

– Нет. Сухой корень так называется потому, что блокирует нервы, отвечающие за чувство жажды. Потом пить долго не хочется. Но слишком часто употреблять не стоит. Потому что он только ощущение притупляет, но потребность в воде остается.

– Хитро, – хмыкнул Гарик, придвигая тарелку.

Кусочек мяса оказался небольшим. Чуть больше котлеты в институтской столовке, но я не стал акцентировать на этом внимание. Я вообще пока не видел, чтобы в этом мире хоть кто-то мог позволить себе обжираловку. Разве что у Великого Коня был выпирающий живот, но в его случае это хотя бы можно объяснить значимостью занимаемого положения.

– Что тут еще интересного происходит? – спросил я, прихватив через тонкое тесто горячий кусочек.

– Да много чего, – протянул парень, наполняя аккуратные пиалы душистым отваром сухого корня. – Пыльники монстра притащили. Скоро казнить будут.

– Монстра? – Бабах выпучил глаза. – Ловчего, что ли?

– Нет, какого-то другого. Я сам не видел. Слышал, что говорят.

– А как можно монстра казнить? – спросил Гарик. – Он же механический.

– Этот какой-то особенный. Пятьдесят лет прошло, а иногда попадаются всякие недобитки со времен гибели мира. Зазеваешься где-нибудь в незнакомом месте, и закарачат тебя сразу же. У многих так родные погибли. Так что людям нравится смотреть, как этих тварей размалывают. Этого вроде разорвать грузовиками собираются. Потом, может, сожгут, если еще дергаться будет.

– А если поранит кого? – спросил я.

– Не бывает такого. Обычно тварюгу уже обезвреженную притаскивают. Порой просто в толпу кидают, и там уже камнями и монтировками забивают, а потом на части рвут. Они крепкие, конечно, но если человек двадцать разом навалятся – ничего не останется.

– Любят здесь, выходит, над беззащитной жертвой поглумиться, – хмыкнул я.

– Надо же как-то пар выпускать, – кивнул Рагат. – Лучше монстра забить, чем друг друга. Пойдете смотреть?

– Нет, спасибо, – отмахнулся Гарик. – Мы и так достаточно всякого насмотрелись.

Я согласно кивнул. Благотворное действие шаманской травки не позволило в памяти всплыть мерзким картинкам из прошлого, и я с упоением впился в вожделенный кусок. Все замолчали, старательно пережевывая угощение и похрустывая предложенной петрушкой.

Мясо оказалось очень волокнистым и плохо жевалось, но это не уменьшало его вкусовых качеств. Рагат настоятельно рекомендовал почаще добавлять зелень, и это оказалось весьма кстати. Фиолетовая петрушка обладала кисловатым вкусом, оттеняющим аромат блюда, и прекрасно сочеталась с нотками сыроватого теста.

– Кисленькая, – промычал Вишняков, закинув в рот пучок зелени. – На щавель похожа.

– Угу, – согласился я.

– Очень вкусно, – абсолютно искренне подытожил за всех Гарик. – Спасибо тебе, Рагат.

Парень расплылся в довольной улыбке и закивал.

– Это вам спасибо, странники.

– За что? – спросил я.

– За то, что сказали отцу, что я помог вам с ловчим разобраться. Как там, оценил местность, обеспечил…

– Оценил расстановку сил и обеспечил средствами поражения, – закончил за него Гарик.

– Да, именно.

– Так ведь так и было! – воскликнул Вован с набитым ртом. – Разве не так, а, Тохан?

– Да, именно так.

– В общем, я не знал, чем вас еще отблагодарить, поэтому вот…

С этими словами паренек положил на стол тот самый узелок и из темной ткани и пододвинул его Вишнякову.

– У странников оружие немного не такое, как у нас, но эти должны подойти…

– Это мне? – Вишняков быстро утер рукавом рот и подтянул к себе сверток.

– Да, смог раздобыть только такие. Посмотри, странник Кибер.

Глаза Бабаха задорно блеснули, и он вцепился в узелок грязными ногтями. Мы с Гариком закинули в рот остатки содержимого тарелок и зажевали всё это дело петрушкой, с любопытством наблюдая за Вованом.

Ткань не устояла под напором Бабахского любопытства, и нашему вниманию предстало восемь патронов для охотничьего ружья.

– Ого, вот это да! – обрадовался Вовка. – Это же то что надо!

С этими словами он молниеносно выхватил из набедренной кобуры обрез тозки и, мгновенно его переломив, достал из ствола патрон.

Я невольно удивился тому, когда он успел их туда зарядить.

– Подходит вроде! – сказал он, прикладывая родной патрон из нашего мира к патрону из свертка.