Из осажденного десятилетия

Это случается, когда с неба

начинают падать мёртвые птицы,

асфальт начинает трескаться, газом сочиться,

ломаются дома,

поднимается тьма всё выше и выше,

вот тогда-то становится видно, как они сидят высо-

ко на крыше

полуразрушенного дома

и пьют из термоса чай,

и рядом, горящая, как свеча,

падает птица.

Слушай, – говорит она, –

а ведь с нами ничего не случится?

Ну, – говорит, – ведь с нами ничего и не может?

Он гладит её по холодной и влажной коже,

говорит: ничего.

Ничего, ничего.

Горизонт ударяет волной лучевой.

Правда, – говорит она, – мы так и будем: последние

дети

на этом потерявшемся свете?

Правда, даже когда закончатся все,

мы будем сидеть на крыше, в этой световой полосе,

и все будет хорошо,

пока не кончится чай?

Оседает пепел у неё на плечах.

А она совсем не плачет,

глядит незряче,

четырнадцатая осень стала такой горячей,

и она на него всё косится, и взгляд у нее щенячий.

Он говорит ей: не бойся и не скучай,

вот сейчас мы допьём этот тёплый чай,

а потом – дорога в огне расступится, и мы с тобою

пойдём,

за калиновый мост, за серебряный водоём,

за далёкие звёзды, что посверкивают глазасто –

прямо в небесное царство.