Искусство разговаривать с детьми. Как найти время для важных разговоров с ребенком и грамотно их вести

Миф «Дети не видят разницы»

«Маленькие дети не видят разницы», – часто слышала я. Это заблуждение.

На самом деле дети очень чувствительны к различиям в языке, расе, половой принадлежности, социальном классе и даже в способности к обучению, мышлению и социальных навыках. Возьмем в качестве одного из примеров гендерную принадлежность. Как показали исследования, дети начинают использовать слова «мальчик» и «девочка» примерно в возрасте от полутора до двух лет. До похода в детский сад они часто предпочитают играть с детьми своего пола. А к трем годам многие уже используют базовые гендерные стереотипы, например, то, что мальчишки грубые. Стереотипы становятся более изощренными к четырем с половиной годам. То же касается расовых различий. Как показало одно исследование, дети могут классифицировать людей по расе и полу на базовом уровне уже к шестимесячному возрасту. Да, они еще не говорят, но при этом дольше смотрят на лица представителей знакомых рас, чем на лица незнакомых. Исследователи полагают, что младенцы начинают улавливать разницу между расами еще раньше. А дети в возрасте от трех до пяти лет не только классифицируют остальных по расовому признаку, но и проявляют предвзятое отношение к своей расе. Отчасти это связано с их стадией развития. Дошкольники часто воспринимают только одну категорию одновременно; скажем, «красные предметы» или «круги». Им гораздо труднее замечать нюансы. Но это означает, что и без какого-либо прямого обучения они уже делают выводы, основываясь на том, что видят. Если не говорить об этих категориях, они еще сильнее укрепятся в сознании детей.

И это осознание становится более тонким по мере их развития. Например, многие двух- и трехлетние дети замечают различия, продиктованные культурным влиянием: например, мальчикам в США покупают игрушечные грузовики. В возрасте от трех до четырех лет их мышление становится более тонким, и они могут спросить, почему наши слова для обозначения оттенков кожи людей не соответствуют их реальному цвету, скажем, «Почему белый человек на самом деле не совсем “белый”?» Некоторым детям, как и многим, кого я встречала, интересно знать, какие части тел могут измениться. Например: «Ты все еще растешь?» или «У меня изменится цвет кожи, когда я вырасту?» А к пяти годам многие начинают задавать вопросы, требующие научного объяснения. Ваша дочка может спросить, почему у нее зеленые глаза, а у вас карие.

После пяти лет детское мышление и вопросы становятся все более чуткими, поскольку они начинают видеть, как различия проявляются в их школах, семьях и сообществах. Обсуждения расизма и ксенофобии или страха перед незнакомцами могут сделаться более сложными. Но нет никаких причин ждать до средней или старшей школы, чтобы поговорить об этом. С самого раннего возраста дети знают, что другие люди отличаются от них, и они хотят знать почему. Эффект простого воздействия

Однако мы часто считаем, что не должны говорить о различиях, потому что дети не справятся с этой информацией или им неинтересна эта тема. Такие разговоры могут вызывать дискомфорт. Некоторые из нас боятся, что дети скажут что-то не то или что это сделаем мы. Поэтому вместо того чтобы поднимать подобные темы, мы их просто игнорируем.

Мы хотим защитить детей, но в конечном итоге держим их в информационном пузыре и, скорее всего, делаем ложные выводы. Мы не обращаем внимания на их любопытство. Мы также не реагируем на естественный факт их развития: выбор знакомого и склонность избегать неизвестного.

На самом деле даже маленькие дети по умолчанию предпочитают что-то знакомое. Например, пятимесячные малыши предпочитают носителей языка и знакомые акценты, а не звучащие как у иностранцев. Это предпочтение, вероятно, сформировалось в процессе эволюции. Нянечка, похожая на вашу маму, скорее всего, из вашего семейного круга, и менее вероятно, что это незнакомка, которая может причинить вред. То же самое касается и расы. Младенцы дольше смотрят – а это признак интереса – на лица людей той же расы, что и они сами. Они склонны взаимодействовать с взрослыми, которые похожи на них, и подражать им.

Но это не значит, что дети расисты. Они просто чувствуют себя комфортно с тем, что они знают. Предубеждения, которые развиваются у детей позже, меньше связаны с личностью. Они применимы ко всем членам группы: например, «все говорящие на испанском языке», «все дети из Китая» или «все в инвалидных колясках». Именно эти предрассудки лучше всего развеять с помощью качественного разговора.

Предрассудки и дискриминация связаны с тем, что позитивное отношение направлено только на членов группы, а негативное отношение или поведение – на всех остальных. Они связаны не с каждым человеком в отдельности, а с принадлежностью к группе. Предрассудки относятся к убеждениям и идеям, дискриминация же связана с действиями, которые совершаются на основе этих убеждений. Любая группа может быть объектом предубеждений; например, «спортсмены» или «блондины». Тем не менее некоторые предрассудки явно уходят корнями в историю и многовековую несправедливость, например те, что основаны на расовой принадлежности.

В знаменитом исследовании 1950-х годов психолог Гордон Олпорт утверждал, что предубеждение развивается медленно, так как мозг учится создавать категории и полагаться на них. Сортировка вещей по полочкам позволяет нам функционировать в этом мире. Дети узнают, что животное с четырьмя лапами и пушистым хвостом – это «собака», а что-то с корой и листьями – «дерево». Им нужна эта способность, чтобы суметь осмыслить то, что они видят. Если бы им пришлось с нуля решать, как называть каждый объект, они бы впали в ступор. Но проблема возникает, когда сначала создаются классификации для людей, а затем на их основе формируются стереотипы или общие выводы о целых группах.

У каждого из нас есть свои стереотипы. То же самое относится и к тому, что дети считают «другим». Допустим, ваш ребенок – единственный поляк в своем классе, или единственная афроамериканка, или единственный ученик, чьи родители говорят по-испански. Насколько «другим» кажется ребенок, зависит от многих факторов. Насколько разнообразен остальной класс? Знают ли ученики детей из других стран? А как насчет отношения учителя и остальных родителей? Предположения меняются со временем, потому что дети разговаривают друг с другом, и эти беседы либо усиливают различия, либо подавляют их.

Не ко всем различиям относятся одинаково. Наше общество учит нас, что некоторые из особенностей «хорошие», некоторые «плохие», а некоторые – находятся где-то посередине. Возьмем простой пример: очки обычно не привлекают внимания, если только ребенок не единственный из своей параллели или класса, кто их носит. Тогда его могут называть «очкариком» и дразнить. То же касается и брекетов. Дети в инвалидных колясках часто сталкиваются с гораздо большей предвзятостью и стигматизацией, как и дети со слуховыми аппаратами. Конечно, это несправедливо и часто приводит к тому, что их обижают или не принимают в игры. Эти стереотипы необходимо рассматривать критически. Если мы просто плывем по течению, то позволяем детям сохранять неверные предположения. Они могут относиться к другим несправедливо, даже не осознавая причин своей неприязни.

К любым стереотипам нужно подходить критически и учить детей делать то же самое.

С явным предубеждением дети говорят, что им не нравятся члены определенной группы. Имея скрытую предвзятость, они даже не осознают своих стереотипов. Многие исследования показали, что дети всех возрастов, как правило, предпочитают тех, кто принадлежит к одной с ними языковой группе, полу и расе. Они обращаются к членам своей группы за информацией, предпочитают хвалить членов своей группы и склонны думать, что члены их группы более лояльны к ним. Наши разговоры с детьми могут содержать как скрытые, так и явные предубеждения^[80].