Неписанная любовь

Глава 38

Элли

Я несколько раз моргаю.

— Будет ли это иметь значение, если я это сделаю?

— Может быть.

— Почему? Не похоже, что тебе не все равно.

Воображаемая толпа в моей голове приходит в ярость.

Пальцы Рафаэля сгибаются, прежде чем сложиться в кулак, и я, надеющийся и безнадежный романтик, верю, что это из-за меня.

— Мы не должны, — осторожно заявляет он.

Я киваю.

— Не должны.

Его глаза опускаются к моим губам.

— Это плохая идея.

— Согласна. Ужасная идея, которая может иметь серьезные последствия для нас обоих.

Его бедро задевает мое, когда он садится.

— К тому же это может быть худший поцелуй в моей жизни.

— Да, ты прав. Ты выглядишь как тип, который использует слишком много языка.

Он наполовину хихикает, наполовину смеется.

— Если ты и увидишь, что я использую слишком много языка, то только когда я буду между твоих бедер.

Моя душа покидает тело.

Он поворачивается так, что мы оказываемся лицом друг к другу.

— И ты ничего на это не ответишь?

— Дай мне минуту. Уверена, я что-нибудь придумаю.

— Без каламбура? — он прижимается к моей пылающей щеке.

— Что ты делаешь? — я отстраняюсь, но его вторая рука обвивает мою спину и удерживает меня на месте.

— Мне нужно поддерживать репутацию.

— Поддерживать репутацию? — я ахнула. — Что это за заявление в стиле Джейн Остин?

Его губы дрогнули.

— Это ты обвинила меня в том, что я использую слишком много языка.

— Ладно. Беру свои слова обратно.

Его большой палец нежно проводит по моей скуле.

— Слишком поздно, — его рука перемещается на заднюю часть моей шеи и надавливает, пока наши рты не оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга. — На карту поставлена моя честь.

— Ты специально говоришь как персонаж из романа эпохи Регентства или…

— Эль.

— Да?

— Заткнись и поцелуй меня уже.

То, что он дал мне право решать, хочу ли я его поцеловать, значит для меня больше, чем он когда-либо узнает.

Я почти сдаюсь, но потом вспоминаю, почему я должна была сказать «нет» в первую очередь. После сегодняшнего излияния ревности на яхте я усвоила урок, и настало время заново провести профессиональную линию на метафорическом песке.

Глубоко вздохнув, я говорю:

— Не думаю, что это хорошая идея.

Девушка, которая была в него влюблена, кажется, не согласна.

Что плохого в одном поцелуе? Я уже целовалась со многими парнями, и некоторых из них я тогда даже почти не знала, так что это не должно быть большой проблемой, пока я не сделаю ее таковой.

Так ведь?

Его рука на моей шее крепко сжимается, посылая по моему позвоночнику вспышку удовольствия, прежде чем он отпускает меня и начинает отстраняться.

Черт.

Нет.

Сердце замирает быстрее, чем камень в океане, заставляя меня действовать сейчас, чтобы потом столкнуться с последствиями.

Я поднимаю указательный палец.

— Хорошо. Один поцелуй. В исследовательских целях.

Его ладонь скользит по моему позвоночнику, заставляя меня затаить дыхание, прежде чем он возвращается к излюбленному месту у основания моей шеи.

— Ты — нечто другое.

— Можешь называть меня сумасшедшей. Все нормально.

— Ты нечто большее, — он целует уголок моего рта, отчего мое сердце бьется так, будто я только что получила несколько ударов электрическим током в грудь.

Я не успеваю расспросить его, потому что мой разум полностью отключается, как только его губы прижимаются к моим.

Мои мысли затихают, а тело немеет, когда весь мир перестает существовать, а затем вновь оживает.

Пальцы ног подрагивают. Мой позвоночник покалывает. И мое сердце просто разрывается, когда Рафаэль Лопес целует меня так, будто был рожден для этого. Будто его губы были созданы для того, чтобы идеально соответствовать форме моих.

Сначала он медлит, и я следую его темпу. Это самая лучшая пытка, особенно когда он стонет, прижимаясь к моим губам, и глубже погружает пальцы в мои волосы.

Когда он не проявляет инициативы, чтобы зайти дальше, я дразню его. Сначала провожу ладонями по его груди и рукам, а затем провожу языком по уголку его рта.

Его тихий стон, едва слышный за звуком нашего дыхания, подстегивает меня. Царапая зубами его нижнюю губу, он открывает рот, и роли меняется.

В один момент мы сидим лицом к лицу. А в следующее мгновение я оказываюсь под ним, прижавшись спиной к диванным подушкам, а его рот поглощает мой. Это не мягкое притязание, а скорее полный захват моего разума и тела.

Мне нравится каждая секунда, и от мысли, что это может случиться только раз, у меня тяжело на сердце.

Я не знаю, как долго мы целуемся, но в горле образуется комок, когда я чувствую, что Рафаэль замедляет темп. Я прижимаюсь к нему, сама того не желая, и он вознаграждает мой всплеск потребности еще одним глубоким, обжигающим поцелуем, от которого у меня перехватывает дыхание и хочется большего.

Поцелуй с ним кажется таким чертовски правильным, что я боюсь, что все остальные всегда будут казаться неправильными.

И тут меня осеняет, что наша сделка была глупой с того самого момента, как мы ее заключили. Тысячи поцелуев было бы недостаточно, не говоря уже об одном.

Но я не могу найти в себе силы пожалеть об этом. Я отказываюсь, потому что лучше узнать, каково это — поцеловать Рафаэля один раз, чем не испытать этого вообще.

Он отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Я опроверг твою гипотезу? — спрашивает он со своей сексуальной ухмылкой.

— Боюсь, что нет, — вру я.

Его глаза шутливо сужаются.

— Ты лгунья.

— Вот, вот. Не все могут быть хороши во всем, — я похлопываю его по груди, отмечая, как быстро бьется его сердце. Мне приятно осознавать, что я не единственная, на кого повлиял один поцелуй.

— Я — не все.

— Нет, ты просто тот, кто использует слишком много языка.

Он наклоняется, и я резко вдыхаю, когда его губы почти касаются моих.

— Давай попробуем еще раз.

— Мы договорились только об одном, — говорю я, немного задыхаясь.

Его горящий взгляд встречается с моим.

— Я готов изменить условия.

— Нет, — особенно после того, как он заставил меня почувствовать это одним поцелуем. Моя голова все еще кружится, и не похоже, что это прекратится в ближайшее время.

— Если ты так хочешь… — он поворачивает бедра, и я делаю глубокий вдох, когда его твердый член вдавливается в меня.

Остановить его от большего — это не то, чего я хочу, но это то, что нам нужно. Это и новые границы, потому что этот мужчина разрушает их направо и налево.

У нас нет будущего, по крайней мере, такого, которое включало бы в себя подобные поцелуи. Становится мучительно ясно, что Рафаэль может быть моим другом, но не более того, не только ради меня, но и ради его сына, которому я нужна.

Неохотно вздохнув, Рафаэль отстраняется от меня и встает, протягивая мне руку, чтобы помочь сесть. Он не отпускает ее даже после того, как я села, так что на этот раз мне приходится отстраниться.

— Что мы будем делать дальше? — он складывает руки за спиной.

— Возможно, мы могли бы остаться друзьями, — я ненавижу эту идею, как только она покидает мой рот, но уже слишком поздно.

— Друзьями? — он звучит таким же удивленным, как и выглядит.

— Ты ведь помнишь, каково это — общаться с кем-то, кто тебе не родственник?

Его взгляд заостряется.

— Ты всех своих друзей так целуешь, или я исключение из правил?

Все мое лицо охвачено невидимым пламенем.

— Просто дразню тебя, Эль, — он делает паузу, чтобы подумать. — Если ты хочешь быть другом, то я могу это сделать, — он улыбается, а мое сердцебиение учащается, и я чувствую, как пульс колотится на шее.

Сегодня я совершила огромную ошибку. Точнее, две ошибки. Первая заключалась в том, что я думала, что могу поцеловать Рафаэля один раз и на этом все закончится, а вторая была еще хуже.

Мы могли бы остаться друзьями.

Мне хочется ударить себя по голове и по губам одновременно за то, что я предположила такое. С такими мужчинами, как Рафаэль, не дружат. В них влюбляются, хочешь ты этого или нет, потому что они обладают магнетизмом, который притягивает тебя на их орбиту.

Я попала в эту черную дыру в старших классах, когда впервые влюбилась в него, и сейчас у меня похожая ситуация, хотя на этот раз я не влюбляюсь в человека, которого никогда не существовало на самом деле.

Я испытываю чувства к настоящему Рафаэлю, и это приводит меня в ужас.