Неписанная любовь

Глава 22

Элли

Я чуть не разрыдалась, когда мы вышли из самолета в Гонолулу. Не хочу показаться драматичной, но я видела, как моя жизнь промелькнула перед моими глазами во время того случайного шторма. В моей голове прокручивались любимые моменты и самые большие сожаления, что было горько-сладким напоминанием обо всем, что я не закончила.

— Ты сделала это, — от похвалы Рафаэля у меня сердце разрывается.

Серьезно? Мы падаем в обморок из-за простого «ты сделала это»?

— Ты была как большой ребенок, — насмехается Нико.

Я слегка подталкиваю его.

— Не все из нас могут быть такими храбрыми, как ты.

— Очевидно, потому что я крут, — его широкая, глупая ухмылка вызывает у меня такую же.

Мы следуем за его отцом в зону выдачи багажа. Мы с Нико играем в гоночную игру на его портативной игровой консоли, пока Рафаэль ждет наши чемоданы вместе с другими людьми у трапа. Мы оба хотим выбрать любимого гонщика Формулы-1 в качестве своего игрового персонажа, поэтому в результате трех быстрых раундов игры в «камень-ножницы-бумага» Нико забирает Элиаса Круза. В итоге он выигрывает обе гонки, отчасти потому, что я отвлекаюсь на все, что происходит вокруг.

Рафаэль и Нико получили свои сумки одними из первых, поэтому нам приходится стоять и ждать, пока появится мой чемодан с перевесом. Я знала, что это плохая идея — позволить маме и Уиллоу собирать мне гардероб для поездки, но они силой заставили меня выбрать одежду, в которой я не получу тепловой удар на Гавайях.

Пять мучительно долгих минут спустя Рафаэль снял мой чемодан с конвейерной ленты, не напрягая ни единого мускула, хотя и оторвал наклейку «Тяжелый груз» с ручки.

— Что ты туда положила?

— Тело.

Нико хихикает, а Рафаэль гримасничает.

— Шучу! Всего несколько вещей.

— Например?

— Пять пар обуви, пара книг, металлоискатель Нико, семь его фигурок и половина моего шкафа, — да, я переборщила с вещами. Подайте на меня в суд.

— Ты переезжаешь? — спрашивает Рафаэль своим сухим голосом.

— Я серьезно подумываю об этом, потому что я ни за что не сяду на обратный самолет.

Нико вздыхает.

— Но как же нам тогда добираться до Кауаи?

— Туда не ходит паром?

Нико поднимает глаза на отца в поисках ответа.

Рафаэль качает головой.

— Нет.

Моя надежда умирает вместе с волнением Нико.

— Не волнуйся, Элли. Нам необязательно постоянно куда-то летать. Мы можем остаться здесь, на Оаху, — Нико накрывает мою руку своей.

Если бы этот малыш не занимал большую часть моего сердца, я бы с радостью отдала ее ему в этот момент, потому что эта поездка должна быть посвящена ему и всему, что он хочет. Я не позволю своему страху перед самолетами помешать ему и создать особые воспоминания, пока он еще может наслаждаться этим.

Я ободряюще похлопываю его по плечу.

— Это очень мило с твоей стороны, но нет необходимости менять наши планы. Если я пережила полет сюда, то смогу пережить еще один покороче.

Он обнимает меня с улыбкой.

— Ты самый лучший и храбрый человек, которого я знаю!

Комплименты не от одного, а от двух мужчин Лопесов расчувствовали меня. Должно быть, у меня скоро начнутся месячные или что-то в этом роде, потому что нет другого разумного объяснения тому, что всепоглощающая волна эмоций занимает место в моей груди.

В затылке начинает печь, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть Рафаэля, который смотрит на меня со странным выражением лица.

— Спасибо, — тихо произносит он, отчего у меня в груди снова становится тесно и больно.

То же самое чувство я испытывала в самолете, когда он делал все возможное, чтобы я чувствовала себя лучше. Моя тревога была слишком велика, чтобы справиться с ней самостоятельно, и я прижалась к первому человеку, который мог помочь мне почувствовать себя в безопасности. Но теперь, когда мои страхи не подпитывают мои поступки, у меня осталось мрачное напоминание о наших обстоятельствах.

Рафаэль может нравиться мне как человек, но дальше этого дело не пойдет из-за маленького мальчика, который цепляется за мои ноги, как за якорь. Ради него я готова пойти на все, в том числе оттолкнуть его отца, лишь бы сохранить работу няни.

Потому что у меня есть чувство, что если я позволю кому-то вроде Рафаэля приблизиться, то не смогу остановить себя от желания получить то же самое в ответ. От желания большего.

А этого никогда не случится, поэтому мне нужно взять свои запутанные чувства под контроль и вспомнить, кто здесь действительно важен.

Николас Лопес.

Рафаэль подносит ключ от номера к датчику, и лифт оживает, начиная подниматься.

— На каком этаже я живу? — спрашиваю я, пока цифры продолжают увеличиваться.

— Ты будешь жить в нашем номере, — отвечает он раздражающе-безразличным голосом, который, как я быстро поняла, он использует всякий раз, когда защищается и чувствует себя неловко.

Хорошо, потому что он не единственный такой.

Мы можем жить в одном доме, но номер в отеле — это совсем другое. На озере Вистерия дом Рафаэля размером с дворец, и у нас достаточно места, чтобы держаться подальше друг от друга. Если я не хочу его видеть, то могу просто подняться на другой этаж.

Номер-люкс в отеле будет крошечным по сравнению с ним. Мне негде будет от него спрятаться.

В отличие от меня, Нико, судя по его яркой улыбке, идея пришлась по душе.

— Ура! Мы сможем не спать всю ночь, смотреть фильмы, рассказывать истории и играть в игры!

Рафаэль бросает на него взгляд, полный «ну удачи тебе».

— Хм… — я прикусываю нижнюю губу.

Рафаэль смотрит на меня так долго, что я уже вспотела, когда он снова заговорил.

— Если тебе удобнее жить в собственном номере, я могу попросить своего помощника забронировать его тебе.

— Нет! Останься с нами! Пожалуйста, — Нико складывает ладони вместе. — Это будет весело. Клянусь.

Я должна принять предложение Рафаэля и остаться в отдельном номере, но моя решимость рушится, когда я вспоминаю, сколько он заплатил за пять ночей здесь. За двести тысяч — да, двести — я думала, что у нас хотя бы будут отдельные номера, чтобы назвать их домом на ближайшие несколько дней.

Просить Рафаэля заплатить еще больше, несмотря на его статус миллиардера, противоречит моему характеру.

— Хорошо, — уступаю я.

Нико вскидывает кулачок в воздух.

— Да!

Я поворачиваюсь лицом вперед и сосредотачиваюсь на цифрах, мигающих над дверью лифта.

Это всего лишь люкс, говорю я себе.

Двери раздвигаются, открывая вид на огромный пентхаус.

Подумать только, ты переживала из-за того, что будешь жить в маленьком номере.

Я на шатких ногах выхожу из лифта и попадаю в огромную гостиную с видом на Тихий океан. Светлые тона дерева, дорогая белая мебель и со вкусом подобранные голубые акценты сразу же настраивают меня на нужный лад, сочетая прибрежный шик с роскошью.

Когда я росла с матерью — менеджером магазина и отчимом — репетитором по музыке, моя семья бронировала места на парковке для автофургонов и сетевые отели, а не пятизвездочные «люксы» с кухней шеф-повара, сауной и собственным балконом с джакузи, где с комфортом могут разместиться десять человек.

Все эти детали удивительны, но ничто не вызывает у меня большего восторга, чем белый рояль, стоящий перед пейзажем лагуны внизу. Я не могу описать безмятежный вид береговой линии, но он отличается от нашего озера дома. Белые волны. Разноцветные зонтики и полотенца на песчаном пляже. Пальмовые ветви колышутся на ветру, отбрасывая тени на людей, остановившихся полюбоваться видом.

Чувство спокойствия нахлынуло на меня, как одна из волн, разбивающихся о берег, и я хочу написать об этом.

Я хочу писать.

Не знаю, о чем будет песня, но ощущение знакомое, и я рада, что все-таки взяла с собой гитару.

Пальцы чешутся от желания взять ручку.

— Это…

— Потрясающе, — Нико прижимается лицом к двустворчатой стеклянной двери, занимающей всю стену.

— Я вижу что-то голубое, — говорю я, используя нашу игру как способ проверить его зрение. Если спросить его прямо, он только почувствует дискомфорт, поэтому я давно научилась использовать такие игры, как «Я шпион», чтобы узнать его состояние.

Улыбка Нико расширяется.

— Волны, на которых мне не терпится прокатиться! — он показывает знак Шака¹⁰, заставляя меня рассмеяться.

— Ты понял.

Он поглаживает подбородок.

— Я вижу… что-то зеленое.

— Пальмовые ветви?

Он качает головой.

Я осматриваю пляж в поисках чего-то зеленого, прежде чем замечаю это.

— Мусорные баки!

Он прижимается лбом к стеклу и щурится.

— Нет.

— Кусты?

На его лице появляется мрачное выражение.

— Разве это не очевидно?

— Эм… — черт.

У меня не хватает духу сказать Нико, что он снова столкнулся с цветовой дискриминацией из-за своего диагноза. В панике я оглядываюсь через плечо, надеясь, что Рафаэль ответит на мой сигнал бедствия.

Наши глаза на короткую секунду встречаются, после чего он подходит и смотрит на береговую линию.

— Может, это Элли нужно проверить свое зрение, потому что я, кажется, нашел.

— Может быть! — Нико смеется, заставляя глаза Рафаэля расшириться, а заодно и мои.

Давление в моей груди немного ослабевает, когда Рафаэль отвечает:

— Пляжные полотенца.

— Да! — Нико поднимает руку, чтобы отец дал ему пять.

Рафаэль на секунду ошеломленно смотрит на него, прежде чем ударить по его ладони.

— О. Пляжные полотенца, — я притворно хмыкаю.

— Все в порядке, Элли. В следующий раз ты выиграешь, — Нико с улыбкой похлопывает меня по руке, прежде чем уйти.

— Спасибо, что помог, — шепчу я Рафаэлю, когда Нико сворачивает налево и забегает в единственную комнату на этой стороне номера.

— У него и раньше были проблемы с различением розового и оранжевого, но зеленый и синий — это что-то новенькое.

— Знаю.

Его хмурый взгляд говорит больше, чем слова.

— Это моя! — Нико кричит из комнаты, а потом хихикает.

Угрюмое настроение Рафаэля, кажется, исчезает при этом звуке, а счастье его сына действует как целебный бальзам на его больное сердце. Контроль над своими эмоциями — это не маленький подвиг, и меня переполняет гордость за то, что он, очевидно, отодвинул на второй план свои собственные заботы, чтобы сделать сына счастливым.

— Это должна была быть моя комната, — ворчит Рафаэль.

— Слишком поздно! — я скорее слышу, чем вижу, как Нико забирается на кровать и прыгает на ней. — Теперь она вся моя.

Мы с Рафаэлем смотрим в правую часть номера, где в тридцати сантиметрах друг от друга находятся две двери.

— Думаю, это наши, — говорю я веселым голосом.

Рафаэль удивляет меня, бесшумно исчезая за дверью справа, оставляя мне номер с видом на океан.

Я не могу сдержать визг, который вырывается из меня, когда я вхожу внутрь. Панорамное окно, выходящее на лагуну, — это здорово, но не так потрясающе, как кровать с балдахином и белым пологом, как в сказке.

Я борюсь между желанием упасть на кровать со вздохом — к черту микробы из аэропорта — и исследованием роскошной ванной комнаты.

— Если ты все еще не уверена, что хочешь жить с нами в одном номере, я могу забронировать тебе отдельную комнату.

— Ты с ума сошел? — я поворачиваюсь на пятках и вижу Рафаэля, прислонившегося к комоду возле двери.

— Зависит от того, ретроградный ли сегодня Меркурий или нет.

Мои губы кривятся, и я издаю небольшой смешок.

— Ты смешнее, чем я думала.

— Это хорошо?

— Я еще не решила.

Он не смеется, но его глаза светятся от удовольствия.

Если я не буду осторожна, то могу стать зависимой от того, как он смотрит на меня, особенно в такие моменты, когда его бдительность ослабевает настолько, что я могу разглядеть человека, скрытого за ворчливым образом.

Рафаэль первым прерывает взгляд, заложив руки за спину.

— В любом случае, если ты передумаешь, я могу попросить Ариэль забронировать для тебя комнату.

Я качаю головой.

— А тебе придется потратить здесь еще сто тысяч долларов? Ни в коем случае, — я не собираюсь использовать его в своих интересах, как это сделала его бывшая жена. Я подслушала достаточно разговоров, чтобы понять, как сильно она влияет на Рафаэля.

Вместо того чтобы почувствовать облегчение, как я надеялась, его взгляд становится жестким.

— Деньги — не проблема.

— Очевидно, если ты выкидываешь двести тысяч долларов на номер в отеле, в котором мы почти не будем проводить время.

— Нико заслуживает только лучшего, — в его голосе слышатся нотки раздражения.

— Не знаю, что может быть лучше, чем это, — я отвечаю на его ворчливость мягким тоном.

— Ты так думаешь? — его нерешительность не должна меня радовать, но после восьми месяцев, в течение которых я думала, что его эмоциональный диапазон как у кирпичной стены, я не могу не наслаждаться крупицами человечности, проглядывающими сквозь него.

— Ага. Тебе будет трудно убедить его уехать через пять дней, — если учесть все развлечения, которые запланировал Рафаэль: дни на пляже, глубоководную рыбалку и поход к знаменитому водопаду, Нико будет обожать это место.

— Я беспокоюсь о тебе, а не о нем.

— Обо мне? Почему? — спрашиваю я.

— С острова есть только один путь, и ты его ужасно боишься.

— Но если ты будешь держать меня за руку, я смогу все преодолеть! — я прижимаю руки к груди и хлопаю ресницами.

Он почесывает бороду средним пальцем.

— Ужин заказан на семь.

Он поворачивается, чтобы покинуть мою комнату, но не раньше, чем я улавливаю намек на улыбку на его лице. Если все пойдет так, как я хочу, она будет первой из многих за время нашей поездки, если я буду продолжать делать всякие мелочи, которые заставляют его улыбаться.