Из осажденного десятилетия

БЕЗ РЕЛИГИОЗНОГО

По городу идёт всепобеждающая весна.

Врывается в окна, солнечна и цветна,

от неё золотятся дома, деревья и вышина,

но они сейчас сидят втроём в полутёмном баре,

кто-то – бледный после зимы,

кто – после солярия и в загаре.

Полумрак и табачный дым их заранее старят,

их бокалы полны и речи у них пресны,

и они совсем не видят этой весны.

Вот один, например, когда-то делал свой бизнес,

сразу в нескольких бывших советских своих отчизнах,

прогорел в ноль восьмом на возросшей дороговизне

материалов – и плюнул на это всё,

мол, большой доход проблемы одни несёт,

ныне вклад есть в банке, и он живёт на проценты,

плюс сдаёт небольшую квартиру в центре,

сам проводит на даче практически круглый год,

многовато, по слухам, пьёт,

всё сидит да рыбачит,

в одиночку рыбачит,

как правило, не клюёт.

Вот второй: он сидит на таможне, и пока никаких

проблем,

он имеет свой небольшой процент

и свой небольшой гарем.

Не доказывает теорем,

не думает над бытием.

Отрастил себе брюшко, но язык по-прежнему –

жальце,

а башка расчётлива и трезва,

и червонец идёт к червонцу.

Когда его спрашивают,

не пора ли жениться и размножаться,

он всегда смеётся.

Ну а третья раньше была распутна, но это всё позади,

перегибы юности, зуд, скажем так, в груди,

ныне занята, строит карьеру, времени нет,

разве что иногда с начальником – по-быстрячку, в обед,

говорят, мол, ради карьеры – но нет, враньё.

Просто так натура берёт своё.

Вот они сидят втроём, чем-то скованы, так давно,

что уже не упомнишь даты, и пьют вино,

ни во что не верят, обсуждают Путина, геев и Крым,

сходятся во мнении, что всё говно,

потому что давно ничего не осталось им,

потому что в небе весна, а у них темно.

И тогда в этот тёмный бар заходит Христос,

и кожа его бледна,

и они глядят, узнавая медленно,

и из глазниц проступает весна,

и становится им нестерпимо стыдно – так бывает,

что-то украв,

и во всём этом тёмном баре наступает огромная

тишина.

И он говорит им:

– Привет.

И ещё говорит:

– Ребята, налейте вина.

И ещё:

– Смотрите, а я тут воскрес.

Смертию смерть поправ.