Неписанная любовь

Глава 16

Элли

На следующее утро я появляюсь в доме Лопесов рано утром с чемоданом, полным моей одежды, и с бодростью, которой не хватало всю прошлую неделю.

Мой босс открывает входную дверь в дорогих джинсах, демонстрирующих его мускулистые бедра, черной футболке, которая облегает его тело, но не бросается в глаза, и его заветных часах Richard Mille. Бриллианты сверкают в лучах утреннего солнца, поднимающегося позади меня, но я быстро отвлекаюсь на вены, струящиеся по его руке.

Физически Рафаэль — один из самых привлекательных людей, которых я знаю. Забудьте. Он и есть самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, а это говорит о многом после нескольких лет, проведенных в Лос-Анджелесе среди моделей, актеров и начинающих музыкантов.

Я не могу сдержать трепета в животе и учащенного сердцебиения, когда смотрю на него, хотя изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания.

Я поднимаю взгляд и вижу, что его темные глаза уже сфокусированы на моем лице.

— Не обращай на меня внимания, — он ухмыляется. Это мимолетное выражение так напоминает мне о его более юной версии, которая улыбалась так же часто, как и смеялась, и меня удивляет, что я хоть раз смогла увидеть его в таком настроении.

Я качаю головой.

— Я вижу, ты отказался от стиля дровосека.

— Тебя это расстраивает?

— Ни чуть, — хотя «расстраивает» — не совсем подходящее слово. Скорее, я переживаю за себя, хотя никогда не признаюсь ему в этом вслух.

Он прислонился к дверному косяку.

— Это потому, что я больше не буду рубить дрова для каминов?

Я подавилась следующим вдохом.

— Почему это должно меня расстраивать?

— Потому что иногда я замечал, как ты пялилась на меня через окно.

Я молюсь, чтобы земля провалилась подо мной и поглотила меня целиком, потому что в аду наверняка лучше, чем здесь.

— Я не пялилась на тебя, — мой защитный тон выдает меня.

— Подумал, что лучше будет выразиться вежливо, чем сказать правду.

— Какую?

— Ты пускала слюни.

— Хватит фантазировать, — говорю я с шипением.

Он пожимает плечами, не обращая на это ни малейшего внимания.

— Не нужно смущаться. Мило видеть, на что ты готова пойти, чтобы подсмотреть за мной.

Мило? Клянусь, я никогда не ненавидела это слово сильнее, чем сейчас.

— Pendejo (Придурок), — я выругалась словом, которое он сам уже говорил бесконечное количество раз.

Его брови приподнимаются.

— Прости?

— Ты сам меня слышал.

— Это плохое слово.

— Я знаю, — я ухмыляюсь.

Его губы подергиваются, когда он заносит мой багаж в холл.

— Ты забыла, что я твой босс?

— Ха. Должно быть, это вылетело у меня из головы, когда ты начал со мной флиртовать, — я прохожу внутрь, слегка покачивая бедрами.

Нет ничего приятнее, чем видеть, как его щеки окрашиваются в розовый цвет.

— Я не флиртовал, — он не запинается на словах, что впечатляет, учитывая его взволнованное выражение лица.

Теперь уже я ухмыляюсь.

— Хорошо.

— Я серьезно.

— Конечно.

— Будешь продолжать в том же духе, и я снова тебя уволю.

— Нет, не уволишь, потому что это я тебе нужна.

Он не подтверждает мои слова, но мы оба знаем, что это правда. Рафаэль доказал это новым контрактом, который включает в себя повышение зарплаты, снижение нагрузки с шести до пяти дней в неделю и щедрое выходное пособие, если он сочтет нужным расторгнуть наш договор.

Его новые условия обеспечивают не только финансовую, но и эмоциональную безопасность. Он явно пытается учесть мои слова о том, что меня не ценят, и за это я ему благодарна.

Когда я направляюсь в сторону кухни, на меня обрушивается запах свежеиспеченного печенья и слабый намек на бекон, а мой желудок издает возмущенный звук.

— Голодна?

— Вообще-то, умираю с голоду.

— Надеюсь, именинник тоже, потому что я приготовил слишком много еды, — он потирает затылок.

— Нервничаешь? — спрашиваю я.

Он опускает руку.

— Это так очевидно?

— Нет, — вру я.

Его глаза сужаются.

— Очевидно.

— Все будет хорошо.

— С ним было… трудно.

— Ну, в конце концов, он твой сын.

Он бросает на меня взгляд.

— И что это значит?

— Ты умный парень. Уверена, ты разберешься.

— Ты думаешь, я умный?

— Не ведись на комплименты. Это непривлекательно.

На его лбу появились хмурые морщины.

— Мне было любопытно.

— Мое мнение? Вау. Тебе, должно быть, очень одиноко, раз уж ты хочешь услышать мое мнение.

Небольшая розовая полоска на его шее заставила меня усомниться в том, что он сказал правду о своем любопытстве. Трудно поверить, что такой миллиардер, как Рафаэль, может быть настолько застенчивым, чтобы искать поддержки у других, но, в конце концов, он тоже человек.

Иногда.

Бросив прощальный взгляд, Рафаэль направляется в комнату Нико. Я следую за ним по коридору, который ведет к спальням в задней части дома.

Рафаэль останавливается перед дверью, обклеенной постерами с комиксами, и отходит в сторону, чтобы уступить мне место. Не желая портить сюрприз на день рождения Рафаэля, я тихо стучу в дверь.

— Уходи! — кричит Нико. — Я не хочу глупых блинчиков на день рождения в этом году.

Рафаэль вздрагивает рядом со мной. Он пытается скрыть это, смещая свой вес, что только заставляет меня сочувствовать ему еще больше.

Я хочу испытывать к нему неприязнь, особенно после той боли, которую он причинил нам с Нико, уволив меня, но не могу найти в себе силы даже попытаться. Он может вести себя холодно и равнодушно, но он все еще человек с чувствами, целями и страхами. Он не сможет учиться на своих ошибках, если я не дам ему шанс.

Рафаэль смотрит на злодейские постеры Скотоса, Эребуса и Эйдолона, приклеенные к двери, и страдания прилипают к нему, как вторая кожа. Если мы войдем в спальню с таким видом, Нико наверняка снова замкнется в себе, так что мне нужно попытаться его развеселить.

Я притворно вздыхаю, прежде чем прошептать:

— Никаких блинчиков? Все хуже, чем я думала.

Рафаэль даже не смотрит в мою сторону. Я хватаю его за руку и оттаскиваю от двери Нико, чтобы он не подслушал наш разговор.

— Я знаю, ты говорил, что все серьезно, но я даже предположить не могла, что отношения между вами настолько испортились. И что дальше? Никакого праздничного торта?

— Я рад, что тебя все это забавляет.

Что ж… Непростая публика.

— А что, если я скажу тебе, что могу сделать так, что ты будешь выглядеть героем в его глазах?

Он усмехается.

— Ну, конечно.

— Ты сомневаешься во мне?

— Не в тебе.

— Тогда в ком?

— В себе, — его слова пронзают меня насквозь, и я тянусь и сжимаю его напряженный бицепс.

Легкое покалывание, распространяющееся по руке от прикосновения, заставляет меня слишком быстро отпустить его.

— Все наладится.

— Как? Его состояние не улучшится.

— Нет, но вы оба сможете встретить неизвестность вместе. Как команда.

Хмурый взгляд Рафаэля рассеивается.

— В последнее время мы не выглядим как команда.

Его слова проделывают дыру в моей груди.

— Может, и нет, но это не значит, что вы не можете снова стать единым целым.

Его долгий выдох заполняет тишину.

— Просто доверься мне.

Его взгляд встречается с моим, и на кратчайшую секунду я вижу человека, который прячет свои страхи и боль за жестким взглядом и бесконечной хмуростью.

Я вижу его, и, черт возьми, меня охватывает желание заключить его в объятия и пообещать, что все будет хорошо.

Но потом я вспоминаю, как легко он оттолкнул меня, и желание утешить его сменяется настоятельной необходимостью защитить себя от новой боли.

Я отворачиваюсь и прочищаю горло.

— Готов?

Он кивает.

Я стучу второй раз.

— Я сказал, уходи! — Нико кричит достаточно громко, чтобы его было хорошо слышно через дверь.

— Я могу уйти, но тогда ты пропустишь, как мы с твоим папой будем наслаждаться самыми вкусными праздничными блинчиками на свете.

Рафаэль поворачивает голову в мою сторону.

— Я думал, ты ненавидишь блины.

— Он этого не знает, — честно говоря, я и не подозревала, что Рафаэль в курсе, ведь он обычно готовит их по субботам, когда меня здесь нет.

— Элли? — визг Нико вызывает у меня улыбку.

Я открываю дверь и вижу, что он спешит надеть очки. Прошла всего неделя с тех пор, как я видела его в последний раз, но время, казалось, шло медленнее.

В моей груди что-то щелкнуло, как будто недостающий кусочек моего сердца вернулся на свое законное место. Я никогда не думала, что работа няней Нико приведет к такой сильной любви, но это случилось.

Я больше никогда не хочу рисковать нашими отношениями. Я получила тяжелый урок, поэтому впредь буду осторожна ради нас обоих.

— Элли! — Нико спрыгивает с кровати и бросается в мои объятия. — Ты вернулась!

Я приготовилась к очередному хмурому взгляду Рафаэля, который всегда появляется, когда Нико проявляет ко мне какую-либо привязанность, но вместо этого на его лице появилось нейтральное выражение.

Радикальное улучшение, по меньшей мере.

Может быть, он не так безнадежен.

— Твой отец извинился передо мной.

Нико отстраняется от меня и убирает руки с моей шеи.

— Правда?

— Да. Ему было плохо от того, что он уволил меня. Сказал, что не может спать по ночам, зная, что меня нет рядом с вами.

Рафаэль посылает взглядом в мою сторону ледяные кинжалы.

Я сдерживаю ехидную ухмылку.

— Он не мог спать? — спрашивает Нико. — Он мне ничего не говорил.

— Ага. Он умолял меня вернуться.

— Значит ли это, что ты останешься? — настороженный взгляд Нико скользит от меня к его отцу. Счастье, которое Нико испытывал от моего неожиданного появления, исчезает в мгновение ока, когда на смену его яркой улыбке приходит хмурый взгляд.

С этими двумя мне придется потрудиться. Мы никак не можем провести следующие пару недель в отпуске, ходя вокруг друг друга на цыпочках и игнорируя очевидное напряжение.

Я сдвигаю очки Нико на переносицу, чтобы привлечь его внимание.

— Я останусь, но только если ты этого хочешь.

Он обхватывает мою шею руками и сжимает ее до тех пор, пока каждая артерия не начинает протестовать.

— Конечно, я хочу, чтобы ты осталась!

— Ох, отлично, — я притворяюсь, что чувствую облегчение. — Я волновалась, что ты уже забыл обо мне.

— Никогда, никогда, никогда!

— Уверен? Потому что тебе, наверное, понравилось, что тебе не нужно есть овощи и фрукты.

Его очаровательный маленький носик сморщился.

— Papi (Папа) все равно заставлял меня их есть.

— Как он смеет заботиться о твоем здоровье, — говорю я с притворным возмущением.

Никто из них не смеется.

Так, ладно.

Нико обхватывает меня ногами за талию и сжимает так крепко, как только может.

— Тебе больше нельзя уходить. Поняла?

— Никогда? А если я тебе надоем?

— Нет. Никогда. Правда, Papi (Папа)? — Нико нерешительно смотрит на отца.

Меня парализует, когда Рафаэль поднимает на меня глаза.

— No te preocupes, mijo (Не волнуйся, сынок). Если она убежит, я верну ее тебе.

По моей коже бегут мурашки. К счастью, мой босс этого не замечает, хотя я с болью осознаю, что они означают.

Сколько бы раз я ни говорила себе, что Рафаэль меня не привлекает, мое тело всегда будет уличать меня в жалкой лжи.

Но это не значит, что тебе нужно вести себя так же как и оно.

Ради всеобщего благополучия мне лучше заблокировать все остаточные чувства к нему и сосредоточиться на том, зачем я здесь. Нико нуждается во мне, и я не собираюсь разрушать наши отношения из-за того, что его отец заставляет мой желудок переворачиваться, а сердце бешено биться.