Убийца, ваш выход! Премьера

Беспардонная наглость

Как ни привычен был инспектор Фокс к такого рода «неприятностям», как он это называл, даже он от неожиданности чуть не свалился с лестницы, по которой начал было подниматься.

— Пропс… — медленно проговорил он. — Значит, это все-таки был он.

— Лезьте сюда, — позвал Аллейн.

Они встали плечом к плечу на первом ярусе галерки, где их лица оказались на одном уровне с плечами раскачивающегося трупа. Веревка, на которой он висел, раньше служила для крепления люстры. Фокс, держась за перила, дотянулся до руки повешенного.

— Еще теплая…

— Это произошло как раз перед звонком Томпсона в Ярд, — сказал Аллейн.

Он вцепился обеими руками в перила, заставляя себя смотреть на труп.

— Я был обязан это предотвратить, — выдавил он. — Надо было произвести арест еще днем.

— Я так не считаю, — по привычке скучно произнес Фокс. — Как вы могли предугадать?..

— Какая беспардонная наглость! — прошептал Аллейн. — Бедный Пропс…

— Люди такого сорта склонны к самоубийству.

— Самоубийство? — удивился Аллейн. — Это не самоубийство.

— Как?!

— Вот так. Это убийство. Давайте завершим наше восхождение.

Они преодолели последние ступеньки лестницы. Достигнув верхнего уровня колосников, Аллейн включил фонарь.

— Вытерто! — сказал он торжествующим голосом. — Вот я тебя и поймал, красавчик!

— Что там, сэр? — спросил Фокс снизу.

— Все вытерто. Или вы считаете, что самоубийцы сражаются с пылью, прежде чем наложить на себя руки? Вокруг густая пылища, а здесь все сверкает чистотой. Пишущая машинка была чистенькой, как и этот эшафот. Отпечатков не будет, но само это — отличительный знак преступника. Можно опускать тело, Фокс. Я побуду здесь, а вы слезайте.

Пришлось подтаскивать тело к первому ярусу, а потом нести вниз по лестнице — непростая задача. В конце концов мертвый реквизитор растянулся на сцене, в знакомой ему при жизни обстановке. В ответ на свисток Фокса из дверей появились сотрудники полиции. У Томпсона был такой вид, что его вот-вот стошнит.

— Неудачный день, Томпсон, — сказал ему Аллейн. — Я должен был догадаться, что с него нельзя спускать глаз.

— Это я виноват, сэр.

— Нет, бедняга все равно вас опередил бы, — возразил Аллейн.

— Все равно не возьму в толк, как все произошло.

— Представьте: я назначаю вам встречу здесь. Я убил человека, и вы это знаете. Я прихожу сюда первым, лезу наверх, делаю петлю, закрепляю другой конец веревки, спускаюсь вниз. Приходите вы, очень взволнованный. Говорите, что за вами была слежка, но вы ушли от преследователей. Мы начинаем разговор. Потом я говорю: «Кто-то идет. Это по нашу душу! Живо наверх!» Я лезу первым, вы следом за мной. Наверху я жду вас с петлей в руках. Появляется ваша голова, я накидываю на нее петлю и затягиваю, вы отпускаете перила, хватаетесь за шею. Рывок — и вы болтаетесь в петле.

— Черт побери! — проскрежетал Фокс.

— Это еще не все. Я приготовил там, наверху, щетку, потому что знал, что наслежу в густой пыли. И теперь, пока моя жертва дергается в петле, я сметаю пыль. Снизу повешенного не видно — спасибо подвесному брезентовому потолку. Его хватятся только завтра. Здание театра старое, к завтрашнему дню на очищенные места опять ляжет пыль. Повешенного найдут не сразу, а когда найдут, примут это скорее всего за самоубийство. Я несу щетку вниз и оставляю ее в обычном месте. Бегу всеми этими кошмарными проходами в маленький чулан. Томпсон караулит во дворе снаружи, я жду. Наконец я слышу, как он уходит за своим сменщиком, оставшимся перед фасадом театра. Удобный шанс! К его возвращению я успеваю улизнуть.

— Понимаю, — неохотно проговорил Фокс. — Теперь все ясно.

— Вот, полюбуйтесь. — Аллейн склонился над телом. — Голова и плечи успели покрыться пылью, пока он висел. Она нападала с верхнего яруса, анализ это докажет. Пора нам подходить к расследованиям по - научному, Фокс.

— Сейнт невиновен, Пропс — труп. Двое исключаются, ваша версия одерживает победу, сэр.

— Конечно.

— Наши следующие действия, сэр?

— Собрать всю нашу следственную группу.

— Я позвоню в Ярд. Туда уже должны были поступить все рапорты.

— Действуйте, Фокс, — сказал Аллейн. — Первым делом мне необходим рапорт из Кембриджа.

— Слушаюсь.

— Из Кембриджа и от… как его зовут? Да, от сержанта уголовной полиции Уоткинса. Узнайте, сменился ли он, и если да, пришлите его сюда.

— Слушаюсь, сэр.

— Да, и позвоните Бейли. Он, бедняга, наверняка уже лег спать. Что ж, придется его поднять. Как и нашего дивизионного врача. Как жаль!

Фокс исчез через дверцу на авансцене. Аллейн, шагая по освещенным на сей раз каменным проходам, внимательно осматривал пол и стены. Так, ощупывая стены, он добрался до чулана с разбитым окном. Там он тоже изучил пол, стены, подоконник, потом двор снаружй. Направил луч фонаря на ворота и, вскарабкавшись на них, тщательно осмотрел верх. Найдя там клок черной ткани, он спрятал его в карман.

На сцене Аллейн собрал в конверт пыль с волос повешенного, после чего, приготовив новый конверт, принялся за плечи куртки. Затем опять вскарабкался на верхний ярус и собрал образцы пыли. С помощью карманной лупы и фонаря он исследовал веревку, обратив особое внимание на петлю и на отрезок длиной в три-четыре фута над ней. Заинтересовала его также ограда и пол яруса вокруг того места, куда доходила лестница, затем — глубина падения тела. Вернувшись на сцену, он нашел под платформой осветителей щетку и взял с нее образец пыли. При осмотре мертвого тела он дольше всего занимался руками. Прибывшие Бейли и врач застали его за этим занятием.

— Никаких других отпечатков вы не найдете, — предупредил их Аллейн.

Врач приступил к осмотру тела.

— Я слышал, что это убийство, — сказал он. — Мне пока неизвестно ваше мнение, инспектор, но причина смерти — удушение и сломанные шейные позвонки. Никаких других признаков не вижу, разве что небольшой синяк у основания затылка.

— Мог синяк остаться от удара сверху вниз разутой ногой? — спросил Аллейн.

— Мог, — сказал врач и оглянулся на железную лестницу, ведущую на галерку. — Все понятно…

— Где Уоткинс? — спросил Аллейн.

Возвратившийся на сцену Фокс ответил:

— Он вернулся домой, но за ним уже поехали.

— Какие новости из Кембриджа?

— Есть пространные показания слуги из Питерхауса. Их привезет отправленный туда сотрудник. Во дворе уже ждет фургон для перевозки трупа.

— Хорошо. Пригласите санитаров.

Фокс отлучился и вернулся в сопровождении двух человек с носилками. Ровно в полночь тело театрального реквизитора вынесли из здания театра «Единорог».

— Я чувствую себя как Гамлет после убийства Полония, — признался Аллейн.

— Этот ваш Шекспир! — вздохнул Фокс. — Лично я ничего такого не читаю.

Но врач, выпрямившись, тихо процитировал:

— «Ты, жалкий, суетливый шут, прощай…» Полагаю, эти слова звучали здесь и раньше.

— Но при несколько иных обстоятельствах, — бросил Аллейн.

— Вот и Уоткинс, — сказал ему Фокс.

Сержант Уоткинс был кряжистым блондином. В данный момент на его лице читалось сильное беспокойство.

— Вы хотели меня видеть, сэр? — обратился он к Аллейну.

— Расскажите, как сложился минувший день, Уоткинс.

— Очень скучно, сэр. Люди, которых я караулил, не выходили из дверей все время моего дежурства.

— Вы уверены?

Уоткинс вспыхнул.

— Я то сидел на скамейке в саду напротив, то стоял у уличного фонаря. Я не спускал глаз с двери, сэр.

— Кто входил и выходил?

— Другие жильцы дома. Персона, за которой мне поручили наблюдать, несколько раз выглядывала из окна.

— Когда это произошло последний раз?

— Без пятнадцати десять, сэр, — торжественно доложил Уоткинс.

— Кто выходил из дома после этого?

— Несколько человек, сэр. Кто шел ужинать, кто еще куда-то. В большинстве я опознал жильцов подъезда.

— Но кого-то вы не опознали?

— Одну женщину, похожую на работницу. Были еще две служанки, а перед ними — пожилой джентльмен в мягкой шляпе, выходном костюме и манто, немного хромой. Швейцар усадил его в такси. Я слышал, как он сказал водителю: «Театр “Плаза”». На всякий случай я расспросил швейцара, хотя из него слова не вытянешь. Он считает, что женщина прибирается в какой-то из квартир. Джентльмен ему незнаком, но он был в гостях в квартире на верхнем этаже. Служанки работают в квартире на первом.

— Это все?

— Нет, сэр, был еще молодой человек в двубортном клетчатом костюме. Котелок, темно-синий галстук в голубую полоску. Я перешел через улицу и слышал, как он назвал лифтеру этаж, где проходила наша вечеринка.

— Светлые усики, гвоздика в петлице?

— Так точно, сэр.

— Он не выходил? — резко спросил Аллейн.

— Вышел минут через пять и ушел в сторону площади. Теперь все, сэр. В десять пятнадцать меня сменил сержант Эллисон. Теперь караулит он.

— Благодарю, Уоткинс. Больше я вас не задерживаю.

— Я допустил какую-то оплошность, сэр?

— Да, приняли убийцу за невиновного. Но я вас не корю. Пусть кто-нибудь из сотрудников, находящихся здесь, сменит Эллисона. Он немедленно нужен мне здесь.

Уоткинс ничего не ответил, но выглядел удрученным. Посовещавшись с Томпсоном, он робко произнес:

— Позвольте мне самому сменить Эллисона, сэр.

— Согласен, Уоткинс. Если оттуда выйдет кто-нибудь еще, не важно, мужчина или женщина, останавливайте, беседуйте, узнавайте имена и адреса, выясняйте, те ли они, за кого себя выдают. Вы, Томпсон, тоже можете этим заняться, если хотите. И оставьте вы, оба, этот обиженный вид! Заблуждались мы все.

Последовала пауза, которую Томпсон использовал для ревностного разглаживания своей шляпы.

— Если бы мы вас подвели, сэр, то оба попросились бы обратно в констебли.

— Непременно попросились бы! — поддержал Томпсона Уоткинс.

— Прочь с глаз моих, олухи!

Прогнав сыщиков, Аллейн сказал Фоксу:

— Я иду звонить. Показания из Питерхауса должны доставить с минуты на минуту. Если Эллисон прибудет до моего возвращения, пусть доложит вам.

— Вы запросите ордер на арест? — спросил Фокс.

— Вряд ли. Сначала проведу мою утреннюю постановку.

Телефон Аллейн нашел в кассе. С плакатов на стенах ему улыбались актрисы. «Всего наилучшего», «Дорогому Роберту», «Навеки твоя!» — прочел он. Посередине красовалось великолепное изображение женщины, застывшей у распахнутого окна. Ее рот был изуродован надписью «Стефани Вон». Набирая номер, Аллейн не сводил глаз с этого плаката.

— Алло… — раздался сонный голос в трубке.

— Алло. Кажется, я предупреждал: больше никаких визитов!

— А, это вы…

— Я, — мрачно подтвердил Аллейн.

— Просто пришла одна мысль… Вам не надо беспокоиться, я никого не видел. Пять минут звонил, потом ушел.

— Звонили пять минут, говорите?

— Ну да! Все хорошо?

— Лучше не придумаешь! В «Единороге» совершено еще одно убийство.

— Что?!

— Лучше не покидайте постель, — посоветовал Аллейн и повесил трубку.

Подойдя к фотографии на противоположной стене, он посмотрел на нее.

— Дьявол!

Сказав это, он зашагал обратно на сцену.