Неписанная любовь

Глава 60

Элли

Поскольку завтра Коул приезжает играть на местной лондонской сцене, мы с Рафаэлем проводим его единственный день здесь, исследуя город. Мы посещаем несколько известных достопримечательностей, исследуем Риджент-стрит и дорогие магазины, тусуемся в местном пабе, а затем возвращаемся в отель, чтобы подготовиться к ужину.

Когда мы возвращаемся в номер, я в шоке обнаруживаю три новых пакета из «Liberty London» на маленьком столике рядом с нашей кроватью.

Я поворачиваюсь лицом к Рафаэлю.

— Скажи, что ты этого не делал.

— Я собираюсь быстро принять душ и побриться, — бесстрастно говорит он и направляется в ванную.

В предвкушении я разворачиваю первую коробку и обнаруживаю то самое платье, которое примеряла в магазине. Я сказала Рафаэлю, что оно не стоит этих денег, и до сих пор остаюсь при своем мнении, но, очевидно, он с этим не согласен. Роскошное платье было с огромным ценником, который ассоциируется у меня со свадебными и бальными платьями, и у меня возникло искушение попросить его вернуть платье, пока у меня не было возможности его испачкать, но я передумала.

Рафаэль может воспринять мою просьбу как оскорбление в свой адрес, а у меня не хватит духу испортить его грандиозный жест своей неуверенностью.

Даже если это означает надеть гламурное платье стоимостью в два ипотечных платежа моих родителей.

В следующей коробке — пара туфель на каблуках, на которые я засмотрелась, причем моего размера, а в последней коробке — то, на что я сегодня даже не взглянула.

Золотая заколка для волос в форме падающей звезды, которая, как я собираюсь притворяться, сделана из поддельных камней, а не драгоценных.

Mi estrella (Моя звездочка), — так он меня называет.

Следующие несколько минут я разглядываю сверкающие на свету драгоценные камни, попеременно то закалывая заколку на волосы, то вытаскивая ее и аккуратно укладывая обратно в маленькую коробочку.

— Тебе нравится? — спрашивает Рафаэль, поймав меня на том, что я вырываю несколько волосков в процессе снятия заколки.

Мне она нравится, но я не могу так говорить, когда не собираюсь ее оставлять.

— Из какого она магазина? — я погладила брил… — нет, поддельные драгоценные камни. Насколько я знаю, все эти камни могут быть созданы в лаборатории, что, хотя и дорого, не то же самое, что добытые прямо из земли.

Продолжай убеждать себя в этом.

— Я купил ее в Лейк-Авроре, когда Джулиан покупал кольца.

Я поворачиваю голову в сторону двери, где стоит Рафаэль в одном лишь полотенце.

— Что?

— Я рад, что Джулиан притащил меня с собой, иначе я бы ее не нашел, — он подходит ко мне, вырывает заколку из моего сжатого кулака, осторожно берет часть моих волос и закрепляет ее возле уха. — Красиво, — он смотрит на меня, а не на заколку, и по моему позвоночнику пробегают мурашки.

— Она же дорогая.

— А что, если я скажу, что это не так

— Мы обещали не врать друг другу.

— Технически, я не врал.

Конечно, не врал. Для миллиардера, я уверена, это едва ли нанесет урон его банковскому счету, но для меня это значит гораздо больше.

Я пытаюсь нахмуриться, но не получается.

— Я не могу принять это.

— Но ты примешь.

— Не слишком ли много уверенности?

Он наклоняется и прижимается ртом к моему уху.

— Пожалуйста, Эль? Ради меня?

Я вздрагиваю от его просьбы.

— Хорошо.

Его лукавая ухмылка выглядит так, будто хочет познакомиться с моим кулаком.

— Иди собирайся, пока мы не опоздали, — он торопливо разворачивает меня и шлепает по заднице.

Я бросаю на него взгляд через плечо и хватаю новое платье, туфли на каблуках и косметичку.

После тридцати минут приведения себя в порядок в ванной и получения смс с одобрением от лучшей подруги я вхожу в комнату с гордо поднятой головой и только привстаю на своих новых каблуках, как взгляд Рафаэля прослеживает путь от моей головы до пальцев ног.

— Ты выглядишь…

Мои легкие сжимаются.

— Divina (Божественно), — это слово срывается с его языка, а в животе у меня поднимается волна жара.

Он проводит языком по губам, и сердце замирает в груди, когда он подходит ко мне и притягивает к себе в поцелуе.

— Я думала, мы опаздываем, — говорю я с хрипотцой.

— Это того стоит, — он тянется к моей руке, но я ускользаю от него, прежде чем он успевает испортить мне тридцать минут работы.

— Нет! Не подходи, — я бросаюсь к двери так быстро, как только позволяют мои каблуки.

Он хихикает, следуя за мной.

— Пока.

Еще одна дрожь предвкушения пробегает по моей коже, вызывая мурашки.

С волной вновь обретенной уверенности я направляюсь к лифту, покачивая бедрами и вызывая очередной стон у мужчины, который с каждым днем собирает кусочки моего сердца.

После ужина и двух раундов невероятного секса Рафаэль вырубается, а я остаюсь в полном сознании из-за смены часовых поясов и нарастающего беспокойства по поводу завтрашнего первого рабочего дня. Мне трудно заснуть, поэтому я достаю свой блокнот для написания песен и перелистываю страницы, останавливаясь на той, к которой я не прикасалась с тех пор, как мы были на Гавайях.

Я знаю, что некоторые песни никогда не должны быть закончены, но всякий раз, когда я думаю о том, чтобы оставить недописанной ту, что я начала о Рафаэле, меня охватывает сильное чувство потери. Поэтому в порыве вдохновения после того, как Рафаэль признался мне в любви, я начинаю с того места, на котором остановилась в тот первый день на яхте.

В канун Рождества шел сильный снег,

Когда наши пути пересеклись в тот первый раз.

Не могла поверить, что ты меня не заметил,

Но, опять же, я не заметила тебя.

Я уставилась на текст песни так пристально, что у меня заслезились глаза. Соблазн перечеркнуть их все еще присутствует, но его затмевает желание продолжить.

Не для Коула, а для себя.

«Silver Scars» преподали мне несколько тяжелых уроков, в том числе о том, что не стоит делиться с другими всеми песнями, которые я пишу. И хотя я могу закончить начатую песню о себе и Рафаэле, я не собираюсь передавать ее Коулу, чтобы он использовал ее в своем следующем альбоме.

Это наша история любви, а не история для всего мира, и я планирую оставить ее такой.

Моя муза продолжает спать, совершенно не замечая, что я тихонько бренчу на гитаре рядом с ним.

Какой отец, такой и сын. Они с Нико могут проспать концерт тяжелого рока, даже не шелохнувшись.

Когда я думаю о том, что Рафаэль завтра уедет, у меня физически щемит в груди, но потом я напоминаю себе, что должна быть благодарна за то, что он сейчас здесь.

Мы сможем продержаться пять недель, потому что, несмотря ни на что, мы оба любим друг друга.

Я качаю головой и вновь сосредотачиваюсь на своей песне. Процесс создания конечного продукта каждый раз проходит по-разному, в зависимости от того, на чем я сосредотачиваюсь — на написании текста или на оттачивании мелодии.

В этот раз у меня есть четкая картина истории, которую я хочу рассказать, и мелодии, которой я хочу ее сопроводить. В отличие от большинства моих других песен, которые, как правило, имеют схожее меланхоличное настроение, эта песня следует другому ритму. В ней, конечно, есть грусть, но она вместе с тоской присутствуют с самого первого аккорда.

— Я не слышал ее раньше.

Я вздрагиваю от сонного голоса Рафаэля.

— Прости. Я не хотела тебя будить.

— Не извиняйся… — его ответ прерывает зевок. — Я и не заметил, как заснул.

Плед, который я накинула на его тело, падает, когда он садится у изголовья кровати и трет глаза.

— Это та песня, которую ты написала для Коула?

— Нет.

Он выглядит смущенным.

— Ох.

— Она только для меня, — я незаметно закрываю блокнот. Хотя сомневаюсь, что Рафаэль сможет собрать все кусочки вместе, ведь я написала только один куплет, ему не понадобится много времени, чтобы догадаться, о ком эта песня, когда я продолжу ее писать.

— Можно послушать?

— Нет.

— После всего, что мы сделали, ты все еще стесняешься? — его лукавая улыбка напоминает мне ту, что была у него раньше, когда его голова была зажата между моих бедер.

Цвет заливает мои щеки, делая их горячими на ощупь.

— Нет. Просто я еще не закончила.

— Значит, ты дашь мне послушать, когда закончишь?

— Конечно. Как только она будет написана, я дам тебе ее послушать.

Его глаза сужаются.

Я улыбаюсь.

— Ты интригуешь, — хмуро говорит он.

— А ты слишком много говоришь для человека, который всего несколько минут назад казался мертвецки спящим.

Без бороды, закрывающей половину лица, его румяная кожа полностью выставляется напоказ, выдавая его.

Я вздыхаю.

— Как долго ты слушал?

— Несколько минут. Клянусь.

Мое сердцебиение успокаивается. В лучшем случае он слышал весь первый куплет, так как я перебирала аккорды, пытаясь довести звук до совершенства.

— Эта песня звучит иначе, чем остальные.

Моя голова, вместе с моим миром, наклоняется.

— Что?

— Это… Я не знаю, как это описать. Она просто другая.

Он прав. В отличие от других моих песен, эта счастливая. Даже с надеждой. Как бесконечный эпилог нашей неоконченной истории любви.

Истории любви, которая только началась, и самые лучшие ее части еще не написаны.