Кровавая луна

ГЛАВА 51 Пятница Прим

— Ты должен бы испытать облегчение, Харри, — сказал Эуне. — Что теперь-то не так?

Эйстейн и Трульс только что вышли из палаты.

Харри посмотрел на умирающего друга.

— В Лос-Анджелесе живет пожилая женщина. Она попала в неприятности, и я пытался… ну, исправить ситуацию.

— Ты поэтому вернулся в Норвегию?

— Да.

— Я догадывался, что причина не в работе на Маркуса Рёда.

— Хм. Об этом я расскажу как-нибудь в другой раз. Я бы сказал, это история как раз для психолога.

Эуне усмехнулся и взял друга за руку.

— В другой раз, Харри.

Харри оказался совершенно не готов ко внезапно подступившим слезам. Он сжал руку Столе. Ничего не сказал, потому что знал: голос дрогнет. Застегнул пиджак и быстро вышел в коридор. Эйстейн и Трульс, ждавшие лифт немного дальше по коридору, повернулись к нему.

Телефон Харри зазвонил. Что ему ответить, если это полиция Лос-Анджелеса? Харри достал телефон и взглянул на экран. Александра. Конечно, надо бы сообщить ей, что он не приедет смотреть затмение. Он медлил, не принимая звонок и раздумывая, стоит ли все же поехать туда. По правде сказать, пропустить прямо сейчас бокал, второй, целую бутылку в баре отеля «The Thief» в полном одиночестве казалось куда более заманчивой перспективой. Нет, плохой план. Наблюдать лунное затмение с крыши Института судебно-медицинской экспертизы? А пожалуй. Он нажал «принять», и в этот момент на экране появилось текстовое сообщение. От Сон Мина Ларсена.

— Привет, — сказал Харри, открывая сообщение.

— Привет, Харри.

— Это ты, Александра?

— Да.

— Твой голос звучит как-то по-другому — проговорил Харри, скользя взглядом по тексту сообщения:

Харри почувствовал, как его сердце перестало биться. Все разрозненные кусочки, не совпадавшие друг с другом, так и замелькали перед его глазами — и моментально сложились воедино. Александра показывает ему Институт судебно-медицинской экспертизы и говорит: когда Кримтекниск не может справиться с горой анализов, их перенаправляют сюда. Хельге прямым текстом сообщает Харри, что Toxoplasma gondii — область его исследований. Александра упоминает, как звала Хельге на вечеринку на крыше, куда можно было прийти без приглашений. Специалист по вскрытиям легко мог поместить материал ДНК на трупы Сюсанны и Бертины и направить подозрения на конкретного человека, он мог это сделать даже в помещении для вскрытия уже после обнаружения тел. Но самое главное — запах мускуса в зале для вскрытия, где только что находился Хельге. Харри думал, запах исходил от трупа. Тот же запах он почуял, наклонившись ближе к Хельге, когда тот разрезáл глаз Сюсанны Андерсен. И тогда Харри тоже думал — вот идиот! — что это пахнет глаз.

Отдельные кусочки. Все они сложились в мозаику, в большую и четкую картину. И после того, как все встало на свои места, Харри в который раз удивился, почему он не видел этого до сих пор?

Снова послышался голос Александры — настолько искаженный страхом, что Харри едва узнал его.

— Ты можешь приехать сюда, Харри?

Умоляющий тон. Слишком умоляющий. Не как у Александры Стурдзы, которую он знает.

— Где ты? — спросил Харри, пытаясь выиграть время на размышления.

— Ты знаешь. На крыше…

— Судебно-медицинского, хорошо. — Харри махнул Эйстейну и Трульсу и снова направился в палату 618. — Ты там одна?

— Почти.

— Почти?

— Я же говорила тебе — мы с Хельге собирались смотреть затмение.

— Да-да. — Харри глубоко вздохнул и понизил голос почти до шепота. — Александра? — Харри опустился в кресло рядом с кроватью. Трульс и Эйстейн вошли в палату.

— Да, Харри?

— Слушай меня внимательно. Не шевелись, отвечай просто «да» или «нет». Ты сможешь уйти оттуда, не вызвав подозрений, под предлогом вроде сходить в туалет или принести что-нибудь?

Молчание. Харри отодвинул телефон от уха, и остальные трое из группы Эуне склонили головы к его «Самсунгу».

— Александра? — прошептал Харри.

— Да, — ответила она бесцветным голосом.

— Хельге — убийца. Тебе надо уходить. Покинь здание или где-нибудь запрись, пока мы не приедем. Окей?

Послышался треск. И еще один голос. Мужской.

— Нет, Харри. Не окей.

Голос казался знакомым и одновременно чужим, словно говорил незнакомый двойник знакомого человека. Харри глубоко вздохнул.

— Хельге, — назвал он. — Хельге Форфанг.

— Да, — подтвердил голос. Он звучал не просто ниже, чем помнил Харри, но и более уверенно, более расслабленно. Будто принадлежал тому, кто уже праздновал победу. — А впрочем, можешь звать меня Прим. Все, кого я ненавидел, так меня звали.

— Как пожелаешь, Прим. Что происходит?

— Очень точный вопрос, Харри. Происходит вот что: я сижу здесь, держу нож у горла Александры и гадаю, что готовит будущее нам двоим. Возможно, нам троим, поскольку ты тоже часть этого, верно? Я понимаю, что разоблачен. Потерял позицию, как говорят в шахматах. Я держался, надеялся избежать этого, но даже если бы знал, что результат окажется таким, все равно действовал бы именно так, как действовал. Я очень горжусь своими достижениями. Думаю, даже мой дядя будет горд, когда прочитает об этом — если прочитает, конечно. Если его мозгу, пораженному паразитами, удастся зацепиться за жизнь.

— Прим…

— Нет, Харри, я определенно не надеялся избежать наказания за сделанное. На самом деле я планировал покончить с собой, когда все это закончится, но кое-что произошло. И это пробудило во мне желание жить дальше. Вот почему я заинтересован в переговорах о максимально мягком наказании. Но для сильной переговорной позиции нужен предмет торга, а у меня есть заложница, которую я могу пощадить… или не пощадить. Я почти уверен, что ты понимаешь, Харри.

— Лучшее, что ты можешь сделать для более мягкого приговора — это позволить Александре уйти, а самому немедленно сдаться полиции.

— Лучшее для тебя. Ты убираешь меня с дороги, чтобы освободить дорогу себе?

— Дорогу к чему, Прим?

— Не прикидывайся дураком. К Александре. Ты заразил ее, заставил ее желать тебя, заверил, будто тебе есть что ей предложить. Например, настоящую любовь. Что ж — вот тебе шанс доказать это. Что скажешь насчет обмена — ты вместо нее?

— И ты ее отпустишь?

— Конечно. Ни один из нас не хочет, чтобы Александра пострадала.

— Окей. Тогда у меня есть предложение, как это сделать.

Смех Хельге звучал еще мягче, чем его голос.

— Хорошая попытка, Харри, но думаю, мы воспользуемся моим планом.

— Угу. И что это за план?

— Ты едешь сюда, взяв с собой еще одного человека. Паркуешься перед зданием, чтобы я мог видеть, как вы — и только вы двое — выходите из машины и идете к институту. Я дам ключ от входной двери. И я хочу увидеть, как тебе сковывают руки за спиной наручниками, едва ты выйдешь из машины. Понятно?

— Да.

— Дальше вы оба подниметесь на лифте, подойдете к двери, ведущей на крышу, приоткроете совсем чуть-чуть и дадите мне знать, что вы там. Если ты ворвёшься на крышу, я перережу Алекс горло. Ты ведь и это понимаешь, верно?

Харри сглотнул.

— Да.

— Итак, когда я скажу, вы оба войдете через дверь на крышу спиной вперед.

— Спиной вперед?

— Так делают в тюрьмах строгого режима, не так ли?

— Да.

— Вот видишь, ты знаешь, как это делается. Ты войдешь первым. Восемь шагов спиной вперед. Затем остановишься и опустишься на колени. Твой спутник сделает четыре шага спиной вперед и тоже встанет на колени. Если все не будет сделано в точности так…

— Я понял. Восемь и четыре шага, развернувшись спиной.

— А ты сообразительный. Хорошо. Я приставлю к твоему горлу нож, пока Александра будет идти к выходу с крыши. Твой спутник проводит ее до машины, и они уедут.

— А потом?

— А потом начнутся переговоры.

Наступила пауза.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Харри. Зачем менять хорошего заложника на плохого? Зачем отказываться от молодой невинной женщины, которая, как известно и полицейским, и политикам, вызовет у обывателей куда более сильные чувства, чем старый мужик-детектив?

— Ну…

— Ответ прост: я люблю ее, Харри. И, чтобы она дождалась, когда я снова стану свободным человеком, мне нужно показать, что я люблю ее по-настоящему. Думаю, присяжные тоже увидят в этом смягчающее обстоятельство.

— Уверен, так и будет, — согласился Харри. — Может, через час?

В трубке снова раздался звонкий смех.

— Снова хорошая попытка, Харри. Ты же не думаешь, будто я дам вам время вызвать группу быстрого реагирования и собрать половину всех полицейских города?

— Хорошо, но мы далековато. Сколько времени у нас будет, чтобы добраться?

— Думаю, ты лжешь, Харри. Думаю, не так уж ты далеко. Видишь луну оттуда, где находишься?

Эйстейн быстро подошел к окну. Кивнул.

— Да, — ответил Харри.

— Тогда ты видишь, что затмение уже началось. Когда луна закроется полностью, я перережу Александре горло.

— Но…

— Если расчеты астрономов верны, у вас… дай взглянуть… двадцать две минуты. Да, и еще кое-что. У меня глаза и уши везде, и, если я увижу или услышу, что полиция и другие силы подняты по тревоге, Александра умрет. Вот так. Поторопись.

— Но… — Харри осёкся и поднял телефон, показывая остальным, что звонок прерван.

Он взглянул на часы. Хельге Форфанг дал им достаточно времени. Если они поедут по Третьему кольцу, дорога до Института судебно-медицинской экспертизы при Риксхоспиталет[134] не займет больше пяти-шести минут…

— Все все поняли? — спросил он.

— Частично, — ответил Эуне.

— Его зовут Хельге Форфанг, он работает в Институте судебно-медицинской экспертизы и держит свою коллегу в заложниках на крыше института. Он хочет обменять ее на меня. У нас двадцать минут. Мы не можем связаться с полицией — велика вероятность, что он это обнаружит. Нам нужно ехать туда сейчас же, но только мне и еще одному человеку.

— Тогда поеду я, — твердо заявил Трульс.

— Нет, — столь же твердо возразил Эуне.

Остальные посмотрели на него.

— Ты его слышал, Харри. Он собирается тебя убить. Вот почему он хочет, чтобы ты оказался там. Он любит ее, но ненавидит тебя. Он не собирается вести переговоры. Возможно, он слабо ориентируется в реальности, но он знает не хуже тебя или меня: невозможно добиться смягчения приговора, захватывая заложников.

— Может, и знает, — ответил Харри. — Но даже ты не можешь быть уверен, насколько он в своем уме, Столе. Возможно, он верит в противоположное.

— Это маловероятно. Неужели ты планируешь поставить на это жизнь?

Харри пожал плечами:

— Часики тикают, господа. И да, я думаю, заменить молодую талантливую специалистку по медицинским исследованиям на старого никому не нужного сыщика— прямая выгода для нас. Простая математика.

— Именно! — воскликнул Эуне. — Простая математика.

— Отлично, мы друг друга поняли. Трульс, ты готов?

— У нас проблема, — сказал от окна Эйстейн. Он набирал что-то в телефоне. — Я вижу, вся дорога встала намертво. Необычно для столь позднего вечера. На сайте NRK[135] пишут — Третье кольцо закрыто из-за задымления от горящего дома. А значит, дороги поскромнее забиты под завязку, и, как таксист, я гарантирую: мы не доберемся до Риксхоспиталет за двадцать минут. И даже за тридцать.

Все в комнате, включая Джибрана, переглянулись.

— Верно, — согласился Харри. Взглянул на часы. — Трульс, не хочешь злоупотребить своим шатким служебным положением?

— С удовольствием, — ответил Трульс.

— Отлично. Тогда идем в отделение неотложной помощи. Реквизируем машину скорой с мигалками и сиреной. Что скажешь?

— Звучит заманчиво.

— Стоп! — выкрикнул Эуне и ударил кулаком по прикроватной тумбочке, перевернув пластиковый стаканчик и пролив воду на пол. — Вы не слушаете, что я говорю?