Кровавая луна

ГЛАВА 52 Пятница Сирены

Прим услышал, как в темноте ночи нарастает и затихает вой сирены. Скоро вся луна станет кроваво-темной, и небо останется лишь подсвеченным снизу желтыми отблесками городских огней. Звучали не полицейские сирены, не сирены пожарных машин, которые он уже слышал этим вечером. Это была сирена скорой помощи. Конечно, включить ее могла бригада, направлявшаяся в больницу Риксхоспиталет, но что-то подсказывало Приму, что это Харри Холе предупреждает о своем прибытии. Прим открыл сумку, в которой лежал полицейский радиоприемник, и включил его. Вполне возможно, Харри сообщил информацию своим коллегам, ни слова не выпустив в эфир, ведь Прим не единственный из преступников, кто может прослушивать полицейскую радиоволну. Однако спокойный, мирный тон радиопереговоров убедил Прима, что немногие городские полицейские в курсе происходящего. Судя по всему, обнаружение обугленных человеческих останков в Гаустаде стало самым драматичным инцидентом этого вечера.

Прим поставил свой стул прямо за сиденьем Александры, так что они оба видели металлическую дверь, через которую должны были войти полицейский и его спутник. Конечно, он мог бы затребовать одного Харри, но не исключал, что Александру придется уводить силой. Время от времени порыв ветра доносил запах дыма из Гаустада, расположенного примерно в полукилометре отсюда. Прим не хотел дышать этим запахом. Он больше не хотел впускать в себя хоть что-нибудь от Маркуса Рёда. С ненавистью покончено. Осталась только любовь. Сначала Она отвергла его — пусть. Неудивительно. Он так стремительно выплеснул все это на Нее — естественно, его слова стали для Единственной шоком, а первая реакция на шок — это бегство. Она думала — они просто друзья! Может, Она и правда верила, будто он гей. А может, приняла его действия за легкий флирт, и это стало предлогом для приглашений на прогулки по городу и на вечеринки — без всякого подтекста. Он немного подыграл, подумал — возможно, Ей нужен этот предлог. Даже признался, что занимался сексом с мужчиной, не развивая тему об изнасиловании и отчиме-насильнике. Они с Александрой так хорошо проводили время! Очевидно, кольцо с бриллиантом появилось слишком рано, и Она еще не успела осознать его любовь. Да, любовь осталась. Но чтобы чувство могло расти, нужно было убрать то, что загораживало его от живительного солнца.

Прим нащупал шприц во внутреннем кармане. После разговора с Харри Прим показал его Александре и все объяснил. Возможно, из-за недостаточного знания микробиологии она не была идеальным слушателем, но медицинское образование делало ее куда компетентнее рядового обывателя. ее компетентности хватило, чтобы понять, какой это прорыв в паразитологии — создание паразитов, действующих в десять раз быстрее прежних, медленных. Однако ее реакция на рассказ о том, как модифицированные им токсоплазмы менее чем за час проникли в мозг Терри Воге, оказалась, пожалуй, далека от ожидаемых им восторгов. Без сомнения, Она была слишком напугана, чтобы все осознать. Вероятно, считала, что ее жизнь в опасности. Да, так и было бы, если бы не предсказуемость Харри Холе. Но Холе поступит как велел ему Прим. Старая школа: женщины и дети превыше всего. Так что Харри расшибется в лепешку, но прибудет вовремя. Прим наконец почувствовал радость, которой так не хватало, пока он поджаривал голову отчима. Конечно, битва проиграна. Александра отказалась от кольца, а Харри Холе вычислил Прима. Но война еще не окончена, и он победит. Первым делом нужно устранить соперника. Таков закон животного мира, а мы, люди, в конечном итоге тоже животные. Потом ему придется отправиться в тюрьму. Но оттуда он научит ее любить его. И Она полюбит его, потому что после победы над Харри поймет: именно Прим, а вовсе не полицейский ее настоящий мужчина. Так просто. Не банально — а просто. Никаких затей. Всего лишь вопрос времени.

Он посмотрел на луну.

Затмение стало почти полным, серебрился только узенький, тоненький серпик. Но сирена приближалась, теперь она завывала совсем близко.

— Слышишь, как он спешит тебя спасти? — Прим провел пальцем по спине Александры. — Ты счастлива? Такая сильная любовь, что любящий готов за тебя умереть? Но ты должна знать: я люблю тебя еще сильнее. На самом деле я планировал умереть, но решил жить ради тебя, и, думаю, эта жертва куда весомее.

Внезапно сирена смолкла.

Прим встал и сделал два шага к краю крыши. Желтые лучи света освещали пустую автостоянку внизу.

Это была машина скорой помощи.

Из машины вышли два человека. Прим узнал Холе по черному костюму. На другом человеке оказалось нечто светло-голубое, похожее на больничную одежду. Холе привел с собой медбрата или пациента? Детектив повернулся спиной к зданию, и, хотя Прим не мог разглядеть наручники, он увидел блеск металла в свете уличных фонарей. Двое внизу медленно двинулись бок о бок ко входу, прямо над которым стоял Прим.

Прим уронил пачку «Кэмела», взятую у Александры, и пронаблюдал, как она падает вдоль фасада и с мягким шлепком приземляется перед прибывшими. Они вздрогнули, но не подняли голов. Мужчина в больничной одежде взял сигаретную пачку и открыл. Достал пропуск Прима и записку — в ней Прим написал код доступа в здание и инструкцию, на какой этаж подниматься на лифте и как найти дверь на крышу: подняться до конца лестницы справа.

Прим вернулся и сел на стул позади Александры. Теперь оба сидели лицом к двери, примерно в десяти метрах от входа.

Прим задумался. Боялся ли он того, что должно было вот-вот произойти? Нет. Он уже убил трех женщин и троих мужчин.

Но он нервничал. Это было его первое физическое противостояние человеку, не превращенному в запрограммированного, предсказуемого робота, которым управляли его паразиты. Остальные его жертвы были обмануты, их… заразили исподтишка. Хелена Рёд и Терри Воге проглотили паразитов с алкоголем, Сюсанна и Бертина вдохнули с кокаином на вечеринке. Торговец кокаином с площади Йернбанеторгет тоже втянул в себя токсоплазмы из кокаинового патрона Бертины. Приму пришла в голову эта идея в тот день, когда ему передали изъятую партию зеленого кокаина. Он уже давно слышал о пристрастии Маркуса Рёда к дорожкам и задавался вопросом, поможет ли это внедрить в его организм паразитов. Когда привезли партию конфискованного зеленого кокаина — а несколькими днями ранее Александра рассказала ему о грядущей вечеринке на крыше у Рёда — Прим осознал: это его шанс. Парадокс, конечно, но еще три человека вдохнули тот кокаин и были вынуждены заплатить за это своими жизнями, прежде чем Прим наконец смог заразить отчима своим вариантом Toxoplasma gondii. Для этого он добавил паразитов в одно из самых полезных, натуральных, необходимых для поддержания человеческой жизни веществ — в воду. Он не мог не улыбаться, вспоминая об этом. Он позвонил Крону и сказал, что Маркусу Рёду необходимо приехать в Институт судебно-медицинской экспертизы для опознания тела жены. И Рёда ожидал стакан воды. Он даже мог дословно вспомнить фразу, которую сказал Рёду, чтобы тот выпил этот стакан перед тем, как войти в помещение для вскрытий: «Опыт подсказывает, что в таких случаях вода в организме попросту необходима».

Луна почти исчезла, стало еще темнее, когда Прим услышал медленные, очень медленные шаги на лестнице.

Он еще раз проверил, готов ли к использованию шприц во внутреннем кармане.

Петли металлической двери заскрипели. В стене открылся проем. Из него донесся хриплый голос:

— Это мы.

Голос Харри Холе.

У Александры вырвалось сдавленное рыдание. Прим почувствовал, как в нем поднимается гнев, наклонился и шепнул ей на ухо:

— Не шевелись. Оставайся совершенно неподвижной, любовь моя. Я хочу, чтобы ты жила, но если ты не сделаешь, как я говорю, то мне придется тебя убить.

Прим встал со стула. Прочистил горло.

— Помнишь мои инструкции? — Он с удовлетворением понял, что слова прозвучали громко и отчетливо.

— Да.

— Тогда выходи. Медленно.

Дверь открылась.

Когда фигура в костюме шагнула спиной вперед через высокий порог, Прим понял: наступило полное затмение. Он инстинктивно посмотрел наверх, на луну, повисшую прямо над входом на крышу. Она не была черной, она залилась колдовским красным цветом. И стала походить на медузу, бледную, неяркую, ее света хватало только ей самой, а не людям внизу.

Фигура в дверном проеме сделала первый из оговоренных восьми шагов, направляясь к Александре и Приму, медленно, шаркая, будто в кандалах. «Так приговоренный движется к эшафоту», — подумал Прим. Пытается продлить свою жалкую жизнь еще на несколько секунд. Он видел смирение и поражение в этой уже сгорбленной фигуре. Прим следил за Харри Холе и Александрой в тот вечер, когда они ужинали, и видел, как они шли в обнимку, словно влюбленные, гуляя в парке у королевского дворца. Тогда Холе выглядел большим и сильным. Как и в ночь, когда Прим шпионил за ним в баре «Ревность». Но теперь казалось, будто внутри костюма Холе уменьшился до своих действительных размеров. Прим был уверен: теперь и Александра видит, что даже костюм, пошитый на заказ, теперь не подходит Харри Холе.

В четырех шагах от Холе другая фигура ступала спиной вперед, заложив руки за голову. Кажется, от чего-то отразился последний отблеск слабого лунного света? У мужчины в больничной одежде в руке оружие? Нет, там ничего нет. Наверное, это кольцо на пальце.

Холе остановился. Должно быть, из-за скованных за спиной рук ему было трудно опуститься на колени и не упасть при этом вперед. Этот человек уже вел себя, как труп. Прим дождался, когда человек в больничной одежде тоже опустится на колени.

Затем он подошел к Холе и занес над ним правую руку со шприцем. Выбрал место на бледной, почти белой обвисшей коже на затылке выше воротника рубашки.

Секунда — и все будет кончено.

— Нет! — крикнула Александра за его спиной.

Прим взмахнул рукой. Харри Холе ничего не успел сделать — игла вонзилась глубоко в затылок. Он дернулся, но не обернулся. Прим нажал на поршень большим пальцем. Он знал: дело сделано, паразиты начали свою работу, до мозга совсем недалеко, а значит, все произойдет даже быстрей, чем с Воге. В полумраке он увидел, как поворачивается человек в больничной одежде. И снова что-то слабо блеснуло на его руке. Теперь Прим разглядел. Это было не кольцо. Палец. Металлический.

Человек уже развернулся полностью. И поднялся на ноги. Когда эти двое выходили из машины, Прим смотрел на них сверху, с крыши, и ему трудно было различить, что второй мужчина высокий, куда выше того, что в костюме, а когда они поднялись на крышу, оба шли сгорбившись. Но теперь Прим понял: мужчина в больничной одежде и был Харри Холе. И теперь Прим видел его лицо, эти яркие глаза над ухмыляющимся ртом.

Прим отреагировал быстро, как только смог. Он предполагал, что его попытаются тем или иным образом обмануть. Его обманывали все время, с тех пор как он был маленьким мальчиком. Так это началось и так должно было закончиться. Но он прихватит кое-что с собой. То, чего не получит полицейский. Ее.

Когда Прим повернулся к Александре, нож уже снова был в его руке. Александра вскочила. Прим занес нож для удара. Попытался поймать ее взгляд. Дать ей понять: смерть близка. И закипел от ярости. Потому что Александра смотрела не на него, Прима, а за его плечо — опять на этого гребаного полицейского. Так было и с Сюсанной Андерсен на вечеринке на крыше. Они всегда ищут кого получше. Что ж, тогда Холе увидит, как эта гребаная шлюха умрет.

Харри смотрел на Александру. Она явно видела и понимала — как и оба мужчины — что он слишком далеко, чтобы спасти ее. Он успел только быстро покрутить указательным пальцем перед своим горлом. Надеялся, что она вспомнит. И увидел, как она отвела одно плечо назад.

Им не хватало времени. То есть, как он понял позже, не хватило бы времени, если бы, к счастью, паразиты не снизили скорость реакции и у своего первичного хозяина. Фигура Хельге заслоняла Харри обзор, и он не мог разглядеть, сложила ли Александра кисть стамеской, когда наносила удар.

Но она, кажется, сжала.

И кажется, ударила куда надо.

Похоже, сейчас Хельге Форфанг полностью сосредоточился только на том, чтобы выжить. Важнее всего на свете стали не Александра и не месть, а просто воздух. Хельге выронил и нож, и шприц и упал на колени.

— Беги! — закричал Харри. — Убирайся отсюда!

Не говоря ни слова, Александра пронеслась мимо него, распахнула металлическую дверь и исчезла.

Харри подошел к стоявшему на коленях мужчине в его костюме и взглянул на Хельге Форфанга. Тот до сих пор держался обеими руками за горло и сипел, как проколотая шина. И тут он внезапно и резко перекатился по бетону. А когда лег на спину и уставился снизу вверх на Харри, в его руке снова был зажат шприц с иглой, направленной на полицейского. Хельге открыл рот, явно желая что-то сказать, но вышли только очередные хрипы.

Не отводя взгляда от преступника, Харри положил руку на плечо мужчины в костюме. Тот сидел с опущенной головой.

— Как ты себя чувствуешь, Столе?

— Не знаю, — едва слышно прошептал Эуне. — С девушкой все в порядке?

— В порядке.

— Тогда я чувствую себя хорошо.

Харри увидел это по глазам лежащего Хельге. Узнал этот взгляд. Такое же выражение он видел в глазах Бьёрна в ночь, когда от него ушел Харри, когда от него ушли все. И на следующее утро Бьёрна нашли в его машине — он прострелил себе голову. И потом Харри слишком часто видел этот взгляд в зеркале, когда мысли о Ракели и Бьёрне заставляли его самого взвешивать этот поступок на весах «за» и «против».

Хельге уже направлял шприц не на Харри, а на себя. Харри смотрел, как игла приближается к лицу Хельге. Как он прикрывает один глаз, а другим продолжает пристально смотреть на Харри. Краешек луны снова засиял, выходя из земной тени, и Харри увидел, как Хельге подвел иглу вплотную к глазному яблоку — кратчайшему пути в мозг, — как оболочка глаза начинает прогибаться, словно яйцо всмятку, а потом игла протыкает поверхность и глаз принимает исходную форму. Наблюдал, как Прим погружает иглу. Лицо Прима ничего не выражало. Харри не знал, сколько нервов в глазу и позади глаза; вероятно, это было не так больно, как казалось. Не так трудно выполнить. На самом деле — легко. Легко для человека, называвшего себя Примом, легко для родственников жертв, легко для Александры, и для государственных обвинителей, и для общественности, вечно жаждущей мести. Все получили бы что хотели и обошлись бы без дурного осадка, всегда остающегося после казней у жителей любой страны, где применяется смертная казнь.

Да, это было бы легко.

Слишком легко.

Увидев, как большой палец Хельге изготовился нажать на поршень, Харри стремительно шагнул вперед, опустился на колени и обхватил ладонью кулак противника. Хельге нажал — но ладонь Харри помешала ему сдвинуть поршень. Под его большим пальцем оказался твердый металлический протез из серого титана.

— Дай мне это сделать! — простонал Прим.

— Нет, — отрезал Харри. — Ты останешься с нами.

— Но я не хочу жить! — заскулил Прим.

— Знаю, — ответил Харри. — Поэтому и не дам.

Он крепко держал Хельге. Где-то вдалеке послышалась знакомая музыка — вой полицейских сирен.