Убийца, ваш выход! Премьера

IV

Вторая генеральная прошла гладко. Во всяком случае, в этот раз действие не прерывалось.

Во втором акте Мартине пришлось все время находиться за кулисами в импровизированной гримерной, но она все слышала.

Медлительная красота спектакля действовала на нее завораживающе. Доносившиеся со сцены бесплотные голоса, таинственные закулисные запахи, ощущение, что театр, как живое существо, дышит, пульсирует, излучает тепло, переполняли ее радостным восторгом, вызывали желание остаться здесь навсегда. «Это моя судьба», — думала она.

В этом акте много зависело от игры Габи Гейнсфорд. Не только от слов, их у нее было не много, но и от жестов, мимики, всего в целом. Прислушиваясь к ее бесцветным репликам, Мартина думала, что, наверное, когда смотришь из зрительного зала, все кажется лучше. Может быть, там что-то происходит такое, чего нельзя воспринять на слух.

Мисс Гамильтон, приходя переодеваться, в основном молчала. Со своей костюмершей держалась подчеркнуто сухо. Мартина забеспокоилась, не рассказал ли ей Пул об их разговоре и не поддерживает ли она племянницу своего мужа.

Когда второй акт закончился, в гримерную вошел Адам Пул.

— Пока все идет прекрасно.

Мартина застыла, держа платье. Мисс Гамильтон вскинула свои изящные руки и повернулась к нему.

— Неужели, дорогой?

Мартине показалось, что красивее, чем сейчас, она примадонну не видела.

— Я имел в виду тебя.

— А остальные?

— Остальные, как ожидалось.

— Где Джон?

— Сидит в амфитеатре. Дал слово не высовываться.

— «Дай Бог, чтобы он сдержал слово», — процитировала она реплику сэра Эндрю из шекспировской «Двенадцатой ночи».

Пул повернулся к Мартине:

— Привет, Кейт.

— Кейт? — удивилась мисс Гамильтон. — Почему Кейт?

— Мне кажется, она строптивая, — сказал Пул. — Прошу вас, продолжайте то, чем занимались.

— В самом деле, дорогая, давайте закончим, — согласилась мисс Гамильтон и повернулась к зеркалу.

Мартина принялась застегивать ей сзади платье. И все это происходило под аккомпанемент Пула. Он с волнением пришептывал, играя Мартину, и недовольно бормотал и хмыкал, становясь Еленой, жаловался, что платье тесное, затевал между ними забавный диалог. Мартина изо всех сил старалась сохранять невозмутимый вид, и примадонна едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

Наконец она встала.

— Милый, что-то не припомню, чтобы ты прежде устраивал такие представления в гримерной.

— Всегда к вашим услугам, леди.

— Последний акт, — послышался голос мальчика-посыльного в коридоре. — Актеры, пожалуйте на сцену.

— Пошли, — сказала Елена. И они скрылись.

Мартина вернулась за кулисы и там, слушая доносившиеся со сцены голоса актеров, приходила в себя от волнения, вызванного общением с Адамом Пулом.

Вот уже Беннингтон закончил сцену, за которой должно последовать его самоубийство за кулисами. Прозвучал выстрел из шумового пистолета, который произвел рабочий сцены. Мартина вздрогнула. Почти сразу же прозвучал голос Беннингтона, который, видимо, стоял неподалеку от гримерки.

— Слава Богу, все кончилось, — произнес он, понизив голос. — Дай сигарету, Джеко. — Чиркнула спичка, затем он продолжил: — Пошли ко мне, выпьем.

— Спасибо, Бен, не сейчас, — отозвался Джеко. — Через пять минут занавес.

— А затем последует восхитительный анализ спектакля, исполняемый дуэтом Выдающегося Режиссера и Гениального Автора. Дивная перспектива. Как я сегодня сыграл, Джеко?

— Любому актеру хочется, чтобы его хвалили. Притом неумеренно. Сегодня ты был почти таким же, как всегда. То есть умным, тонким исполнителем. Более того, ты играл свободнее, чем обычно.

Беннингтон усмехнулся:

— А я еще берегу огонь на завтра. Увидишь, что будет.

Наступило молчание. Мартина услышала, как один из них вздохнул. Видимо, Джеко, потому что Беннингтон тут же произнес:

— А она правда сыграла прилично?

— Пожалуй, — ответил Джеко.

На сцене голоса Елены Гамильтон и Адама Пула звучали все напряженнее. Близилась развязка.

Мальчик-посыльный двинулся по коридору, призывая актеров на поклоны.

— Габи сыграла сегодня хорошо, да?

— Да, да. Мне нужно идти.

— Погоди ты немного. Она заиграет потрясающе, если эти дураки оставят ее в покое. Пусть только попробует наш оригинал-автор снова выступить, я ему задам.

— Советую не затевать скандал, — произнес Джеко.

— А что мне делать? Стоять и слушать, как он ее поносит? Кстати, говорят, ты приютил эту Таинственную Деву?

— Извини, Бен, мне надо идти.

— У тебя еще масса времени.

Мартина знала, что Беннингтон загораживает Джеко путь.

— Я говорю об этой дублерше-костюмерше. Мисс Икс. Кто она? Скажи, ты ведь наверняка знаешь. Грешок юности Адама, который теперь ему аукнулся?

— Молчи, Бен.

— Думаешь, я не решусь спросить у Адама? И это не единственный вопрос, который я хотел бы ему задать. Думаешь, я наслаждаюсь своим положением?

— Сейчас закончится действие. Мне пора, Бен.

— Почему, думаешь, я так много пью? А что бы ты делал на моем месте?

— Думал бы, прежде чем говорить, — ответил Джеко.

Прозвучал звонок.

— Дали занавес. Извини, Бен.

Беннингтон негромко выругался и зашагал прочь.

— Все на сцену! — позвал издалека помощник режиссера.

Занавес поднялся и сразу опустился.

— На сегодня закончили, — произнес Пул. — Не расходимся, я сделаю кое-какие замечания. Джон скоро будет здесь. Мы подождем тебя, Элла.

Мисс Гамильтон вошла в импровизированную гримерную. Мартина сняла с нее платье и подала халат.

— Я сниму грим на сцене, — сказала примадонна. — Мартина, возьмите туда крем, полотенца и мои сигареты.

У Мартины все это было уже под рукой. Она последовала за мисс Гамильтон и в первый раз за вечер вышла на сцену.

Пул в черном смокинге стоял спиной к занавесу. Остальные пять исполнителей сидели, расслабившись, на стульях и внимательно смотрели на него. Чуть поодаль стояли Джеко и Клем Смит с блокнотами и карандашами в руках. Мартина подняла перед мисс Гамильтон зеркало.

— Адам, дорогой, ты не возражаешь? Зачем терять время? — Она начала снимать грим.

На сцену ворвался доктор Разерфорд. Его прибытию предшествовали топот, хлопанье дверьми и громкие нечленораздельные восклицания. Он был небрит, волосы растрепаны, в руке пачка бумажных листов.

— «Изжарьте меня в сере и окуните в поток жидкого огня»[††††], если я смогу снова вынести пытку генеральной репетицией. О боги, что я такого сделал? За что мне такая кара?..

Пул повернулся к нему:

— Успокойтесь, Джон. Не заводитесь раньше времени. И осторожно садитесь на самый крепкий предмет мебели.

— Элф, принеси кресло доктора! — крикнул Клем Смит.

Вскоре было доставлено большое кресло со сломанными пружинами. Доктор Разерфорд плюхнулся в него как был, в пальто, и достал табакерку.

— «Желаешь побранить меня, как маленьких бранят?[‡‡‡‡]» Так что тут происходит, друзья?

— Обычный разбор репетиции, — ответил Пул. — Вас прошу вмешиваться лишь в крайних случаях, когда есть какие-то серьезные замечания. Так мы сэкономим много времени. Согласны?

— Нельзя ли от болтовни перейти сразу к делу?

— Так ведь именно это я и предлагаю.

— Вот как? А я не расслышал. Тогда продолжайте, мог дорогой друг, продолжайте.

Джеко передал Пулу блокнот, он его полистал. — По первому акту замечания следующие…

Адам Пул ровным голосом разбирал детали актерской игры, делал замечания, касающиеся согласованности действий и прочего. Время от времени актеры задавали вопросы. Кое-что недолго обсуждали. Иногда замечания вставлял Клем Смит. Относительно сцен, где был занят Пул, говорил Джеко. Только сейчас Мартина узнала его официальный статус — главный помощник Пула.

Держа зеркало перед Еленой, она могла видеть всех исполнителей. За примадонной задумчиво набивал трубку Джей-Джи Дарси. Время от времени он оживлялся и бросал беспокойные взгляды на Габи Гейнсфорд. В дальнем конце сцены, глядя перед собой, вытянулся на стуле Перри Персиваль. Дальше стоял Беннингтон с полотенцем в руках. Неожиданно он подошел сзади к жене, положил руку на плечо, потянулся и захватил из баночки большую порцию крема, который размазал по своему лицу. Она недовольно поморщилась и тут же спохватилась, как будто поймала себя на чем-то предосудительном. И ее лицо приняло обычное выражение. Несколько секунд он продолжал удерживать ее плечо. Затем отошел.

Смотреть на Габи Гейнсфорд Мартине не хотелось, но она не смогла удержаться. Та сидела одна на маленькой кушетке. И казалось, довольно сносно держала себя в руках. Только взгляд был тревожный, а пальцы теребили складки платья. Беннингтон наблюдал за ней некоторое время, затем вытер лицо полотенцем, подошел, сел рядом и взял ее за руку. Мартине было жалко их обоих, и она чувствовала угрызения совести, но ничего не могла с собой поделать. Ей казалось, что Пул каким-то образом чувствует ее состояние. Он несколько раз останавливал на ней взгляд.

Закончив разбор первого акта, он повернулся к доктору Разерфорду, который сидел вытянув ноги, уперев подбородок в грудь и исподлобья рассматривал актеров.

— Джон, хотите что-нибудь добавить?

— Пожалуй, я промолчу, — отозвался драматург, вперив взгляд в Персиваля. — Сохраню огонь.

— В таком случае акт второй.

Прошло несколько минут, и Мартина начала осознавать, что доктор Разерфорд и Беннингтон то и дело поглядывают на нее. Стараясь скрыть смущение, она потупилась. Ей казалось, что это заметили все актеры.

Пул разобрал уже половину акта, когда доктор воскликнул: «Погодите секунду» — и начал суматошно рыться в своих заметках, которые пребывали в идеальном беспорядке. Наконец он выхватил листок, натянул очки, вскинул руку, как бы призывая к вниманию, прочитал что-то про себя и буркнул:

— Продолжайте.

Актеры беспокойно задвигались. Пул продолжил разбор. Дошел до эпизода с участием его и Габи Гейнсфорд, сделал малозначащее замечание и двинулся дальше. Мисс Гамильтон уже закончила накладывать свой обычный макияж, припудрила лицо и дала знак Мартине уходить. Та с радостью закрыла несессер и направилась за кулисы.

— Подождите! — крикнул доктор Разерфорд. — Адам, остановите ее!

Мартина, уже стоя в дверном проходе, обернулась.

Все девять лиц были обращены к ней. Она встретилась взглядом с Пулом.

— Все в порядке, — сказал он. — Идите домой.

— Нет, не уходите! — возбужденно выкрикнул доктор Разерфорд.

— Почему? — удивился Адам Пул. — Бегите домой, Кейт. Спокойной ночи.

Мартина скользнула в коридор, слыша как за ее спиной разразился шторм.