Кровавая луна

ГЛАВА 47 Пятница Черныш

Катрина пропела последнюю ноту почти беззвучно, пытаясь определить по дыханию Герта, заснул ли он. Да, малыш дышал глубоко и ровно. Она подтянула одеяло повыше и приготовилась уходить.

— А где дядя Халя?

Она посмотрела в широко открытые голубые глаза. Как Бьёрн мог не заметить, что это глаза Харри? Или он знал это с самого первого дня, еще в родильном зале?

— Дядя Харри в больнице, его друг приболел. Но тут рядом бабушка.

— Куда ты идёс?

— В местечко под названием Фрогнерсетерен[130]. Это почти в лесу, высоко на холме. Может, мы с тобой как-нибудь туда съездим.

— И дядя Халя.

Она улыбнулась, и почувствовала, как кольнуло сердце.

— И, может быть, дядя Харри, — согласилась она, надеясь, что никого не обманывает.

— Там есть медведи?

Она покачала головой.

— Никаких медведей.

Герт закрыл глаза и через несколько мгновений уже спал.

Катрина с трудом отвела от него взгляд. Посмотрела на часы. Половина девятого. Пора идти. Она поцеловала Герта в лоб и вышла из комнаты. Услышала в гостиной слабое позвякивание спиц свекрови и заглянула.

— Он спит, — шепнула она. — Я пошла.

Свекровь кивнула и улыбнулась:

— Катрина!

Катрина остановилась.

— Да?

— Можешь кое-что пообещать мне?

— Что?

— Что хорошо проведешь время.

Катрина встретилась взглядом с пожилой женщиной. И поняла, о чем она. О том, что ее сын давно мертв и лежит в могиле, что жизнь должна продолжаться. Что она, Катрина, должна жить дальше. Катрина почувствовала комок в горле.

— Спасибо, мама, — прошептала она. Это был первый раз, когда Катрина назвала свекровь мамой — и увидела, как ее глаза наполняются слезами.

Катрина быстрым шагом направилась к станции метро рядом с Национальным театром. Она не стала наряжаться. Как и советовал Арне, надела теплую куртку и практичную обувь. Значит ли это, что они будут ужинать в части ресторана, расположенной снаружи, где установлены уличные обогреватели и открывается прекрасный вид? И над головой будет только небо? Катрина взглянула на луну.

Ее телефон зазвонил. Это снова был Харри.

— Звонил Юхан Крон, — сообщил он. — Просто к сведению. Маркус Рёд сбежал от телохранителей.

— Этого следовало ожидать, — отозвалась она. — Он же наркоман.

— Охранная компания отправила людей на площадь Йернбанеторгет. Там его нет. Он не вернулся домой и не отвечает на звонки. Конечно, он мог отправиться куда-нибудь еще, чтобы раздобыть наркоту, а потом в какое-то другое место праздновать освобождение. Просто подумал, что тебе следует знать.

— Спасибо. Но я планировала этим вечером не думать о Маркусе Рёде и сосредоточиться на людях, которые мне нравятся. Как там Столе?

— Удивительно хорошо для человека, чья смерть так близко.

— Правда?

— Он думает, так его приветствует Мрачный Жнец. Заставляет его добровольно переступить порог Аида.

Катрина не смогла сдержать улыбки.

— Похоже на Столе. Как его жена и дочь?

— Хорошо держатся. Справляются.

— Окей. Передай им большой привет от меня.

— Передам. Герт спит?

— Да. По-моему, он слишком часто упоминает тебя.

— Новый дядя, о котором ты раньше не слышал, — это всегда волнительно. Хорошего тебе свидания в ресторане. Не поздновато для ужина?

— Так получилось. Возникли проблемы с распределением задач в отделе криминалистической экспертизы. Кстати, Сон Мин должен был ужинать с партнером. Он знает, что…

— Да, я позвонил ему насчет Рёда.

— Спасибо.

Они завершили разговор, и Катрина спустилась в метро.

Харри опустил взгляд на свой телефон. После разговора с Катриной у него высветилось уведомление о пропущенном звонке. Номер Бена. Он тут же перезвонил.

— Доброе утро, Харри. Мы с другом побывали на Доэни-драйв. Боюсь, Люсиль там нет. Я позвонил в полицию. Возможно, они захотят поговорить с тобой.

— Понятно. Дай им мой номер.

— Я так и сделал.

— Окей. Спасибо.

Закончив разговор, Харри закрыл глаза и тихо выругался. Должен ли он сам позвонить в полицию? Нет, если Люсиль все еще у парней-«скорпионов», таким звонком он поставит под угрозу ее жизнь. Он ничего не мог поделать, только ждать. Ему пришлось на время перестать думать о Люсиль, потому что — о нелегкая мужская доля! — в его распоряжении был всего лишь обычный мозг, способный сосредоточиться только на чем-то одном, и то не всегда, а прямо сейчас он должен был с помощью этого мозга непременно поймать убийцу.

Когда Харри вернулся в палату 618, Джибран уже встал с постели и сидел с Эйстейном и Трульсом у кровати Эуне. На одеяле лежал телефон.

— Только что вошел Холе, — сказал Эуне в сторону телефона, прежде чем повернуться к Харри. — Джибран считает, что если убийца вывел нового паразита, значит, он наверняка проводил какие-то исследования в области микробиологии.

— Хельге из Института судебно-медицинской экспертизы думает так же, — согласился Харри.

— На свете немного людей, работающих в этой области, — продолжал Эуне. — У нас на связи профессор Лёкен, который возглавляет исследовательское микробиологическое отделение Университетской больницы Осло. Он говорит, что знает только одного исследователя мутировавших паразитов Toxoplasma gondii. Профессор Лёкен, как звали этого человека?

— Штайнер, — раздалось с одеяла. — Фредрик Штайнер, паразитолог. Он проделал долгий путь в разработке подвида, который мог бы использовать людей в качестве первичных хозяев. Эти исследования пытался продолжить его родственник, но он не смог добиться финансовой поддержки и потерял возможность заниматься исследованиями у нас.

— Ты можешь сказать почему? — спросил Эуне.

— Насколько я помню, из-за неэтичности методов.

— Что это значит?

— Не знаю точно, но в данном случае, полагаю, речь шла об экспериментах на живых людях.

— Это Харри Холе, профессор. Ты хочешь сказать — он заражал людей?

— Да. Толком ничего не доказано, но ходили такие слухи.

— Как звали этого человека?

— Я не помню, это было давно, и проект просто остановили. Такое нередко случается, необязательно даже из-за каких-то препятствий, иногда исследование просто не показывает прогресса. Сейчас, пока мы говорим, я поискал Штайнера в базе ученых и исследователей, это база персонала не только нашей больницы, а всей Скандинавии. К сожалению, такую фамилию я вижу только у Фредрика. Если это важно, я могу поговорить с кем-нибудь, кто занимался паразитологией в то же время, что и он.

— Мы были бы очень признательны, — ответил Харри. — А далеко ли продвинулся в своих исследованиях его родственник?

— Нет, иначе я узнал бы об этом.

— А можно глупый вопрос? — спросил Эйстейн.

— Как правило, такие вопросы самые лучшие, — отозвался Лёкен. — Задавай.

— С какой вообще стати финансируют исследования по выведению или селекции паразитов, которые используют людей как хозяев? Разве это, попросту говоря, не вредно?

— Что я говорил о лучших вопросах? — усмехнулся Лёкен. — При слове «паразит» люди, как правило, вздрагивают. И это понятно, ведь многие паразиты опасны и наносят хозяевам вред. Но также многие паразиты исполняют для хозяина важную медицинскую миссию: сохраняют его жизнь и здоровье, поскольку заинтересованы в этом. Так как паразиты выполняют такую миссию для животных, не исключено, что они могут выполнять ее и для людей. Штайнер был одним из немногих в Скандинавии, кто занимался исследованиями по выведению полезных паразитов, а на международном уровне эта тема актуальна уже много лет. Вот увидите: пройдет очень немного времени, и какой-нибудь исследователь-паразитолог получит Нобелевскую премию.

— Или даст нам самое совершенное биологическое оружие? — спросил Эйстейн.

— А ты еще называл себя глупцом! — откликнулся Лёкен. — Да, именно так — даст оружие.

— Спасением мира займемся в другой раз, — заявил Харри. — А сейчас мы заинтересованы в спасении следующей жертвы из списка убийцы. Мы знаем, что сегодня вечер пятницы, но ты сам спрашивал, важно ли это…

— Теперь я понимаю, насколько важно. Я читал о тебе в газетах, Холе. Прямо сейчас я сделаю несколько звонков, а потом снова свяжусь с вами.

Они завершили разговор.

Члены группы посмотрели друг на друга.

— Кто-нибудь голоден? — спросил Эуне.

Остальные покачали головами.

— Но вы же давно не ели, — отметил Эуне. — У вас пропал аппетит из-за этого запаха?

— Какого запаха? — спросил Эйстейн.

— Из моего кишечника. Ничего не могу с этим поделать.

— Доктор Столе, — заявил Эйстейн, похлопывая Эуне по руке, лежащей на одеяле, — если здесь чем-то и пахнет, то от меня.

Эуне улыбнулся. У него на глазах выступили слезы: от боли или потому что он растрогался — невозможно было догадаться. Харри смотрел на друга, а в голове его тем временем метались мысли. Точнее говоря, он метался среди своих мыслей в поисках одной-единственной. У него было чувство, будто он уже что-то знает, но не видит, и найти это невидимое надо обязательно. Одно он знал точно и видел ясно: дело не терпит отлагательства.

— Джибран, — медленно выговорил он.

Наверное, это прозвучало как-то по-особенному, потому что остальные повернулись к Харри с ощущением, что сейчас последует что-то важное.

— А как пахнут кишечные соки?

— Кишечные соки? Не знаю. Судя по запаху изо рта людей с кислотным рефлюксом — похоже на тухлые яйца.

— М-да… То есть не как мускус?

Джибран покачал головой.

— Не у людей, насколько я знаю.

— Что значит — не у людей?

— Я вскрывал кошек, и их желудки отчетливо пахнут мускусом. Он выделяется из анальных желез. Животные используют мускус, чтобы метить территорию или привлекать партнеров в брачный сезон. В древней исламской традиции говорилось, что запах мускуса — это запах рая. Или смерти — зависит от точки зрения.

Харри смотрел на ветеринара. Но в его сознании звучал голос Люсиль: «Мы воспринимаем это так, поскольку думаем, что именно в этом порядке строки возникли в голове поэта. Вообще-то, ничего удивительного: люди склонны верить, что происходящее сейчас — это результат произошедшего раньше, а не наоборот».

Мухлеж с наркотиками, подозрения — и раскрытие информации о том, что партию наркотиков чем-то разбавили. Такова была последовательность событий, которую они машинально сочли достоверной. Но некий автор изменил порядок. Теперь Харри понял, что их одурачили и что, возможно, он буквально разнюхал, кто это сделал.

— Трульс, мы можем поговорить наедине?

Они с Трульсом вышли в коридор. Остальные трое смотрели им вслед.

Харри повернулся к бывшему коллеге.

— Трульс, я знаю, ты говорил, что не жульничал с кокаином. И знаю, что у тебя есть все причины лгать об этом. Мне насрать, чтó ты там натворил, и думаю, ты мне веришь. Так вот — я спрошу тебя еще раз. Это был ты? Или, может, кто-то, кого ты знаешь? Подумай пять секунд, прежде чем ответить.

Трульс набычился. Но кивнул. Помолчал. Сделал пять глубоких вдохов. Открыл рот. Снова закрыл — будто осененный какой-то мыслью. Затем заговорил:

— Знаешь, почему Бельман не запретил нашей группе продолжать расследование?

Харри помотал головой.

— Потому что я пришел к нему и сказал, что, если он запретит, я сообщу, что он убил наркоторговца из мотоклуба в Алнабру. Тело этого наркоторговца я залил цементом в полу террасы нового дома Бельмана в Хёйенхалле. Если ты мне не веришь, достаточно просто найти там тело.

Харри долго смотрел на Трульса.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

Трульс фыркнул. Его лоб еще был красным.

— Чтобы доказать, что я с тобой честен, понял? Я только что дал тебе верный способ упрятать меня за решетку на долгие годы. С чего мне признаваться в таком — и при этом умалчивать, что я подсыпал немного дерьма в кокаин, рискуя максимум парой лет тюремного срока?

Харри кивнул.

— Понял.

— Хорошо.

Харри почесал в затылке.

— А как насчет двоих, которые вместе с тобой забирали наркотик?

— Без вариантов, — возразил Трульс. — Я нес наркотик от таможни в аэропорту до машины, а из машины до склада конфиската, не выпуская из рук.

— Хорошо, — произнес Харри. — Я уже говорил — по-моему, наркотик разбавил кто-то из таможенников или работник со склада конфиската. А ты как думаешь?

— Не знаю.

— Не знаешь — это-то понятно, но что ты думаешь?

Трульс пожал плечами.

— Я знаю людей, ответственных за хранение этой партии на складе конфиската, и никто из них не мошенник. Думаю, просто неправильно взвесили.

— Считаю, ты прав. Потому что есть и третья возможность, и я ее не учел, такой уж я идиот. Возвращайся в палату, я подойду через секунду.

Харри попытался дозвониться до Катрины — безуспешно.

— Ну? — спросил Эйстейн, когда Харри вернулся и снова сел у кровати. — И что мы трое не должны были слышать после всего, через что прошли вместе?

Джибран улыбнулся.

— Мы заблуждались относительно порядка событий, — объяснил Харри.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда криминалисты получили партию кокаина, ее еще никто не разбавлял. Как сказал Трульс, в аэропорту просто немного ошиблись при взвешивании. Из-за ошибки и возникло расхождение в весе. А разбавили кокаин уже после. Его разбавил эксперт-криминалист, который проводил анализ партии.

Остальные недоверчиво уставились на него.

— Представьте, — продолжал Харри, — вот ты работаешь в Кримтекниск, отделе криминалистической экспертизы, и на анализ присылают партию почти чистого кокаина, потому что таможенники заподозрили кражу части партии и замену украденного другим веществом. И ты понимаешь: нет, кокаин чистый, его ничем не разбавили. Но ты знаешь, что таможенники уже подозревают кого-то другого, и не упускаешь свой шанс. Забираешь из партии немного чистого кокаина, восполняешь нехватку левамизолом — и возвращаешь с заключением, что кто-то действительно разбавил наркотик до того, как он поступил в Кримтекниск.

— Прекрасно! — проговорил Эйстейн дрожащим от возбуждения голосом. — Если ты прав, этот человек чертовски коварен!

— Или коварна, — добавил Эуне.

— Это мужчина, — возразил Харри.

— Откуда ты знаешь? — спросил Эйстейн. — Разве в Кримтекниск не работают женщины?

— Работают, но помните парня, который подошел к нам в баре «Ревность» и сказал, что подавал заявление в полицейский колледж, а на собеседование не пошел, потому что захотел изучать что-то другое?

— Парень Братт?

— Да. Тогда я не придал этому особого значения, но он сказал, что выбранная им сфера деятельности все же допускает его участие в расследованиях. А сегодня вечером Катрина проговорилась, что они собираются ужинать в ресторане «Фрогнерсетерен» довольно поздно, потому что в Кримтекниск сегодня много дел. Не у нее много дел, а у него. Ты слышал о каком-нибудь Арне из отдела криминалистической экспертизы, Трульс?

— Сейчас там много новых людей. А я вообще-то не кружу по отделу, чтобы… — Он покачал головой, словно подыскивая нужное слово.

— … завести себе новых друзей? — подсказал Эйстейн.

Трульс посмотрел на него предостерегающе, но кивнул.

— Я понимаю, почему это может быть кто-то из криминалистов, — согласился Эуне. — Но почему ты так уверен и почему думаешь на парня Катрины? Намекаешь на случай Кемпера?

— И на это тоже.

— Алё, — вмешался Эйстейн. — О чем вы сейчас толкуете?

— Эдмунд Кемпер, — объяснил Эуне. — Серийный убийца 1970-х годов, которому нравилось дружить с полицейскими. Это было типично для нескольких серийных убийц. Они вступают в контакт с копами, которые, по их предположениям, будут расследовать убийства, совершенные ими. Кемпер тоже подавал заявление в полицейский колледж.

— Да, тут есть сходство, — подтвердил Харри. — Но больше всего меня беспокоит характерный запах. Мускус. Так пахнет влажная или разогретая кожа. Хелена Рёд говорила, что чувствовала этот запах на вечеринке. Я почувствовал этот запах в морге, когда там лежала Хелена Рёд. Я почувствовал его, когда присутствовал при разрезании глаза Сюсанны Андерсен. И я чувствовал его же в баре «Ревность» в тот вечер, когда мы познакомились с парнем по имени Арне.

— Я ничего не почувствовал, — возразил Эйстейн.

— Там пахло мускусом, — ответил Харри.

Эуне приподнял бровь.

— Ты заметил этот аромат среди запаха сотни других потеющих мужчин?

— Он чертовски специфический, — пояснил Харри.

— Может, у тебя токсоплазмоз? — с притворным беспокойством предположил Эйстейн. — Он тебя… возбудил?

Трульс издал хрюкающий смешок.

Харри ощутил внезапное болезненное дежавю. Бьёрн Хольм очень тщательно прибрался после убийства Ракель.

— Это также объяснило бы, почему криминалисты не находили никаких улик на местах преступлений и на телах, — проговорил он. — Он профессионал и умело убирал за собой.

— Конечно! — подхватил Трульс. — Если бы мы нашли хоть что-нибудь с его ДНК…

— ДНК каждого, кто работает на местах убийств и с трупами, загружена в базу данных, — добавил Харри. — Так мы можем убедиться, что какой-нибудь волосок принадлежит недостаточно осторожному судмедэксперту.

— Если это все же Арне, — произнес Эуне, — сегодня вечером он с Катриной. В ресторане «Фрогнерсетерен».

— То есть практически в лесу, — уточнил Эйстейн.

— Знаю, и я пытался до нее дозвониться, — ответил Харри. — Она не берет трубку.

— Столе, как ты думаешь, нам стоит волноваться?

Эуне пожал плечами.

— Как я понимаю, они с Катриной уже какое-то время встречались. Если бы он собирался ее убить, то вероятно, уже сделал бы это. Он может передумать только по какой-то причине.

— Например?

— Самым опасным с ее стороны было бы сделать что-то такое, отчего он почувствовал бы себя униженным. Например, отвергнуть его.