Кровавая луна

ГЛАВА 40 Четверг Отсутствие страха

Терри Воге поднял стул на уровень бедер — выше не получилось — и швырнул в стену.

— Черт, черт, черт!

Найти владельцев автомобилей, проехавших мимо торгового центра «Колсос», было несложно. Всего-то зайти на специальный сайт, ввести номерной знак, заплатить определенную сумму — и получить имя и адрес. Это обошлось Терри в две с лишним тысячи крон и заняло пару часов, но наконец он собрал полный список из пятидесяти двух имен и приготовился обзванивать найденных людей. Но вдруг он читает на сайте «ВГ», что парня нашли и арестовали на площади Йернбанеторгет!

Стул даже не опрокинулся, просто прикатился обратно по немного наклонному полу, словно предлагая сесть и спокойно оценить ситуацию.

Воге обхватил голову руками и постарался последовать совету стула.

У него был план по созданию сенсации всех времен, которая превзойдет даже фотографии голов, сделанные им на Колсосе. Он собирался найти убийцу самостоятельно и — самое гениальное — потребовать эксклюзивное подробное интервью об убийствах и совершившем их человеке в обмен на полную защиту источника информации. Воге намеревался объяснить, что конфиденциальность источника будет обеспечена с помощью обнародования материалов, это защитит их обоих от преследования полиции и прочих властей. Однако он забудет упомянуть, что защита источника информации — как и конфиденциальность информации, и обязательства по сохранению тайны, актуальные для некоторых профессий — простирается лишь до определенных пределов и случаи угрозы жизни, разумеется, в эти пределы не входят. Поэтому, как только интервью будет опубликовано, Воге сообщит полиции, где найти убийцу. Он журналист, и никто не сможет поставить ему в вину выполнение его работы — особенно когда убийцу нашел именно он, Терри Воге!

Но кто-то опередил его.

Черт!

Он просмотрел сайты других газет. Ни фотографий парня, ни его имени. Обычное дело, когда арестованный не крупная шишка вроде Маркуса Рёда. Это проклятое скандинавское потворство, защита всяких придурков, от которой так и хочется эмигрировать в США или куда-нибудь еще, где журналистам предоставляется хоть какая-то свобода действий. Впрочем, даже если бы он и узнал имя — что с того? Всё, что ему осталось бы в этом случае — пялиться на это имя в своем списке и ругать себя за то, что не успел позвонить раньше. Воге тяжело вздохнул. Настроение испорчено на все выходные. И выместит он его на Дагнии. Ничего, она потерпит — ведь он, в конце концов, оплатил половину ее авиабилета.

В шесть часов все члены группы Эуне собрались в палате 618. Эйстейн принес бутылку шампанского и пластиковые стаканчики.

— Дали в полицейском управлении, — пояснил он. — Типа в знак благодарности. Думаю, они и сами приговорили несколько бутылок. Никогда не видел столько весёлых полицейских.

Эйстейн извлек пробку и наполнил стаканчики. Трульс раздал их всем, в том числе улыбающемуся Джибрану Сетхи. Они подняли стаканчики

— Может, нам не прекращать эти встречи? — предложил Эйстейн. — Не обязательно же раскрывать преступления. Мы можем обсуждать… например, кто самый недооцененный барабанщик в мире. Кстати, правильный ответ — Ринго Старр. Самый переоцененный — Кит Мун из «The Who», а лучший, конечно, Джон Бонэм из «Led Zeppelin».

— Кажется, эти встречи получились бы довольно короткими, — сказал Трульс. Все засмеялись, в том числе сам Трульс — в основном из-за осознания, что и правда сказал нечто забавное.

— Так-так, — сказал с кровати Эуне, когда смех утих. — Думаю, пора подвести итоги.

— Ага, — поддержал его Эйстейн, откинувшись на спинку стула.

Трульс просто кивнул.

Все трое выжидающе посмотрели на Харри.

— Хм, — откликнулся он, крутя в руках еще непочатый стаканчик. — Пока мы не знаем всех подробностей, так что некоторые вопросы остаются. Но давайте соединим те точки, которые видим, и оценим, получится ли осмысленная картинка. Окей?

— Давай-давай, — поторопил Эйстейн и подбадривающе пошлепал подошвой по полу.

— У нас есть убийца с неизвестным или непонятным мотивом, — начал Харри. — Надеюсь, допрос поможет нам с этим разобраться. Даже если нет — мне кажется очевидным, что все началось на вечеринке у Рёда. Как вы помните, я думал, что надо найти торговца кокаином, но, должен признать, сосредоточился не на том торговце. В конце концов, парня в маске, солнечных очках и бейсболке легко считать злодеем. Давайте вспомним, чтó мы о нем знаем, а потом поговорим об убийце. Итак, мы видим новичка с дозами зеленого кокаина, полученными от недавней конфискации. Назовем парня Зеленый. Я предполагаю, что Зеленый случайно оказался на каком-то этапе передачи наркотиков на анализ, то есть он один из таможенников или работников полицейского склада. Он понимает, что перед ним товар превосходного качества, и видит свой шанс получить большой куш. После кражи такой крупной партии конфиската самое лучшее для него — продать все разом человеку, который ценит хороший продукт и может оплатить крупную поставку.

— Маркусу Рёду, — подхватил Эйстейн.

— Точно. Именно поэтому Зеленый так настаивает на том, чтобы Рёд попробовал продукт. Рёд — его цель.

— А вину повесили на меня, — сказал Трульс.

— Но пока оставим Зеленого, — продолжал Харри. — После того, как Маркус чихнул на стол и испортил бедняге все планы, именно Эл снабдил Маркуса кокаином. Наверное, девушек тоже, хотя они успели попробовать немного зеленого порошка. Девушкам нравится Эл. Они нравятся ему. Он заманивает их на прогулку в лес. И вот тут мы подходим к тому, что остается для меня загадкой. Как ему это удается? Как он уломал Сюсанну охотно поехать через весь город ради встречи в уединенном месте? Просто подсунув ей свой не лучшего качества кокаин? Едва ли. Как он заставил Бертину с готовностью согласиться пойти с ним в лес после того, как ее знакомая неожиданно исчезла? И как после двух этих убийств он убедил Хелену Рёд по собственной воле уйти с ним в антракте «Ромео и Джульетты»?

— Это точно? — спросил Эуне.

— Да, — подтвердил Трульс. — Полицейские связались с билетной кассой и узнали номера мест, билеты на которые отослали Рёду. И нашли людей, которые сидели рядом с Хеленой. К тому же гардеробщица вспомнила даму, забиравшую пальто, и мужчину, который ждал в стороне, повернувшись спиной. Она запомнила, потому что они оказались единственными ушедшими в антракте спектакля

— Я общался с Хеленой Рёд, — напомнил Харри. — Она была умной женщиной, способной позаботиться о себе. У меня в голове не укладывается, что она по доброй воле ушла со спектакля ради незнакомого торговца наркотиками. Ну уж нет.

— Ты все время твердишь о добровольности, — отметил Эуне.

— Да, — согласился Харри. — А ведь они должны были испытывать страх.

— Продолжай.

— И не просто страх, а ужас. — Харри не сидел развалившись, как обычно, а устроился на краешке стула, наклонившись вперед. — Это напоминает мне мышь, которую я видел, проснувшись как-то утром, еще в Лос-Анджелесе. Она шла прямо в лапы к домашней кошке. Кошка ее, конечно, убила. И несколько дней назад я видел то же самое на одном заднем дворе здесь, в Осло. Не знаю, что не так с этими мышами, может, они были под наркотой или почему-то не ощущали страха.

— Страх — это хорошо, — заявил Эйстейн. — По крайней мере, несильный. Ксенофобия, например, слово с чертовски негативной окраской, и да, под влиянием этой штуки люди натворили кучу всякого дерьма. Но в мире, в котором мы живём, действует правило «съешь, или съедят тебя». Так что если не бояться неизвестного, то рано или поздно окажешься в жопе. Что скажешь, Столе?

— Верно, — согласился Эуне. — Когда органы чувств сигнализируют об опасности, миндалевидное тело высвобождает нейротрансмиттеры, например глутамат, которые заставляют нас испытывать страх. Это дымовая сигнализация, данная нам эволюцией, и без нее…

— …мы сгорим, — договорил Харри. — Что же не так с жертвами этих убийств? И с мышами?

Все четверо молча переглянулись.

— Токсоплазмоз.

Они обернулись на пятого, присутствующего в палате.

— У этих мышей токсоплазмоз, — разъяснил Джибран Сетхи.

— Что это? — спросил Харри.

— Паразит в организме мыши. Он блокирует реакцию страха и заменяет ее сексуальным влечением. Мышь идет к кошке, потому что чувствует сексуальное желание.

— Ты, наверное, шутишь, — произнес Эйстейн.

Джибран улыбнулся.

— Нет. Паразит называется Toxoplasma gondii и вообще-то является самым распространенным в мире.

— Подожди, — заговорил Харри. — Он поражает только мышей?

— Нет, он может жить практически в любом теплокровном животном. Но для его жизненного цикла необходимы животные, на которых охотятся кошки, потому что для размножения паразиту необходимо вернуться в кишечник кошки — основного хозяина.

— Значит, теоретически паразит может жить и в человеке?

— Не просто теоретически. В некоторых странах мира люди довольно часто заражаются токсоплазмами.

— И тогда их сексуально привлекают… эээ… кошки?

Джибран рассмеялся.

— О таком я не слышал. Может, об этом что-нибудь знает наш психолог?

— Я знал об этом паразите, так что мне следовало раньше увидеть связь, — проговорил Эуне. — Он поражает мозг и глаза, и исследованиями подтверждено, что люди, ранее не имевшие психических проблем в анамнезе, начинают демонстрировать ненормальное поведение. Нет, в половую связь с кошками они не вступают, но у них отмечают жестокость, направленную прежде всего на самих себя. Известны многочисленные случаи самоубийств, произошедших, как считается, по вине этого паразита. Я читал научную статью об увеличении времени реакции у людей — носителей паразита Toxoplasma gondii. Из-за этого вероятность попадания таких людей в дорожно-транспортные происшествия в три-четыре раза выше. Есть еще одно интересное исследование, согласно которому студенты, больные токсоплазмозом, становятся бизнесменами чаще здоровых. Дело в том, что у них отсутствует страх неудачи.

— Отсутствует страх? — переспросил Харри.

— Да.

— Но не сексуальное влечение?

— Почему ты спрашиваешь?

— Я думаю о том, что женщины не просто добровольно шли куда-то — они проделывали путь через весь город или уходили вместе с убийцей с любимой театральной постановки. Никаких следов изнасилования так и не обнаружено, а по следам в лесу можно предположить, что они держались за руки, будто влюбленные.

— Зараженных мышей привлекает запах кошки и кошачьей мочи, — сказал Джибран. — Представляете, паразит питается мозгом и глазами мыши, но при этом знает, что ему необходимо вернуться к кошке, потому что только среда кошачьего кишечника благоприятна для его размножения. И он воздействует на мозг мыши, манипулирует им, чтобы ее сексуально привлекал запах кошки. Таким образом, мышь добровольно помогает паразиту вернуться в кошачий кишечник.

— Охренеть, — оценил Трульс.

— Да, это отвратительно, — признал Джибран. — Но так функционирует паразит.

— Хм… Возможно ли, чтобы убийца как бы стал кошкой для женщин, после того как заразил их токсоплазмами?

Джибран пожал плечами.

— Возможно, это мутация паразита; может, кто-то вывел Toxoplasma gondii, которому требуется человеческий кишечник в качестве первичного хозяина. Я хочу сказать, в наши дни даже студент-биолог может заниматься генными манипуляциями на клеточном уровне. Но об этом лучше спросить у паразитолога или микробиолога.

— Спасибо, но сначала послушаем, что скажет Эл. — Харри взглянул на часы. — Катрина сказала, что его допросят сразу после того, как он поговорит с назначенным ему адвокатом.

В следственном изоляторе мало кто осмеливался спрашивать дежурного начальника смены Грота о причине его вечно плохого настроения. Тот, кто осмеливался, тут же отправлялся куда подальше. А геморрой Грота оставался. Он обитал в следственном изоляторе вместе с Гротом вот уже двадцать три года.

Грота оторвали от очень перспективной партии пасьянса на компьютере, и теперь он морщился от боли, сидя на стуле и глядя на удостоверение личности, которое положил перед ним на стойку посетитель. Незнакомец представился адвокатом заключенного, арестованного сегодня на площади Йернбанеторгет. Грот и адвокатов-то в дорогих костюмах не любил, а что уж говорить о таких, как этот, щеголяющий бомбером и с плоской кепкой на голове — ни дать ни взять портовый грузчик.

— Хочешь, чтобы в камере присутствовал охранник, Бекстрём? — спросил Грот.

— Нет, спасибо, — ответил адвокат. — И слушать под дверью тоже не надо.

— Он убил троих…

— Подозревается в убийстве.

Грот пожал плечами и нажал кнопку, открывающую высокий, в человеческий рост, проходной турникет.

— Внутри охранник, он обыщет тебя и откроет дверь камеры.

— Спасибо, — сказал адвокат, забрал удостоверение и прошел через турникет.

— Козел, — буркнул Грот, не удосужившись оторваться от компьютера и убедиться, что адвокат не услышит.

Через четыре минуты стало ясно, что пасьянс не сходится.

Грот выругался, тут же услышал, как рядом кто-то откашлялся, и увидел за турникетом человека в маске. Грот на мгновение растерялся, но тут же узнал плоскую кепку и бомбер.

— Короткий получился разговор, — заметил Грот.

— У него что-то болит, и он вопит во всю глотку, — ответил адвокат. — Организуйте ему медицинскую помощь, после этого я приду снова.

— Ну, доктор только что там был, но не смог выяснить, что с ним не так. Парень получил обезболивающее, так что, я уверен, скоро прекратит выть.

— Он кричит так, будто вот-вот умрет, — сообщил адвокат, направляясь к выходу. Грот смотрел ему вслед. Что-то было не так, но он не мог понять, что именно. Он нажал кнопку вызова.

— Свейн, как дела у номера 14? Так и кричит?

— Кричал, когда я отпирал дверь и впускал адвоката, но когда я подходил снова, чтобы открыть адвокату и проводить на выход, уже перестал.

— Ты заглядывал к нему?

— Нет. А надо?

Грот колебался. У него была выработана линия поведения с заключенными, которая основывалась на обширном опыте: к их крикам, слезам или ругани не стоит относиться слишком серьезно. У них изъяли все, чем они могли бы себе навредить, и, если каждый раз прибегать на их нытье, они, словно плачущие младенцы, очень быстро соображают, что таким образом можно привлечь к себе внимание. В ящике перед дежурным лежали вещи, изъятые у заключенного номер 14, и Грот автоматически взглянул на них в поисках подсказки. Служба хранения и изъятия вещдоков уже забрала пакетики с кокаином и деньги, так что он увидел только ключи от дома и машины да измятый театральный билет с надписью «Ромео и Джульетта». Никаких лекарств, рецептов или чего-то еще, что могло бы дать какой-то намек. Он повернулся в кресле, почувствовал укол боли от защемления геморроидального узла и выругался себе под нос.

— Ну? — спросил Свейн.

— Да, — хрипло ответил Грот. — Иди проверь этого ублюдка.

Эуне и Эйстейн сидели за столиком буфета в клинике «Радиум». Трульс пошел в туалет, а Харри стоял на террасе неподалеку от буфета с телефоном возле уха и сигаретой в углу рта.

— Ты специалист по таким вещам. — Эйстейн кивнул в сторону Харри. — Что его грызет?

— Грызет?

— Заставляет искать дальше. Он не перестал работать даже сейчас, когда парня схватили, а ему больше не платят.

— Ах, это, — произнес Эуне. — Полагаю, ему важна упорядоченность. Ответ. Потребность в подобном зачастую усиливается, когда жизнь становится хаотичной и утрачивает смысл.

— Окей.

— Окей? Не похоже, что я тебя убедил. А на твой взгляд — в чем причина?

— На мой? Ну-у… Это как Боб Дилан ответил на вопрос, зачем он продолжает гастролировать, когда уже стал миллионером, а от голоса ничего не осталось: «Это то, что я делаю».

Харри оперся на перила, держа телефон в левой руке и затягиваясь единственной сигаретой, которую позволил себе взять из пачки «Кэмела» у Александры. Возможно, принцип умеренности применим и к курению. Ожидая ответа на звонок, он заметил человека, стоящего внизу на слабо освещенной автостоянке. Тот смотрел на Харри. Трудно было разобрать с такого расстояния, но на шее у него виднелось что-то белое. Свежевыстиранный воротник рубашки. Шейный платок. Или воротничок священнослужителя. Харри попытался выбросить из головы мысль о мужчине в «камаро». Тот получил свои деньги, так зачем ему охотиться на Харри? Ему пришла в голову еще одна мысль — его ответ Александре на вопрос, считает ли он, что убил человека тем ударом в горло: «Если бы он умер, его друзья вряд ли оставили бы меня в живых». А после того как убедятся, что получили свои деньги?..

— Хельге.

Харри вырвался из своих мыслей.

— Привет, Хельге, это Харри Холе. Я взял твой номер у Александры, она говорила, что сейчас ты, возможно, пришел в Институт поработать над диссертацией.

— Она не ошиблась, — подтвердил Хельге. — Кстати, поздравляю с арестом.

— Угу. Я собирался попросить тебя об одолжении.

— Выкладывай.

— Существует паразит под названием Toxoplasma gondii.

— Ага.

— Тебе о нем что-нибудь известно?

— Это очень распространенный паразит, а я биоинженер.

— Окей. Я тут подумал — а ты можешь проверить жертв на этого паразита? Или на его мутировавшую версию.

— Понимаю. Хотелось бы, но этот паразит живет в основном в мозге, а у девушек мозг удален.

— Да, но мне сказали, он может быть и в глазах, а убийца оставил один глаз Сюсанны Андерсен.

— Верно, в глазах их концентрация тоже высока. Но уже слишком поздно — останки Сюсанны отправили на похороны, а похороны должны были пройти сегодня утром.

— Знаю, но я проверил. Отпевание состоялось, однако тело все еще в крематории. У них очередь, и Сюсанну кремируют только завтра. Я получил устное постановление суда по телефону, так что могу сейчас подъехать в крематорий, забрать глаз и привезти его тебе. Подойдет?

Хельге недоверчиво рассмеялся.

— Ладно, а как ты собираешься извлечь глаз?

— Хороший вопрос. Есть предложения?

Харри ждал. Наконец он услышал вздох.

— Строго говоря, это можно считать частью вскрытия, так что лучше мне пойти туда и сделать все самому.

— Родина тебя не забудет! — сказал Харри. — Встретимся там через тридцать минут.

Катрина мчалась ко входу в следственный изолятор. Сон Мин — по пятам за ней.

— Открывай, Грот! — крикнула она, и дежурный полицейский безропотно выполнил приказ. На этот раз он выглядел скорее потрясенным, чем сварливым. Но это не слишком утешало.

Катрина и Сон Мин прошли через турникет. Охранник придержал дверь, ведущую в коридор с камерами для заключенных.

Дверь камеры номер 14 была открыта. Еще в коридоре Катрина почуяла запах рвоты.

Она остановилась в дверях. Через плечи двух медиков увидела лицо человека, лежащего на полу. Вернее — то, что когда-то было лицом, а теперь стало кровавой массой. На передней части головы выделялись белыми пятнами фрагменты носовой кости, остальное сливалось в сплошное красное месиво. Будто… Катрина не знала, откуда взялись эти слова… кровавая луна.

Ее взгляд остановился на кирпичной стене — на том месте, о которое мужчина, очевидно, бился головой. Должно быть, это происходило совсем недавно — наполовину свернувшаяся кровь еще стекала по стене.

— Инспектор Братт, — представилась она. — Мы только что получили сообщение. Он?..

Врач поднял взгляд.

— Да. Он мертв.

Катрина закрыла глаза и мысленно выругалась.

— Можно ли что-то сказать о причине смерти?

Доктор мрачно улыбнулся и устало покачал головой, будто услышал идиотский вопрос. Катрина почувствовала, как в ней закипает гнев. Она увидела на одежде доктора логотип «Врачей без границ»[120]— вероятно, он относился к тем, кто проводил несколько недель где-нибудь в зоне боевых действий и после этого всю оставшуюся жизнь носил маску закоренелого циника.

— Я спрашиваю…

— Фрёкен, — резко перебил он, — как видишь, нельзя даже сказать, кто он.

— Заткнись и дай мне договорить, — отрезала она. — А уж потом разевай пасть. Значит, как…

«Врач без границ» рассмеялся, но она увидела, как вздулась вена на его шее и как покраснело лицо.

— Даже если ты инспектор, но я врач и…

— И ты только что объявил, что заключенный мертв, значит, твоя работа окончена. Все остальное — забота патологоанатомов. Так что можешь либо ответить мне прямо здесь, либо оказаться в одной из соседних камер. Окей?

Катрина услышала рядом тихое покашливание Сон Мина. Она проигнорировала это осторожное предупреждение о том, что зашла слишком далеко. Все уже полетело к чертям, она так и видела заголовки газет: «Подозреваемый в убийстве умер в полицейском участке». Самое крупное убийство, по которому она когда-либо работала, теперь никогда не будет полностью раскрыто, ведь главный подозреваемый замолчал навсегда. Семьи убитых никогда не узнают, что же на самом деле произошло. А этот напыщенный эскулап пытается тут строить из себя крутого?

Она сделала вдох. Выдох. Снова вдох. Конечно, Сон Мин прав. Ненадолго выплыла из глубин старая Катрина Братт, которая, как надеялась Катрина — новая Катрина, — похоронена навсегда.

— Извини, — вздохнул доктор, посмотрев на нее. — Я веду себя как ребенок. Похоже, он очень долго мучился, но никто ему не помог, вот я и… словом, я обвинил во всем тебя и твоих коллег. Это была эмоциональная реакция. Извини.

— Все в порядке, — ответила Катрина. — Ты тоже меня извини. Можешь сказать что-нибудь о причине смерти?

Он помотал головой.

— Возможно, из-за этого. — Он кивнул на кровь на беленой стене. — Но должен сказать — ни разу не видел, чтобы кому-то удавалось покончить с собой, разбив голову о стену. Так что, возможно, патологоанатомам стоит поработать вот с этим. — Он указал на желтовато-зеленую рвоту на полу. — Я слышал, ему было больно.

Катрина кивнула.

— Есть еще варианты?

— Ну, — доктор поднялся на ноги, — возможно, его кто-то убил.