Из осажденного десятилетия

АРМАГЕДОНИЗМ

* * *

минус двадцать пять, мёрзлая вода,

если это конец – то он навсегда,

не настанет утро, не придёт рождество,

господи, нет больше у меня ничего,

господи, нет больше у меня ничего.

я выхожу на трассу, я знаю, что всё придёт,

господи, как медленно тает лёд.

солнце падает в волчью пасть, а за ним

выключаются окна в домах одно за другим,

как поверить, что однажды придет весна?

господи, нет больше у меня ни хрена.

я иду по чёрной дороге, она зовёт,

господи, как медленно тает лёд.

господи, я вышел, лови же меня, лови,

наступает чёрный декабрь, время не для любви,

я иду, как прокажённый, бубенцами звеня,

господи, нет у меня даже меня.

нет у меня, господи, даже меня.

* * *

когда выключается свет, замирает нота,

последняя нота, длящаяся ещё

на секунду дольше, чем свет,

а потом отчего-то

застывает кровью у рта и щёк.

сплёвываю и поднимаю лицо в космос:

если дальше некуда, господи, где же ты?

у него глаза ветерана,

в седых космах

мятые полевые цветы.

* * *

это как сходишь с поезда, а тебя принимают менты,

волокут в участок, до крови бьют,

до вспышек перед глазами, до темноты,

как тут верить, что есть мама, новый год и уют?

это как дом горит: непонятно, где жена и собака,

все отходы перекрыты огнём, вот он – страшный суд.

стоя на подоконнике, не замечаешь, как начинаешь

плакать;

как тут верить, что прыгнешь – тебя спасут?

это как на последней баррикаде стоишь с гранатой,

и орут – сдавайся, и глаза застилает дым;

как тут верить, что дёрнуть чеку – это так и надо?

как тут верить, что мы победим?

в детстве я писал записки для дедмороза и прятал

их под матрасом,

сейчас я ножи пристёгиваю к плащу,

господи, но я выхожу на последнюю трассу,

господи, но я верю, что я тебя отыщу.

* * *

снег летит мне в глаза, застывает льдом на лице,

я иду по чёрной дороге, город у нее в конце,

и я знаю, что там – колокольный звон, золотая весна,

потому что больше нет у меня ни хрена,

потому что больше нет у меня ни хрена!

я стираю снег с рукавов, впереди мой город зовёт,

господи, как медленно тает лёд.

медленно, медленно, медленно тает лёд.