Неписанная любовь

Глава 43

Элли

— Итак, вы дружили с Авой Роудс с тех пор, как она переехала на озеро Вистерия, когда вам было четырнадцать? — спрашивает мисс Коппер, адвокат, к которой меня направил Коул, не поднимая глаз от своего блокнота.

В моей голове проносятся воспоминания, которые я так старательно пыталась забыть. Дышать становится все труднее, и если я не буду осторожна, то могу потерять сознание от недостатка кислорода.

Прошло всего пять минут после назначенного времени встречи, но мне кажется, что прошел уже целый час.

— Если вы не возражаете, мне нужно несколько минут, — я отключаю микрофон и выключаю камеру.

Дыши глубоко, Элли.

Я стараюсь успокоиться, но с каждым вздохом только больше накручиваю себя.

Я должна была догадаться, что сегодня будет плохой день, судя по мрачной погоде. Но все же я не теряла надежды и уговорила себя на консультацию с Коулом и адвокатом, несмотря на предупреждающий знак.

Когда вчера Коул связался со мной и спросил, смогу ли я встретиться с адвокатом, пока нахожусь в отпуске, я согласилась. Я думала, что справлюсь с этим без поддержки семьи или Уиллоу, но я ошибалась.

Не знаю, почему я решила, что это хорошая идея. Я никак не могу…

Нет.

Я могу справиться с этим, и я справлюсь, но мне нужен… кто-то. Кто угодно. Мне все равно, кто, но вариантов всего два, а так как Нико не слышал мою историю, то об этом не может быть и речи, и у меня остается только один человек.

Рафаэль.

По моим рукам побежали мурашки. После того как он уложил меня в постель прошлой ночью, я не разговаривала с ним, только спросила, сможет ли он развлечь Нико, пока я буду присутствовать на часовой встрече, поэтому мысль о том, чтобы позвонить ему, заставляет меня нервничать.

Трясущейся рукой я достаю телефон и все равно делаю это.

— Элли? — Рафаэль отвечает.

— Ты в гостиной?

— Да. Все в порядке?

— Хм… почти. Ты не против зайти ко мне в комнату?

Он не колеблется.

— Конечно. Я буду там через минуту. Дай мне пару секунд, я отдам Нико его планшет.

— Спасибо.

Он кладет трубку, и я провожу самые долгие шестьдесят секунд в своей жизни, вышагивая по комнате, пока не раздается тяжелый стук в дверь.

— Эль.

Я щелкаю замком и открываю дверь.

— Что случилось? — он заходит внутрь и оценивает обстановку.

— Помнишь, я упоминала Коула и того адвоката по авторским правам?

Его взгляд падает на компьютер.

— Да.

— Так вот, у нас сейчас как раз встреча, но я немного не в себе и не знаю, смогу ли я это сделать, — в моем голосе звучит паника.

Его хмурый взгляд становится еще глубже.

— Тебе нужно, чтобы я что-то сделал или с кем-то поговорил?

Я качаю головой.

— Ты можешь просто… побыть здесь, пока я буду говорить? Тебе не нужно ничего делать. Я просто…

— Все, что тебе нужно.

Он идет за мной к дивану и садится. Сделав несколько глубоких вдохов, я включаю микрофон и видео, а затем представляю Рафаэля, который с ворчанием отмахивается. Я уверена, что отсутствие у него энтузиазма связано с тем, что Коул улыбается ему в ответ.

— Рафаэль. Рад снова тебя видеть.

Он наклоняет подбородок.

— Коул.

— Итак, Элли, — адвокат не улыбается, но ее глаза немного смягчаются, когда наши взгляды встречаются. — Я спрашивала вас о ваших отношениях с Авой.

— Верно. Ава, — я подсознательно потираю татуировку в виде полумесяца на внутренней стороне руки, прямо над локтем. — Мы стали лучшими подругами в старшей школе, после того как она переехала в Лейк-Вистерию во время учебы в средней школе. Мы обе были новенькими в городе, поэтому легко сблизились.

Моя рука дрожит, и я сжимаю ее в кулак. Рафаэль поочередно разжимает мои пальцы, а затем переплетает их со своими.

Простое касание руки Рафаэля дает мне необходимую уверенность. Я не смотрю на него, рассказывая о переезде в Лос-Анджелес и о песнях, которые украла у меня Ава, но чувствую, как с каждой новой порцией информации на него накатывает гнев.

На то, чтобы перебрать все мелкие детали и улики, уходит немало времени, но как только я начинаю рассказывать о Дариусе Ларкине, настроение Рафаэля окончательно портится.

— Дариус был прекрасно осведомлен о моем участии в создании альбома, но не отметил мою работу, — я делаю глубокий, болезненный вдох. — Не знаю, имеет ли это значение для дела, но он… — я не могу найти в себе силы продолжать.

Рафаэль застывает рядом со мной.

Коул наклоняется вперед, выглядя абсолютно разъяренным.

— Я знаю о репутации мистера Ларкина среди женщин.

— А я — нет, — от смертоносного тона Рафаэля у меня по позвоночнику пробегает дрожь.

Адвокат говорит:

— Он стремится найти молодые таланты. Как правило, это женщины, которые не имеют большого опыта в бизнесе и не знают о нем ничего, — ее грустная улыбка заставляет мою грудь сжаться до боли. — У них нет ресурсов, чтобы дать отпор, даже если бы они захотели.

— Я не знала, — мой голос звучит так тонко и отстраненно.

Я никогда не знала, что у Дариуса есть репутация. Мне даже не приходило в голову спросить об этом, потому что то, что он записал Аву в звукозаписывающий лейбл, должно было стать нашим большим прорывом после нескольких лет, проведенных в Лос-Анджелесе.

Когда я вернулась в Лейк-Вистерию, я сходила с ума, думая, что, возможно, сделала что-то, чтобы привлечь Дариуса и заставить его думать, что я заинтересована в нем в романтическом плане. Что если бы я не высовывалась, держала рот на замке или носила менее привлекательную одежду, он бы не заинтересовался мной.

Боже. Я столько месяцев винила себя, в то время как должна была винить его. Уиллоу говорила мне об этом, но совсем другое дело — услышать правду от совершенно незнакомого человека.

На глаза наворачиваются слезы, и никакое моргание не спасает. Рафаэль крепче сжимает мою руку, заземляя меня, пока правда вырывается наружу.

— Я не хотела его целовать, но он… — я замолкаю, думая как сформулировать то, что произошло. — Мне не дали выбора, но и я не сделала ничего, чтобы это предотвратить. Я просто стояла там, совершенно застыв, пока он… Ава вошла в студию звукозаписи и увидела нас, увидела, как он прикасается ко мне. Он целовал меня.

Как только слезы вырываются, я не могу их остановить.

— Когда пришла Ава, начался настоящий ад. Ее пришлось физически сдерживать после того, как она дала мне пощечину, но это не остановило ее слов. Она назвала меня грязной потаскухой. Шлюхой.

Вены на шее Рафаэля, кажется, готовы взорваться.

— Она сказала мне, что украдет мои песни, как я украла ее парня, — говорю я между всхлипами, совершенно не обращая внимания на то, что Коул и адвокат наблюдают за моими переживаниями. — Она была моей лучшей подругой более десяти лет, а я словно перестала ее узнавать.

Рафаэль обхватывает меня за талию и прижимает к себе. Я прижимаюсь щекой к его груди и плачу, а он шепчет ободряющие слова мне в макушку и гладит по спине.

В его объятиях я чувствую мгновенное облегчение, и это все, что мне было нужно, и даже больше. Он не перестает гладить меня по спине, позволяя ощущать свое присутствие, пока я плачу.

Когда слезы перестают течь и дыхание выравнивается, он прижимается ртом к моему уху и шепчет:

— Когда я с ним закончу, этот кусок дерьма пожалеет, что вообще на тебя взглянул.

Мое тело вибрирует, когда я смотрю в его темные глаза.

— Пожалуйста, не убивай никого из-за меня.

— Есть много способов уничтожить кого-то, не совершая преступления.

— Например?

— Зачем портить сюрприз?

— Продолжай говорить в том же духе, и я, возможно, сочту нечто подобное романтичным.

Его губы изогнулись в уголках.

— Может быть, я хочу, чтобы ты так и думала.

Мое сердце замирает, прежде чем снова забиться.

Коул прочищает горло.

— Как бы ни было интересно наблюдать за вашим флиртом, некоторым из нас есть чем заняться и о чем писать песни.

Я поворачиваюсь к нему с выпученными глазами и вижу, что он ухмыляется.

Он подмигивает.

Адвокат сжимает руки в кулаки.

— Что ж, Элли. Вы предоставили мне много информации о мисс Роудс, и хотя с юридической точки зрения это очень интересная ситуация…

Я уже пережила три отказа, так что поняла, что начинается очередное разочарование. Я сказала себе не надеяться на этот раз, и мне следовало знать наверняка.

После стольких лет, проведенных в неведении, мне нравится надеяться. Возможно, это делает меня наивной, но я предпочитаю быть мечтателем, а не пессимистом в любой день недели.

— Мне очень жаль, что вами так воспользовались. И мисс Роудс, и мистер Ларкин, — красные губы мисс Коппер сжались в тонкую линию.

Я напрягаюсь, прижимаясь к боку Рафаэля, и готовлюсь к следующему удару.

— Учитывая информацию, которой вы поделились, а также журналы и подробные записи, которые вы вели во время занятий, я думаю, мы можем приступить к расследованию дела, — продолжает она, но я уже ничего не слышу.

Боже мой.

После года попыток и неудач найти кого-то, кто будет представлять мои интересы, я наконец-то накажу Аву за то, что она сделала со мной. Мне даже не важно, выиграю ли я мировое соглашение или докажу, что помогала писать ее песни.

Я просто хочу получить шанс побороться.

Я даже не понимаю, что встреча закончилась, пока Рафаэль не выключает компьютер, пообещав, что я отвечу на письмо адвоката как можно скорее.

— Эль? — он машет рукой перед моим лицом.

Я несколько раз моргаю.

— Да?

— Спасибо, что позволила мне присоединиться к тебе.

Я поднимаю на него глаза.

— Не знаю, смогла бы я сделать это без тебя.

— Смогла бы. Я в этом не сомневаюсь, но я рад, что ты все равно хотела, чтобы я был здесь.

Мое сердце грозит выскочить прямо из груди.

— Я была готова сорваться, пока ты не пришел.

— Но ты держала себя в руках. Все, что я сделал, — это взял тебя за руку.

Он сделал нечто большее, и мы оба это знаем.

Он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Ава приняла твою доброту и молчание за слабость, и я жду не дождусь, когда ты докажешь, что она ошибается.

— А как же Дариус?

— Не беспокойся о нем, — я уже видела такие улыбки, как у Рафаэля, и они всегда предвещают беду.

Рафаэль сказал, чтобы я немного отдохнула после встречи, и я так и планировала сделать, но потом меня посетило вдохновение закончить песню, над которой я работала для Коула. После всего, что он для меня сделал, я хочу дать ему что-то взамен.

Я направляю свою прежнюю грусть в новую песню. Это не та песня, над которой я работала изначально, и не та, что была вдохновлена Рафаэлем, но слова, кажется, льются из меня без малейших признаков остановки.

Я орденоносный солдат, выигравший войну с жизнью.

Собирал бесконечные шрамы, как медали за отвагу.

Пока мое тело не стало символом моей борьбы.

Вскоре появляется мелодия, и через несколько часов у меня уже есть готовая песня. Это первая песня, которую я закончила с тех пор, как Ава предала меня, и поэтому она занимает особое место в моем сердце.

Вполне уместно, ведь она похожа на ту, которую она у меня украла, но только лучше.

Если Коул не захочет ее петь, я ничуть не обижусь, но, по крайней мере, это доказывает, что я все еще умею писать песни.

Я кладу телефон на журнальный столик и записываю себя, поющую и играющую на гитаре. Это занимает несколько попыток, в основном потому, что я меняю некоторые формулировки и меняю несколько аккордов то тут, то там, но как только я закончила, я отправляю запись Коулу и надеюсь на лучшее.

Элли: Спасибо за все, что ты сделал, чтобы помочь мне прийти к этому моменту. Не уверена, что без тебя я бы набралась смелости и поговорила бы с адвокатом.

Я принимаю душ, бреюсь и сушу волосы феном. Занятие своими мыслями снимает волнение, и к тому времени, когда через тридцать минут зазвонил телефон, я была скорее взволнована, чем нервозна.

Коул: Я же говорил. Мне нравится смотреть, как побеждают хорошие люди.

Он ничего не говорит о песне, и мои мысли начинают крутиться в голове.

Неужели она не понравилась ему настолько, что он даже не хочет это комментировать?

Может, она ему понравилась, но не настолько, чтобы спеть ее?

Так много мыслей, чтобы написать целый альбом.

Мое сердце замирает с каждой негативной мыслью, но возвращается к жизни при следующем сообщении.

Коул: Я знаю, мы договорились, что ты напишешь только одну песню, но я передумал.

О нет. Это звучит не очень хорошо.

Коул: Как ты смотришь на то, чтобы попробовать написать целый альбом?

Я кричу так громко, что Нико и Рафаэль вбегают в мою комнату.

— Что случилось? — спрашивает Рафаэль, пока Нико демонстрирует боевую стойку, которой он научился на своем единственном занятии по тхэквондо.

— Извините. Я просто разволновалась.

Нико выходит из комнаты колесом, а Рафаэль еще раз осматривает меня.

— Ты в порядке?

Я киваю.

— Что случилось?

— Коулу понравилась моя новая песня.

Его улыбка маленькая, но искренняя.

— Ты уже закончила ее?

— Да. И он хочет, чтобы я написала еще!

На его лице появляется выражение, но я не могу понять, что оно означает.

— Я знал, что ему понравится все, что ты напишешь.

— Как?

— Потому что он может быть раздражительным, но он не дурак.

— Я… — мой телефон гудит от входящего звонка. — Я должна ответить.

Рафаэль закрывает за собой дверь. После его ухода в воздухе остается легкое давление, но я решаю обратить на это внимание позже.

Я отвечаю на звонок Коула.

— Надеюсь, я не был слишком откровенен.

— Нет. Вовсе нет. Я просто рада, что тебе понравилась песня.

— Понравилась? Это просто охренительно. Мой барабанщик прослезился, а он вообще не из таких людей.

Я смеюсь, прежде чем Коул начинает объяснять процесс написания песни, приближающийся срок сдачи и предполагаемую сумму денег, которую я могу заработать.

Я чуть не падаю в обморок от той приблизительной суммы, которую он мне называет.

Остаток разговора проходит в информационной перегрузке, и к тому моменту, когда он сообщает мне о подвохе, у меня уже голова идет кругом.

— Я могу отправить тебя в Европу, чтобы мы могли провести все свободное время, которое у меня будет во время европейской части тура, за написанием текстов. Сроки будут сжатыми, особенно с учетом количества концертов, на которых я буду выступать, но я чувствую, что мы справимся. В любом случае, мне всегда лучше работается в сжатые сроки.

— Европейская часть тура?

— Она начинается в середине июля.

— И как долго она продлится?

— Пять недель.

Черт.

— У меня работа.

— Они позволят тебе взять отпуск?

— Я не знаю, — узел в моем животе становится невыносимо тугим.

— Ты не обязана давать мне ответ прямо сейчас. Возьми выходные, чтобы подумать об этом, и свяжись со мной к понедельнику.

К понедельнику? Это же через три дня.

— Можно я возьму неделю?

— Конечно.

Семь дней могут показаться не таким уж большим сроком, но я бы не хотела портить остаток нашего отпуска, рассказывая о своем новом предложении о работе. Надеюсь, Нико и Рафаэль будут рады за меня, но я не уверена на сто процентов, что мой босс не заставит меня выбирать между двумя работами, которые я хочу.

И от одной мысли об этом у меня сердце разрывается.