Убийца, ваш выход! Премьера

V

Разумеется, инспектор слышал каждое слово, произнесенное Габи, но виду не подал.

— К сожалению, вынужден сообщить вам не очень приятную новость. Закончить наши невеселые дела так быстро, как я надеялся, не удается. Понимаю, вы устали и шокированы происшедшим, но обстоятельства смерти мистера Беннингтона не столь ясны, как казалось на первый взгляд.

Аллейн повернулся к Елене Гамильтон:

— Вы, конечно, догадываетесь, что нельзя не учитывать случай с утечкой газа, происшедший в этом здании несколько лет назад?

— Да, конечно. Мы об этом говорили.

Аллейн кивнул:

— Мы тоже. И не исключено, что тот случай оказал на вашего мужа определенное влияние.

— Да, — согласилась она.

Бросив взгляд на доктора Разерфорда, Мартина с удивлением обнаружила, что его глаза закрыты, а грудь ритмически вздымается. Он крепко спал, только что не храпел. Диван стоял далеко, и Аллейн, возможно, его не видел.

— У вас есть какие-то доводы, поддерживающие эту версию? — спросил Аллейн.

— Конкретных нет, — ответила Елена. — Но он часто вспоминал тот ужасный случай. Это здание ему не нравилось. Понимаете, мистер Аллейн, мы, актеры, воспринимаем театр как живое существо, как бы это абсурдно ни звучало. Мой муж почему-то считал, что театр его отвергает, и переживал из-за этого. Вообще - то, начав работать в «Вулкане», мы условились никогда не упоминать «Юпитер». Но Бен не унимался.

— Понимаю.

Аллейн помолчал. Затем оглядел собравшихся. Молодой констебль стоял рядом с блокнотом в руках. Записывал.

— Кто-нибудь еще замечал это в мистере Беннингтоне?

— Да, — отозвалась Габи траурным тоном. — Я замечала. Он говорил мне об этом, но когда увидел, как сильно меня это расстраивает… потому что я такая, ну понимаете, по-идиотски чувствительная к атмосфере места, где нахожусь, просто ничего не могу с собой поделать… и когда я впервые вошла в этот театр, вы не поверите, но я сразу же почувствовала…

— Значит, он заметил, что это вас расстраивает? — остановил ее Аллейн. — И что?

— Перестал. Я его племянница, понимаете. У нас были замечательные отношения.

— Перестал, значит, — повторил Аллейн. — Хорошо. — Он глянул в программку спектакля, которую держал в руке. — Вы, должно быть, мисс Гейнсфорд?

— Да. Но это мой сценический псевдоним. Моя настоящая фамилия Беннингтон. Мой отец, его брат, погиб на войне, и дядя Бен меня опекал. Я очень страдала, видя, как он несчастлив.

— Почему вы думаете, что ваш дядя был несчастлив?

— Ну это, наверное, вам так казалось, верно, Габи? — вмешался Дарси.

Девушка неохотно кивнула, и тут заговорила Елена:

— Я не думаю, мистер Аллейн, что кто-то из нас считал моего мужа счастливым человеком. Как раз перед вашим приходом мы это обсуждали. Он много пил и разрушил этим себя не только как актера, но и как личность тоже. Помочь ему не мог никто. Не только я, никто вообще. — Она на секунду замолкла. — Мы давно уже не жили как муж и жена. Сегодня он вел себя на сцене недостойно. Расцвечивал свою роль за счет других актеров. А потом, в гримерке, возможно, пришел от этого в ужас. К тому же он был сильно пьян. Посмотрел на себя в зеркало и не выдержал.

— Я это предчувствовала, — вмешалась Габи.

— Не сомневаюсь, — вежливо согласился Аллейн. Габи набрала воздух в легкие, собираясь продолжить, но он ее опередил: — Если кто-то из вас может рассказать о каком-то факте, который, по вашему мнению, доказывает, что у мистера Беннингтона на уме было расправиться с собой, прошу вас. Это бы нам сильно помогло.

— Может быть, я?.. — услышала Мартина собственный голос, действующий, казалось, против ее воли.

Аллейн повернулся с ободряющей улыбкой:

— Извините, но я пока не знаю ваших фамилий. — Он глянул в программку, затем на Мартину. Габи хохотнула. Дарси тронул ее руку и что-то сказал.

— Это мисс Мартина Тарн, — пояснил Пул. — Она, несомненно, героиня сегодняшней премьеры. Мисс Гейнсфорд заболела, и мисс Тарн, ее дублерша, узнала об этом за полчаса до начала спектакля. И достойно сыграла. Мы все ею гордимся, и если бы не это несчастье…

Аллейн кивнул:

— Понимаю, понимаю, очень жаль. Так что вы хотели сказать?

— Мистер Беннингтон разговаривал со мной, когда вышел за кулисы в последнем акте.

— Это был его последний уход со сцены?

— Да.

— И что он сказал?

— Сейчас, попытаюсь вспомнить поточнее. — Мартина задумалась. — Я шла по коридору к гримерной мисс Гейнсфорд, и он меня догнал. Говорил быстро и бессвязно, не заканчивая предложений. Но кое-что я запомнила четко. Думаю, он обронил это в самом конце, чем сильно меня озадачил: «Я хочу сказать, что вам не нужно думать, что я собираюсь…» И тут подошел Джеко, мистер Доре, и велел мне идти в гримерную поправить прическу и грим, и мистеру Беннингтону тоже, кажется, что-то по поводу его грима.

— Я сказал ему, что он весь блестит от пота, — вмешался Джеко. — И он пошел к себе.

— Один?

— Я заглянул к нему, чтобы убедиться, что он меня послушался. Посоветовал припудриться и сразу отправился к этой малютке.

— Мисс Тарн, может, вы вспомните еще какие-нибудь слова мистера Беннингтона? — не отступал Аллейн.

— Боюсь, что нет, сэр. Я тогда была как в тумане. Кажется, мистер Беннингтон упомянул, что видел меня на сцене. Он, несомненно, был расстроен из-за того, что играла я, а не мисс Гейнсфорд, но никакой враждебности в его тоне я не почувствовала. Мне показалось, он намекнул, что против меня лично ничего не имеет.

Аллейн посмотрел на Джеко:

— А вы, мистер Доре, это слышали?

— Конечно. Я был коридоре, а он говорил довольно громко.

— И как по-вашему, что мистер Беннингтон имел в виду?

— Понимаете, я торопился заняться этой малюткой, чтобы она в достойном виде вышла на поклоны, и не сильно над этим задумывался. Тогда мне показалось, что устраивать сцену Бен не намерен. А он у нас был специалистом по устраиванию сцен. Это у них, кажется, семейное. В общем, он разговаривал с малюткой вполне спокойно.

— Он показался вам расстроенным?

— Ода.

— И сильно?

— «Со щек его сошел румянец? — прозвучал вопрос откуда-то сзади. — Глаза в слезах и голос слаб?»[‡‡‡‡‡‡]

Аллейн повернулся и увидел лежащего на диване доктора.

— «И облик весь поблек? — продолжил тот, садясь. — Вот так круговорот времен отмщением чреват»[§§§§§§]. Мне больше нечего добавить. — Он сунул в нос понюшку табака и снова принял лежачее положение.

Елена улыбнулась Аллейну:

— Пожалуйста, не обращайте на него внимания. Этот тщеславный джентльмен где-то прочитал, что среди умных принято цитировать классиков как попало.

— И мы поощряем это как можем, — хмуро добавил Джеко.

— И весьма к нему снисходительны, — сказал Пул.

— Нужно мне ваше снисхождение, — подал голос доктор Разерфорд.

Аллейн улыбнулся и Посмотрел на Джеко:

— И что же дальше, мистер Доре?

— Трудно сказать, — продолжил Джеко, — расстроен был он в тот момент или нет. Дело в том, что в последнее время бедный Бен был постоянно всем недоволен. Я согласен с мисс Гамильтон, возможно, он внезапно осознал происшедшую с ним катастрофу и не выдержал. При этом почему-то пожелал заверить Мартину, что его решение не связано с ее успехом и неудачей племянницы. Если так, то это очень мило с его стороны.

— Я думаю, слово «неудача» здесь неуместно, — заметил Дарси. — Габи просто не могла сегодня играть.

— Надеюсь, мисс Гейнсфорд, вам сейчас лучше? — осведомился Аллейн.

Габи театрально взмахнула руками.

— Разве это имеет значение, лучше или нет? Впрочем, да, мне лучше. — И, как будто копируя известный жест Елены Гамильтон, она протянула руку Дарси.

Он с волнением взял ее и нежно погладил.

«О Боже, да он в нее влюблен, — подумала Мартина. — Бедный Джей-Джи».

Аллейн задумчиво смотрел на них несколько секунд, затем повернулся к остальным:

— Я понял так, что случившееся никого из вас не удивило. Теперь позвольте подытожить сказанное вами.

Вы, мисс Гамильтон, засвидетельствовали, что ваш супруг проявлял странный, почти болезненный интерес к трагическому случаю в театре «Юпитер». Вы также подозреваете, и мистер Доре с вами согласен, что ваш супруг решил покончить с собой, потому что с ужасом осознал степень своего падения. Мисс Гейнсфорд, насколько я понял, считает, что ее дядя был глубоко огорчен тем, что она не смогла сыграть в премьерном спектакле. Мисс Тарн весьма кстати вспомнила о короткой встрече с покойным в коридоре в конце последнего акта, где он попытался объяснить ей, что действия, какие он намерен предпринять, к ней никакого отношения не имеют. Мистер Доре это подтверждает. Пока у меня это единственное реальное свидетельство его намерений.

Пул поднял голову. Он был бледен, а упавшая на лоб прядь черных волос на мгновение сделала его в глазах Мартины похожим на «Адама» Микеланджело.

— Но, мистер Аллейн, надо учитывать также, что он свое намерение выполнил.

— Да, но следует учитывать также и тот факт, — осторожно заметил инспектор, — что после его встречи в коридоре с мисс Тарн и мистером Доре и моментом, когда его обнаружили в гримерке лежащим на полу, прошло восемь минут.

— Послушайте… — начал Перри Персиваль и замолк.

— Да пой же, Нарцисс, инспектор тебя не укусит, — подбодрил его доктор Разерфорд.

— Замолчите! — крикнул Перри и повернулся к актерам. — Мне не нравится, что вы так спокойно рассуждаете об этой трагедии. Доктор не в счет, он привык глумиться над людьми. Неужели в ваших сердцах нет жалости к этому несчастному человеку, отчаявшемуся настолько, чтобы наложить на себя руки?

Повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом карандаша молодого констебля.

Доктор Разерфорд с трудом поднялся на ноги и, тяжело ступая, двинулся к Перри.

— Вы все только что слышали, как этот, с позволения сказать, петух, вернее, некое насекомое, и «зовут его никак»[*******], впав в истерику, обвинил меня в глумлении над людьми. — Он взял Перри под локоть и обратился к присутствующим тоном лектора: — Прошу вашего внимания. Перед вами феномен, представляющий для науки определенный интерес. Это актер, которого всего час или два назад покойный публично сделал посмешищем. Над которым покойный глумился перед публикой, этими простофилями, которым только бы погоготать. И вот теперь, леди и джентльмены, он изображает главного претендента на приз Сердоболия. Я приглашаю вас…

— Довольно! — не выдержал Пул. — Я вас очень прошу, Джон. Хватит.

Перри понуро уселся на свой стул.

Пул повернулся к инспектору:

— Мистер Аллейн, вы не считаете, что наша дискуссия выходит из-под контроля? Если нет сомнений, что это самоубийство…

— А если есть? — Аллейн оглядел присутствующих. — Мы достигли момента, когда долг предписывает мне заявить, что я вовсе не убежден, что это самоубийство.

Мартина с удивлением наблюдала немую сцену. Присутствующие застыли в разных позах, не в силах осознать сказанное.

Первым пришел в себя Джеко.

— Возможно, я повторюсь, — громко произнес он, — но в этом нет ничего странного. Инспектор просто обязан рассмотреть все версии. В том числе и такую, в которую мы отказываемся верить. Мне трудно даже произнести это вслух. Убийство.