Из осажденного десятилетия

ЛОДКА*

Алексею Журавлёву

а я лежу на дне лодки, а лодка моя плывёт,

а я гляжу в серебристый северный небосвод,

а мне нисколько лет, я – песок и камни,

я – рыжая глина, я – чёрные влажные корни,

а лодка плывёт, и я касаюсь воды руками,

и вода заливается синим и чёрным.

а лодка плывёт на север, к северному сиянию,

а я есть никто, и я есть любовь, не более и не менее,

и руны легли перевёрнуты, мол, не смотри заранее,

поскольку отныне ты заслужила прощение,

поскольку, кто истинно любит, более неподвластен

никакому року, никакому предначертанию,

поскольку, кто любит, тот выше смерти и страсти,

того не собьют повороты и травы дурманные,

поскольку, кто любит, тот более – не течение,

тот – лодка, и берега, и небесный ветер,

и вот эта вода, глубокая, тёмная, пенная,

и ещё – человек, у которого взгляд светел.

лодка моя плывёт, и я – человек, и сосна, и камень,

я плыву на северо-запад, и у запада рот оскален,

и вокруг происходят вода и небо, и течёт

сквозь меня свет,

какой есть любовь и вечность, какому нисколько лет.

* Я написала это стихотворение и спросила: о чём оно?

Я не знала.

Я написала его за двадцать часов до смерти любимого.