Пенсионная система перед бурей. То, что нужно знать каждому о финансовом будущем своей страны

Великий перелом

Пробовали когда-нибудь на пляже насыпать высокую кучу песка? Куча растет все выше и выше, а потом в какой-то момент разваливается. Так происходит, когда ситуация доходит до критического состояния, до точки перелома. Трудно предсказать, в какой именно момент развалится ваша куча песка или случится землетрясение, извержение вулкана или прорыв плотины. Одно несомненно: вкакой-то момент изменение неизбежно.

Экономика тоже может дойти до критического состояния. Когда фискальное давление становится чрезмерным, финансовые рынки начинают бурлить. И тогда процентные ставки взлетают до небес, валюты и фондовые рынки рушатся. Точно предсказать момент обвала почти невозможно. О причине этого мы уже говорили. Правительства обладают невероятным запасом живучести. Если в течение какого-то относительно короткого периода они ведут себя безответственно, у них всегда есть возможность со временем исправить ошибки, поменять фискальную политику.

Возьмите Японию. Государственный долг страны как доля ВВП очень велик. Она стареет быстрее любой другогой из развитых стран мира, и ее неявный долг очень значителен. При этом ставка по долгосрочному кредиту – меньше одного процента. Очевидно, покупатели долгосрочных японских облигаций уверены, что государство может в достаточной степени повысить налоги и сократить расходы и, таким образом, обойтись без инфляции. Все, что мы знаем о фискальной и экономической ситуации в Японии, свидетельствует об обратном, но миллионы людей и тысячи организаций, которые владеют десятилетними облигациями японского Министерства финансов, несомненно, верят, что иена сохранит покупательную способность. Отчасти это безусловно ошибочное мнение покоится на царящей в стране сильной дефляции. Эта дефляция заставляет всех забыть о том факте, что последние несколько лет японское правительство осуществляет масштабную денежную эмиссию. Например, в 2002 г. на каждые 100 иен налоговых поступлений правительство попросту напечатало 30 иен.

Почему столь значительная денежная эмиссия не привела к инфляции? Дело в том, что в Японии денежная масса, от которой в конечном итоге и зависит уровень цен, отчасти контролируется банковской системой, а последняя сокращает денежную массу примерно с той же скоростью, с какой Банк Японии увеличивает ее. Государство закачивает деньги в экономику, а банковская система расширяет денежную базу за счет предоставления кредитов и открытия текущих счетов.

В 2002 г. Банк Японии увеличил денежную базу на 26 %, но при этом денежный агрегат М1, состоящий из наличных и текущих счетов, вырос всего на 2 %. Как это возможно?

Большинство японских банков по сути дела неплатежеспособны. Они боятся предоставлять новые кредиты или пролонгировать существующие. То же самое происходило в США в начале 1930-х гг.

Когда экономика лежит в руинах, просто чудесно, если государство может печатать деньги для оплаты своих счетов и это не отзывается немедленным ростом цен. Но когда-нибудь экономика и банковская система начнут восстанавливаться, и тогда все лишние деньги сделают свое дело – начнется рост цен в результате инфляции. Когда плохое случается с «плохими» странами

Когда человек тонет, с ним все в порядке ровно до того мгновения, пока вода не поднимется до уровня рта. То же самое относится к финансам. Чем меньше вероятность того, что страна сможет расплатиться по своим обязательствам обычным образом, тем существеннее роль всякого рода мелких факторов. Может случиться нечто такое, что замкнет цепь электрического стула под нашей экономикой. И тогда экономически здоровый организм быстро и безжалостно превратится в экономический труп.

Последний пример такого развития событий дала Аргентина. Государственный долг в этой стране составлял намного меньшую долю относительно ВВП, чем в Японии, ее валюта была привязана к доллару в соотношении один к одному, она проводила либеральную внешнеторговую политику, приватизировала все, что только можно, а темпы экономического роста аргентинской экономики были очень значительны, но при этом история страны сомнительна. Эта история пестрит периодическими гиперинфляциями, политической нестабильностью, дефолтами по официальному государственному долгу, военными переворотами и фискальными злоупотреблениями. Поэтому всякий раз, когда в мире где-то что-то не заладится – правительство России объявит дефолт по внешним и внутренним долгам, в Азии вспыхнет экономический кризис, Бразилия девальвирует свой реал, – финансовые рынки тут же вспоминают, что Аргентина есть Аргентина, а также что эта страна не может жить без печатного станка, и мгновенно поднимают процентные ставки по аргентинским займам.

Такой рост процентных ставок, имеющий место после всякого внешнего шока, является отражением факта, что кредиторы требуют повышенной премии за риск, когда ссужают Аргентину деньгами. Отчасти в этой премии за риск сказываются опасения в неспособности аргентинских заемщиков (в том числе правительства) вернуть долг, а отчасти – память о том, что при всяком удобном случае правительство для оплаты своих обязательств включало печатный станок. Кредиторы рассуждают так: если в Аргентине возобновится инфляция, они могут понести убытки по кредиту и, чтобы защитить себя, на всякий случай повышают кредитный процент.

Это один из вариантов истории с множественным равновесием. Если все считают, что остальные уверены в ожидающих Аргентину трудных временах, они поднимают процент по предоставляемому стране кредиту. Высокие процентные ставки ввергают страну в рецессию, вынуждают ее объявить дефолт по долгам и включить печатный станок, чтобы заплатить по государственным счетам. Вот так изначальная вера в грядущий дефолт и инфляцию оказывается самосбывающимся пророчеством.

Осведомленное о своей репутации и сознающее, что деловые круги внутри страны и за рубежом пристально наблюдают за каждым его шагом, правительство Аргентины после каждого внешнего шока накрепко привязывает песо к доллару. Это означает, что назначаемые зарубежными кредиторами высокие номинальные процентные ставки превращаются в высокие реальные процентные ставки. Аргентинские компании отвечают на высокий реальный процент увольнением рабочих и сокращением инвестиций, а аргентинская экономика немедленно срывается в штопор. Правительство сыграло в игру «кто кого» и проиграло.

Когда налоговые поступления упали, губернаторы двенадцати аргентинских провинций решили, что сидеть на голодном пайке – это не для них, и начали печатать собственные деньги. Центральное правительство было от этого не в восторге, но уже не имело сил пресечь своеволие провинциальных администраций. Понимая, что наличие в одной стране двенадцати валют создает идеальную среду для фальшивомонетчиков, оно предложило печатать все двенадцать валют в Буэнос-Айресе, в государственных типографиях. Что вы теперь скажете о поощрении строптивости?!

Когда в июне 2001 г., безвыходно просидев неделю на работе, министр экономики Рикардо Лопес Мэрфи в знак протеста вышел в отставку, публика ринулась на поиски выхода. Выходом ей показались банки. Стоит только быстренько снять деньги и поменять их на доллары, и все будет в порядке! Но когда вся страна рванулась к банковским окошкам, банки закрыли двери.

Прошло три года, но экономика все еще в руинах. Правительство отказалось платить по долгам. Банки неплатежеспособны. Свирепствует инфляция. Песо потерял примерно 80 % своей покупательной способности. Объем производства снизился почти на треть. Безработица застыла на отметке 25 %. За тридцать шесть месяцев в стране сменилось семь президентов. Наиболее образованные граждане толпами покидают страну.