Кровавая луна

ГЛАВА 48 Пятница Лес

У окна квартиры на третьем этаже многоквартирного дома на Ховсетере[131] стояла Тхань и смотрела вниз. В руке она держала телефон. Было без одной минуты девять. Она смотрела на машину, уже почти пять минут стоявшую у двери подъезда. Это была машина Юнатана. Тхань вздрогнула от звонка телефона. Цифры на экране показывали девять часов. Ровно.

Она вспомнила все отговорки, какие придумала и отвергла за последний час. Нажала «принять звонок».

— Да?

— Я у подъезда.

— Хорошо, иду, — ответила она и бросила телефон в сумочку. — Я ушла! — крикнула она из коридора.

— Tam biêt[132], — откликнулась из гостиной ее мать.

Тхань закрыла за собой дверь и спустилась на лифте. Не потому, что ленилась ходить по лестнице — обычно именно ею она и пользовалась — а потому, что теоретически лифт мог сломаться, застрять, и потребовалось бы вызывать пожарную команду и отменять все прочие планы.

Но лифт не сломался. Тхань вышла на улицу. Ночь была непривычно теплой для последних дней сентября, тем более что небо оставалось безоблачным.

Юнатан перегнулся через пассажирское сиденье и распахнул перед ней дверцу. Тхань села в машину.

— Привет.

— Привет, Тхань.

Машина тронулась. Тхань поразило, что он назвал ее по имени. В магазине он никогда так не поступал.

Когда они выехали на главную дорогу, он направил машину на запад.

— Что ты хотел мне показать? — спросила Тхань.

— Кое-что красивое. Кое-что специально для тебя.

— Для меня?

Он улыбнулся.

— И для меня тоже.

— Ты не можешь сказать, что это?

Он покачал головой. Она сидела, держа его в поле бокового зрения. Он был каким-то другим. Во-первых, назвал ее по имени, и к тому же она ни разу не слышала от него слов типа «красивое» или «специально для тебя». Да, она волновалась, почти боялась перед тем, как села в машину, но что-то — возможно, то, как он говорил, — успокоило ее.

И вот он улыбнулся, будто заметил, что она украдкой разглядывает его. «Может, он такой, когда не на работе», — подумала Тхань. Но потом вспомнила, что она подчиненная, а он начальник, так что в каком-то смысле они и сейчас на работе. Или нет?

Ховсетер располагался в западной части города, и через несколько минут они уже миновали Рёа, поле для гольфа в Бугстаде, и углубились в долину Сёркедален, с обеих сторон окруженную огромным густым еловым лесом.

— Ты знаешь, что в этих краях видели медведей? — спросил он.

— Медведей? — со страхом переспросила она.

Он не стал смеяться над ее боязнью, просто улыбнулся. Раньше она не замечала, что у него приятная улыбка. А может, замечала, просто не позволяла этой мысли закрепиться в голове. В конце концов, в магазине ее начальник так редко улыбался… неудивительно было забыть с прошлого раза, как эта улыбка выглядит. Как будто Юнатан боялся выдать то, чего не хотел ей показывать. Но теперь он как раз хотел показать что-то. Что-то «красивое».

Зазвонил телефон Тхань, снова заставив ее вздрогнуть.

Она посмотрела на дисплей, отклонила вызов и вернула телефон в сумку.

— Не стесняйся ответить, если хочешь, — сказал он.

— Я не отвечаю по неизвестным номерам, — объяснила Тхань. Это была ложь — она узнала номер Сон Мина, полицейского. Но, конечно, она не могла сказать об этом, не желая разозлить Юнатана.

Он включил поворотник и сбросил скорость. Тхань не видела никакого съезда — поворот появился внезапно, словно ниоткуда. ее сердце забилось быстрее, когда под колесами захрустел гравий узкой дороги. Фары были единственным источником света, лес окружал их черными стенами.

— Где… — начала она, но осеклась, опасаясь выдать, как дрожит ее голос.

— Не бойся, Тхань. Я просто хочу сделать тебя счастливой.

Ее разоблачили. «Сделать тебя счастливой»?.. Теперь она сомневалась, что ей нравится, когда он говорит подобные странности.

Он остановил машину, выключил двигатель и фары — и внезапно они оказались в полной темноте.

— Ну вот, — сказал он. — Выходим здесь.

Она глубоко вздохнула. В его голосе звучало такое спокойствие, что оно, должно быть, оказало гипнотический эффект: теперь Тхань больше не чувствовала страха, только волнение. Показать ей наедине… что-то красивое. Она не знала почему, но вдруг ей пришло в голову, что вообще-то это не так уж странно. Ведь этого она ждала, да, на это надеялась. Сильное беспокойство, которое она испытывала весь день, было похоже на волнение невесты в день свадьбы. Она вышла из машины, вдохнула свежий вечерний воздух и запах ельника… И паника вернулась. Юнатан настоял, чтобы она не рассказывала о встрече ни единой живой душе — и поэтому она, идиотка, так и сделала. Абсолютно никто не знал, что сейчас она тут. Девушка сглотнула. В какой момент ей следовало бы сказать «стоп, я хочу домой»? Если она сделает это сейчас — разве это не разозлит его так, что, может быть… может быть — что?

— Можешь оставить сумку, — предложил он, открыв заднюю дверцу со своей стороны.

— Я хотела бы взять телефон с собой, — возразила она.

— Как хочешь, но тогда положи его в карман. Там может быть холодно. — Он протянул ей стеганую куртку. Тхань надела ее. От куртки пахло. Возможно, это был запах Юнатана. И костра. По крайней мере, куртка недавно была рядом с открытым огнем.

Юнатан надел и включил налобный фонарь, отвернувшись перед этим, чтобы не ослепить Тхань.

— Пошли!

Он шагнул через неглубокую придорожную канаву прямо в лес, и Тхань оставалось только перескочить вслед за ним. Они углубились в чащу. Если они и шли по тропе, то Тхань ее не различала. Двигались в гору, и Юнатан то и дело останавливался и отодвигал ветки, чтобы Тхань было легче идти.

Они вышли на открытую вересковую пустошь, залитую лунным светом. Тхань решила проверить телефон, и ее сердце екнуло: связи не было.

Когда она снова подняла глаза, выяснилось, что свет экрана ослепил ее, так что теперь она видела только глухую темноту. Девушка заморгала.

— Сюда.

Она пошла на голос. Различила Юнатана — тот стоял на опушке леса и протягивал ей руку. Тхань взялась за нее не задумываясь. Теплая, сухая ладонь. Юнатан повел ее дальше в глубь леса. Может, сорваться с места и убежать? Но куда? Она уже не представляла, в какой стороне осталась дорога, в какой — город, а здесь, в лесу, он все равно ее догонит. Если она будет сопротивляться, наверное, только спровоцирует его быстрее сделать задуманное. Она почувствовала подступающие слезы — и одновременно в ней вспыхнула воля к сопротивлению. Она не какая-нибудь беспомощная, наивная девочка, к тому же часть ее мозга сообщает ей, что все в порядке, так зачем кормить паранойю? Скоро она поймет, чего он хочет, и это будет похоже на ночные кошмары, от которых просыпаешься и понимаешь, что все это время благополучно лежал в постели. Юнатан собирается показать ей что-то красивое — вот и все. И вместо того, чтобы отпустить его руку, Тхань сжала ее чуть крепче — и, несмотря ни на что, эта рука казалась удивительно безопасной.

Когда он остановился, она вздрогнула.

— Пришли, — шепнул он. — Ложись сюда.

Она посмотрела на место, куда он светил фонарем. Это было что-то вроде ложа из сосновых веток. Словно почувствовав ее колебания и желая показать, что это безопасно, Юнатан лег сам и жестом предложил ей сделать то же самое. Она глубоко вздохнула, подыскивая слова для отказа. Облизнула губы. И увидела, как он со счастливым, мальчишеским выражением лица приложил к своим губам указательный палец. Ей почудился в этом восторг заговорщика, совсем как у ее младшего брата, когда он и Тхань делали вдвоём что-то запрещенное. Поэтому или почему-то еще, но Тхань послушалась и легла. Теперь она различала, что рядом — небольшое кострище, будто кто-то не раз бывал здесь прежде, хотя они находились в лесной глуши, где вряд ли предполагалось разбивать лагерь. С места, где они лежали, Тхань могла видеть небо и луну среди верхушек деревьев. Что он хотел ей показать?

Она почувствовала его дыхание у своего уха.

— Ты должна вести себя тихо-тихо, Тхань. Можешь перевернуться на живот? — Его голос, его запах… Это было так, словно человек, который, как она всегда знала, находился внутри Юнатана, в конце концов вышел на свет. Или, скорее, в темноту.

Она сделала, как он сказал. Она не боялась. И когда увидела его руку прямо перед своим лицом, у нее возникла единственная мысль: вот оно — сейчас это произойдет.

Сон Мин поднял бокал за Криса. После звонка Харри он подвел итоговую черту под рабочей неделей, позвонив Тхань, чтобы договориться о выгуле собаки и узнать, не воспользуется ли она возможностью рассказать ему что-нибудь о своем боссе. Она не ответила на звонок. Это не имело особого значения: Сон Мин очень тщательно проверил Юнатана и не обнаружил ни следа чего-либо криминального ни в его прошлом, ни в настоящем. Он тут же решил отбросить подозрения. Таким был метод, которому он неуклонно следовал: придерживаться строгих и опробованных принципов расследования. Пора уже выучить: нельзя чересчур часто прислушиваться к интуиции, потому что идти у нее на поводу слишком просто он знал: чтобы выжить, расследуя убийства, надо разделять работу и личное время. А для этого нужно уметь переключать внимание между тем и другим. И теперь он переключился на Криса. На их с Крисом отношения. На этот ужин и на вечер, который они решили провести вместе. Когда Сон Мин приехал к нему, атмосфера была слегка напряженной, в ней еще звучало эхо недавней ссоры. Но постепенно становилось легче. Ужин обещал пройти приятно, а за ним явно просматривался отличный примирительный секс.

Вот почему, почувствовав вибрацию телефона, на котором опять высветилось имя Харри, и увидев, что Крис глядит на него, приподняв бровь, как бы давая понять, что тот самый примирительный секс сейчас поставлен на карту, — Сон Мин решил не отвечать на звонок. Разумеется, вопрос Харри может подождать. Сон Мин приказал указательному пальцу своей правой руки нажать «отклонить», но палец не подчинился. Сон Мин тяжело вздохнул и сделал извиняющееся лицо.

— Если я не отвечу, он будет названивать всю ночь. Обещаю — это займет всего двадцать секунд. — Не дожидаясь ответа, Сон Мин отодвинул стул и выбежал на кухню, показывая Крису, что действительно собирается уложиться в двадцать секунд. — Давай быстро, Харри.

— Хорошо. Работает ли в Кримтекниск кто-нибудь по имени Арне?

— Арне? Никого такого не могу вспомнить. Как его фамилия?

— Не знаю. Не мог бы ты выяснить, кто в Кримтекниск проводил анализ конфискованного зеленого кокаина?

— Конечно, завтра же этим займусь.

— Надо сейчас.

— Сейчас, вечером?

— Сейчас — в пределах пятнадцати минут.

Сон Мин сделал паузу, чтобы дать Харри время осознать, как неразумно звучит такая просьба вечером в пятницу, да еще к тому, кто технически был его начальником. Не услышав ни уточнений, ни извинений, Сон Мин прочистил горло:

— Харри, я хотел бы помочь, но прямо сейчас у меня кое-какие личные дела, которым я должен уделить все свое внимание. За двенадцать часов факты не изменятся. Мой преподаватель в полицейской академии цитировал твои слова: расследование серийных убийств — это не спринт, а марафон. В нем важно распределять силы. Мои двадцать секунд уже истекли, Харри. Я перезвоню тебе завтра утром.

— М-м.

Сон Мин хотел отвести телефон от уха, но рука снова отказалась повиноваться.

— Катрина сейчас с этим самым Арне, — сказал Харри.

Крис считал секунды. Его раздражало, что их прошло уже больше тридцати, когда Сон Мин снова сел напротив. А еще больше раздражало, что его парень не смотрел ему в глаза. По крайней мере до того, как сделал глоток красного вина, название которого Крис уже успел забыть. Он ощущал беспокойство Сон Мина, то самое, которое заставляло Криса чувствовать себя вторым номером — в лучшем случае вторым.

— Ты собираешься работать, верно?

— Нет, нет, расслабься. Сегодня вечером мы повеселимся, Крис. Почему бы тебе не отнести этот бокал на диван? А я поставлю пластинку с третьей симфонией Брамса. Я принес ее с собой.

Крис подозрительно взглянул на Сон Мина, однако прошел вместе с ним в гостиную. Именно Сон Мин убедил Криса купить проигрыватель для винила. Пока Сон Мин ставил пластинку, Крис откинулся на спинку дивана.

— Закрой глаза! — велел Сон Мин.

Крис подчинился, и мгновение спустя в комнате зазвучала музыка. Он ждал, что диван подастся под весом Сон Мина рядом, где он оставил свободное место, но этого не происходило. Крис открыл глаза.

— Эй! Сон Мин! Где ты?

Из кухни раздался ответ:

— Я только сделаю пару коротких звонков, ладно? А ты пока хорошенько вслушайся в партию виолончелей.