Убийца, ваш выход! Премьера

Феликс Гарденер

— Который час? — спросил Аллейн, зевая.

— Почти два часа ночи.

— Ужас! Ненавижу такое позднее время.

— Не такое уж оно позднее.

— Для журналиста, может, и нет. Внимание, шуты приближаются!

До их слуха донеслись голоса и шаги. Показалась маленькая процессия: Дульси Димер, Говард Мелвилл, Дж. Беркли Крамер и инспектор Фокс. Мисс Дульси Димер нанесла на лицо уличную раскраску, то есть отхлестала себя по щекам алой бархоткой и нарисовала примерно под носом две алые губки. Она все еще изображала юное создание. У Дж. Беркли Крамера остались вокруг бровей следы грима № 5, на подбородке успела отрасти седая щетина. Он обмотал шею клетчатым кашне, перебросив один конец через плечо, и взирал на все вокруг с нескрываемым отвращением. Мелвилл был бледен и проявлял признаки беспокойства.

— Как вы доберетесь до дому, Дульси? — ворчливо спросил он.

— Господи, на такси! — ответила она унылым голосом.

— Я живу в Хэмпстеде, — сообщил Крамер.

— Мы крайне сожалеем обо всем происходящем и, безусловно, позаботимся о том, чтобы все вы добрались до дому, — сказал Аллейн. — Констебль, стерегущий дверь, все сделает. Проводите их, Фокс. Спокойной ночи!

— Всем спокойной ночи! — подхватил Крамер похоронным тоном. Мисс Димер бросила на Аллейна робкий и доверчивый взгляд, но получила в ответ только сдержанный поклон.

Мелвилл навел Аллейна на новую мысль.

— Минуточку, мистер Мелвилл, — окликнул он его.

Мелвилл тут же позеленел.

— Вас я ненадолго задержу, подождите меня в гардеробной, — сказал неумолимый инспектор. — Остальные свободны.

Остальные тревожно посмотрели на Мелвилла, тот проводил их жалобным взглядом и вернулся в гардеробную.

— Вы их обыскали? — спросил Аллейн Фокса.

— Мужчин — честь по чести, но к леди едва прикоснулся. На ней почти ничего нет.

— Найдется, куда засунуть перчатку?

— Перчатка — другое дело…

— Двоих я уже отпустил без обыска, вот невежественный олух! Правда, старуха Макс не в счет, а на мисс Эмерелд были одни блестки. Корсета она не носит.

— Как и Дульси, — мрачно молвил инспектор Фокс.

— Мы слишком легкомысленны, Фокс. Если вы не совсем уверены, убедите ее явиться для обыска в участок, а если уверены, то отправьте их в такси по домам и оплатите проезд.

— Слушаюсь, сэр.

— Где Гарденер?

— Ожидает вас в гримерной убитого.

— Спасибо. Вы идете, Батгейт, или вас тянет на боковую?

— Я сейчас, — сказал Найджел.

Феликс Гарденер стоял посреди комнаты, засунув руки в карманы. При их появлении он вздрогнул и засмеялся над своей нервозностью.

— Это арест? — спросил он отрывисто.

— Нет, если вы не удивите меня признательными показаниями, — ответил Аллейн радостным голосом. — Присядем.

— Признание? Боже, зачем, когда и так все ясно. Я его застрелил. Кто бы все это ни подстроил, застрелил его я. Мне никогда от этого не отмыться.

— Если вы не виноваты, мистер Гарденер, то это полная невиновность. Вы виноваты не больше, чем мистер Симпсон, положивший муляжи патронов — хотя, может, это были боевые патроны (удивленный взгляд Найджела) — в ящик стола. Вы — такой же инструмент, как револьвер или как сам Сюрбонадье, зарядивший оружие своего убийства.

— Я сам твержу себе это, но не помогает. Видел бы ты, Найджел, как он на меня посмотрел: можно было подумать, что он вес знал, долю секунды не сомневался в происшедшем и считал, что это сделал я. У него был такой удивленный вид! Сам я сначала ничего не понял. Это был шок: после выстрела мозги не работают. Я продолжал произносить свой текст. Это револьвер Билла, он говорил, что никогда не стрелял из него во фрицев. Хорошо, что он мертв и не может всего этого видеть. Он — Артур — упал, как падал всегда: обмяк и свалился. Артур хорошо играл эту роль, вы согласны? А я его не любил. Кажется, я уже это говорил. О Господи!

— Мистер Гарденер, так вы сделаете себе только хуже, — тихо проговорил Аллейн. — Возможно, самое справедливое из всех наших тоскливых клише — что время лучший доктор. Мне как полицейскому хотелось бы внести поправку: время все решает. Но, увы, так происходит не всегда. Раз я полицейский, то должен задать вам несколько вопросов.

— Хотите выяснить, не сделал ли я это нарочно?

— Хочу доказать, что не нарочно. Где вы находились в момент начала первой сцены последнего акта?

— Первая сцена последнего акта? Это когда Артур брал револьвер и заряжал его?

— Именно. Так где вы были?

— Где же я был?.. У себя в гримерной, вот где!

— Когда вы вышли на сцену?

Гарденер закрыл лицо руками, потом убрал руки и ответил с потухшим взглядом:

— Не знаю. Наверное, вскоре после того, как меня вызвали. Дайте подумать — у меня такая каша в голове… Меня вызвали, и я вышел в коридор.

— Когда это было?

— Наверное, когда остальные стояли на авансцене.

— До или после затемнения в начале этой сцены?

— Не помню. У меня вылетело из головы все, что происходило перед тем, как…

— Какая-нибудь мелочь может вернуть вам память. Когда вы вышли на сцену, там было совершенно темно?

— Кто-то наступил мне на ногу, — сказал вдруг Гарденер.

— Вам наступили на ногу — в темноте?

— Да. Мужчина.

— Где это было?

— За кулисами. Точнее сказать не могу — было темно, глаз выколи.

— Кто бы это мог быть?

Гарденер испуганно покосился на Найджела.

— Это не будет наговором?

— Ради Бога, скажи правду! — сказал Найджел.

Гарденер помолчал, потом произнес:

— Нет. Даже если у меня промелькнула какая-то мысль, то она слишком жалкая, чтобы ее использовать, от нее может быть огромный вред; вы помимо воли окажетесь под ее влиянием, я это предвижу. По - моему, за этот вечер я уже наделал достаточно бед. — Он свирепо уставился на Аллейна.

Тот улыбнулся.

— На меня не так просто повлиять, — проговорил он. — Обещаю, дополнительный вред будет сведен к минимуму.

— Нет, — уперся Гарденер. — Я сам-то не уверен. Чем больше думаю, тем сильнее сомнение.

— Это как-то связано с вашим обонянием?

— Боже!.. — прошептал Гарденер.

— Благодарю вас, — сказал Аллейн.

Гарденер и Найджел непонимающе уставились на него. Гарденер истерически захохотал.

— Узнаю сыщика! Вы — актеры почище нас.

— Спокойно, — произнес Аллейн. — Довольно с меня актерства! Меня уже тошнит от сцен, мистер Гарденер.

— Простите.

— Так-то лучше. Вернемся к револьверу. Как я понял, он принадлежал вашему брату. Давно он у вас?

— Со времени его смерти.

— У вас были патроны?

— Я отдал их реквизитору, он изготовил из них муляжи.

— Дома ничего не осталось?

— Я искал и не нашел. Только шесть штук в обойме. Я все отдал.

— Что вы сделали после того, как столкнулись с кем-то в темноте?

— Выругался и потер ногу. Когда зажегся свет, она еще болела.

— Вы подходили к столу, стоявшему на сцене?

— Не знаю… Наверное, подходил. Вы имеете в виду стол, в котором были патроны? Он должен был стоять рядом.

— Вернемся к неприятной сцене в гримерной мисс Вон. Зачем Сюрбонадье ее устроил?

— Напился, вот и устроил.

— Так просто?

— Он меня не выносил, я уже говорил вам об этом.

— Говорили, — согласился Аллейн. — Но мне показалось, что эта неприязнь превосходила банальную профессиональную ревность.

— Так оно и было. Вы сами все видели.

— Мисс Вон?..

— Давайте не будем вмешивать в это Стефани.

— Она все равно замешана и должна занять свое место в этой головоломке. Мне очень жаль, но когда расследуешь убийство, становится не до приличий. Насколько я понимаю, вы с мисс Вон помолвлены, а Сюрбонадье был ее неудачливым поклонником?

— Помолвки еще не произошло. Без сомнения, я убил не только единственного своего серьезного соперника, но и свои шансы. О помолвке предполагалось объявить на ужине, который не состоялся.

— Понимаю. Мистер Гарденер, здесь, в вашей гримерной, найдется пара перчаток?

Гарденер сильно побледнел.

— Да, найдется, — ответил он.

— Где?

— Не знаю. Возможно, в кармане пальто. Я не ношу перчатки в помещении.

Аллейн пошарил в кармане пальто, висевшего под чехлом, и нашел пару белых замшевых перчаток, которые тщательно осмотрел, понюхал, поднес под лампу, исследовал каждый палец, а потом бросил Гарденеру.

— Совершенно невинные перчатки, — сказал он. — Благодарю вас, мистер Гарденер, я ценю вашу откровенность. Теперь, если не возражаете, я обыщу вас самого, как уже обыскал всех остальных.

Найджел следил за процедурой обыска с сильнейшим волнением. Он не знал, что ищет Аллейн и надеется ли он что-то найти. Находок не было.

— Вот и все, мистер Гарденер, — сказал инспектор. — Не стану вас больше задерживать.

— Если позволите, я подожду Стефани. Она хотела, чтобы я пообщался с вами первым.

— Разумеется. Не откажетесь подождать на сцене?

— Хочешь, я пойду с тобой? — неуверенно предложил Найджел.

— Нет, спасибо, старина. Если не возражаешь, я бы предпочел побыть один.

— Итак? — тревожно спросил Найджел Аллейна после ухода Гарденера.

— Итак, Батгейт, мы медлим. Как там ваша стенография?

— Стенографировать допрос старины Феликса у меня не поднялась рука.

— Хорошо вас понимаю, — сказал Аллейн тихо и повысил голос: — Готово, Фокс?

— Все в порядке, — ответил из соседней комнаты инспектор Фокс и тут же вырос в дверях.

— Он вел протокол допроса за дверью, — объяснил Аллейн. — Не доверяю я своей дырявой памяти.

— Боже…

— Хотите домой?

— Нет — если вы не решили от меня отделаться.

— Тогда оставайтесь. Фокс, вы говорили с костюмерами, мистером и мисс Бидл?

— Да. Девчонка выла и твердила, что никогда никому не причиняла вреда, что Сюрбонадье пытался за ней ухаживать, но она была верна реквизитору Пропсу. Старик Бидл говорил то же самое. Он предостерегал дочь, чтобы она опасалась Сюрбонадье. Когда погас свет, отец и дочь вместе были в гардеробной. Только они, больше никого. Встретились в коридоре и пошли. По-моему, девчонка довольно-таки взбалмошная. А убитый, — тут инспектор Фокс состроил гримасу, — был мерзким типом. Вам бы не мешало самому посмотреть на девчонку. Старый папаша — человек достойный и многоопытный, в дочке души не чает.

— Хорошо, я еще ими займусь. А сейчас — мисс Вон. Надо было давно с ней поговорить и отпустить домой.

— Она сознательно пропустила вперед других, — сказал Фокс. — Я отнес ее одежду в гардеробную, и она сказала, что должна переодеться. Она еще не готова.

Поведение инспектора Фокса свидетельствовало, что он ставит мисс Вон выше остальной труппы. Аллейн посмотрел на него и усмехнулся.

— Что вас рассмешило? — с подозрением осведомился Фокс.

— Вам совершенно не на что обижаться. Вы закончили рутинную работу?

— Мелвилл помог Бейли восстановить обстановку на сцене в момент зарядки револьвера. Перчатки не нашлись.

— Пойду взгляну, пока она переодевается.

Они вернулись на сцену. Феликс Гарденер расхаживал по коридору и почти не обратил на них внимания. Найджел попытался с ним заговорить, но друг отвечал невпопад и смотрел на Найджела так, будто не узнавал его.

— Все будет хорошо, Феликс, — пробормотал Найджел.

— Что «все»?

— Аллейн разберется, кто это сделал. Невиновные в наши дни не несут наказания.

— Думаешь, меня это тревожит? — спросил Гарденер и продолжил мерить шагами коридор. Найджел оставил его в покое.

На сцене Аллейн критически осмотрел реконструкцию предпоследней сцены. Стол был на месте, кресло мисс Макс тоже. У окна стояло кресло, рядом с которым состоялся последний разговор между Джанет Эмерелд и Артуром Сюрбонадье.

— Мы расставили все кресла, — доложил Бейли, трудившийся с закатанными рукавами. Два констебля, помогавшие ему, торжественно смотрели на сценический реквизит. Мелвилла на сцене не было.

— Чего-то не хватает, — определил Аллейн.

— Мистер Мелвилл сказал, что все на месте, — возразил Бейли.

— Нет, не все. Мне запомнилось яркое пятно. Что это было? — Аллейн повернулся к Найджелу. — Тут было что-то яркое. Что-то красное.

— Вспомнил! — Найджел хлопнул себя по лбу. — Сумка с вязаньем мисс Макс! Она висела на ручке вот этого кресла.

— Молодец! Поищем ее.

Начались поиски. Один из констеблей отлучился в бутафорскую.

— Куда же она запропастилась, черт возьми? — пробормотал Аллейн. — На протяжении всей сцены сумка висела на кресле. Под конец она убрала в нее свое вязанье и оставила здесь… — И Аллейн побрел за кулисы, бормоча себе под нос.

— Это так важно? — устало спросил Найджел.

— Что?

— Сумка с вязаньем.

— Нет, просто я хочу навести порядок на сцене.

Найджел промолчал.

— Это она? — спросил констебль, протягивая большую красную сумку. Аллейн забрал у него находку.

— Она самая!

Он вытянул из сумки длинное вязанье, потом запустил руку внутрь. На его лице появилось безразличное выражение, и остальные, знавшие его манеры, замерли в ожидании.

— Никто не заявлял о пропаже? — осведомился Аллейн, подмигнул Найджелу, с вызовом оглядел остальных. Потом резко, заставив всех вздрогнуть, поднял руку над головой.

— Эврика!

Главный инспектор уголовной полиции Аллейн показывал всем серые замшевые перчатки.