Неписанная любовь

Глава 62

Элли

От жужжания телефона у меня замирает сердце. Рафаэль не ответил на мое сообщение, в котором я просила его позвонить мне, что только усиливает мое беспокойство по поводу фотографии, опубликованной папарацци.

Я думала, что новое сообщение от него, но мое беспокойство сменяется отвращением, когда на экране появляется имя старого контакта Авы.

Ава: Подозреваю, что ты имеешь отношение к разрыву Фиби и Коула.

Она приложила ту же самую фотографию Коула и меня, которая циркулирует в Интернете и социальных сетях.

Желчь подкатывает к горлу, когда я читаю ее следующее сообщение.

Ава: Я должна была догадаться, что ты неравнодушна к занятым мужчинам. Должно быть, опять из-за проблем с отцом.

Мне хочется написать ей что-нибудь ужасное, но противостоять Аве после такого сообщения — проигрыш. У нее всегда будет такое искаженное представление обо мне, и ничто из того, что я скажу или сделаю, не изменит его.

Гневные слезы наворачиваются на глаза, а тело вибрирует от ярости, настолько сильной, что я боюсь, как бы у меня не лопнули кровеносные сосуды от давления, нарастающего в голове. Желание унять боль переполняет меня, а пальцы чешутся в поисках чего-нибудь острого.

Я обыскиваю свою сумку в поисках единственного предмета, который я прячу глубоко во внутреннем кармане. Пальцы дрожат, когда я хватаюсь за осколок старого зеркала и вытаскиваю его.

Смотреть на свое отражение — это как удар в грудь, и на меня обрушивается еще одна мощная волна эмоций.

Злость. Печаль. Страх. Все они смешиваются вместе, создавая внутри меня торнадо беспорядка. Я все крепче держусь за осколок зеркала, теряя контроль над реальностью.

Сообщение Авы и звук голосовой почты Рафаэля повторяются в моей голове, создавая симфонию печали.

Я направляю зазубренный край зеркала на свое бедро, но останавливаюсь, когда острый кончик оказывается рядом с цитатой, которую я вытатуировала много лет назад.

Это тоже пройдет.

Я делаю глубокий вдох и говорю себе, что физическая боль не избавит от эмоциональной. В конце концов мне станет только хуже, если я позволю своим демонам победить.

Тебе не нужен кусок зеркала.

Я бросаю осколок на пол и со всхлипом падаю обратно на кровать. Не знаю, как долго я плачу, но в конце концов я начинаю практиковать стратегии, которым меня научил психотерапевт. Глубоко дышать. Сосредоточиться на всех пяти чувствах. Перечислять рестораны по алфавиту от А до Я.

Это занимает больше времени, чем обычно, но как только я успокаиваюсь, я снова звоню Рафаэлю. Когда мой звонок попадает на голосовую почту, меня захлестывает новая волна разочарования, грозящая поглотить меня, но я сосредотачиваюсь на подсчете звезд, вытатуированных на моих бедрах.

Как только у меня перестает сбиваться дыхание, я пересылаю своему адвокату сообщения от Авы. Мисс Коппер отвечает мне, что Ава еще пожалеет о том, что сказала это.

Я еще раз пытаюсь дозвониться до Рафаэля, но снова попадаю на голосовую почту. Мне чертовски больно осознавать, что меня наказывают за то, что было не в моей власти.

Это страшно — дать кому-то такую власть над моим счастьем. Я знаю, что он стоит риска, поэтому его молчание, когда он мне нужен, слишком ранит меня, но это не мешает мне сомневаться, что такое поведение будет происходить каждый раз, когда мы столкнемся с новой проблемой.

Я молюсь за нас обоих, чтобы этого не случилось, но после сегодняшнего дня я не слишком уверена, и это само по себе пугает меня.

На следующее утро я просыпаюсь с новым чувством надежды. Я могла бы сдаться и повернуться спиной к достигнутому прогрессу, но вместо этого я боролась ради себя. Это было нелегко, особенно когда желание порезаться возвращалось, но мое будущее слишком радужно, чтобы снова потеряться во тьме прошлого.

Поэтому вместо того, чтобы упаковать зеркало обратно в сумку, как я уже делала в прошлом, я выбрасываю его в мусорное ведро, где ему самое место, вместе с надеждой на то, что мы с Авой пройдем через это судебное дело цивилизованно.

Возможно, в этот раз она застала меня врасплох своими обидными сообщениями, но я больше не повторю этой ошибки.

Это я обещаю.

Со вчерашнего вечера я несколько раз пыталась связаться с Рафаэлем, но он не отвечал на мои звонки, хотя вчера поздно вечером прислал мне сообщение, извиняясь за то, что не брал трубку.

Сообщение было пресным, и это сказало мне все, что я хотела знать.

Мое сердце болит весь следующий день и вдохновляет на новую песню, которая начинается с грустного начального куплета, который заставляет Коула спросить, все ли со мной в порядке и в пятый раз извиниться за фотографию.

— Если ты еще раз извинишься, я тебя ударю.

Он постукивает по бугорку на носу.

— Куда угодно, только не сюда, пожалуйста. Моя бабушка и так уже достала меня тем, что я не дал ему срастись как следует.

Я закатываю глаза.

Он вздыхает.

— Я знаю, что не могу контролировать фотографии, но я все равно чувствую себя виноватым.

— Виноватым настолько, чтобы помочь мне закончить эту песню? — я использую ту же логику против него, получая от этого высокого человека, который постепенно превращается в друга, укоризненный взгляд и раздражение.

Мы продолжаем работать над нашей песней, и я отгоняю все мысли о Рафаэле и глупой фотографии папарацци.

К концу дня, когда я возвращаюсь в свой номер в отеле, я раздражена и чертовски хочу поговорить с Рафаэлем, хочет он этого или нет.

К счастью, он звонит мне первым, что спасает меня от чрезмерного обдумывания этой идеи. Облегчение бьет меня прямо в грудь, когда на экране моего телефона высвечивается его имя и наша фотография, сделанная на Гавайях.

Несмотря на незрелое желание отправить его звонок на голосовую почту, я сразу же отвечаю.

— Привет. Подожди секунду, — я нажимаю кнопку видеозвонка и жду.

Вздохнув, он принимает запрос, открывая мне вид на свое точеное лицо и пухлые губы, сжатые в тонкую линию.

Я не утруждаю себя любезностями.

— Я так понимаю, ты видел фотографию.

Он молчит.

Я хмурюсь еще сильнее.

— Рафаэль.

— Да, видел, — мышцы на его челюсти подрагивают.

— И что? Ты планируешь срывать на мне злость в неопределенном будущем?

— Нет.

— Ну, судя по тому, как ты отстранился, мне кажется именно это.

Я нуждалась в тебе, хочу сказать я. Ты должен был стать тем, на кого я могла бы рассчитывать, мысленно добавляю я.

Прошлой ночью я чувствовала себя чертовски потерянной, а тебя не было рядом, чтобы помочь мне найти выход из темноты, соблазняюсь признаться я, даже если это приведет к конфронтации с ним.

Он проводит рукой по лицу и ругается про себя по-испански.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал?

— Все, что угодно, лишь бы ты не обвинял меня в том, что даже не является правдой.

— Я знаю, что это не так.

— Тогда почему мне кажется, что ты все равно меня наказываешь?

Его ноздри раздуваются.

— Я в бешенстве.

— Потому что Коул прикоснулся ко мне? — папарацци поймали один единственный момент, когда Коул пытался помочь мне удержаться после того, как я споткнулась о дыру в асфальте, а СМИ превратили это в вихревой роман, предназначенный для продажи газет и кликов в интернете.

Он качает головой.

— Я знаю, что у тебя с ним ничего нет.

— Тогда почему ты злишься?

— Я злюсь на себя. Не на тебя.

Я моргаю в замешательстве.

— Что?

Он смотрит мимо камеры телефона и вглядывается вдаль.

— Я чувствую…

— Ревность? — предлагаю я.

Его глаза закрываются.

— Частично.

— Это нормально — время от времени испытывать подобные чувства, особенно после того, что ты пережил со своей бывшей. Я понимаю, почему что-то вроде этой фотографии может быть… спусковым крючком.

Он вздыхает.

— Я ненавижу быть неуверенным в себе. Это заставляет меня чувствовать себя жалким.

— Ничего страшного, если ты чувствуешь ревность и неуверенность, если только ты позволишь мне помочь тебе почувствовать уверенность в нас, а не отвернешься от меня.

— Отношения не должны быть такими.

— Не мог бы ты поделиться своим сводом правил отношений, чтобы я могла лучше понять эти архаичные убеждения?

— Эль.

Я не обращаю внимания на тепло, разливающееся по моей груди.

— Что?

— Я не хотел, чтобы ты видела меня таким. Вот почему я держался подальше.

— Видеть тебя каким?

— Слабым, — говорит он с усмешкой.

— Единственная слабость, которую я вижу, — это твое решение отстраниться, а не опереться на меня, когда тебе это больше всего нужно, — мы могли бы поддержать друг друга, но он не позволил мне этого сделать.

Его голова повисла со вздохом.

— Ты права.

Я думаю о том, чтобы оставить свои чувства по поводу того, что он на один день притворился, что меня не существует, при себе, особенно учитывая то, каким растерянным он выглядит из-за своего выбора, но все равно решаю высказать их.

— Твоя реакция напугала меня. Я боялась, что ты… перестанешь со мной общаться.

Его глаза распахиваются.

— Нет. Возможно, мне нужно было немного времени, чтобы остыть, но ты тут ни при чем.

— Попробуй сказать это моей неуверенности.

— Черт.

— Ты мог бы мне пригодиться прошлой ночью, — шепотом признаюсь я. — Ты исчез и оставил меня одну, что только усугубило ситуацию.

— Что случилось?

— Ава написала мне.

Он ругается себе под нос, хотя я и не уверена, кому это адресовано — Аве или ему самому.

— Мне жаль, — он снова ругается. — Я должен был ответить на твой звонок или, по крайней мере, перезвонить тебе, когда немного успокоюсь.

Я смотрю на свои руки.

— Да. Ты должен был.

— Молчать так долго, как я… У тебя есть все основания расстраиваться из-за этого.

Я тяжело выдыхаю.

— Ты хочешь поговорить об этом? — спрашивает он.

Я качаю головой так сильно, что несколько волос разлетаются перед глазами.

— Ты… — он не заканчивает фразу.

— Нет, — я глубоко вдыхаю. — Я подумала об этом… на мгновение… но потом взяла себя в руки.

Он облегченно выдыхает.

— Я должен был быть рядом с тобой.

— То, что я делаю со своим телом, не входит в твои обязанности.

— Нет, но ты — женщина, которую я люблю, и осознание того, что тебе было настолько больно, что ты думала об этом, пока я сидел, злился и игнорировал тебя, заставляет меня чувствовать себя абсолютным дерьмом.

Моя грудь сжимается так сильно, что следующий вдох выходит как хрип.

— Ты можешь брать перерыв, чтобы успокоиться или проработать свои мысли, но игнорировать меня так, как ты это сделал, нечестно.

— Ты права.

Я медленно выдохнула.

— Я хочу… нет, мне нужно знать, что ты будешь рядом со мной, даже во время трудностей, — если он будет отстраняться каждый раз, когда ему становится страшно или его мучает прошлое, мы никогда не сможем двигаться вперед вместе.

— Ты можешь рассчитывать на меня, Эль. Мне жаль, что я заставил тебя сомневаться в этом из-за собственной неуверенности, но я больше не совершу такой ошибки. Я обещаю.

В течение следующих нескольких дней Рафаэль не изменяет своему обещанию быть рядом со мной, независимо от того, какие фотографии и статьи публикуются обо мне и Коуле в Интернете. Он даже несколько раз шутит по этому поводу, в том числе назначает мне сеанс у татуировщика, чтобы тот набил его имя на моем лбу, от чего я вежливо отказываюсь.

Если я собираюсь сделать татуировку в его честь, я бы предпочла что-то более скромное, хотя этот жест очень заботливый.

Следующие несколько дней путешествия будут долгими, благодаря ранним поездкам на поезде по Испании. Когда через три дня после разговора с Рафаэлем мы добираемся до Франции, я с трудом могу держать глаза открытыми в течение всего дня.

После того как в конце ночи я с трудом вставила ключ от отеля в щель, я наконец вошла в свой номер и обнаружила на прикроватной тумбочке коробку без надписи, а сверху — записку, напечатанную стандартным шрифтом.

Свод правил отношений Рафаэля

Правило № 1:

Если твоя девушка не хочет настоящих цветов, сделай ей вместо этого ее собственные.

С легким визгом я дергаю за розовую ленточку и разрываю коробку. Между слоями защитной бумаги лежит напечатанный на 3D-принтере цветок гибискуса, окрашенный в розовый цвет, и вторая записка.

По крайней мере его, можно упаковать в чемодан.

— Твой Король Бала

Я падаю на кровать с огромной улыбкой и прижимаю к груди свой новый цветок, пока случайно не засыпаю, так и не написав Рафаэлю спасибо.

На следующий вечер я возвращаюсь в свой номер и обнаруживаю еще одну белую коробку с запиской, прикрепленной сверху. Прежде чем прочитать послание, я отправляю Рафаэлю сообщение.

Элли: Ты меня балуешь.

Рафаэль: Напиши мне, когда откроешь.

Я осторожно снимаю записку с ленты и читаю ее.

Свод правил отношений Рафаэля

Правило номер 2:

Никогда не очищай историю поиска…

— О боже! — дрожащими пальцами я тяну за ленточку, пока весь бант не распускается и я могу легко снять верхнюю часть коробки.

Мой рот открывается, когда я достаю U-образный силиконовый вибратор и вторую записку.

Позвони мне.

— Твой Король Бала

Сердце бешено колотится в груди, когда я набираю контакт Рафаэля и звоню ему.

— Ты открыла?

Я осматриваю устройство со всех сторон в поисках кнопки.

— В моей истории поиска был другой.

Он усмехается.

— Да. Этот лучше.

— И чем же?

— Хочешь, я продемонстрирую?

Мое сердце замирает в горле.

— Конечно? — говорю я с писком.

— Включи громкую связь, прежде чем раздеться.

Я делаю то, что он просит, и снимаю штаны.

— Все, — приказывает он.

По моей коже пробегают мурашки.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

Я смотрю на свой телефон и бросаю рубашку, лифчик и трусы в растущую кучу в углу моей комнаты.

— Счастлив?

— Пока нет.

Я достаю вибратор.

— Как я могу… — мягкое жужжание останавливает меня на полуслове, когда вибратор начинает пульсировать в моей руке. — Ты им управляешь?

Его мрачная усмешка посылает невидимое пламя по моему позвоночнику.

— Ты же не ожидала, что я пропущу все веселье?

От того, как быстро бьется сердце в моей груди, я могу умереть раньше, чем успею кончить.

— Ложись, — говорит он, прежде чем я слышу, как закрывается дверь с его стороны и скрипит кожаный диван в его кабинете.

Я следую его приказу и устраиваюсь на матрасе.

— Сначала потрогай себя.

Вибратор перестает вибрировать в моей руке, и я бросаю его рядом с собой. Глубоко вдыхая, я провожу им от сосков вниз к влажному центру, а затем отстраняюсь, пока Рафаэль слушает, его дыхание становится все тяжелее, когда он просит меня описать, что я делаю.

Зазвенел ремень, и что-то упало, прежде чем он застонал.

— Хотела бы я, чтобы ты был здесь и ласкал меня, — шепчу я, проводя указательным пальцем по своему возбуждению, прежде чем погладить клитор.

— Я могу быть там в эти выходные.

Я тихонько смеюсь, а затем стону, когда он говорит мне ввести один палец внутрь себя. Мои глаза закрываются, когда я представляю руки Рафаэля, а не свои собственные, медленно проникающие внутрь, а затем отстраняющиеся, чтобы подразнить мой клитор. Это он заменяет свою руку вибратором. Он же вводит силиконовый кончик внутрь, а затем прижимает другой конец к моей киске.

Я задыхаюсь, когда мягкая вибрация проникает в мою нижнюю часть тела, посылая через меня всплеск удовольствия, настолько сильный, что моя спина прогибается.

— Вот так, — голос Рафаэля становится глубже.

Я умоляю о большем, и получаю в награду еще один импульс вибратора, на этот раз отличный от предыдущего. С моих губ срывается стон, и Рафаэль что-то ворчит себе под нос. Ему не требуется много времени, чтобы понять, какой темп вибраций мне нравится, и уже через несколько минут я корчусь на матрасе, пот липнет к моей коже, а по телу разливается огонь.

Рафаэль, доставляющий удовольствие самому себе, только усиливает давление, нарастающее в моем сердце. Его тихие проклятия и приглушенные стоны усиливают мое удовольствие, пока я не начинаю умолять его позволить мне кончить.

Он переключает вибрацию на мою киску. От разницы между ней и той, что происходят внутри меня и в точке G, у меня на глаза наворачиваются слезы, и через десять секунд я кончаю.

Мое зрение становится абсолютно черным, я зажмуриваю глаза и погружаюсь в дымку оргазма, которая стирает из моего мозга все связные мысли. Я едва могу разобрать хрюканье Рафаэля, прежде чем крик заставляет мой динамик трещать. Это посылает через меня еще одну волну удовольствия, от которой у меня подгибаются пальцы на ногах и сводит мышцы, и все это благодаря вибрации, которая не прекращается, несмотря на то что мы оба кончаем.

Пусть нас разделяет целый океан, но Рафаэль не позволит мне забыть о нем. Ни на секунду ни на один день, и это заставляет меня ценить его любовь еще больше.

Следующие несколько дней пролетели слишком быстро: Коул, его команда и я мотались по нескольким городам Франции. Несмотря на то что первые две недели были веселыми и необычными, я начинаю чувствовать невероятную тоску по дому, и даже третий и четвертый подарки Рафаэля в виде клубнично-лимонных газировок и пары пушистых носков, которые выбрал для меня Нико, не могут меня развеселить.

Я призналась в этом Рафаэлю вчера вечером. Он сделал все возможное, чтобы поднять мне настроение, но это не помешало мне посмотреть авиабилеты позже тем же вечером, после того как мы повесили трубку.

Когда я прихожу в свой номер в отеле после долгого дня, проведенного на концертной площадке, выпытывая у Коула идеи песен перед его выходом на сцену, все, что я хочу сделать, — это принять душ, забраться в кровать и позвонить Рафаэлю.

Большая белая коробка с такой же розовой лентой, как и у других моих подарков, заставляет меня остановиться. Коробка почти такая же высокая, как Нико, хотя и не слишком тяжелая.

— Что это может быть? — я хватаю записку, прикрепленную к ленте.

Свод правил отношений Рафаэля

Правило № 5:

Дом там, где сердце.

Дом там, где ТВОЕ сердце.

Я тянусь к концу ленты и дергаю, пока она не падает на ковер в гостиничном номере. В нетерпении я разрываю бумагу и обнаруживаю коричневую коробку без опознавательных знаков.

Я кладу ее на край кровати и острым концом пинцета разрываю защитную ленту, что занимает у меня слишком много времени. К тому времени, как я открываю коробку, я уже вспотела и обессилела.

— Не может быть, — я достаю белую гитару, идентичную той, что была у Астрид во время ее работы в «Treble Makers». Она выглядит точно так же, как та, которую я видела, хотя черный ремешок с вышивкой отличается от ремешка гитара Астрид и имеет уникальный узор из цветов гибискуса со стеблями в форме нот.

Возможно, это самый красивый подарок, который я когда-либо получала.

Я так отвлеклась, рассматривая все мелкие детали, что чуть не пропустила ноты, которые Рафаэль засунул между струнами и грифом.

Сыграешь для меня сегодня вечером?

— Твой Король Бала.

Ноты выскальзывают из моих пальцев и падают на пол под звук тяжелого стука в дверь.

Я не смотрю глазок, прежде чем дернуть за ручку.

— Сюрприз! — Нико бежит прямо ко мне и обнимает меня за талию, пока мама, Берт, Уиллоу и Рафаэль стоят в коридоре.

Слезы наворачиваются на глаза.

— Вы правда здесь? — я отвечаю на свой вопрос, притягивая маму и Уиллоу в групповое объятие.

— Мы слышали, что ты скучаешь по нам, — Берт обхватывает плечо Рафаэля, едва дотянувшись до него, и притягивает его к себе. Щеки Рафаэля становятся розовыми, и я, отпустив маму и Уиллоу, обнимаю его.

— Спасибо.

Он целует меня в макушку.

— Может, ты еще не можешь вернуться домой, но это не значит, что я не могу вернуть тебя домой.

Однажды я выйду замуж за этого человека, и никто меня не остановит.

Даже он.