Убийца, ваш выход! Премьера

III

В центре склада декораций рабочие сцены поставили стол на козлах, куда положили накрытое простыней тело Кларка Беннингтона. Склад представлял собой помещение с высоким потолком и бетонным полом. У стен были составлены старые задники. Прямо над столом висела пыльная голая лампочка.

У импровизированного смертного одра стояли четверо мужчин в темных пальто и шляпах. Совершенно случайно они оказались в четырех углах, как будто несли почетный караул. Поля шляп затеняли лица. Пятый — это был доктор Разерфорд — с непокрытой головой, стоял в ногах ложа, поодаль от него.

Инспектор Аллейн уверенным движением сбросил с лица покойного простыню.

— Что скажете, Кертис?

Судмедэксперт наклонился над головой покойного. Затем достал из кармана фонарик и осветил лицо, которое вдруг приобрело настороженное выражение, как будто мертвец почувствовал внимание.

— Какой ужасный грим, — пробормотал Кертис.

— Любезный мой, так требовалось для спектакля, — немедленно отозвался доктор Разерфорд. — Персонаж, которого воплощал мистер Беннингтон, был весьма неприятным. Конечно, можно было обойтись и без этого, ибо сам актер… — Доктор вздохнул. — Впрочем, как говорили римляне: vanitas vanitatum[******]. Я не позволил снимать с него грим. Подумал, так вам будет предпочтительнее. — Его голос эхом отдавался в холодном помещении.

— Вы правы, — пробормотал Кертис.

— По-прежнему чувствуется запах, — заметил плотный седоватый мужчина.

— Да, мистер Фокс, в таких делах запах всегда держится долго, — сообщил сержант.

— Мы старались как могли, — сказал доктор Разерфорд. — Вначале казалось, что он выкарабкается. Не получилось.

— Знаете, Аллейн, — проговорил доктор Кертис, отходя от стола, — тут, кажется, и без аутопсии все ясно, хотя, конечно, она будет сделана как положено.

— Дайте мне ваш фонарик на секунду, — попросил Аллейн. — Да, грим наложен толстый. И густо припудрен.

— Так ведь он потел как свинья, — пояснил доктор Разерфорд. — И неумеренно пил при слабом сердце.

— Вы его наблюдали, сэр?

— Нет. Я уже давно не практикую. А то, что он пил, так об этом знали все. И иногда жаловался на сердце. Что у него там было, наверное, знает жена.

Доктор Кертис вернул простыню на место и повернулся к Разерфорду:

— Видимо, поэтому вам и не удалось его реанимировать.

— Наверное.

— Тут у него на скуле какая-то отметина под гримом, — сказал Аллейн. — Вы заметили?

Кертис кивнул:

— Да. Возможно, ссадина. Увидим, когда смоем грим.

— Хорошо. Я осмотрю комнату. Кто его обнаружил?

— Помощник режиссера.

— Тогда будьте добры, когда вернетесь на сцену, пришлите его в гримерную покойного. Спасибо большое, вы свободны. Но возможно, нам придется задать вам еще пару вопросов.

— Ну что ж, если надо, значит, надо. — Доктор пожал плечами и вышел.

— Я, пожалуй, пойду, потолкую с ним как профессионал с профессионалом, — сказал доктор Кертис.

— Давайте, — кивнул Аллейн.

Они направились в гримерную Беннингтона, встретив по пути Джеко и рабочего сцены, несущих дымящуюся кастрюлю и бульонные чашки.

— А что, пахнет вкусно, — заметил детектив Фокс.

У входа в гримерную дежурил молодой констебль.

— Заходите, будете записывать, — приказал детектив.

— Да, сэр, — отозвался констебль, доставая из кармана блокнот.

В гримерной Беннингтона их уже ждал Клем Смит. Здесь все оставалось нетронутым. Повседневный костюм актера и те, в которых он выходил на сцену в предыдущих актах, аккуратно висели на плечиках в шкафу. На полке перед трюмо на разложенном полотенце лежали палочки грима, рядом различные предметы, необходимые для его наложения. Все выглядело так, как будто хозяин комнаты только что вышел и скоро вернется. На потертом ковре рядом с выключенным газовым обогревателем лежало пальто. В комнате ощутимо пахло газом.

Клем Смит, бледный, с всклокоченными волосами, судорожно пожал руку Аллейну.

— Тот еще выдался вечер.

Аллейн кивнул.

— И вы, похоже, первый обнаружили то, что его испортило. Пожалуйста, расскажите все по порядку.

Фокс сел с блокнотом в руках. Сержант Гибсон начал переписывать находящиеся в комнате предметы.

Клем вздохнул.

— Значит, Бен вышел за кулисы примерно за восемь минут до конца спектакля. Полагаю, пошел сюда, в свою гримерную. Потом наш мальчик-посыльный объявил выход на поклоны, но он на сцене не появился. Это заметил мистер Пул и сообщил мне. Я послал мальчика, тот долго стучал, но Бен не открыл. Мальчик почувствовал запах газа и прибежал ко мне. В это время перед зрителями выступал автор пьесы, доктор. Я оставил за кулисами своего помощника, взял из суфлерской будки связку запасных ключей и стремглав помчался сюда.

Он облизнул губы и полез в карман.

— Тут уже можно курить?

— Извините, но, пожалуй, лучше воздержаться, — ответил Аллейн.

— Ладно. Так вот, я отпер дверь. И сразу в лицо ударил этот запах. Не знаю почему, но я был уверен, что Бен сидит на своем обычном месте, у трюмо. Мне показалось, что прошло ужасно много времени, прежде чем я его увидел. Он лежал вон там, у обогревателя. Виднелись ноги и нижняя часть тела. Остальное прикрывало пальто. Оно было наброшено на его голову, плечи и… газовую горелку. Ну вроде как тент. — Клем вытер платком рот. — Мне казалось, что я был по-идиотски медлительным, но, думаю, прошло всего несколько секунд.

— Насчет этого вы правы, — успокоил его Аллейн. — В критических ситуациях ход времени как будто замедляется.

— Вот как? Хорошо. В общем, я сбросил с него пальто. Он лежал на левом боку, у рта отсоединенный от горелки шланг. Шипит. Я закрыл кран и потащил его за ноги. Он зацепился за ковер. Тут в комнату вбежал Джеко — Жак Доре — и помог мне.

— Одну секунду, — попросил Аллейн. — Коробочку с пудрой на туалетном столике перевернул кто-то из вас?

Клем Смит непонимающе уставился на инспектора.

— Какую коробочку? Эту? Нет. Мы к полке даже не подходили. Должно быть, ее перевернул Бен.

— Ладно. Продолжайте.

— Мы вытащили Бена в коридор и закрыли дверь. В дальнем конце есть окно. Мы его открыли, когда подтащили Бена туда. Думаю, он к этому времени был уже мертв. Я воевал, видел на фронте отравленных газом.

— Неудивительно, что вы поступили как опытный человек, — сказал Аллейн.

— Рад это слышать. — Клем попытался улыбнуться.

Аллейн кивнул в сторону двери:

— Хороший замок. Кажется, американский.

— Новый, — подтвердил Клем. — Когда мистер Пул принял здание, тут все отремонтировали. Как следует. И замки везде заменили. Старые все были ржавые.

— Газовую систему тоже ремонтировали?

— А как же.

— А две гримерные объединили и сделали артистическую?

— Да.

— Теперь в гримерных есть вентиляция?

Клем кивнул.

— Я полагаю, поэтому ему и потребовалось накрыться пальто.

— Похоже, что так, — согласился Аллейн. — Он торопился поскорее все закончить. Ладно, мистер Смит, спасибо. Скажите актерам, что я приду, как только мы закончим здесь осмотр. Потом вам надо будет подписать протокол.

— Дело кажется проще простого, мистер Аллейн, — сказал Фокс, проводив Клема Смита в коридор.

Инспектор пожал плечами.

— Внешне все выглядит именно так. Но делать выводы пока рано. Гибсон, вы участвовали в расследовании случая в театре «Юпитер»?

Сержант Гибсон посмотрел на инспектора.

— Нет, сэр. Тогда, я слышал, убийство было закамуфлировано под самоубийство.

— Да, именно так. Потерпевший находился неподалеку отсюда, в гримерной, где сейчас артистическая. Замки тогда были такие, что проникнуть в комнату было проще простого. Так вот убийца вошел и открыл кран газовой горелки. Разумеется, не зажигая. Хозяин в это время валялся на диване мертвецки пьяный. Трюк сработал, он отправился к праотцам. Все тогда выглядело как самоубийство, но мы уличили преступника по следам волос с бороды и частицам грима, которые он оставил на трубе.

— Надо же какой глупец! — удивился Фокс.

— Театр потом был закрыт года на три или четыре, — продолжил Аллейн. — Пока не появился Адам Пул. Он дал театру новое название, «Вулкан», и сделал тут серьезный ремонт. Кажется, это его второй спектакль после открытия.

— Возможно, этот Беннингтон решил свести счеты с жизнью подобным образом, — принялся размышлять Фокс. — Но чтобы все выглядело похожим на тот случай, то есть на убийство.

— Вот именно, — поддержал его Аллейн. — Чтобы подозрение пало на кого-нибудь из его коллег-актеров. С газовой горелкой много всего можно напридумывать.

— Вы серьезно так думаете?

— А почему нет, Фокс? Что делает Беннингтон? Он имитирует убийство с помощью отравления газом. А чтобы у нас не возникло мысли, что это он сам себя прикончил, не оставляет предсмертной записки и вообще никакого намека на подобные намерения. И кто будет первым подозреваемым, Фокс? Правильно, тот, кто занимает соседнюю гримерку. Кто это?

— Перри Персиваль.

— Замечательно. Беннингтон отправляется в мир иной, оставляя нас разбираться с мистером Перри Персивалем по схеме происшествия в театре «Юпитер». Довольно гнусный способ самоубийства, должен вам сказать.

— Но пока еще точно ничего не известно, — возразил Фокс.

— Вот нам и предстоит до всего докопаться. — Аллейн повернулся к сержанту. — Гибсон, что у вас?

Тот раскрыл блокнот и принялся читать:

— Трюмо. Отдельно на подставке высокое зеркало. Один картонный ящик с париками, румянами, субстанцией, обозначенной как «крем для носа», семь палочек грима и одна нераспечатанная коробка пудры.

Полка с расстеленным полотенцем, которое служит чем-то вроде скатерти. На нем один поднос с шестью палочками грима. Справа от подноса бутылочка со спиртовым клеем для париков, фальшивых усов и бород. Еще бутылочка с жидкой пудрой. Открытая коробочка с пудрой. Перевернута. Позади нее набросаны ватные тампоны. — Он поднял взгляд на инспектора. — Они, видимо, предназначены для припудривания, мистер Аллейн.

— Погодите. — Аллейн нагнулся, вглядываясь в пол под трюмо. — Тут ничего. Продолжайте.

— Слева от подноса портсигар с тремя сигаретами и открытая пачка. Коробка спичек. Пепельница. Полотенце с пятнами грима. За зеркалом фляжка, заполненная на одну шестую, и рюмка без ножки, пахнущая спиртным.

Аллейн заглянул за гримировочное зеркало.

— Там у него целый склад. Продолжайте.

— На полке и под ней на полу рассыпано значительное количество пудры. Левая стена. Шкаф с одеждой. В карманах я еще не смотрел, мистер Аллейн. На полу пудра и пепел от сожженной бумаги. Что это было, определить невозможно.

— Ладно, дальше.

Аллейн присел на корточки у пальто.

— Ну и запах! — Он осторожно потрогал пальто. — Ничего не понимаю. Оно все в пудре. Где висело это пальто? Видимо, на вешалке рядом с дверью. Странно. Фокс, поговорите с костюмером и срочно вызовите сюда дактилоскописта Бейли и фотографа Томпсона.

Детектив вышел звонить в Скотленд-Ярд.

Аллейн осмотрел в лупу кран на газовой горелке.

— Тут отчетливо видны отпечатки пальцев. И пудра тоже.

— Мне кажется, она до сих не осела и летает в воздухе, — заметил Гибсон.

— Да, вы правы. Подождем, пока здесь поработают дактилоскопист и фотограф. Вы закончили, Гибсон?

— Да, мистер Аллейн. В карманах ничего особенного. Банкноты. Старая программа скачек. Чековая книжка. Свежий носовой платок.

— Тогда уходим. Мне надоел этот мерзкий запах.

Аллейн остановился у двери и, негромко насвистывая, внимательно оглядел комнату.

— Что-то здесь не так. Пока не могу сообразить что. Пойдемте, Гибсон. Поговорим с актерами.